
Полная версия:
Пособие по выживанию для оборотней
На визит ушла немалая сумма, но Туомас перестал беспокоиться о деньгах. Без работы его сбережения стремительно превращались в ничто, а потому спасение от напасти стоило любых средств. Но в этот раз – как и во все прочие – чуда не случилось. Стареющая дама в пенсне усадила его на дизайнерский стул и долго расспрашивала о детстве на островах, военной службе и отношениях с сестрой. Когда по итогу она искусно подвела черту под типичным проявлением эдипового комплекса, Туомас не поверил своим ушам. Возможно, стоило прочесть отзывы в соцсетях, как обычно советовала Кирси, но теперь было поздно. Разозлившись, он одной фразой донес до испуганной хозяйки кабинета все, что думал по поводу ее выводов. Дама присмирела и назначила новую встречу.
Туомас предпочел не явиться.
Вместе с июлем в Турку пришли дожди и порывистый ветер. Сорвалась очередная сделка, на которую он с таким трудом заставил себя выйти из дома. Вернувшись, Туомас глянул на календарь – со злосчастной ночи в лесопарке прошло ровно четыре недели. Он сдвинул плотнее армию кактусов, заслоняя фоторамки с Кирси и Ханной, сварил еще одну – пятую за день – чашку кофе, включил первый альбом «Металлики» и решил наконец-то открыть подброшенную бродягой книгу про оборотней.
Все это время она провела в рюкзаке, словно бесполезный талисман: потрепанный мягкий переплет, разлохмаченные уголки обложки и чуть больше трехсот страниц, пожелтевших и почти прозрачных. Ее бывший владелец за три недели ни разу не попался Туомасу на глаза – но дела шли все хуже, и теперь исчезновение сумасшедшего казалось дурным знаком.
На первой странице его встретили большие буквы в рамочке: «Если вам в руки попала эта книга, ваши шансы выжить в первую Луну резко повышаются». Туомас пролистнул содержание и начал читать. Связный вопреки ожиданиям текст казался затейливым сборником городского фольклора о нечисти в современном мире.
Проглотив первую главу, он начал вторую; увлекшись, почесал заросший подбородок и вскрикнул – на ногте расплывалось красное пятнышко, кожу саднило. Рука потянулась к тележке в изножье кровати: Туомас перестал убирать маникюрные ножницы в ящик стола и всегда держал их поблизости. Кофейная чашка, жалобно тренькнув, покатилась по зеркальной столешнице. Вытерев лужицу, Туомас не слишком удивился, когда обнаружил, что ранка под губой уже полностью затянулась.
Еще недавно ногти росли как-то медленнее; спустя две пары дырявых носков он догадался, что стричь их раз в неделю недостаточно, и перешел на режим через день. Из ванной исчез пузырек с перекисью: любой порез превращался в едва заметный след быстрее, чем Туомас успевал достать ватный диск. Он стал бриться каждый вечер, после душа, но по утрам из отражения на дверце шкафчика все равно таращился всклокоченный рыжий мужчина лет на десять старше с отросшими до плеч патлами и заметной щетиной.
И вот теперь в этой странной книге по выживанию для оборотней Туомас нашел сразу все: и вспышки гнева, и ногти, и болезненную чувствительность к запахам, и мгновенное заживление ран. Книга обещала, что скоро он станет метить углы и предметы, словно собака, – придется следить за ширинкой на людях. И все же, и все же… Мысль о том, что в лесопарке его укусил настоящий оборотень, казалась бредовей некуда.
Если бы не одно «но».
Других причин, чтобы объяснить все и сразу, у Туомаса не нашлось. К шести вечера он проглотил книгу целиком, к восьми перечитал избранные места еще раз с чувством, будто автор стоял у него за плечом целый месяц… Но тогда выходило, что сегодня в полночь он превратится в безумного зверя. Мозг отказывался в это верить.
Туомас вымыл чашку и заварил вместо кофе чай – черный, с тремя ложками сахара. Нервозность усилилась: он то и дело принимался листать книгу, открывая в любом месте и обещая себе не принимать всерьез ни одной фразы, но сомнения лишь росли, пока за окнами медленно угасало июльское солнце. Макушки деревьев чернели на фоне сизо-багряного неба, вдали тревожно кричали чайки – близилось полнолуние.
Без пяти десять в дверь постучали.
– Ханна! – Он застыл посреди квартиры, словно нашкодивший малолетка. Стук повторился. На этот раз тише.
Туомас распахнул дверь и не сильно удивился, увидев на пороге того самого сумасшедшего бродягу.
– Позволишь? – Мужчина переминался с ноги на ногу, не решаясь войти.
Туомас посторонился, пропуская гостя. Тот явно приготовился к встрече – сменил одежду на чистую, принял душ, и от прежнего облика остались только запавшие глаза и клочья седых волос.
– Я так и думал, что ты можешь появиться. – Туомас совершенно не испытывал страха перед незнакомцем. – Садись за стол, я как раз думал заварить…
Мужчина резко шагнул вперед, оборвав его на полуслове.
– Ты же прочел ее, так? Скажи, что прочел! Не представляю, как успею тебе объяснить… – Гость в панике поискал глазами часы.
Туомас медленно выдохнул, но решил держаться до последнего. Нельзя позволять раздражению диктовать условия.
– Можно и представиться для начала. Я Туомас…
– Значит, не читал!
Туомас прошел в комнату и вернулся с книгой.
– Читал. Но ты…
Бродяга выхватил томик, пролистал до конца и ткнул заскорузлым пальцем в карандашную надпись на задней обложке, куда Туомасу и в голову не пришло заглянуть.
«Если понадобится помощь, звони. Найджел Уотерби».
Дальше следовал набор цифр.
«Значит, британец», – Туомас кивнул сам себе.
– Далековато забрался от родных мест.
Найджел прошел за ним к столу, скользнул взглядом по полке с фотографиями и армией кактусов. Потом неловко притулился на стуле и пожал плечами.
– Здесь меньше людей. Меньше риск. Где твое укрытие?
Туомас передумал предлагать ему чай.
– Запру окна и дверь, ключ спрячу подальше. Четвертый этаж, так что…
Найджел вскочил так резко, что Туомас едва не подпрыгнул.
– Ты так и не понял! – хрипло вскричал англичанин. – Ты не можешь обернуться в квартире, ты все здесь уничтожишь! – Его взгляд еще раз метнулся к зеркалу и кактусам. – Соседи услышат вой и грохот, вызовут полицию. Я давно понял: Финляндия – тихая страна, пока никто друг друга не трогает. Дверь взломают, пара выстрелов – и ты труп.
Он устало рухнул обратно на стул.
– Потому-то многие и гибнут в первую Луну. Тебе нельзя оставаться здесь, Том. Это верная смерть.
Туомас проглотил ругательство; по ходу странной беседы рассудительность постепенно уступала злости. За окном стемнело. Снаружи доносились легкий шелест жасмина и приглушенный гул автострады. На секунду Туомасу показалось, что он видит квартиру в последний раз.
– Знаешь что? У меня отличная идея, Найджел. Оставайся тут. Места для двоих предостаточно, вот и посмотрим…
На секунду в глазах бродяги мелькнула надежда и тут же погасла. Найджел зарычал, схватил Туомаса за воротник футболки и притянул к себе:
– Идиот! Все ему шуточки! Я пытаюсь спасти твою жизнь, остолоп! Да, я тебя укусил, и мне жить с этим дальше, но если ты сегодня умрешь, то из-за своей упертости, а не по моей вине. Ты пойми, это был я! Я сделал тебя таким…
Туомас легко оттолкнул его, подивившись собственной силе. Однако Найджел не отлетел к стене, а удержался на ногах и зашелся хриплым кашлем.
– Ты не в себе, – процедил Туомас, доставая телефон, на этот раз полностью заряженный. – Я звоню в полицию. Пусть они решают, куда тебя отправить. Я пытался по-хорошему, но вижу, что ты не контролируешь…
– Не веришь мне, – перебил его оборотень.
Он уселся обратно за стол и аккуратно пригладил заломленную обложку книги. В квартире воцарилась неловкая тишина. Туомас застыл с телефоном в руке, так и не набрав простейшую комбинацию. Гость, задумавшись о своем, смотрел куда-то мимо него, пока наконец не тряхнул взъерошенной шевелюрой.
– Ты не веришь, и это твое право, Том. Я не должен здесь быть – вся информация у тебя есть. Но выбор есть выбор, что ж, не идти же на попятный. Тебе страшно. – Он похлопал по томику ладонью. – Слишком много сошлось для простого совпадения, а? Даже злость – это всего лишь выброс ликантропина, как и рост волос, нюх, социальное дистанцирование. Но разум не верит, не готов поверить в такое. Задавай свои вопросы.
Оба одновременно посмотрели на часы. Гнев куда-то испарился: пару минут назад англичанин вызывал у Туомаса лишь презрение и жалость, но сейчас они напоминали случайных попутчиков в ночном поезде, сцепившихся языками о чем-то будничном. Он уселся на край кровати и поднял на бродягу глаза:
– Сколько еще… таких, как ты?
Найджел удивленно вскинул брови:
– В Финляндии? В мире?
– Первое.
– Никто не считал. Это же все бюрократия, Том, а для нее нужна власть. Оборотни живут по законам той страны, где решили укрыться. Не верь сказкам про альфа-самцов и армейские порядки. Стая… это хорошо, но редко срабатывает в реальности. Большинство из нас одиночки.
– Но в книге сказано, – Туомас потянулся за томиком и легко нашел нужную страницу, – вот здесь, автор говорит, что нужно стараться привести новичков в ближайшую Стаю, потому что…
Найджел вздрогнул, потом печально улыбнулся:
– Мне бы такую память, даже страницу нашел! Что ж, полагаю, это простительный идеализм. Возможно, автору просто повезло со Стаей.
Минуту Туомас пытался придумать, о чем еще можно спросить сумасшедшего. Он ни секунды не верил во всю эту чушь – но гость оставался спокоен, пока они говорили о книге и оборотнях.
– Ты ведь никому не сказал? – Найджел бросил еще один тревожный взгляд на часы.
– Сказал? Об… Нет, никому, – Туомас хмыкнул. – В больнице меня хотели обследовать, еле вырвался. Это ведь ты навещал меня рано утром?
Удачно, что в финском нет местоимений для общения с незнакомцами, особенно теми, кто тебя старше. Как, впрочем, и в английском. Он мысленно прикинул, как скоро они бы перешли на «ты», общаясь на русском. Туомас так и не смог постичь все нюансы вежливой формы, когда стажировался в консульстве, но не оставил привычки нащупывать невидимую грань при новых знакомствах[7].
По мнению Найджела, они в одной связке – в ловушке полнолуния, из которой новичку без помощи наставника живым не выбраться. Должен ли Туомас ставить его выше по статусу? Или они уже достаточно знают друг о друге, чтобы опустить формальности?
Задумавшись, он пропустил ответ Найджела, о котором по факту ничего так и не узнал.
– Ты живешь далеко отсюда? Один?
На часах звякнуло одиннадцать вечера. Англичанин вздрогнул и поднялся, не ответив.
– Времени уже не осталось, Том. Все остальные ответы – завтра или когда захочешь. Уходить надо прямо сейчас.
Туомас, потеряв остатки терпения, тоже встал и указал на дверь:
– Проваливай. Сейчас же.
Он не хотел звонить в полицию и уж тем более не хотел выставлять непрошеного гостя силой. Этого еще не хватало. Найджел сделал шаг к выходу и остановился; в ярком свете лампы его морщины стали глубже, придавая лицу нечеловеческий вид. Туомас ощутил укол совести – он выгонял на улицу человека, очевидно, бездомного, больного и одинокого.
Найджел тем временем покорно дошел до двери:
– Спасибо, что не стал никуда звонить. Возможно, мы еще сможем поговорить.
– Да-да, непременно, – Туомас кивнул, подавляя жалость к старику.
– Подожди… так странно. Что это вспыхнуло сейчас за окном?
Туомас обернулся, и тут же сильнейший удар по голове будто выключил ему зрение и слух. Падения он уже не почувствовал.
Глава 3. Первая Луна
Эта книга была написана, чтобы сохранить человеческие жизни, включая твою.
«Пособие по выживанию для оборотней», с. 3
Что-то коснулось его лица. Холодное и липкое. Туомас моргнул раз, другой – и ничего не увидел. Он лежал в кромешной темноте на груде каких-то обломков. До лба снова дотронулось что-то липкое; Туомас в ужасе понял, что это его собственная рука. Он закричал, забился, словно пойманный в сети лосось. Рядом что-то звякнуло, заскользило и обрушилось. Он инстинктивно заслонил голову – боль тут же вернулась с новой силой, по локтю ударила деревяшка, потом еще одна. Снова стало тихо.
Осторожно перекатившись на бок, Туомас попробовал встать. Стоило перенести вес тела на руку, как запястье будто подломилось, – он охнул и несколько минут баюкал ноющий сустав, прощупывая косточки в поисках перелома. Вторая попытка – и Туомас застонал от боли во всем теле, на глазах выступили слезы. Перекатившись на другой бок, он снова попытался подняться, но боль лишь усилилась – атаковала резкими волнами при любом, даже слабом движении, даже пальцами ног. Распластавшись на пыточном ложе, Туомас повернул голову, и его вырвало.
Утерев локтем губы, он понял, что лежит абсолютно голый. Его бросило в жар, затем в холод, к горлу подступила паника.
Глаза постепенно привыкали к темноте: Туомас разглядел потолок, совсем близко, – он лежал в маленьком помещении, забитом мусором. Моргнул несколько раз, и, несмотря на адскую боль во всем теле, боковым зрением уловил что-то похожее на полоски света вдалеке. Не пытаясь подняться, он пополз в эту сторону. Наконец макушка уперлась в невидимую преграду, зато высоко над головой Туомас отчетливо различил два маленьких окна с плотно задернутыми жалюзи.
Он поднес пальцы к лицу и теперь смог их рассмотреть – перемазанные засохшей кровью, с обломанными ногтями и свежими шрамами поперек ладоней. Но самое страшное – кровь была повсюду. Некстати вернулось обоняние, и в ноздри ударил кислый резкий запах исторгнутого желудком. Туомас дрожал в сильнейшем ознобе; от страха в голову не лезло ничего, кроме желания поскорее убраться отсюда. Как он оказался в этом месте и почему ничего не помнил об этом?
Его как будто уронили с четвертого этажа и собрали заново.
Он аккуратно потянулся, насколько позволяло пространство, ощупал тело в поисках ран и, не найдя никаких повреждений, приступил к армейской разминке в положении лежа. Руки повиновались свободно, ноги затекли, а сведя лопатки, он заорал в голос и тут же заткнул себе рот кулаком: от солоноватого привкуса на языке подступила тошнота. Туомас прислушался, не явится ли похититель на крик, – но никто не отозвался. Он подождал пару минут и вернулся к проверке. Медленно двигая каждым суставом, искал растяжения или переломы; и все же, несмотря на сильнейшую боль, тело казалось здоровым и отзывалось беспрекословно.
Темнота постепенно отступала: прищурившись, Туомас разглядел свисавшие с потолка клочья разодранной обшивки. Может быть, шумоизоляция? Помещение мало напоминало квартиру. Пальцы нащупали слева что-то округлое, гладкое и деревянное, похожее на ножку стула. Туомас чуть потянул – и тут же в сантиметре от его лица с грохотом рухнула тяжеленная столешница. Он дернулся в сторону и пребольно ударился плечом о новую преграду.
Вспоротый потолок и полоски света – отличная новость: кажется, его не похоронили заживо!
Последним, что Туомас помнил, была ссора с бродягой у себя дома. Черт его дернул пригласить ненормального в квартиру! Они вроде подрались… Или нет, или почти? Но этот псих согласился свалить и свалил… верно?
Прошла целая вечность, пока он кое-как поднялся, боясь опереться на что-либо, кроме собственного тела. На уровне глаз мелькнуло нечто похожее на выключатель; Туомас нажал его, но вместо света вызвал к жизни лишь слабую искру от измочаленных ошметков проводки. Убедившись, что сумеет устоять еще несколько секунд, он потянулся и изо всех сил дернул за веревку от жалюзи, едва не оборвав ее вместе с карнизом.
В лицо ударил яркий солнечный свет. Туомас крепко зажмурился, спасаясь от рези, а когда решился взглянуть через растопыренные пальцы, то опешил от увиденного.
Он оказался не в подвале и не в забитом мусором гараже, а всего лишь в трейлере – доме на колесах. За окном качалась на ветру высокая трава, скрывая окрестности до самого горизонта. Но главным зрелищем для Туомаса оказалась не местность, а царивший внутри невероятный разгром.
Должно быть, когда-то в трейлере было уютно, но сейчас здесь не сохранилось ни единого целого предмета: кровать над водительской кабиной выпотрошена, от матраса и подушек остались лишь клочья пуха и ошметки наволочек. Шкафы и ящики зияли развороченным нутром, посуда перебита. Обшивку на стенах и двери покрывали глубокие неровные царапины, похожие на следы звериных когтей.
Или тупой бензопилы.
Туомас обернулся и охнул – в пятку впился осколок стакана. Он медленно наклонился, осторожно вытащил стекло, но пока ковылял на полусогнутых до разбитой душевой кабины в дальнем конце трейлера, порез успел затянуться. Туомас потрогал небольшой розоватый рубец – все, что осталось от раны, – и не поверил глазам. Смахнув клочья кожзама, он осторожно присел на шершавое деревянное сиденье недалеко от рухнувшей столешницы и огляделся еще раз.
Возле душевой валялось что-то знакомое; приглядевшись, Туомас опознал в ошметках свою домашнюю футболку и джинсы. Чем сильнее он вглядывался, тем хуже ему становилось. Вперемешку со рваньем, осколками и щепками на полу валялись обглоданные до белизны кости – при виде их живот скрутило спазмом, и только серия глубоких вдохов смогла побороть новый приступ. Что здесь произошло, пока он был в отключке?
Незнакомца звали Найджел… Англичанин, без адреса и родных. И что-то там еще было странное. Остановился на пороге, повернулся… что-то сказал на прощание, но Туомас не помнил ни единого слова.
«Мобильник!» – внезапно осенило его. Он ведь держал его в кармане, потому что собирался вызвать полицию… Где он теперь?
Туомас присел на корточки, несмотря на ноющие колени, и тщательно оглядел фургон. Узкий проход по центру перегородила едва не похоронившая его столешница. Чтобы здесь хоть что-то найти, по-хорошему надо сначала вывалить наружу битую посуду, тряпье и прочий хлам. Мобильника очень не хватало, но Туомас не мог преодолеть естественную брезгливость – рыться в обглоданных костях было выше его сил.
Больше всего на свете он мечтал о душе и глотке чистой воды.
Туомас выглянул в окно и решил, что близится полдень: солнце припекало вовсю и уже скрылось от его взгляда прямо над крышей трейлера. Вокруг не нашлось ни единой целой тряпицы, чтобы прикрыть наготу. Он поднял жалюзи на втором окне и понял, что трейлер стоит на парковке в полном одиночестве. Оставалось уповать, что на стоянке некому будет обвинить его в нарушении общественного порядка.
Он дернул за дверную ручку и похолодел.
Трейлер был заперт снаружи.
Конечно, идиот, это же похищение! Туомас в панике подергал ручку еще, но тщетно. Оглянулся в сторону кабины водителя, но там стояла глухая стена. Изрезанная, как и все вокруг. На Туомаса топорщились вздыбленные клочья звукоизоляционного материала, несколько треснутых пластин от обшивки валялись на полу с глубокими вмятинами, похожими на след огромных челюстей.
Он сглотнул, ощущая чудовищную жажду: горло будто терзала песчаная буря, при каждом вдохе раздирая слизистую. Туомас оставил попытки сломать замок и тщательно ощупал поверхность двери, пока не увидел ее: рядом с ручкой, скрытая под обрывками синтепона, торчала небольшая защелка. Он не без труда ухватил головку скользкими пальцами. Раздался щелчок, и дверь медленно открылась – Туомас был свободен.
Он высунулся по пояс, с наслаждением вдыхая чистый воздух. Оглядевшись, Туомас убедился, что на парковке никого, выскочил наружу и подбежал к кабине водителя.
Свежая трава приятно щекотала затекшие босые ступни.
Дверь, к его изумлению, была лишь неплотно прикрыта. Туомас забрался на водительское сиденье, закрылся и пожалел, что нельзя зашторить лобовое стекло. Он вгляделся в узкое зеркало над приборной панелью, но от вида капель засохшей крови на волосах его замутило. На сиденье рядом лежали стопка поношенной, но чистой одежды, две полуторалитровые бутылки с водой и пакет, в котором по форме угадывались сэндвичи. Голод скрутил желудок в петлю Мебиуса, горло пересохло, но Туомас заставил себя первым делом прочесть текст на листке, лежавшем поверх всего добра и вырванном, похоже, из его собственной записной книжки.
«Представляю, каково тебе сейчас, Том. Многое стирается из памяти, но свою первую Луну я никогда не забуду. Удивлен, как мне удалось выжить, ведь под рукой не было ни книги, ни того, кто бы дал мне по затылку и отвез в подходящее место.
Трейлер, который ты, без сомнения, ободрал до неузнаваемости, принадлежит мне. Это мое единственное имущество, и прежде я никогда не рисковал запираться в нем. Но ты не внял моим предостережениям, так что пришлось выбирать между своим убежищем и машиной. Не хочу думать о том, чего будет стоить отдраить его и устранить все повреждения.
Да, Том, если ты все еще не догадался, то разгром учинил ты сам. Разумеется, ты этого не помнишь – на то, чтобы после превращения оставались хоть какие-то воспоминания, уходят месяцы тренировок. Сейчас тебе очень плохо, потому что твои кости в течение ночи дважды претерпевали чудовищные трансформации: вытягивались, ломались, срастались заново. Твои органы тоже. Ты голоден, и тебя мутит. Мне уже приходилось помогать молодым волкам – поверь, я очень хорошо понимаю, каково тебе сейчас.
От твоей одежды остались одни лохмотья, поэтому я приготовил чистую смену. Впереди еще две Луны, прежде чем проклятый диск начнет убывать. Послушай меня хотя бы на этот раз: не выходи из трейлера и не привлекай внимания. Под сиденьем в сумке-холодильнике лежат остатки сырого мяса – большую часть ты сожрал ночью, и остаток ничтожно мал, но он поможет продержаться. Перед полнолунием сними одежду, иначе лишишься ее – другой смены я не приготовил. Я вернусь, когда приду в себя, мы сможем поговорить, и я постараюсь ответить на твои вопросы. Теперь, надеюсь, я смог тебя убедить в реальности случившегося.
Мне действительно очень жаль, что мы встретились тогда, в лесопарке. Я не успел добраться до убежища и понадеялся, что ночью никому не придет в голову разгуливать рядом с кладбищем. Я ошибся – и поэтому твоя жизнь теперь изменится навсегда.
Она уже изменилась.
Надеюсь, до встречи. Заклинаю: ни шагу наружу!»
Туомас перечитал письмо трижды, отказываясь верить. Оглядел себя, ощупал – но заляпанное кровью тело отзывалось лишь ноющей болью в каждом суставе. Жадно выхлебав половину бутылки, он набросился на сэндвичи.
Ему придется провести еще одну ночь среди того, что творилось за стенкой? Немыслимо.
Успокоив урчавший живот, Туомас перечитал послание Найджела еще раз. Неужели… Он не мог поверить, что все происходит на самом деле. Что подобное вообще возможно.
Из всех людей на этой проклятой планете такое случилось именно с ним. Если верить письму, теперь он обречен на вечное одиночество и постоянный страх встретить кого-то в полнолуние на своем пути. Никакой семьи, никаких друзей – только бегство и прятки, жалкие попытки обмануть судьбу.
Закрыв глаза, Туомас вцепился пальцами в слипшиеся волосы и завыл, охваченный отчаянием.

Найджел так и не появился.
Остаток дня пролетел быстро: после еды Туомас задремал, привалившись головой к дверце кабины. Во сне он бежал: мелькали деревья, по лицу безжалостно хлестали мокрые ветки – он несся наперегонки с ветром, пригнувшись к земле и слушая звуки, о которых прежде и не догадывался. Резкий гудок впереди заставил его споткнуться; дернувшись, Туомас больно приложился виском о защелку ремня безопасности и проснулся.
Багровый круг расплывался над самым горизонтом, стекая по кромке леса. Туомас доел остатки сэндвичей и вылез наружу, по-прежнему голый – переодеваться в чистое без душа не имело смысла. Ломота в теле отступила, покрытая кровавой коркой голова нестерпимо чесалась; обломанные ногти успели отрасти, а стричь их было нечем.
Он добрался до знака парковки недалеко от фургона, пытаясь определить, в какой стороне находится Турку. Никаких признаков жизни или указателей он не увидел, но где-то вдалеке, за толщей травы, изредка слышался гул проезжавших машин – возможно, там проходила региональная трасса. За парковкой никто не ухаживал. Да что там, Найджел, наверное, сам установил этот знак. Англичанин мог увезти его хоть за сотню километров от города!
Солнце садилось, уступая место ночной прохладе; Туомас поежился, пересек парковку и нашел узкую, еле заметную в бескрайнем травяном море гравийку. Ему отсюда не выбраться – гравийка уводила с парковки на юг, а машины двигались… где?! На севере? Он прислушался и растерянно завертел головой. Паника нахлынула безжалостным приливом, в висках застучало. Медленно дыша, он присел на корточки, тщательно вслушиваясь и надеясь уловить хоть что-то в легком колыхании вокруг.
На островах всегда слышен шум моря. Сколько ни иди – оно всегда рядом, служит незримой, но отчетливой границей тесного мирка его детства. Если долго идти, непременно выйдешь к берегу. Здесь же Туомас чувствовал, что окончательно потерялся.