Тайник. Сборник детективных рассказов

Пришлось снова засунуть вату в уши и обмотать голову шарфом, чтобы хоть немного приглушить раздражающие звуки. А для усиления эффекта я приняла изрядную дозу успокоительного, отчего меня тотчас потянуло в сон. И я не стала сопротивляться этому чувству.

Улёгшись на кровать, я накрыла голову подушкой и уснула.

Проснулась я пять часов спустя и сначала не поняла, что происходит, и где я нахожусь. И хотя я уже почти три месяца живу в этой квартире, порой спросонья не могу вспомнить, как я сюда попала.

Но дезориентация длилась недолго, потому что сквозь вату в ушах и шарф я снова услышала вой соседки.

«Дремлет на стене моей Ивы кружевная тень», – навывала она, так и не сменив репертуар.

Да, дремлющая тень – это явно про меня.

И я с ужасом взглянула на часы. Было около шести часов вечера.

Бог мой! Она бы хоть перерыв на чай себе устроила! Как можно выть так долго? Тем более одну единственную песню! Как она горло-то себе не сорвала?

Не в силах больше этого выдержать, я решила снова навестить своих вредных соседей и попытаться воззвать к их совести.

Сняв с головы шарф и вынув вату из ушей, я немного расправила руками волосы, попытавшись сбить их в нечто подобие причёски, после чего сменила тапочки на туфли и поднялась на двенадцатый этаж.

Подойдя к двери соседей, я ощутила, как сильно колотится моё сердце. У меня даже мелькнула мысль передушить их всех, лишь бы они замолчали. Но в этом случае мне пришлось бы сесть в тюрьму на очень долгий срок, а эта перспектива меня совсем не прельщала.

Ах, если бы можно было убивать силой мысли, то я первая встала бы в очередь! Жаль, что у меня нет такого дара. Или есть?

Я медленно нажала на кнопку дверного звонка и не отпускала его до тех пор, пока вой в квартире соседей не прекратился, и шаги за дверью не возвестили о том, что мой призыв услышан.

Через пару секунд дверной замок щёлкнул, и на пороге появилась сама виновница моих мучений.

– Чего надо? – вместо приветствия рявкнула она.

– Вы может быть не в курсе, но последние девять часов из Вашей квартиры доносятся очень громкие звуки, мешающие мне работать, – тактично процедила я сквозь зубы.

Я старалась говорить медленно и аккуратно, чтобы случайно не выплеснуть свои эмоции, которые переполняли меня.

– Вообще-то я пою, – тоном, выражающим максимальное презрение, ответила соседка.

– Возможно, – вежливо сказала я. – Но Вы это делаете очень громко и очень долго, что не может не сказаться отрицательно на моём психическом состоянии. К тому же Ваш репертуар, как бы это получше выразиться, несколько своеобразен.

– Ты чё, пришла сюда указывать мне, что петь и как петь? Ты, вообще, кто такая? Завидно небось? У меня голосище ого-го! Не то, что твоё еле слышное блеяние! И нечего мне тут права качать! Моя квартира! И я могу в ней делать всё, что захочу! Захочу – буду петь, а захочу – танцы устрою! И тебя в гости не позову, коза!

После этих слов соседка закрыла перед моим носом дверь, и уже в следующее мгновение мой слух уловил прежние звуки: «В горнице моей светло – это от ночной звезды».

И в ту же секунду мне захотелось навалить дерьма прямо под этой дверью, чтобы хоть как-то позлить этих людей, которые ни с кем не считаются. Но это была бы глупая детская выходка, не достойная такого человека, как я. Поэтому я закрыла глаза, глубоко вздохнула, после чего досчитала до двадцати и медленно пошла к себе.

Вой продолжался до девяти вечера. И я не знала, чем занять себя всё это время. Руки опускались, голова не работала. Думала, пойти в магазин и купить себе выпить что-нибудь покрепче, да только лучше от этого не станет. Алкоголь даст временный эффект расслабления, полностью притупив мозги, отчего я точно не смогу ничего сочинять. А на завтрашний день проснусь с головной болью, и снова не смогу работать. Поэтому я нашла в Интернете кровавый триллер, надела наушники и смотрела его допоздна.

А когда в половине десятого я сняла с головы наушники, то уловила блаженную тишину.

Ура! Эта тётка заткнулась!

Обрадовавшись, я заварила себе кофейку и приготовилась работать, чтобы наверстать упущенное время. Но не успела я даже открыть нужный файл, как мой слух заполонили звуки пианино. Соседка принялась бренчать на своём инструменте, с остервенением нажимая по клавишам исключительно для того, чтобы поиграть на моих нервах.

Бряканье продолжалось до одиннадцати вечера. В итоге мне пришлось запустить новый фильм, включив в наушниках громкость на полную мощность. Но даже сквозь них я периодически слышала, как соседка мучает инструмент.

А когда время приблизилось к одиннадцати, я стала чаще поглядывать на часы, чтобы после того, как пробьёт час Х, вызвать полицию. Но после одиннадцати звуки пианино прекратились.

И хотя к этому времени мне жутко хотелось спать, я понимала, что издательские сроки меня так сильно поджимают, что я должна работать ночью. Поэтому я снова заварила себе кофе и села за компьютер.

Первые несколько минут я смотрела на экран невидящим взглядом, так как никаких мыслей по поводу романа не было. Я могла думать только о том, что ненавижу соседей и хочу их смерти. Может, положить им под дверь бомбу? Только вот где её достать?

Затем кофе и тишина стали благотворно влиять на меня, и мои мысли приняли иное направление. Я вспомнила о своих героях и о том, в какие приключения их собиралась отправить, и пальцы сами начали бегать по клавишам ноутбука, извлекая нужные фразы из глубин подсознания.

Каким-то чудом я успела написать несколько абзацев, но потом услышала грохот каких-то падающих предметов на двенадцатом этаже, и в ту же секунду моё сердце сжалось от дурного предчувствия, которое сразу же оправдалось. Соседка начала громко материться, хотя кому были адресованы её слова, оставалось непонятным, после чего снова заиграло «Радио Шансон».

Это было невыносимо! Может, стоит написать письмо на радиостанцию с просьбой прекращать радиоэфир после одиннадцати вечера, чтобы пощадить нервы тех людей, которые хотят по ночам спать? Думаю, стоит проработать этот вопрос, но только на свежую голову, чтобы письмо получилось убедительным, но не слишком эмоциональным, ведь иначе они не воспримут мою просьбу всерьёз.

А пока следовало позвонить в полицию. И я набрала номер участкового. Он не отвечал. Но я продолжала звонить снова и снова, пока не услышала в ответ: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети».

Вероятно, участковому надоели мои ночные вызовы, и он решил просто выключить телефон и спокойно поспать. Да только кто даст спокойно поспать мне? Или хотя бы поработать?

И я снова переобулась и отправилась на двенадцатый этаж. После этого я начала колотить в соседскую дверь, так как по опыту знала, что в этом грохоте звонок никто не услышит. Но в этот раз стук в дверь тоже остался не услышанным. Или, возможно, соседка прекрасно всё слышала, только не хотела открывать, потому что мне пришлось очень долго стоять под дверью. Наверное, я могла бы стоять так до утра, но такая перспектива меня не прельщала.

Я стояла и думала о том, что неужели я одна такая в этом подъезде, кому нужно по ночам спать? Неужели всех устраивает этот шум? Или здесь собрались только фанаты «Радио Шансон»? Может, стоит постучать в другие двери и проверить это?

Я удивлялась, почему никто не возмущается и не пытается пристыдить жильцов сорок восьмой квартиры. Ведь если бы мы поднялись всем миром, то, вполне вероятно, Марина и Виктор осознали бы свою ошибку, а также своё неправомерное поведение. А так получается, что я – единственный во всём подъезде жилец, которого не устраивает ночное бдение и репертуар «Радио Шансон». Да я бы рада не спать по ночам, если бы мне днём давали отдохнуть. Но ведь и днём такой возможности нет!

Где же были эти проклятые соседи, когда я приезжала сюда с риелтором осматривать квартиру? Если бы они тогда шумели так, как делают это сейчас, я бы ни в жизнь не купила здесь жильё. А сейчас, если я соберусь продавать эту квартиру, то мне понадобится куча денег, которых у меня нет. Нужно будет заплатить налог, так как жильё находится в моей собственности менее пяти лет. Нужно будет снова платить риелтору, затем платить за оформление сделки, за переезд. Ну и сумма набегает! И это не считая аванса за книгу и неустойку, которые мне, по всей вероятности, придётся возвращать издательству, так как я не укладывалась в сроки.

Что же делать? Что же делать?

Вернувшись в свою квартиру, я выпила успокоительного и легла в постель, накрыв голову подушкой, после чего попыталась уснуть. Но это было не так-то просто. «Радио Шансон» не давало мне такой возможности.

Я проворочалась часа два или три, пока не задремала. Нормального сна не было. Было какое-то забытьё, постоянно прерываемое очередным хитом «Радио Шансон». И лишь часа в четыре утра все звуки стихли. Или мне так показалось? Но я в это время я уснула тревожным и беспокойным сном.

Когда я снова открыла глаза, за окном было светло. Автоматически посмотрев на настенные часы, я заметила, что уже половина десятого, и быстренько скинула с себя одеяло, так как не привыкла в это время быть в постели. Но в этот раз я напрасно это сделала, так как тотчас услышала завывания соседки про дремлющую тень.

Лучше было не просыпаться!

И я снова положила ноги на диван и накрылась одеялом, но бесполезно. Окончательно проснувшись, я уже не могла не обращать внимания на вой соседки. Встав с постели, я отправилась на кухню завтракать, после чего сразу же оделась и вышла на улицу.

Я шла, не разбирая дороги, и даже не заметила, как небо нахмурилось, и начался дождь. Ливень был такой сильный, что невозможно было пройти и десяти метров, чтобы не вымокнуть насквозь. Так что гулять в такую погоду явно не стоило.

Тогда я огляделась по сторонам в поисках места, где могла бы спрятаться и переждать дождь, но рядом не было ни одного магазина или кафе. Лишь автобусная остановка, к которой медленно подъезжал автобус.

«Что ж, – подумала я, – может, стоит немного покататься на транспорте? Какое-никакое, а развлечение».

И я зашла в автобус, который призывно распахнул передо мной двери. Пройдя в середину салона, где было свободнее, я встала у окна, чтобы никому не мешать. Но не прошло и пары секунд, как кто-то рядом со мной громко произнёс:

– Я тебя знаю!

Невольно я обернулась к источнику голоса. Это была полная женщина, сидевшая на ближайшем сидении. Она смотрела прямо на меня, но поскольку я видела её в первый раз, то сразу же отвернулась, подумав, что вряд ли произнесённая фраза относится ко мне.

– Чего отворачиваешься? – снова сказала незнакомка, ещё больше повышая голос. – Не узнала, что ли?

Я снова обернулась. И поскольку эта женщина продолжала смотреть на меня, то решила спросить её:

– Вы ко мне обращаетесь?

– К тебе, к кому же ещё? – подтвердила женщина. – Думаешь, сменила причёску, и теперь никто тебя не узнает?

– Вы ошиблись, – вежливо возразила я незнакомке. – Мы с Вами не знакомы.

– Да, конечно! – ухмыляясь, произнесла женщина. – Таких, как ты, нельзя не знать. Как только земля тебя носит, Галя Приходько!

– Вы ошиблись, – снова возразила я. – Я – не Галя Приходько.

– Ага, как же! Думала, сможешь меня за нос водить? Но я всё про твои делишки знаю! Твой чёрный взгляд ни с чем не спутаешь!

И тут, желая заручиться поддержкой, женщина обратилась к другим пассажирам:

– Вы только посмотрите на неё! Специально уставилась в окно, чтобы никто не заметил её чёрных глаз! Да только ты, Галя Приходько, никуда от людей не спрячешься! Все знают, что ты – ведьма!

После этих слов все пассажиры в автобусе, как один, повернулись в мою сторону и начали рассматривать меня словно музейный экспонат. А те, кто стоял рядом, начали отодвигаться в сторону, как от прокажённой.

– Повторяю Вам, Вы ошиблись! – чеканя каждое слово, обратилась я к женщине. – Давайте я Вам паспорт покажу, чтобы Вы убедились, что у меня другое имя!

– Нечего мне бумажками в лицо тыкать! – продолжала устраивать спектакль женщина. – Ты меня не обманешь и рот не заткнёшь! Я расскажу людям, сколько родители от тебя натерпелись! Расскажу, как ты мою сестру извела! И если по закону на тебя управу не найти, то людская правда тебе глаза-то выколет!

В этот момент следовало просто выйти из автобуса и дойти оставшееся расстояние пешком, потому что оправдываться за мнимые преступления я не собиралась. Да и не должна была. Но как нарочно мы встали в пробку, так как впереди произошла авария, и из-за этого автобус не двигался с места, а также не выпускал никого на улицу.

А тем временем женщина взяла под руку сидевшую рядом с ней старушку и начала ей рассказывать про то, как я, якобы, свела в могилу её родную сестру, наслав перед этим неизлечимую болезнь.

– И как такие люди только на свет родятся! – сокрушённо произнесла старушка, проникнувшись сочувствием к горькой судьбе сестры своей собеседницы.

– А родители тут не виноваты, – назидательным тоном ответила женщина. – Я очень хорошо знаю и мать и отца Гали Приходько. Они – порядочные люди. Она сама взрастила в себе зло. Сама встала на этот путь греха.

– Но такое прощать нельзя! – поддержала женщину старушка. – С такими людьми нужно что-то делать!

И хотя всё это время я продолжала стоять спиной ко всем пассажирам и упорно смотреть в окно, но я чисто физически ощущала их осуждение и ненависть к своей персоне. Все считали меня Галей Приходько, ведьмой из воображения неадекватной женщины, сидящей в самом центре автобуса, и никто даже не подумал о том, что все эти речи – чистой воды наговор. И я – всего лишь обычная девушка, которая никому и никогда не делала зла, и вся моя вина состоит лишь в том, что я села в этот автобус и попалась на глаза какой-то сумасшедшей особе, решившей представить меня исчадием ада.

Внутри меня всё клокотало. Очень сильно хотелось вмазать по морде этой женщине и крикнуть:

– Да очнись же ты, дура! Если у тебя паранойя, то отправляйся к психиатру, а не порти жизнь нормальным людям!

Но, естественно, я этого не сделала. Ведь весь салон автобуса и так был настроен против меня, и если бы я дала им хоть малейший шанс убедиться в своей правоте, то, вероятно, меня бы линчевали на месте. Поэтому я держалась, сжав кулаки и скрипя зубами от негодования и бессилия.

А когда мы всё же доползли до нужной остановки, то я сразу же выскочила из автобуса и со всех ног под проливным дождём помчалась домой для того, чтобы укрыться там от всего мира и поплакать в подушку.

Взлетев с колотящимся сердцем на одиннадцатый этаж, я открыла дверь своей квартиры и вошла внутрь. Я собиралась упасть на кровать и поплакать вволю, но тут услышала очередные завывания соседки про дремлющую тень и поняла, что у меня больше нет сил терпеть всё это. Нужно было положить конец этим издевательствам.

Не разуваясь и не переодеваясь, я вышла из квартиры и отправилась на двенадцатый этаж.

Настрой у меня был самый воинственный, к тому же подогретый ложными обвинениями невменяемой гражданки из автобуса, поэтому подойдя к двери сорок восьмой квартиры, я резко нажала на кнопку звонка и не отпускала до тех пор, пока соседка не соблаговолила прервать музыкальные занятия и выйти на порог своего жилища.

– Чего тебе ещё? – вместо приветствия сразу же заявила она.

– Вы не могли бы хотя бы на время сделать перерыв в своём пении? Поверьте, сейчас как никогда мне нужны тишина и покой, – очень вежливо попросила я соседку об одолжении.

Вместо ответа Марина высокомерно смерила меня взглядом и собралась закрыть дверь, вероятно, намереваясь поберечь голос для своего песнопения. Да только я была уже не в том состоянии, чтобы позволить ей это.

Для начала я подставила ногу под дверь, чтобы соседка не смогла закрыть её.

Заметив мой хитрый манёвр, лицо Марины перекосилось.

– Ногу убери! – рявкнула она.

– Нет! Я не уйду с порога Вашей квартиры, пока мы не поговорим и не расставим все точки над i, – уже не сдерживая озлобления, заявила я.

– Пошла отсюда! – закричала соседка, начав выталкивать меня из квартиры обеими руками.

Это было последней каплей. В ответ я тоже схватила её за руки и втолкнула внутрь.

– Нам нужно определиться, – снова попыталась я решить возникшую проблему цивилизованным путём, – в какое время Вы будете заниматься своими музыкальными занятиями, а когда я смогу спокойно работать над книгой!

– Мне плевать на твою работу и на твою книгу, да и на тебя саму! У меня своя жизнь, и я не собираюсь подстраиваться под какую-то замухрышку, возомнившую себя писателем и при этом не написавшим ни строчки! Твои «шедевры», небось, только в Твиттере и можно найти! Да никто и не заметит, если денёк-другой твои перлы там не появятся! – ехидно произнесла соседка и, глядя мне прямо в глаза, снова открыла свой рот, чтобы провыть «В горнице моей светло».

От этих звуков, да и от всего сказанного этой женщиной, я почувствовала себя такой пристыженной, что захотелось заорать во всё горло.

Адская боль калёным железом впилась в мою голову. В глазах замелькали светящиеся точки, и я постаралась не потерять сознание, сфокусировав свой взгляд на чём-то нейтральном. И тут я увидела металлическую расчёску с длинной тонкой ручкой, лежащую на полочке у зеркала. На зубьях расчёски были тёмные короткие волосы, которые никто не удосужился снять и выкинуть. И мне захотелось самой это сделать просто для того, чтобы навести порядок, убрать лишний мусор в этой непонятной и захламлённой квартире. И автоматически моя правая рука потянулась к расчёске, чтобы снять с неё волосы, но в этот момент я услышала, как соседка стала навывать: «Дремлет на стене моей Ивы кружевная тень», и в этот момент я перестала контролировать свои эмоции.

Схватив расчёску, я сделала шаг навстречу соседке и со всей силы воткнула тонкую рукоять расчёски ей в шею. Я должна была заставить эту женщину замолчать, и другого способа сделать это не видела.

Я думала, что расчёска лишь слегка покарябает ей горло, но металлическая рукоять так легко пронзила кожу и трахею этой женщины, что я невольно удивилась. Или, может быть, я ударила слишком сильно? Но только сожалеть об этом было уже поздно, потому что соседка сразу же замолчала, наконец-то прекратив свои ужасные песнопения. Вместо этого из её горла стали доноситься какие-то булькающие звуки. В её глазах отразилось удивление, а руки попытались вынуть расчёску из шеи.

Кровь, хлынувшая из раны, сразу же запачкала руки и одежду соседки, брызнув и на меня, поэтому нужно было срочно умыться. И так как теперь ничто не нарушало тишину, я со спокойной совестью покинула квартиру соседей и вернулась к себе.

Умывшись и переодевшись, я села за ноутбук и принялась печатать. Мысли аккуратными рядами выходили из моей головы, превращаясь в страницы нового романа, который должен был вскоре порадовать всех моих читателей.

Любой из нас

В этот холодный зимний день начала февраля городок под названием Таинск выглядел особенно оживлённо. Повсюду можно было видеть нарядно одетых людей, суетливо спешащих в разных направлениях и радостно обнимающих друг друга при встрече. А всё потому, что сегодня была первая суббота февраля – традиционный день для встреч бывших одноклассников.

И хотя многие из выпускников держали свой путь в родную Альма-матер, чтобы в её стенах повидаться со старыми друзьями, но бывшие ученики 11 «В» класса средней школы номер два шли в другом направлении.

Как и в школьные годы, они не торопились слиться с толпой, следуя по лёгкому пути. По сложившейся школьной традиции они решили выделиться и отметить двадцатилетий юбилей своего выпуска с размахом, арендовав актовый зал в местном Доме культуры, чтобы лишние люди не мешали им предаваться воспоминаниям и не покушались на их еду и напитки, которые предварительно были заказаны в местном ресторане.

И вот к пяти часам вечера народ начал собираться под сводами актового зала, который был украшен многочисленными шариками и старыми стенгазетами, которые бережно сохранил актив бывшего 11 «В», в числе которых был Борис Измайлов – школьный активист и душа любой компании, а ныне – успешный риелтор, работавший в местном агентстве недвижимости, Виктория Чусеева – одна из красавиц класса, которой посчастливилось стать стилистом и устроиться на работу модный дом известного модельера, и Максим Кадеев – заядлый альпинист, чьи спортивные подвиги впечатляли не только его одноклассников, но и поклонников в Инстаграме.

И вот в зал начали заходить первые гости.

– Как здесь красиво! – восхищённо произнесла Ксения Величкина, единственная отличница 11 «В» и страшная тихоня, которая по какой-то непонятной причине выскочила замуж за обычного троечника Сашку Поротикова и родила ему троих детей.

И сейчас они под руку прошли в зал, приветливо поздоровавшись с бывшими одноклассниками, которые и организовали всё это великолепие.

– Проходим, рассаживаемся! – сразу же начал давать указания Борис Измайлов, который сегодня должен был выступать в роли ведущего вечера.

– А Ксюша-то совсем не поправилась! – тихонько заметила Вика Чусеева, наклонившись к Борису. – Просто удивительно, как это ей удалось!

После этого Виктория опустила взгляд на свои стройные ножки, которые она нарочно решила подчеркнуть коротким платьем. Девушка очень гордилось своей точёной фигурой, благодаря которой ей никто не давал больше двадцати шести лет. Но о том, сколько жертв ей пришлось принести ради подобного результата, мало кто догадывался. Вика даже боялась забеременеть, что постоянно служило поводом для её ссор с мужем и ставило под серьёзную угрозу их брак.

Однако ни Борис, ни Максим, который в этот момент сидел за компьютером и что-то настраивал, никак не отреагировали на слова Виктории. Тем более, что в этот момент появились новые гости.

– Приветствую всех! – объявил Марк Колесников, проходя в зал, после чего он пожал руки Борису и Максиму и поцеловал в щёку Вику.

– Признавайся, сколько двоек ты успел поставить с начала года своим бедным студентам? – добродушно посмеиваясь, просил Измайлов у Марка.

Тут следует сообщить, что Марк Колесников работал преподавателем экономики в местном техническом колледже и слыл очень строгим педагогом, который сумел завалить чересчур много студентов и абитуриентов.

– Не поверишь, ни одной! – широко улыбаясь, ответил Марк.

– Не верю! – покачал головой Борис.

– Напрасно, – продолжая улыбаться, произнёс Марк. – Ты, наверное, забыл, что у студентов сейчас каникулы? Так кому же мне ставить двойки? Себе что ли?

– Думаю, в этом есть смысл! – сказал Борис. – Но будь осторожен, не ровен час, как кто-нибудь из обиженных студентов подкараулит тебя за углом, да наподдаёт по первое число!

– Волков бояться, в лес не ходить! – ответил Марк, но в этот момент в зал вошла первая красавица бывшего 11 «В» Алиса Лунёва, и все взоры обратились на неё.

– Алиса, любовь моя, сегодня я весь твой! – обнимая девушку, произнёс Борис, передавая эстафету Виктории и остальным своим одноклассникам.

– Как ты, подруга? – прижимаясь щекой к Алисе, поинтересовалась Виктория.

– У меня, как всегда, дела идут лучше всех! – лучезарно улыбаясь, ответила Алиса.

– Ну а серьёзно? – понизив голос, спросила Виктория, отводя подругу в сторону.

После этих слов взгляд Алисы тут же потух, и она опустила голову.

– Выглядишь ты неплохо, – тут же приободрила её Виктория и добавила. – У тебя новое платье? Тебе очень идёт!

В ответ Алиса лишь грустно улыбнулась. Вечера встречи всегда нагоняли на неё невесёлые воспоминания, и она бы с радостью не посещала эти мероприятия, если бы не одно обстоятельство. А точнее, один человек, в память которого Алиса честно посещала все встречи выпускников и иные мероприятия, связанные с его именем. Это был Евгений Разумовский – её бывший одноклассник и отец её дочери Лолиты, который трагически погиб во время выпускного вечера.

Евгений Разумовский был самым ярким учеником 11 «В» класса, чьё блистательное будущее было очевидно всем. Евгений был не только красавцем, за которым бегали все девчонки школы, но и спортивным лидером, так как успешно занимался сразу несколькими видами спорта: баскетболом, плаванием и теннисом. Количество его спортивных побед впечатляло даже опытных мастеров. И, естественно, в подруги он выбрал себе самую красивую девочку в классе – Алису Лунёву. После школы они собирались пожениться, и никто не сомневался в том, что Алиса станет достойной спутницей жизни будущему чемпиону, и все уже представляли себе обложки журналов и газет, на первых страницах которых будут лица Евгения и Алисы, как вдруг случилось несчастье.

Во время выпускного вечера Евгений Разумовский был найден мёртвым позади здания клуба, где и происходило торжество. И в убийстве обвинили его одноклассника – Виктора Ананьина, с которым у него были постоянные ссоры и драки из-за того, что Евгений всё время обзывал Виктора, придумав для него обидную кличку – Манька, образовав её от фамилии Виктора. Разумовский ещё с начальной школы издевался над своим одноклассником, говоря, что фамилия Ананьин напоминает ему манную кашу. Мол, произносишь её, словно манную кашу пережёвываешь. И от слова «манка» появилось прозвище Манька. И иначе, чем «Манька» Разумовский к Виктору не обращался. И если в детстве подобные шалости и прозвища были обычным делом среди школьников, то с возрастом всё это стало уходить. Народ перестал обращаться друг к другу по прозвищам, используя для этой цели только имена либо фамилии. Но Евгений всегда считал себя вне закона, полагая, что человеку с его заслугами можно простить всё. Собственно, так оно и было. Но только став старше, Виктор Ананьин тоже натренировал кулаки и стал давать обидчикам сдачи. Поэтому весь класс дружно забыл прозвище «Манька». Но не Евгений. И потому в одиннадцатом классе между Разумовским с Ананьиным состоялось слишком много неформальных боёв, при свидетелях и без. И, по-видимому, выпускной вечер не стал исключением. Только вот исход той драки оказался трагичным.