Дача с секретом

Светлана Садырина

Дача с секретом

Ната затихла в зарослях малины, склонившись к земле и боясь пошевелиться. Огромная луна, которой она еще полчаса назад радовалась, так и норовила ее выдать, как и громкое дыхание. Девушка понимала – сейчас не время пытаться сбежать: шум в кустах привлечет внимание, и человек, который закапывает труп, ее догонит, – шансов точно нет. Остается одно – выждать, когда он уйдет, и уже тогда потихоньку выбираться.

Ната прильнула к изгороди, наблюдая, как здоровяк утрамбовывает землю. Закончив, он закинул лопату на плечо, замер над могилой и, постояв несколько секунд, развернулся. Ната облегченно выдохнула, разжала кулаки и уткнулась лицом в ладони.

«Пронесло», – подумала она.

И в этот момент у нее зазвонил телефон.

Разрывая ночную тишину, неслась мелодия: «Ромашки, ромашки, ромашки для Наташки».

«Мамочкиии», – только и успела подумать Ната.

И тут же забыв про конспирацию, девушка завизжала и, выскакивая из укрытия, побежала через колючие заросли. Пытаясь на бегу выключить смартфон, она выронила его из рук.

«Боже, он меня убьет, он меня убьет», – думала она, продираясь сквозь малину и понимая, что злодей уже бежит за ней.

– Эй! – услышала она позади. – Стой!

Ветки царапали руки, хлестали по щекам, но Нате было не до этого. Она понимала, что ее единственный шанс – добежать до трассы, расположенной метрах в ста, по которой еще могут в это время ехать фуры. Но от дороги ее отделял хоть и неглубокий, но заваленный валежником овраг. И уж в нем-то он точно ее сразу увидит и, если окажется ловчее, не даст уйти.

«Еще чуть-чуть, еще чуть-чуть», – уговаривала себя Ната, пытаясь в темноте не налететь на препятствие.

Выскочив за пределы заброшенных участков, она бросилась к спасительному оврагу, но в этот момент запнулась и упала.

– Спасите! – громко закричала она. – Аааа!

Но сзади уже слышался треск кустов. Значит, поняла Ната, он меня нагоняет. И замерла.

Глава 1

Тремя днями ранее

Ната со всей силы давила плечом на дверь и ковыряла ключом в скважине. Но противный замок не хотел поддаваться.

«Просила же заменить, сколько раз просила», – злилась она, пытаясь открыть калитку, на своего – теперь уже, наверное, бывшего – жениха Славку.

Подумав о том, что он теперь бывший, Ната всхлипнула и толкнула сильнее.

– О, Наталья! – услышала она скрипучий голос за своей спиной. – Ничего себе сколько авосек! Никак в отпуск?

Худощавый седой сосед в синем спортивном костюме улыбался ей, оглядывая пакеты с вещами и продуктами, сваленные у забора.

– В отпуск, в отпуск, – пробубнила Ната, не желая признаваться. – Здравствуйте, Илья Петрович.

– Ай, – махнул он рукой. – Сколько раз говорил, зови просто – Петрович!

Ната виновато улыбнулась: и правда, да все как-то язык не поворачивался называть соседа, ровесника ее родителей, бывшего когда-то участковым, только по отчеству.

– Ну-ка, дай я, – скомандовал тот.

Ната с облегчением протянула ключ и уступила место.

– Вот зачем ты давишь, а? Надо наоборот – смотри: на себя легонько потянуть, и встанет ключ как миленький, – учил Илья Петрович.

А ключ и впрямь встал, а дверь легко поддалась и открылась.

– Ну, другое дело! – сказал довольный сосед, распахивая калитку.

Он подхватил несколько пакетов:

– Давай помогу. И если что – сразу ко мне! Я тебе сколько раз говорил – обращайся! Мы тут у тебя ближайшие соседи, кругом все заброшено, так к кому как не к нам.

– Большое вам спасибо, – поблагодарила Ната, хватая в руки набитую вещами сумку.

– Не, я ж тебе серьезно. Мне только повод дай от своей сбежать, а то никакой жизни – весь день как под надзором. Дай то, принеси это! – шутливо жаловался сосед.

Ната невольно улыбнулась.

– Вот ты где, опять людям надоедаешь! – раздался голос сверху.

– Началось, – вздохнул Илья Петрович.

Ната подняла голову: в распахнутое окно на втором этаже дома, стоявшего к ее двору боком, высунулась почти по пояс пожилая женщина с двумя поседевшими рыжими хвостиками. Девушка никак не могла привыкнуть, что, несмотря на забор, ей было не спрятаться от соседей, которые в любой момент могли начать кричать ей. То просто здоровались, то справлялись о том, как дела.

– Я тебя куда отправила! – возмущалась Раиса. – Ната, привет! А ну, гони его – ходит людям надоедает! Нет чтобы огурцов принести на окрошку! Попросила, а он опять болтается! Огурцы где?

– Ай, – сдался пенсионер и, обреченно махнув рукой, поспешил к супруге.

Рая висела в окне, пока не убедилась, что муж возвращается, и только потом скрылась в доме. Ната даже не знала, какое у нее отчество. Когда год назад она купила дачу, жившие рядом круглый год соседи представились ей как Раиса и Петрович.

– Так меня и зови – Раиса, –  велела ей пожилая юркая женщина с двумя неизменными хвостиками – ни с какой другой прической Ната ее ни разу не видела.

– А меня – Петрович, – представился сосед.

Его имя Ната позже узнала, а вот отчество Раисы нет.

За несколько недель прошлого лета она поняла, что Петрович любит ходить по другим дачникам, но Раиса, не теряя бдительности, следит за ним из окна второго этажа и то и дело кричит вдогонку, чтобы он не мешал людям. Славка, бывший Натин жених, соседей не одобрил с первой встречи. Он вообще очень любил одобрять или не одобрять все ее поступки и решения.

– Будут вечно из своего курятника торчать, за нами подглядывать, – недовольно сказал он тогда.

Почему он назвал курятником добротный дом, Нате было непонятно. Как и то, почему Славка невзлюбил дачу. С того самого момента, как только она решилась на покупку – искала по сайтам, надеясь найти хороший и недорогой вариант. Стоя за спиной, пока она рассматривала фотографии в объявлениях, бубнил:

– На кой черт она тебе сдалась, а? Ну скажи – зачем? Кому это надо – кверху задницей все выходные стоять? Тебе заняться больше нечем? Ты на меня не рассчитывай – я корячиться там не собираюсь!

– Ну почему же сразу корячиться,  – спорила с ним Ната. – Засеем газонной травкой, поставим качель, повесим гамак, розы посадим, васильки – отдыхать будем! Шашлык жарить, книжки читать, за грибами ходить, в бане париться. Ты представь, как здорово!

– Ага, – кривился Славка. – Думаешь, за твоими розами ухаживать не надо? А газон кто будет косить, я? Тоже мне – дачница!

И это его «тоже мне —дачница!» показалось очень обидным. Уж про дачи Ната многое знала. Каждое лето она с двумя сестрами и братом проводила на старом бабушкином участке – с яблонями, ветки которых к концу сезона ломились от зеленых с розоватым бочком плодов, со старой липой под окном, в зной прячущей белый домик с голубыми ставнями в тени своих раскидистых ветвей.

И да – работали в силу своих ребячьих сил: ягоды собирали – Ната очень любила складывать в голубое ведерко малину. Две в него, одну в рот, опять две в ведро, и снова съесть. А иногда и две подряд – и что, никто за это ругать не будет: бабушка увидит да только смеется!

И дружно собирали смородину, вишню, из которой вместе же, сидя вечером на крылечке, вытаскивали косточки, а бабушка делала вкусные вареники и пекла песочный пирог – и это уж точно был самый вкусный вишневый пирог в мире, это Ната знала – потому что вкуснее больше никогда в жизни и не ела!

И каждый вечер поливали пузатые огурцы на большой навозной гряде, набирали в бочку воду из колодца, а когда начинались грибы – гурьбой шли в лес, пели песни по дороге, останавливались на полянке с земляникой, чтобы полакомиться. Радовались, когда кто-то первый находил маленький красноголовик или крепкий боровичок, а уж если спрятавшиеся грузди – так уж тут такой азарт начинался! И все друг другу то и дело кричали – стой, не двигайся, не опускай ногу! И весело откапывали такую же веселую, как и они, семейку груздей.

А когда на выходные приезжали родители, делали печенки на костре под звездным небом, топили баню и подолгу пили травяной чай из старого дедушкиного самовара. И травы для него тоже собирали сами – зверобой, иван-чай, сушили мяту и листья смородины. И он был душистый, и лето душистое, и дача!

А у Славки дача какая-то неправильная была, думала Ната тогда, вот и злится. Но ничего, покажу ему, какая она бывает настоящая! Но это тогда так размышляла. А теперь Славка и не жених. Потому и приехала – а куда ей теперь. К родителям или сестрам –  придется все объяснять. А хотелось побыть одной, привести мысли в порядок.

«Ни работы, ни жениха. Хорошо, что Славку не послушала, купила», – вздохнув, подумала Ната, и стала заносить в дом сумки и пакеты.

Утро было ленивым: можно было не спешить и лежать сколько хочется. Никакой суеты спозаранку, когда надо успеть вымыть и высушить голову, приготовить завтрак, собрать в контейнеры с зелеными и красными крышками обед – себе, и Славке, а затем, стоя у шкафа, мучительно выбирать наряд: смотреть прогноз погоды, бегать к окну – кто там во что одет. И, застегнув одну босоножку, вспомнить, что забыла сережки и колечки – бросаться к шкатулке. И мчать на работу, ругая медленных автомобилистов, на светофорах подкрашивая губы, а затем делая по три круга у офиса, прежде чем найти свободное место. Уф! И так каждый день!

И ладно бы как раньше – прибежишь, а статная шестидесятилетняя  Ольга Алексеевна, главбухом проработавшая со дня открытия компании, в своей неизменной фиолетовой шали наливает свежезаваренный чай и раскладывает оладушки. Ставит блюдце с вареньем – клубничным или смородиновым, или с медом, но лучше всего – со сметаной! Рассказывает, как внук Тоша уговаривал взять полосатого котенка, которого он нашел в подъезде, а мама домой не берет – ну потому что у них уже есть пес Арни и кошка Джемка А это же, бабушка, чей-то ребенок – как же его бросить одного!

Ольга Алексеевна заливисто хохочет и молодеет на глазах. И, подмигнув, добавляет в чай немного коньяка – для тонуса, говорит она. Зрелым женщинам очень нужно оставаться в тонусе – не устает повторять Ольга Алексеевна каждое утро, а иногда и в обед!

И своим неспешным ритуалом словно гасит Натин утренний порыв, и день потом катится складно и ладно – без суеты, потому что цифры ее не любят, им нужны тишина и порядок. А  у них в бухгалтерии раньше так и было, пока Ольга Алексеевна не решила, что все – пора внуками заняться и розы разводить. А она всю жизнь о саде мечтала, да все не до этого было – сложно двоих детей одной поднимать. А теперь построил ей зять домик за городом – так как тут розами не заняться, пора!

А сейчас вместо Ольги Алексеевны – молодая мымра с красными когтями! Ната, конечно же, помнила пушкинское «быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей», но это точно не этот случай! И красные аккуратные ноготочки, которые она очень любила у подруги Леры, у новой начальницы раздражали до зубовного скрежета. Как и то, что она молодая. Ну будь старой – нет, не как Ольга Алексеевна, ее язык не повернулся бы так назвать – ну хотя бы за сорок, так ладно – мымра и мымра, с кем не бывает. Но когда младше Наты лет на пять, а спеси ужас сколько и людей ни во что не ставит, и Ольге Алексеевне нахамила, когда та пришла за забытой геранью, – так мымра! Пальцами с красными когтищами Нате в лицо тыкает – я не позволю, чтобы на рабочем месте чаи распивали, я тут научу вас работать!

И как с такой уживаться? А вот никак!

Подумав об этом, Ната, несмотря на жару, укуталась в простынь – так уютнее что ли. Под защитой как будто – от всяких мымр и просто от суеты.

И ну ее – пусть теперь сама и работает, а Ната на даче будет лежать. Беззаботная! Правда, еще и безработная. Из-за этого они со Славкой и поссорились. Он в такое раздражение пришел, когда она ему рассказала, что уволилась, да еще и не посоветовалась. А она потому и не стала этого делать, потому что знала – он будет против. Еще бы и кухонной дверью громко хлопнул и демонстративно надел наушники на весь вечер, игнорируя попытки поговорить.

Но она и предположить не могла, что он будет злиться так сильно. Даже дурой назвал, кричал – на какие шиши будем жить – ты подумала? Я тебя тащить должен? Из-за стервы какой-то работу бросать, ты в своем уме?! Что – нельзя потерпеть? Сиди, молчи, внимания не обращай и работай! Дура!

И вот эта его «дура» и задела. И не то, что, дескать, он ее тащить будет – когда он почти полгода не мог найти работу, ей даже в голову не приходило такое слово – «тащить»! Хотя денег не хватало, и это расстраивало, но это было… жизненно. Да – именно так. И Ната не задумываясь брала подработку и Славку утешала как могла, когда, прибежав уже в девять вечера, заставала его угрюмым среди немытой посуды и разбросанных вещей – ну у него же трудные времена, его надо поддержать. И когда он снова устроился, ее зарплата не была меньше – и на дачный домик она сама накопила, и бабушку на юбилей на море отправила. А его это злило, он это называл «транжирить». И вот она мало того что все время транжирила, так теперь ее, дуру, еще и тащить!

А ее так только брат в детстве обзывал – залезет на чердак на даче и кричит из окошка: «Натка – дура, Натка – дура!». И рожи корчит. Ну так это и не обидно было – она кулак ему покажет, пальцем у виска повертит и, пока сорванец наверху сидит, в постель ему печенья накрошит. И хихикает – посмотрим, кому теперь от бабушки влетит!

А вот так, по-настоящему, дурой ее не называли. И папа маму так никогда не обижал. Он даже сейчас, когда она что-нибудь начудачит, обнимет ее, вздохнет, ну ты и дуреха у меня – говорит. А та в плечо уткнется ему, улыбается. И нет в этой «дурехе» ничего злого и горького.

А в «дуре» есть. И она, Ната, точно не такая. Так она Славке и ответила. А еще сказала – и тащить меня тоже не надо, себя тащи! Вещи, какие под руку попали, в пакеты и сумки побросала, даже не думая в тот момент – куда с ними и что дальше делать. И на Славку, который кругами давай бегать и кричать – «ну извини меня, извини, это ты хотела услышать» – внимания не обращала.

И молча ушла. И только в машине ее накрыло. Села и разревелась, потому что в такой день, когда особенно грустно, ей хотелось уткнуться в чье-то плечо и чтобы этот кто-то смешил, гладил, как маленькой, волосы и говорил – пустяки, дело житейское, прорвемся! А она бы громко вздыхала и без угрызений совести лопала мороженое из салатника – потому что когда драма души, только так любимое лакомство и есть – гигантскими порциями и столовой ложкой!

Но ни мороженого не было, ни плеча – и главное, что плеча, к которому можно прильнуть и не таясь нос вытирать. И что ты не сделай, какое решение не прими, тебя обязательно поддержат…

«Сам дурак!» – пробубнила Ната, вытирая слезы.

А потом на дачу рванула – от мымр подальше и от всяких там дураков.

Глава 2

И вот теперь, проснувшись – не по будильнику в шесть утра, а когда сон сам ушел, Ната лежала на диванчике. Можно весь день читать в гамаке, жевать ириски и даже вздремнуть в обед. А Славка считал дневной сон верхом распущенности: он говорил, что спать днем можно только детям или больным. И презрительно щурился, если она в выходной с виноватым видом устраивалась поудобнее на подушке. Иногда даже симулировала, что плохо себя чувствует, и от этого стыдилась еще больше.

Вспомнив о Славке, Ната расстроилась, в глазах предательски защипало – ну неправильно это все, подумала она, ну нельзя было вот так и сразу уходить. Ну он же не со зла, он просто такой – прямолинейный! Ляпнул, а сейчас, наверное, сам извелся.

Ната вздохнула и решила, что раз уж она уволилась, то самое время любимыми делами заняться: покататься на велосипеде, полежать на солнышке, почитать книжку из серии про отважную женщину-детектива, которую уж точно никому не обидеть, потому что она сильная, а в те дни, когда проявляет слабость, ну и такие тоже бывают – пьет бурбон. Что такое бурбон, Ната не знала, но решила, что надо его попробовать и обязательно стать такой же независимой, как эта героиня. Независимой от всяких дураков!

Но, подумав про них, Ната вспомнила про председателя. Так его называла Раиса: говоря о нем, бросала – «ну дурак этот». Очень уж она его не любила.

Председатель дачного товарищества Олег уже несколько раз ставил Нате в укор, что в прошлом году она не пришла на общее собрание, а ему пришлось за ней бегать, бюллетень для голосования отдавать. А скоро снова собрание, и он несколько раз ей уже писал в чате – обязательно приезжайте, а то бегай потом за вами, ищи, а оно мне надо – я председатель!

Вот это «а оно мне надо» было, как поняла Ната, у него любимым и самым весомым аргументом. Он в общем чате постоянно так и писал – обязательно с обидой и восклицательными знаками. «За электричество опять не все платят! А оно мне надо – вечно всем напоминать!», «Печки в теплицах не включаем, а то опять авария, а оно мне надо!», «Ворота на въезде закрывайте, а то следи за вами, за всеми  – а оно мне надо!».

Правда, сильнее, чем «а оно мне надо», было другое – «ищите нового председателя, уйду!». При этом Олег кричал – до меня все развалено было: ни дорог, ни света, ни воды, я все сделал, а вы неблагодарные, уйду! Но тут же активные дамочки всегда одним и тем же составом начинали в один голос блажить – «как же мы без вас!», «простите нас, бестолочей!».

Когда Ната только вступила в чат, она сначала даже поверила, что председатель – настоящий герой, и дал-то он жителям дачного товарищества и свет, и воду, и дороги. Но когда она, немного стесняясь – ну как же, и не верить в героя! – спросила об этом у Ильи Петровича, тот захохотал.

– Да поть ты! И свет у нас был и все остальное. И председатель Сергей Кузьмич хороший мужик был, умер пять лет назад. А Олег и вылез сам, как прыщ на энном месте, и бегал как ужаленный, чтобы его выбрали. Анкету свою каждому вручал, просил за него голосовать. И теперь каждый год трясется, чтобы переизбирали. Как баба, интриги все какие-то плетет, тьфу, а не мужик!

– А как же тетушки, которые за него горой? – удивилась Ната.

– А, – махнул рукой сосед. – Это ж кто все кудахтает? Незамужние! Одни и те же – группа поддержки, так сказать. Так что внимания не обращай: он все грозится, да никуда не денется, а если и соберется – так не велика потеря. Как до дела дойдет – так за бухгалтершу Любку прячется, и вечно аргумент один – денег нет, у Любы спросите!

Почему вот только денег на нужды товарищества нет, Ната не понимала. Членские взносы были совсем не маленькие. Так почему же, например, на вывоз мусор, который по две недели копится, средств не находится, она недоумевала. Надо бы разобраться, подумала Ната, и на собрание сходить, все равно заняться нечем. Заодно и узнаю, что там с расходами, и про березу спрошу.

Береза за изгородью Нате не давала покоя: высоченная и раскидистая она задевала электропровода. А одна из веток росла так, что практически лежала на заборе. Ната обратила на это внимание председателя, попросив, чтобы дерево спилили, на что тот предложил убирать ее своими силами. А вот с этим Ната была не согласна.А уж как негодовал Славка!

«Я тебе говорил – с этой твоей дачей один проблемы! Кто теперь пилить будет? Ты хоть представляешь, какие это расходы!» – кричал он.

А Ната не представляла. И вот теперь собиралась это выяснить.

…Уже подходя к центральной улице, где планировалось собрание, Ната услышала недовольные крики. При этом отчетливее всего она различала голос самого председателя. Подойдя к толпе, она встала поодаль.

– А чего галдят? – спросила она моложавую женщину с аккуратной гулькой на голове, которая тоже держалась обособленно.

Та в чистом бежевом костюме и белых кроссовках выделялась среди других дачников: кто был в калошах, кто в драной футболке, в растянутых штанах. У женщин из-под косынок выбивались взлохмаченные волосы – они прибежали прямехонько с грядок, и кому какое дело – дача же, можно!

– А вы новенькая, да? – спросила та Нату.

– Ну, не совсем. С прошлого года. Наташа меня зовут, можно Ната. Я с Вишневой. А вы?

– Марина я, с Фруктовой. А эти, – она махнула в сторону толпы, – из-за грабежей ругаются. На днях опять в дом залезли. Да ладно хоть бы не пакостили, а то если и не возьмут ничего, стекла все поразбивают, мебель ломают. Паразиты! А у кого холодильник, телевизор – все мало-мальски приличное тащат! А тут ведь к Федоровым сунулись, Мишку по голове огрели.

Ната ахнула.

– А, вы же Федоровых не знаете, – опомнилась Марина. – Мы-то тут почти все знакомы.

И пояснила:

– Дачи эти давали работникам свинофермы, ну тут недалеко она – знаете поди.

Ната кивнула: и правда, километрах в десяти была ферма. Об этом можно было догадаться даже по специфическому запаху, проезжая мимо. О чем Славка не мог ее обвинительно не упрекнуть, стремительно закрывая окно,  – дескать, будет тебе амбре.

– Давали участки лет тридцать назад всем, кто больше 15 лет отработал. Мою еще родители получали, я здесь все детство провела. Так что тут все свои были. Потом, конечно, хозяева состарились, дети кто ездит, кто нет, но сплоченности уже никакой. Кто-то продает, есть даже те, кто на лето сдают, но таких у нас тут не любят, – призналась Марина. – Но костяк все-таки остался.

Ната встала поближе к новой знакомой.

– Федоровы, ну муж с женой – Мишка с Ленкой. Они раньше часто здесь бывали, пока в квартире жили, а потом дом построили в деревне, перед пенсией переехать хотят. Ну, этим летом и забросили здесь участок. А тут Мишке, ну это мне Ленка потом рассказала, – охотно делилась Марина, – приспичило какой-то инструмент забрать. С работы в среду поздно освободился, приехал и решил здесь остаться, чтобы по темноте не гонять – у него очки, он как крот в темноте. Я как-то с ними возвращалась, так страху набралась. Он не видит ни черта, а Ленка только ему и подсказывает – там светофор, здесь перестройся, тормози! А тут темно и без Ленки, ну и не поехал он. А ночью к ним и залезли, и нате вам – Мишка спит!

– Проснулся что ли? – ужаснулась Ната, представив себе ночных грабителей.

– Так да. Эти-то его по голове и огрели, а потом сбежали. Он их толком и не разглядел, да и где ему! Говорю ж – как крот!

– А с ним-то что?

– Сотрясение вроде, в больнице лежит. Ленка говорит, все – продавать срочно надо, пока еще чего не напакостили.

– И что – часто лазят? – испуганно спросила Ната.

– Ну не так чтобы постоянно, недавно начали, – продолжила было Марина, но тут ее перебил председатель.

– А вот не надо поклеп наводить! И до меня грабили, и после будут! Вы тут давайте, не наговаривайте! – возмущался Олег.

– А кто наговаривает, – подбоченилась Марина. – Вы вот как председатель какие меры приняли, а?

– А я вам расскажу!

– Ну давайте, а мы послушаем!

– Я вам сколько раз говорил, ставьте все сигнализации, имитацию хотя бы! Говорил?

Марина было собралась ответить, но Олег ткнул пальцем в сторону Наты.

– Вот вам лично – сколько раз, а?

Ната замерла. Что правда, то правда: с первого же дня покупки председатель предупредил, что надо сигнализацию или подделку хотя бы, чтобы отпугивать, как он выразился, тунеядцев и алкашей. Даже ссылки ей отправлял на интернет-магазины. И все повторял: обязательно поставьте и мне сообщите.

Ната засмущалась.

– Ну… – начала было она.

– А вот вам и ну! Из-за ваших «ну» людям по голове дают. Из-за безалаберности вашей и лени!

– Ты давай, Олег, полегче, полегче, – закричала откуда-то взявшаяся Раиса. – Нечего на новеньких бочку катить!

Ната хотела было ответить, что она давно бы купила, если бы знала, что все так серьезно, но председатель уже начал перепалку с Раей.

– Какие сигнализации! – кричала та. – Каменный век что ли?! Видеонаблюдение по улицам надо, сколько это можно мусолить! Каждое собрание одно и то же!

– А вы знаете, сколько это стоит, знаете? – взвился Олег. – Я где вам денег возьму, где, скажите, пожалуйста? Половина не сдадут – это я сразу знаю, тут и к бабушке ходить не надо! Я вон членские взносы каждый год выбиваю, а оно мне надо, надо?

– Вы меня простите, – вклинилась Ната. – Я не совсем по теме, но если уж про взносы заговорили, хотелось бы отчетность по расходам посмотреть. Я, знаете, бухгалтер и могла бы…

– Что?! – покраснел Олег. – Вы! Отчетность? Вы меня проверять вздумали?

– Ну, – смущенно продолжила Ната. – Я не об этом совсем. Я вот все про березу – неужели с прошлогодних денег не осталось на спил деревьев, мы же много сдаем, больше, чем везде, я знаю. А я взносы плачу, почему еще и дерево за свой счет должна убирать? Может, можно там как-то выкроить?

– Во-во, дерет-то не мерено! – закричали из толпы.

– А как мусор вывезти, так денег нет, – возмутился мужичок в тельняшке. – А я рядом живу, от мух спасу нет!