Тайник. Сборник детективных рассказов

Сидеть мне пришлось долго, больше часа, прежде чем к двери подошёл сотрудник полиции в звании капитана и открыл её ключом.

– Товарищ участковый, я к Вам! – тут же подскочила я со стула, последовав в открытую дверь.

На вид участковому было около сорока, и у него было усталое выражение лица. Его глаза словно говорили: «Как вы меня все достали!». Но, в конце концов, он сам выбрал эту работу, так что должен выполнять то, что ему положено по долгу службы.

– Присядьте, пожалуйста, – предложил он мне, указывая на стул.

Сам же он занял место за рабочим столом, открыл какую-то тетрадь, после чего сказал:

– А теперь рассказывайте, по какому поводу Вы пришли жаловаться.

– А с чего Вы решили, что я буду жаловаться? – опешила я.

– Потому что по другому поводу ко мне обычно не ходят, – беря в руки шариковую ручку, произнёс он.

– Вы правы, – ответила я и начала своё скорбное повествование.

– И какие действия в Вашем понимании я должен предпринять? – поинтересовался участковый, выслушав мой рассказ.

– Для начала поговорить с моими соседями и попросить прекратить создавать шум, – распалившись от своих речей, громко произнесла я, всплеснув при этом руками.

– А Вы в курсе, что по действующему законодательству жильцы обязаны соблюдать тишину лишь в период с 23 часов ночи до 6 утра? Всё остальное время они могут делать ремонт или слушать радио сколько угодно, – сообщил участковый, глядя на меня исподлобья, словно не поверил ни одному моему слову.

– Но должны же быть какие-то границы! – не выдержала я. – Этак они могут у себя пляски да гулянки закатывать, а их соседи обязаны это терпеть? Я ведь на дому работаю! И неужели у меня нет прав это делать? Мне теперь офис, что ли, нужно ещё арендовать, чтобы я могла там спокойно печатать на компьютере?

– Печатать на компьютере Вы можете там, где только захотите. Хотите – дома, а хотите – на уличной скамье. Это Ваше личное дело. Только и указывать соседям с двенадцатого этажа, когда им делать ремонт, Вы тоже не имеете права. Они находятся на своей собственности и могут заниматься её благоустройством с утра до вечера, – ответил участковый, и по его тону было очевидно, что ему изо всех сил хочется выпроводить меня из своего кабинета как можно скорее.

– А если они будут это делать ночью после 23 часов? Тогда тоже ничего нельзя с этим поделать?

– А если они будут шуметь ночью, тогда звоните мне. Я приеду, разберусь и в случае необходимости приму меры, предусмотренные законом, для восстановления порядка на территории.

После этих слов участковый начал приподниматься с кресла, давая мне понять, что визит закончен.

– И куда мне нужно звонить? Набирать 02? – нетерпеливо произнесла я, опасаясь, что участковый вот-вот выставит меня вон.

– В каждом жилом многоквартирном доме на доске объявлений должна быть информация обо всех номерах телефонах, которые относятся к службам спасения и оказанию экстренной помощи. Но Вам я могу дополнительно дать свою визитную карточку, чтобы мой телефон был у Вас под рукой в случае необходимости. Но постарайтесь этим не злоупотреблять, потому что ложный вызов сотрудника правоохранительных органов влечёт за собой административную ответственность. Надеюсь, Вы меня поняли?

– Да, – нехотя произнесла я и тоже поднялась со своего места.

Ох, не такого результата от этой встречи я ожидала! Но делать было нечего, я попрощалась с участковым, покинула отделение полиции и отправилась домой.

В свою квартиру я поднималась, словно на эшафот. Мне предстояло каким-то невероятным образом дожить до 23 часов, чтобы потом я со спокойной совестью могла вызвать участкового, который бы положил конец этим беспорядкам. Хотя от того, что безобразия соседей прекратятся исключительно до шести утра, мне вряд ли стало бы легче. Да, в этом случае я могла бы отдыхать ночью, да что от этого толку, если работать днём я всё равно не смогу?

А что, если работать ночью, а днём спать? Было бы неплохо, если бы у меня была такая возможность. Ведь соседский перфоратор гудит так, что любой сон прервёт. И если я не буду высыпаться, то и голова моя соображать не будет. Как я смогу сочинять жизнерадостные детские истории, когда в моей голове крутятся лишь сюжеты из различных триллеров, когда главные герои убивают всех, кто попадается им на пути. Жаль только, что лишь в кино убийцам всё сходит с рук, а в жизни человека сажают за решётку за малейший проступок. Не то, что за убийство.

В общем, мысли мои в этот день были самыми мрачными. И чтобы не огорчать себя ещё больше, так как соседи с двенадцатого этажа с упоением продолжали заниматься ремонтом своей квартиры, придя домой, я снова включила Интернет, нашла какой-то бессмысленный сериал и смотрела его в наушниках до позднего вечера. А когда стрелки часов переползли заветную цифру «23 часа», я сняла наушники и прислушалась.

Марина со своим мужем ругалась последними матерными словами. Хотя, впрочем, это был основный их язык общения. Но только сейчас у меня появились все основания позвонить участковому, чтобы он приехал и усмирил эту «сладкую» парочку.

Радостно потирая руки, я побежала в коридор и достала из кармана куртки полученную утром визитку и набрала на телефоне заветные цифры.

– Игорь Викторович? – произнесла я, услышав в трубке усталый голос участкового. – Это Вас беспокоит Семёнова Лариса. Я была у Вас сегодня утром на приёме по поводу своих шумных соседей. Так вот сейчас они снова шумят и очень громко ругаются нецензурной бранью. Не могли бы Вы подъехать и поговорить с ними как представитель власти?

Участковый тихо пробурчал что-то в ответ, и я даже не поняла, что именно он хотел сказать. Но я понадеялась, что мой сигнал о нарушении правопорядка не останется без внимания, поэтому спокойно положила телефон на место и бросилась к окну ждать прибытия наряда полиции.

В своём воображении я представляла себе, что сотрудники полиции въедут в наш двор на служебной машине с мигалками и сиреной, мгновенно разорвав ночную тишину улицы. И одно их появление заставит моих соседей одуматься и изменить своё поведение. Но к нашему дому подкатила обычная легковушка, из которой медленно вышел только участковый и зашёл в подъезд.

Да, такого скромненького появления сотрудника правопорядка я не ожидала. Но, по крайней мере, он был хотя бы в форме, что уже должно было произвести впечатление на соседей.

Затем я побежала в коридор и прислушалась. Лифт двигался вверх, и это означало, что участковый поднимается на двенадцатый этаж. И тогда я тихонечко открыла входную дверь своей квартиры и вышла в подъезд, чтобы послушать, что же будет дальше. А соседи продолжали шуметь и ругаться.

Я услышала, как лифт остановился на двенадцатом этаже, и участковый вышел из него.

Я полагала, что бедному сотруднику полиции придётся очень долго колотить в дверь прежде, чем он поймёт, что жильцы не собираются пускать его в своё жилище, а также прекращать свои безобразия. Но на удивление, буквально через несколько секунд я услышала, как участковый поздоровался с соседями и прошёл внутрь квартиры. А ругань тотчас прекратилась.

Дрожа от ночного холода и нетерпения, я продолжала стоять на лестничной площадке, ожидая новостей. И через несколько минут дверь соседской квартиры снова открылась, и я услышала, как участковый прощается с жильцами. После этого я опрометью бросилась на двенадцатый этаж, чтобы перехватить сотрудника полиции.

– Добрый вечер! – выпалила я ему, едва вбежала на лестничную площадку. – Это я Вам звонила.

Участковый слегка прищурился, словно пытался удостовериться в моей личности, после чего произнёс:

– Гражданка Семёнова? Делаю Вам ещё одно предупреждение о недопустимости злоупотребления своими правами. В следующий раз я уже буду использовать штрафные санкции.

– Чего? – от удивления я просто опешила. – Какие санкции? Это меня, что ли, Вы собираетесь наказывать? Это их, жильцов двенадцатого этажа, нужно привлекать к ответственности, а не меня! Вы же сами всё должны были видеть и слышать!

– Единственное, что я увидел в сорок восьмой квартире, так это как образцовая семья из трёх человек готовится ко сну. Мама в домашнем халате и с бигудями на голове, папа в семейных трусах и маленькая дочка в пижаме и с плюшевым мишкой в руках. И никто из них не ругался и не хулиганил. Мне даже предложили выпить чаю, только я отказался, потому что мне, как, впрочем, и всем остальным, давно пора спать, – укоризненным тоном произнёс участковый, словно пытался пристыдить меня.

– Но Вы должны были слушать ругань и нецензурную брань через дверь, когда поднялись на двенадцатый этаж! – не сдавалась я.

– Да, некоторый шум был, но я не успел определить, откуда он доносился, потому что всё быстро прекратилось. Вы же – взрослый человек и должны понимать, что выяснение отношений и ссоры случаются в каждой семье, и это не повод привлекать сотрудников правопорядка всякий раз, когда муж и жена не могут при      йти к согласию по какому-то вопросу, – заявил сотрудник полиции и нажал на кнопку лифта, явно не желая продолжать разговор.

– Но если бы их разборки случались иногда, я бы и бровью не повела! Но ведь это происходит круглые сутки, я же Вам рассказывала! То – ремонт, то – Шансон, то – драки и брань!

– Чтобы успокоить Вас, сообщу, что им я тоже сделал предупреждение о недопустимости нарушения тишины в ночное время, – смилостивившись, сообщил участковый. – И к Вашему сведению, моё дежурство давно закончилось, и меня давно ждут дома. И Вам тоже советую вернуться к себе и лечь спать. Всё-таки ночь на дворе.

После этих слов участковый зашёл в лифт, и мне ничего не оставалось, как попрощаться с ним и вернуться к себе.

У соседей была тишина. Вероятно, визит участкового произвёл на них должное воздействие, и они немного присмирели.

Да и я тоже почувствовала себя такой измотанной, что легла на диван и тотчас уснула.

На следующий день я проснулась только в десять часов утра от того, что соседи снова занялись ремонтом своей квартиры. Голова моя раскалывалась от боли, и я даже не смогла сделать зарядку, а вместо кофе заварила себе чай. Мои руки тряслись, как у алкоголика, и я поняла, что снова не смогу написать не строчки.

В итоге я оделась и пошла в аптеку, где купила кучу лекарств от головной боли, а также новую порцию успокоительных препаратов.

Проглотив пару таблеток прямо на улице, я снова отправилась на берег реки, чтобы там погулять и убить время.

Домой я вернулась только к вечеру, и меня встретили звуки «Радио Шансон», доносившиеся с верхней квартиры. Радио работало так громко, что мне чудилось, что шансонье поют мне прямо в уши. Но поскольку двадцати трёх часов ещё не было, приходилось терпеть это безобразие.

Я выпила побольше успокоительных, затем сварила себе пару сосисок и съела их. А затем снова включила Интернет и, найдя в кинопрокате какой-то ужастик, запустила его и стала смотреть в наушниках.

А когда наступило двадцать три часа, «Радио Шансон» продолжало своё шествие по волнам моего слуха. И я снова набрала номер участкового.

– Игорь Викторович? – вкрадчиво произнесла я, услышав в трубке ответ участкового. – Это Вас снова беспокоит Семёнова Лариса из десятого дома. Я по поводу своих соседей.

– Вообще-то я уже дома в своей постели, – недовольным голосом ответил участковый.

– Но уже 23 часа, а они снова шумят!

– Выясняют отношения?

– Нет! В этот раз они слушают музыку на полной громкости.

– Но приятная музыка только способствует хорошему сну, – всё ещё пытался придумать отговорку участковый.

– Да если бы они слушали Вивальди, я бы первая попросила их прибавить громкость! Они же слушают «Радио Шансон»!

– Тоже неплохо, – продолжал острить участковый.

– Кому как, – обиженно произнесла я. – Да у меня уже крыша едет от репертуара группы «Лесоповал», а также от постоянного прослушивания песни «Владимирский централ»!

– Может быть, Вы сами поговорите с ними и попросите сделать музыку потише? По-соседски, так сказать, – предпринял новую попытку участковый.

– Да пробовала я! Сто раз пробовала! Они мне даже дверь не открывают!

– А вот мне вчера открыли, – надменно произнёс участковый.

– Так Вы же в форме были! Вот они, наверное, в глазок увидели, что перед ними страж правопорядка, и испугались! А меня они вообще за человека не считают!

– Ну что мне с Вами делать? – тяжело вздыхая, сказал участковый. – Ладно, навещу я Ваших соседей. Но если Вы всё выдумали, и сейчас они мирно отдыхают в своих постелях, будьте готовы ответить по всей строгости закона!

– Отвечу, не волнуйтесь! Оплачу все штрафы, какие только потребуются! Вы, главное, приезжайте и угомоните всю эту банду!

И обрадовавшись, что в этот раз участковый точно поймает моих соседей с поличным, я снова бросилась к окну, чтобы ожидать приезда представителя власти.

Но вот прошло десять минут, затем двадцать, но ни одна машина не въехала в наш двор. Я испуганно смотрела на часы, опасаясь, что участковый не приедет, что он обманул меня, и всю эту ночь мне предстоит провести под аккомпанемент «Радио Шансон».

Бессильная злоба охватила меня. Я сжала кулаки и почувствовала, как слёзы потекли из моих глаз. Прошло уже тридцать пять минут с того времени, как я позвонила участковому, но его всё ещё не было. И тут свершилось чудо! «Радио Шансон» прекратило своё вещание на весь подъезд, и в доме воцарилась тишина.

О! Как это было прекрасно! Я вытерла слёзы и собралась уже покинуть свой пост у окна и лечь спать, как вдруг заметила, что из-за угла дома выехала машина. Это был участковый. Наконец-то он соблаговолил прибыть на место вызова, да только вот проблема уже разрешилась без него.

И тут моё сердце ёкнуло. Ведь если сейчас участковый поднимется на двенадцатый этаж, то не услышит никакого «Радио Шансон». А застанет в сорок восьмой квартире только заспанных соседей, которые опять будут выглядеть белыми и пушистыми, а я – вредной стервой, которая им не даёт никому спокойно жить. Ой, что же будет?

А тем временем участковый вышел из своей машины, вошёл в наш подъезд, и я услышала, как лифт начал своё движение. И я опрометью бросилась в коридор. Переобулась и выбежала в подъезд. Затем я поднялась на двенадцатый этаж и побежала к лифту. К тому моменту, когда двери лифта открылись, я уже стояла на лестничной площадке двенадцатого этажа.

Увидев меня перед собой, участковый сразу же всё понял.

– Опять ложный вызов? – бесцветным голосом спросил он.

– Нет! – обиделась я. – Просто Вы так долго ехали! А они буквально минуту назад выключили своё несчастное радио!

– А Вы предполагали, что сотрудники полиции должны на ковре-самолёте прибывать по вызову? Или в сапогах-скороходах? К сожалению, на складе нам таких вещей не выдают, – горько ухмыльнулся участковый. – Я же Вас предупредил, что во время звонка был уже в постели! Не мог же я бежать сюда прямо в тапочках и пижаме!

– Но что же теперь делать? Может быть, Вы всё же зайдёте в сорок восьмую квартиру и пригрозите им штрафом или чем-нибудь ещё?

– Я думаю, что сейчас и Вам и мне нужно отправляться спать. А завтра к девяти ноль-ноль я буду ждать Вас в своём кабинете для составления протокола о ложном вызове сотрудника полиции. Оплатите штраф, и это будет Вам уроком на будущее. До свидания! – произнёс участковый и нажал на кнопку первого этажа.

– Да свидания, – медленно сказала я закрытым дверям лифта и пошла к себе домой.

Вот попала! И соседей не смогла приструнить и ещё на штраф налетела! В общем, все удовольствия сразу!

Разозлившись, я пригрозила кулаком сначала своим соседям, а потом участковому, который никак не мог видеть моих действий, а затем вошла к себе, разулась и отправилась на кухню, чтобы принять ещё одну порцию успокоительного.

Утром я проснулась еле-еле. Вероятно, накануне приняла слишком большую порцию лекарств, и сейчас мои глаза не хотели открываться. Пришлось принять прохладный душ, после чего я оделась, выпила кофе и снова отправилась в отделение полиции.

Когда я заявилась в кабинет участкового, он приветствовал меня словами:

– Неважно выглядите! Вы вообще спали сегодня?

– Спала. Только очень плохо. Я теперь без успокоительных средств вообще заснуть не могу, – с тоской в голосе ответила я ему.

– Это никуда не годится! Вам нужно взять себя в руки. Вы зациклились на своих соседях и их проблемах, а у Вас своих полно, – назидательно произнёс Игорь Викторович. – И если бы я не знал о Вашей профессии, то посоветовал бы Вам обратиться к психиатру. Но я полагаю, что у всех писателей бурно развитая фантазия, и они способны вообразить себе такое, что обычному человеку, вроде меня, и в голову не придёт.

– Но я ничего не выдумываю! – воскликнула в ответ я. – Всё, о чём я говорила Вам раньше – чистая правда! Это у моих соседей не всё в порядке с головой, а не у меня! Это они – психически неуравновешенные люди, скандалисты и социопаты, а я – нормальный человек! У меня никогда и ни с кем не было проблем в общении! А эти люди даже нигде не работают! Вот, что нужно Вам проверить! На какие средства эта семья живёт? И каким образом они отдают долги банку? Если вообще отдают. Разве выяснять это не входит в Ваши обязанности?

– В качестве небольшого ликбеза сообщу Вам, что действующим законодательством не предусмотрена ответственность за тунеядство, – не повышая голоса, ответил участковый. – А выяснение обстоятельств того, с помощью каких средств граждане погашают свою задолженность перед банком, не относится к полномочиям участковых уполномоченных полиции. Может быть, эта семья получает доход от какой-либо разрешённой законом деятельности. Вы же не следите за ними круглые сутки и не знаете, чем они занимаются.

– Не слежу, но зато прекрасно слышу, – насупившись, сказала я.

– В общем так, гражданка Семёнова, делаю Вам официальное предупреждение о недопустимости злоупотребления своими правами и недопустимости вызова сотрудника полиции без необходимости. И на этот раз обойдёмся без штрафных санкций. Надеюсь, Вы сделаете надлежащие выводы из нашей сегодняшней беседы, – строгим голосом произнёс участковый, после чего сделал жест правой рукой, означавший окончание визита.

И мне не нужно было намекать дважды. Я поднялась со стула и отправилась на выход.

Теперь я осталась одна наедине со своими проблемами, а точнее, с соседями, которые их создавали. Рассчитывать на помощь участкового не приходилось, потому что ещё один звонок на его телефон однозначно перевёл бы меня в разряд подозрительных субъектов, которым нельзя доверять. И что мне оставалось делать?

Два месяца прошли, как в тумане. Практически всё время я сидела на успокоительных препаратах, не воспринимая ясно действительность. И только это помогало мне держаться на плаву и не наделать глупостей. А соседи продолжали делать свой ремонт, скандалить, играть на пианино и слушать «Радио Шансон» круглые сутки без перерыва.

И больше всего в этой ситуации меня удивлял тот факт, что Виктор и Марина, вероятно, совсем не думали о дочери, заставляя её в одиннадцать вечера садиться за пианино, и не считая нужным давать девочке возможность выспаться перед школой. Надо полагать, они думали, что занятия музыкой компенсируют любые жизненные неудобства.

И если бы у девочки был талант, то я бы, возможно, и поняла их стремление к развитию музыкальных способностей ребёнка. Но по тем звукам, которые я слышала, было очевидно, что Аня делает это исключительно в угоду своим ужасным родителям, для которых нет ничего святого.

А уж какими словами общались между собой Марина и Виктор, вообще не укладывается в моей голове. Практически всегда это была грязная ругань, которой они потчевали друг друга, вероятно, заменяя тем самым исполнение супружеских обязанностей. Ох, хоть бы ребёнка постыдились!

За это время я совершенно ничего не сочиняла. А между тем, срок, установленный издательством, истекал, и я жутко нервничала по этому поводу, отчего стала употреблять ещё больше успокоительных средств. Но в один прекрасный день мой слух уловил новые звуки, о существовании которых я уже успела забыть. А именно тишину.

С самого раннего утра я слышала быстрые шаги в квартире соседей, звуки падений, ругань и оскорбления в адрес друг друга, в общем, ничего не обычного. Но внезапно всё стихло. И я поняла, что они уехали. Ура!

Неужели эти прохиндеи решили отправиться в отпуск? В прочем, это было неважно, потому что главным оставался лишь факт их отсутствия в квартире, что означало, что у меня снова появилась возможность работать. Да, времени оставалось совсем мало, меньше двух недель, но при полной тишине я смогу работать более продуктивно.

И я заварила себе крепкого кофе, после чего включила ноутбук. Но когда я открыла нужный файл и перечитала начало своего романа, то поняла, что рано радовалась. За прошедшее время все мои светлые мысли и радужные идеи улетучились, и я напрочь забыла, о чём собиралась писать. Я смотрела на монитор компьютера, пытаясь выудить из своей головы хоть несколько абзацев, но едва я начинала печатать, то видела разницу между оптимистичным началом романа и его ужасным продолжением, которое словно из пальца приходилось высасывать.

Редакционная коллегия издательства это не пропустит. Чёрт! Что же делать?

Как загнанный зверь я ходила из угла в угол комнаты, пытаясь вспомнить, о чём же я хотела писать. И в какие-то моменты в мозгу появлялись проблески прежних идей, но они тут же исчезали, так и не оформившись в конкретную мысль.

Тогда я снова заварила себе кофе, ещё крепче прежнего. Но от этого моя голова лишь сильнее разболелась, и я поняла, что нужно дать своему организму время прийти в себя. Нужно было успокоиться, возможно, поспать и пустить мысли на самотёк. Глядишь, среди них появится и какая-нибудь хорошая идея.

И я решила поступить именно так. Раз соседи с таким шумом уехали, то вряд ли они вернуться завтра, потому что никто не будет складывать чемоданы для поездки на один день. А, значит, у меня ещё есть время. Сегодня я буду гулять, медитировать и отдыхать, а завтра, с утра пораньше, сяду за работу.

Так я и сделала. Сходила погулять, посидела на берегу реки, дыша свежим воздухом и, вернувшись домой, рано легла спать. А утром, проснувшись в блаженной тишине, принялась за работу.

И хотя в моих мыслях не было лёгкости и фонтана различных идей, как это бывало раньше, но, по крайней мере, я уже могла творить, что было главным. А дальше, глядишь, дело и пойдёт. Мысли вернутся в прежнее русло, и я допишу роман в установленные сроки и сдам его в лучшем виде.

И так за работой я даже сначала не заметила, как на двенадцатом этаже кто-то снова начал ходить. Поскольку это не был топот исполинских копыт и шаги не сопровождались руганью, я не обратила на эти звуки внимания. Но тут началась вторая часть марлезонского балета или, точнее, тридцать третья. Сначала я даже не поняла, что это такое. Сначала я подумала, что у соседей снова играет радио, но что-то в этом было не так, потому что, как я уже успела выяснить их музыкальные предпочтения, эти люди предпочитали исключительно «Радио Шансон». А тут был совершенно другой репертуар. Причём сложно было понять, какой именно, потому что доносившиеся из их квартиры звуки были похожи на завывания, очень сильно напоминавшие вой волка из старого советского мультфильма «Жил-был пёс», когда он, наевшись и напившись, произнёс крылатую фразу «Щас спою». И после этого последовало волчье песнопение, от которого все присутствующие сразу же подскакивали со своих мест.

И сейчас от соседей доносились именно такие звуки, от которых хотелось вскочить и бежать прочь, куда глаза глядят.

Боже, они ведь вчера уехали! Я сама слышала! Но, вероятно, отъезд состоялся не в полном составе и кто-то из этой ужасной семейки остался дома или, вернее, вернулся раньше времени.

Но я стала себя успокаивать, надеясь, что это всего лишь радио, и вскоре песня закончится, сменившись чем-то другим, более благозвучным. Но нет. Вой продолжался, и конца-краю ему не было видно. Словно у кого-то заело пластинку, именно поэтому одна и та же песня, сильно смахивающая на вой, продолжала играть уже несколько часов подряд. Но потом я догадалась, в чём дело. Соседка пела, если так можно было назвать те звуки, которые доносились из её горла. Более того, я даже смогла различить песню, что было, в прочем, неудивительно, ведь мне довелось её прослушать более сотни раз. Это была песня Марины Капуро «В горнице».

Признаться, я никогда не была поклонницей этой певицы. В далёком детстве, когда по телевидению передавали выступление Марины Капуро, мне всегда хотелось закрыть уши и не слушать то, что она поёт. Я – не любитель кантри, и творчество Марины Капуро никогда не было мне по душе. И вот сейчас, спустя несколько десятилетий, когда я и думать забыла о призраках прошлого, громогласная соседка с двенадцатого этажа решила вернуть меня в детские кошмары. И приспичило же ей выбрать именно эту песню!