Читать книгу Правильные роды. Путь к себе (Светлана Райнгруберт) онлайн бесплатно на Bookz (4-ая страница книги)
bannerbanner
Правильные роды. Путь к себе
Правильные роды. Путь к себеПолная версия
Оценить:
Правильные роды. Путь к себе

4

Полная версия:

Правильные роды. Путь к себе

Мой мальчишка родился! Я сделала это, это было не больно, дискомфортно, сильно, распирающе, но не больно! Все ощущения изменились в секунду. Немного пощипывало в интимных местах, но боль отступила, как – будто её и не было.

Меня аккуратно уложили на спину, а малыша положили сверху. Трепет от его тепла, мокрого маленького тела – это правильное состояние. Через мгновения меня начало знобить. У меня нахлынуло осознание, что я смогла, мои роды прошли удачно! Я научилась рожать! Не знаю, сколько проходит времени. Обычно малыша оставляют до момента прекращения пульсации пуповины, но слёзы лились потоком. Это всё мне, эти мощные эмоции, любовь и невероятное удовлетворение от родов- всё это одной мне!? Всё было не зря, удовлетворение и гордость я испытала за свою творческую работу с телом и разумом (страхами).

Это останется в памяти на всю жизнь. И, главное, тело сейчас благодарно пульсирует, трясётся, как после хорошего секса, принимая все ранки и трещинки, как сущие мелочи.

И ещё тишина. Внутренняя. В самый разгар родов «оркестр из гормонов» звучит громко и мощно, а затем наступает полная тишина, дирижёр, вспотевший, но довольный кланяется и благодарит всех участников процесса! И я вдруг вернулась в палату, к врачам, спустилась на эту землю, стала различать их голоса и действия. Очень захотелось сейчас покушать, подскочить и всем сообщить о рождении нового человека. Я чувствовала бодрость и прилив сил! Вот они правильные гормоны, которые работают от природы.

Роды могут быть мягкими при любых условиях, но главным является поиск себя в них, полная отдача и «глухота» по отношению к окружающим.

В самом начале книги я писала о том, что всё происходит у всех почти одновременно. Так вот 4 июля, в день моих родов, на свет появилось пятнадцать малышей. Позже я случайно узнала, что 5 июля случилось солнечное затмение – время, когда человек плохо владеет своими эмоциями, злится на пустом месте и плохо себя чувствует. Моя плата номер один была сразу за стенами родового зала, я целые сутки слушала пронзительные стоны рожениц. Кто-то выл, как волчица, кто-то пел, кто-то стонал, как в моменты оргазма, а кому-то вызывали психиатра и ставили диагноз: «Панические атаки в родах». Но 5 июля родильный зал стоял в полной тишине, был закрыт на ключ и беззвучен. Ни одна женщина не поступила в тот день!

Никто не знает тайны рождения и смерти, но каждый готов к этим моментам.

6. Красота разворота

А может всё было совсем не так?

Эту главу я пишу спустя пару лет после родов. Сегодня мы завершили очередную проверку на отношения и терпимость, прожив три года в однокомнатной квартире с долгими ограничениями в движении (карантины) и болезнями под одной крышей впятером. Теперь мы живём в двухкомнатной квартире с двумя санитарными узлами, с шикарными детскими площадками и парком рядом. Очень медленно, но жизнь наладилась. Случилось красочное лето! Лёвушке исполнилось два года.



Однако важно написать о том, что мои третьи роды не были идеальными. То, что я описала выше было моим посланием всем беременным женщинам, вдохновением на будущие роды. Но жизнь гораздо мудрее. Всё, что происходит в Вашей жизни, всё для Вас правильно!

Начиная с приезда в роддом, я испытала совсем другие чувства. И очень переживала о том, что я вновь родила тяжело и неправильно. Не так, как в книгах или у других. Не так, как мне хотелось.

Есть такое психологическое понятие, как «красота разворота». О нём я узнала недавно. Это значит, что кажущиеся нам катастрофическими ситуации могли бы быть гораздо хуже. И беда, горе приводит нас к правильному исходу.

Услышав на детских площадках истории женщин, в которых реальность не совпадает с красивыми штампами о прекрасном деторождении с золотым часом на груди у мамы, я поняла, что надо написать эту главу.

В роддоме дело обстояло так. Злая тётя в приёмном покое стала продолжать меня опрашивать (когда я начала половую жизнь и т.д.). Заранее написанную мною бумагу она не приняла. Схватки были такие, что меня начало тошнить, и я теряла сознание. Я попросила лечь на кушетку. Через мгновенье в приёмный покой, где толпами ходили медработники, влетел врач не русской наружности и, раздвинув мне ноги, вошёл своими пальцами мне внутрь и объявил о раскрытии шейки на семь пальцев. Я испытала сильнейшую боль внизу живота и взвизгнула. С этой секунды я поняла, что всё пошло не так. Он усмехнулся и, сказав, что я дохлячка, скомандовал отвезти меня в родильное отделение на инвалидной коляске. А так как я была бомжом, человеком, случайно оставившем все документы на рынке, меня повезли в лабораторию на взятие крови. Инвалидное кресло противно скрипело на весь тусклый коридор. В предродовой женщина то ли цыганка, то ли узбечка, корчилась от боли, скованная капельницей. Меня подвезли к мед работнице лет пятидесяти. Она была вполне терпелива к моим извиваниям в кресле и попыткам слезть на пол, чтобы принять положение «на четвереньках». Она пыталась отвлечь вопросами вроде: «Сколько у меня детей, и кто с ними остался?» Она быстро и ловко вытягивала из вены кровь, заполняя восемь пробирок. Потом она отвезла меня в родовую.

Там мне показалось царила подозрительная тишина. Но было вполне комфортно. Женщина оказалась акушеркой. Она попросила меня перейти на кушетку, не тужится, дышать. Она что-то еще говорила, но я восприняла только эти слова. Акушерка ушла.

Я вновь осталась одна. Вновь меня оглушила мысль, что всё повторяется. И совсем не правильно. Я приказала себе только дышать. Акушерка положила меня на спину. А я всё- таки переползла в позу «на четвереньки». Мне точно так легче! Это обрадовало меня. Еще после каждой схватки подкатывала тошнота и окутывала слабость. Помню, что подумала: «Зачем все эти муки». И в ту же секунду я почувствовала адскую боль и заорала во всё горло. Акушерка вбежала. Заглянув между ног, она заторопилась: «Скорее, скорее переходи на родильное кресло. Всё закончилось, третьего сейчас быстро родишь». Боль была космической! Она кричала и показывала на себе: «Дышать паровозиком». И выделывала букву «П» на выдохе. А я, растерянная, вдруг залепетала: «А вертикальные роды? Я хотела вертикально». Она немного посомневалась, а потом, застелив пеленкой кресло, сказала: «В этом отделении нет такого кресла. Я не умею принимать вертикально. Да и не надо тебе, разорвёшься». Это был приговор. В этот момент в наш дуэт вклинилась целая куча женщин. Два врача, принимающих роды, детский врач и анестезиолог. Они скучно посмотрели на меня. Акушерка озвучила: «Третьи. Скорые». Помню блондинку лет сорока с вытянутым лицом. Я пыхтела паровозом. Видимо мой геморрой вылез и защемился, потому что боль была именно в анусе и отдавала в ноги. Родовой боли я больше не чувствовала. Я тряслась всем телом от боли. Я испытывала шок. Врач пощекотала живот когтями и вызвала схватку. Это похоже на ныряние. Ты набираешь полную грудь воздуха и на выдохе выдавливаешь мышцами пресса малыша. Я проделала это около шести раз. Ничего. Ребенок не двигался. Педиатр забегала. На меня нацепили прибор, который прослушивает сердце ребенка. Детский врач забила тревогу! Срочно рожать! Остальные врачи орали: «Ну, давай! Совсем не тужишься! Плохо! Ребёнок совсем не нужен! Третьи роды, а ты корчишься». Конечно, я пыталась спасти своё заднее место, но, напугавшись, что потуги слишком затянулись и не чувствуя продвижения ребёнка, набрала полную грудь воздуха и стала тужиться изо всех сил. Ничего. Блондинка с вытянутым лицом приказала акушерке достать из моего рюкзака бутылочку воды. Та выполнила. Через миг эта вода фонтаном полетела в мое лицо, а затем врач схватила меня за выданную рубаху, вырез которой итак болтался у меня в районе пупка, и, разорвав её, притянула меня к себе, сказав: «Взяла себя в руки и родила». Я ошалела от таких действий! Вновь её когти зашевелились на моём животе и случилась схватка. Я набрала воздух и стала тужиться ещё с большей силой. Я думала: «Забери мою жизнь, только родись сам». Чувствуя, что никакого продвижения нет, на выдохе, мужским неестественным голосом, я прохрипела: «Режьте». Другая врач, молодая брюнетка, уже стояла с инструментом и в ту же секунду рассекла мне промежность… Огромное, по моим ощущениям, тело вывалилось из меня. Раздался звонкий плач. Я почувствовала мощное облегчение. Врачебное напряжение плавно перешло в суматоху над ребёнком. Я лежала и тряслась. Боль вся, какая была, резко выключилась. Нахлынул сначала озноб, а потом чувство радости, что все живы. Я повернула голову и не поверила глазам: 3650 кг. Как? Мне же давали направление на кесарево, когда предполагали, что Рома (второй ребенок) будет больше 3100 кг. Мне же сказали, что я не рожу больше этого веса. Тут же прилетела невероятная гордость за себя! Только чем этот подвиг обернётся дальше…

Вдруг детский врач громко озвучила, что ребенку необходимо побыть в реанимационном отделении. Другие врачи стали протестовать: «Что ты выдумываешь? Нормальный ребёнок». Лев выглядел богатырём в моих глазах. Он активничал и сразу же обмочил халат той, что разорвала на мне рубаху. Доктора заспорили. Затем детский врач схватила уже закутанного Льва и, проходя мимо меня, заявила, что забирает его в реанимацию. Я была спокойна. Тут же прилетела мысль о том, что всё это маскарад. Всё будет хорошо. И все вышли. Наступила первоначальная тишина. Затем вошла брюнетка. Она взяла стул и подсела ко мне, развернув лампу на место, откуда рождаются дети. Там был ужасный геморрой и эпизио (надрез). «Будем штопать», – не без удовольствия заявила молодая девушка. «Я дам вам зажим, чтобы вы его держали, а мне было удобней работать». Я молча выполняла. «Ассистируете вы лучше, чем рожаете», – уже как-то неловко буркнула брюнетка. Я почувствовала небольшой укол. Это местная анестезия. Врач возилась, пыталась меня расспрашивать, но я ничего не помню из её слов. Я просто молчала и тряслась. Мне было, как не странно, хорошо и спокойно. Я немного полежала, а затем меня перенесли на носилках в палату. Велели лечь на живот, который надулся и был твёрдым комком. Матка начала сокращаться и было больно и щекотно одновременно. Время 6 утра. Я уснула. Мой покой нарушила та самая акушерка: «Муж уже привёз все твои документы. Ты чего не сказала, что ребёнок такой крупный? А мы и УЗИ не сделали. Прямо не удобно как-то получилось, третьего и так тяжело родить.» Я приподняла голову и тем же хриплым басом ответила: «Я не знала, что он столько весит». Женщина положила мне баночки для анализов и покачала головой: «Не хорошо вышло. Скоро придет гинеколог, проверить промежность и детский врач. Ты сможешь сходить к малышу». Она вышла. Вскоре обещанные дамы меня посетили. Я поняла, что разрывов нет. Только швы от надреза. А вот геморрой огромный. Мне принесли холод. Я лежала с ним при каждой возможности. Июль месяц. Жара. Отсутствие кондиционера. Хорошо, что были лифты. Спасибо тем, кто изобрёл это чудо!

Я зашла в реанимацию, что пятью этажами выше моей палаты. Повсюду в специальных камерах лежали крохотные детки. Я расплакалась. Я искала своего. Наконец, в самом дальнем углу я увидела большого розовощёкого богатыря. Ножки его упирались в стенки камеры. Ему явно было жарко. К пяточку была присоединена капельница с надписью «Трисоль». Врач сказала, что он хлебнул родовые вОды, и ему три дня будут ставить витамины и антибиотик. Глаза его были огромными, голубыми. Папина копия. Мне разрешили в ложечку нацедить молозиво и дать ему. На следующий день врачи озвучили, что он в полном порядке. На третьи сутки его перевезли в перинатальный центр, который находился в другом районе Москвы. Мне принесли его в переноске на прощание и дали подержать на руках, впервые после родов. Я вновь разревелась. Потом быстро нашла гинеколога и попросила выписать меня. Это сделали незамедлительно.

Я приехала домой из роддома с пустыми руками. Вновь царила странная тишина. Муж бил кнопки на компьютере, работая удалённо. Старшие гуляли с утра до вечера. Всё было спокойно, только заднее место совсем не заживало. На четвертый день я взяла зеркало и ужаснулась: геморрой защемился. Он был фиолетовый. Я сказала мужу, что дела плохи. Он через интернет нашёл клинику. Мы поехали. Старенький доктор посмотрел и слёзно ответил: «Как же тяжело вы родили. Вам срочно нужна операция. Но я не делаю. Вот что. Я сейчас дам вам номер нашего заведующего. Может он возьмёт вас, но только завтра утром. Вы позвоните ему прямо сейчас. Да, я и сам расскажу ваш диагноз. Вы только договоритесь с ним о дате». Я не знаю, почему, может гормоны лактации уже во всю заработали, но мне было не страшно. «Спасибо вам сердечное», – сказала я.

Мы созвонились. Голос был не старческий. Следующим утром я ехала на операцию. Врач предстал передо мной Иисусом. Он был обходительным и очень пожалел меня, увидев между ног последствия родов. «Как вы сами оцениваете свою картину?», – спросил он. «Всё ужасно», – зачем-то с улыбкой ответила я. «Да, у вас геморрой четвёртой степени и несколько внутренних узлов, всё не просто». Решили оперировать под общим наркозом. Я попрощалась с мужем, и меня увезли в операционную. Поставив капельницу, я мягко вошла в другую реальность. Там было светло. Много розоцветных кружков. А потом меня кто- то тронул за щеку. «Привет, ну, как ты?», -спросил муж. Я лежала на боку в шикарной палате.


Кстати, я пожалела денег на платные роды, и именно эту суму мы заплатили за операцию и ночевку в клинике. Совпадение? Не думаю. Платные роды я себе не позволила. Слишком много финансовых обязательств на тот момент было у семьи. Но эти деньги мне перевела свекровь, к которой чек на оплату попал случайно (муж скидывал фото моей маме, которая работала в медицине и могла озвучить, что со мной сделали). И вообще никто не знал о том, что я родила и попала в больницу. Все узнали как раз после операции. С родственниками нас разделяли семь тысяч километров. Москва-Хабаровск. Я решила никого не тревожить, а получился огромный переполох. И обида, что я всё скрыла. Но сейчас у нас хорошие отношения. Я объяснила и извинилась. Все в восторге от шустрого Льва, который был главной скрипкой нашего оркестра.

Однако, вернемся к родам. Меня резко затошнило. Пришёл врач и дал указание медсестре, после чего каждые три часа я стала получать божественный укол с наркотиком. Такой сильной была боль. Как признался врач, мой геморрой был, как у старой бабки. Восстановление сложнейшее. А за день до родов, принимая душ, я подумала, что очень устала всех морально подбадривать за весь период карантина, который только что закончился и можно было выходить на белый свет. Я захотела быть слабой. Вот оно, что называется: «Будет исполнено». Мне запретили ходить, сидеть, нервничать и, естественно, брать на руки своего ребёнка. Никакого веса, кроме ложки и кружки.

И вот я поняла, насколько хорошо, что малыш в перинатальном центре. У меня было ровно пять дней пропить антибиотик и восстановиться. Красота разворота! Проблему с задним местом я хотела решить ещё давно, но эта ж целая акция должна быть с операцией и реабилитацией. Сама я бы на это не пошла, если бы не приспичило. А тут и муж на удалёнке, и лето, когда меньше волокиты со старшими. Всё разрешилось наилучшим образом.

Вскоре мы всей семьёй приехали за Львом в перинатальный центр и приняли его в свой очаг. Там от педиатра я узнала, что не пролеченный малыш мог схватить любую инфекцию и скрыто ею болеть, вплоть до летального исхода. А гинеколог в поликлинике, узнав мою историю родов, поздравила меня с тем, что я осталась жива, потому что таз настолько узок, что просто чудо помогло мне родить моего здоровяка.



Папа взял все заботы на себя. Он, конечно, бухтел и что-то делал не так, но это совершенно нормально!

Мы всегда хотим идеальной картинки. Мы так устроены. Но надо помнить, что у каждой из нас своё тело для родов, своя генетика и свой сценарий, плюс сценарий новой души- малыша. Всё может произойти. Вопрос: «Для чего мне это?» Чаще всего ответ можно получить, только спустя время.

bannerbanner