скачать книгу бесплатно
Нээле смотрела по сторонам.
– Здесь куда меньше цветов, чем в окрестностях озера Айсу. Или им еще не пришел черед открыться? – заметила девушка, – И кустарник повыше, чем на юге, и гуще. Мне казалось, север – это сплошная чащоба…
– Будут вам чащи, юная госпожа, – откликнулся возница. – Горы Юсен, там не пройти… а еще северней – Эннэ. Это и вовсе глушь…
После полудня возница увидел фигуры всадников меж холмов, указал на них девушкам. Одетые как военные низшего ранга, похоже, всадники принадлежали к одному из местных гарнизонов – а может, то была земельная стража. Деталей не удалось рассмотреть издали. Тайлин закричала и замахала рукой, пытаясь привлечь внимание, но безуспешно. Девушки приуныли, и повозка снова потащилась, выписывая петли, а порой и круги.
Вскорости слуги заметили домик, примостившийся позади невысокого пологого холма, в лощинке. Место было уютное, ложбинка поросла чиной и мышиным горошком. Люди не успели обрадоваться грядущему отдыху – подъехав ближе, поняли: полуразвалившийся дом, заброшен давно.
Покосившиеся ворота, увенчанные деревянным фазаном с отбитым хвостом – птица жалко смотрела на путешественников. Заросший тиной маленький пруд казался безжизненным – похоже, в нем и головастиков не водилось, не то что рыбы. Плети ползучих растений расположились поперек дорожек, мешая идти.
В комнатах оказалось пусто, только треснувший столик сиротливо стоял в углу комнаты, когда-то предназначенной для приема гостей. На кухне слуги обнаружили дырявый котел и несколько горшков, ничего больше. Полы оказались покрыты слоем пыли, но нигде не было ни плесени, ни паутины.
– Тоскливое место, – заметил один из спутников Тайлин. – Даже пауки не живут.
Та передернула плечиками.
– Тут очень давно никого не было, – сказала Нээле сама себе – просто чтобы развеять гнетущее впечатление.
– Никто в здравом уме не полезет в такую глушь, – отозвался слуга.
Девушки побродили по дому – Тайлин приподнимала подол и старалась рукавом не коснуться стены или дверного косяка, вернулись в гостевую комнату.
– Глянь, это что? – внимание маленькой госпожи привлек небольшой белый предмет, полускрытый ножкой стола. Тайлин тут же потянулась посмотреть, с опаской – мало ли что валяется на полу в заброшенном доме?
– Какая прелесть, – протянула красавица, двумя пальчиками поднимая резной гребень китовой кости. Большой, ажурный, он напоминал крыло махаона, и был украшен сияющими камнями – крупные вишневые альмандины в обрамлении неизвестных кристаллов помельче. Вещица смотрелась чужеродно в унылой пустой комнате.
Тайлин, позабыв про пыль и недавнюю брезгливость, воткнула украшение в волосы, извлекла из поясного мешочка бронзовое зеркало.
– Посмотри, какая роскошь! Странно, что его оставили тут! Я бы ни в жизнь…
Нээле присмотрелась – цены гребня она понять не могла, но тончайшая резьба на кости, но альмандины и россыпь голубых камешков, похожих на капли…
– Быть может, хозяйка гребня вынуждена была быстро покинуть дом? – предположила она.
– Это ее беда, – рассмеялась подруга. – Идет мне?
– Очень, – Нээле старалась сохранить серьезность, но детское хвастовство Тайлин было таким забавным.
– Теперь его должна примерить ты! – заявила чернокосая девушка.
– Я буду похожа на позолоченную курицу, – сказала подруга. Но желание нарядиться пересилило. Хоть ненадолго…
– Давай, – она улыбнулась.
Тайлин засуетилась вокруг подруги, наскоро разделяя ее волосы на пряди, закрепляя шпильками – временная прическа вышла кривовато, но, когда Тайлин украсила ее драгоценным гребнем, показалась девушкам великолепной.
Юная красавица вздохнула – вздох шел от самого сердца, будто оно грозило разорваться, и сказала:
– Бери! У меня куда больше вещей!
– Да ты что, куда мне, – вышивальщица потянулась было разрушить прическу. Ох, не хотелось этого делать!
– А вот и не спорь! – Тайлин перехватила ее руки, скорчила забавную рожицу. – Сколько тебе, девятнадцать? Пора быть красивой, не только создавать красоту. Дарю! – и шутливо нахмурилась:
– Я, правительница Облачной страны Сэн, жалую тебе этот гребень!
Сзади кашлянули.
– Госпожа Тайлин, ночь на дворе.
– Я буду спать здесь! – заявила та. – Постели нам в этой комнате! Надоело тесниться в повозке!
Про брезгливость она позабыла начисто. Находка искупила вину дома в том, что он посмел выглядеть столь неприглядно.
Вышивальщица с сомнением осмотрелась. Когда-то здесь была спальня, судя по расположению комнат. Довольно чистое, но пустое и унылое, помещение наводило тоску даже на неприхотливую Нээле.
– Слуги наведут здесь порядок! – Тайлин беспечно тряхнула головой, височные подвески зазвенели. – Нет, и не думай оставить меня одну!
– Здесь так… одиноко, – Нээле выглянула в окно. Стемнело, пока они бродили по комнатам и коридорам. Узкий месяц едва освещал заросли жасмина и тропинку, с трудом различимую среди травы. – Почему дом стоит настолько далеко от дороги?
– Это мы подъехали не с той стороны. Наверняка есть неплохой путь. А что до одиночества… если б я не умирала с тоски без людей, я тоже предпочла бы тихий уютный домик! – заявила подруга. – Что до хозяев – мало ли, может, им надоела глушь?
– Или они умерли.
– Брр, не пугай меня, глупая! – Тайлин поежилась.
Девушки прислушались – ни звука не донеслось до их ушей. Только ветер шуршал еле слышно.
– Ни лягушки, ни цикады, – обронила Нээле. Тайлин от нее отмахнулась. Слуги постелили девушкам на полу, ложе получилось широким и мягким.
– Спать, спать, – зевнула Тайлин, потягиваясь. Скоро она заснула – ворочалась и вскрикивала во сне, а Нээле долго не могла сомкнуть глаз, прислушиваясь к гулкой и одновременно глухой тишине. Наконец и ее сморил сон.
Потом она услышала шорох, увидела, как створка двери отошла и в комнату, ощупывая все на своем пути, лезут невероятно длинные руки. Вот они нашарили подол платья Тайлин, вот потянули на себя одеяло… Нээле закричала и проснулась.
Сквозь щели в ставнях пробивался розовато-серый свет. Тихие разговоры слуг раздавались снаружи. Утро выдалось весьма прохладным.
– Ну вот, выспались, а ты говорила, – Тайлин повозилась в постели, вскочила:
– Помоги мне одеться.
Нээле собралась быстро. Отвар из ягод шиповника и теплые лепешки окончательно согрели ее, и она облачила Тайлин в обычный для той наряд, мало годный для долгого пути, зато яркий и дорогой. С волосами пришлось повозиться – Тайлин, смирившись, что изящных причесок спутница создавать не умеет, довольствовалась уложенными венцом косами.
– Сюда заколку с алым камнем, вот этим… нет, это не рубин, дешевый самоцвет, но смотрится, верно? А сюда стоит поместить эту, с птицей… мне ее подарил один чиновник, с которым мы столкнулись в лавке картин… Он хотел купить полотно, которое мне понравилось! Правда, потом извинился…
– У тебя прекрасные наряды, – говорила подруга с восхищением и легкой завистью в голосе, разглядывая вышивку самоцветы. Особенно понравилось ей тонкое серебряное ожерелье с аметистовыми подвесками.
– Мы с тобой похожи сложением, хотя ты повыше, – сказала Тайлин, придирчиво оглядывая подругу. – А твое платье миленькое, но тебя вовсе не красит… Нет, не мотай головой! Я тебя одену, как госпожу знатного дома.
– Да зачем наряды в дорожной повозке? Кусты, что ли, очаровывать? – засмеялась Нээле. И неудобно путешествовать в таком узком одеянии, хоть и разрезано по бокам верхнее платье.
– Скоро пойдут обжитые месте. Будем выглядывать в окошко, и на нас будут смотреть. Две красивых девушки – мы обе должны быть нарядными, это привлекает мужчин!
Она, видно, не сомневалась, что первенство в любом случае будет за ней.
Маленькая девушка зарылась в свои пожитки и вскорости извлекла из кучи нарядов нижнее платье цвета розового винограда, а после – верхнее, без рукавов и с разрезами, темно-сливовое.
– К твоим волосам и золотистой коже больше подошел бы бирюзовый или цвет молодой зелени, но у меня нет такого, – огорченно сказала Тайлин. Нээле тронула пальцем вышитые узоры на ткани – виноградные лозы, сплетающиеся над волнами.
– Ты задумалась. Меряй же! – Тайлин подергала Нээле за рукав.
Прохладный шелк зашуршал, окутал тело, и девушка засмотрелась на свое отражение. Откинув за спину тяжелые волосы, она осторожно трогала платье – похожие на крылья бабочки рукава, пелерину, украшенную розовым кварцем – блестящие камешки закреплены были в середине вышитых белым цветов, напоминающих хризантемы. Платье девушки из родовитой или весьма богатой семьи. Да… неожиданная подруга знала толк в нарядах.
– Это тебе… пока поносить! – Тайлин застегнула на ее шее понравившееся ожерелье, и, состроив огорченную гримаску, добавила:
– Оно недорогое, увы… аметисты с трещинками… ценных камней нет у меня. Приходится пускать пыль в глаза. Но в городе… о, я найду того, кто станет платить! – ее глаза подернулись мечтательной дымкой.
Она сказала это по-детски просто, и Нээле не сдержала улыбки. Что ж… иные женщины строгого нрава способны душу из тебя вытрясти и никогда не окажут помощи. Пусть Тайлин не благородная дама, кто осудит ее? Но она все же настояла на том, чтобы отправиться в путь в собственном платье, более широком и запашном, из тех, что носили небогатые горожанки. Осталось лишь ожерелье на шее.
– Сегодня мы должны выбраться на дорогу! – заявила Тайлин вознице, закрепляя найденный гребень в прическе подруги. – Или я рассержусь!
Тот проворчал себе под нос нечто невнятное.
Потянулась привычная вереница холмов, покрытых нежно-зеленой травой.
– Кажется, я ненавижу север, – хмуро говорила Тайлин, перебирая струны ахи. Поврежденный инструмент издавал звуки, похожие на предсмертное мяуканье.
Пару раз Нээле заметила непонятное – словно зыбь в воздухе, какая порой бывает в жаркий день над водой. Она удивленно оглядывалась… даже спросила Тайлин, не видит ли та чего. Подруга долго всматривалась в следы от колес за их спиной, одинаковые неприветливые холмы, в небо, но обнаружила только летящего аиста.
К вечеру повозка выехала на торную тропу, не слишком, впрочем, похожую на порядочную дорогу. Но теперь повозка хоть не подскакивала каждый миг, грозя развалиться. А вскорости показался еще один домик – размером со вчерашний, но отнюдь не заброшенный, напротив, очень уютный с виду. Стены его были выбелены, изгородь покрыта темно-красным лаком, а над резными воротами примостился деревянный фазан, брат-близнец того, с отломанным хвостом. У этого хвост красовался на месте.
– Еще один дом в глуши, – удивленно отметила Нээле.
– Мало ли… Богатые люди хотят побыть вдали от суеты… – Тайлин ожила, предвкушая настоящий отдых, теплую воду и приятное времяпровождение. – И какая тут глушь? Дорога!
Заслышав скрип колес, стук копыт и голоса, из дома вышла молодая семейная пара –они неуловимо походили друг на друга, как бывает между супругами, живущими в согласии. Посетовав на трудности, выпавшие путникам, и на то, что не могут как следует обеспечить путникам отдых – одного слугу срочно вынуждены были отправить в город по важному делу, а второй как раз болен, муж и жена приняли гостей со всем радушием. Тайлин щебетала, Нээле помалкивала, разглядывая хозяев. Одеты скромно, но не как простолюдины; черное с белыми и зелеными узорами одеяние у мужчины, розовое с черными – у женщины. У него – листья каштана, у нее – большие пионы… И ткань дорогая, хоть покрой далек от моды уже. Обедневшие наследники некогда крупного рода.
Отдельные вещицы в доме подтверждали правильность этой догадки – старинный дорогой веер, висевший на стене, чуть тронутая временем картина кисти известного художника – горы и водопад…
Слуг Тайлин хозяева провели в пристрой дома, узнав, нужно ли им что, или есть свои припасы. Девушкам предложили горячую воду – умыться, оставили их ненадолго, а затем позвали к столу. Тайлин заикнулась было – пусть ее люди прислуживают, раз тут, на месте, некому, но хозяйка мягко отклонила предложение.
– Я сама. Нетрудно – здесь, в глуши, не соблюдают обычаев, и мы рады гостям.
Когда садились за стол, снаружи раздался протяжный металлический звук, словно кто точил саблю, а потом глуховатые отрывистые звуки, похожие на смех безумного. Тайлин вздрогнула, поворачиваясь к окну.
– Это сова, – сказала хозяйка. – Не самая приятная песня у этой птицы, но для человека она не опасна…
И тепло улыбнулась.
Глава 4
– Не правда ли, сегодня на редкость хороший день? – прожурчало над ухом. А внизу так же беспечно журчала река; лодочники устроили представление на воде.
Кэраи обернулся, улыбаясь невесть откуда взявшейся женщине. До чего же она бесшумно ступает!
– Да, было бы жаль, заряди сегодня дождь. Смотрите, как слаженна та гирлянда из лодок!
– Мне больше нравится следующая, с парусами, как цветы, – засмеялась собеседница, звеня височными подвесками. Такой звон один из поэтов назвал «согревающим сердце».
Госпоже Лиэ было слегка за двадцать, но она уже успела овдоветь, и, похоже, это ее ничуть не расстроило. Невысокая, с округлыми движениями и легкой походкой, почти всегда в розовом разнообразных оттенков, она походила на сахарный бутон. Она умела удивленно округлять глаза и поднимать брови так, что вызвала бы умиление и у засохшего над отчетами закоренелого чиновника.
Кэраи подозревал, что она отнюдь не глупа, хотя со дня их знакомства госпожа Лиэ не произнесла еще ни одного серьезного слова, а смех ее звенел по любому поводу. Она появилась на первом же публичном приеме и постаралась очаровать намертво.
Вдовам было позволено чуть больше, чем женам, и уж всяко больше, чем незамужним девушкам, которых редко видели где-то помимо собственного дома. И госпожа Лиэ не упускала ни одной возможности развлечься, как и напомнить о себе.
Она полностью устраивала его, чтобы проводить время без обязательств – легким нравом не в последнюю очередь. Тут, в родной провинции, женщин приходилось выбирать себе еще с большей оглядкой, чем в Столице, где он был куда менее заметной фигурой. Хотя ошибка в выборе могла дорого стоить и там.
– Смотрите, про госпожу Лиэ всякое говорят, – попытался предостеречь его Ариму, который успел все разведать.
Кэраи лишь рассмеялся.
– Тем лучше, пусть говорят побольше – есть что послушать…
– Похоже, она всерьез на вас нацелилась.
– И, похоже, не с самыми очевидными намерениями. Я пока не понял, кого должен благодарить за этот подарок, но, подозреваю, господина Тори Аэмара – тот смотрел в нашу сторону с чересчур большим интересом, – ответил он весело. – Милейшая вдовушка слишком уж несерьезна и легкомысленна, чтобы я поверил в ее глупость. Ну, пусть выведывает мои секреты, благо, их у меня пока нет.
– А не опасаетесь держать под боком шпионку?
– Э, в Столице каждая певичка может оказаться не тем, за кого себя выдает, – если б я опасался женщин… Уж лучше пусть будет неподалеку, а я смогу скармливать Дому Аэмара свои хлебные крошки.
– А она вам?
– Пускай думает, что порой это ей удается.
«Девушки радуги», ашриин высыпали на крохотный островок между мостиками пригоршней самоцветов, верхние платья разных оттенков красного с черной отделкой, а нижние – как самим красавицам захотелось. Они танцевали что-то весеннее, радостно, будто зимой жизни им не было. Две женщины в более темном стояли сбоку, улыбались довольно – видно, воспитанницы справились с постановкой.
Хороший способ показать и свое искусство, и девушек разом; желающие познакомятся с ними тут или просто запомнят. Здесь только прелестницы из самых дорогих, изысканных заведений, иных не допустят.
Здешние женщины – неважно, ашриин ли, или из знатных домов – были не столь ограненными, как в Столице, они использовали меньше краски и прочих ухищрений, и оставались похожими на себя, а не на безупречных кукол. Встречались и среди них и чудачки, которые, похоже, решили перещеголять столичную моду, но на таких Кэраи смотрел с сожалением. Они даже говорить умудрялись неким искусственным голосом, напоминающим предсмертный вздох флейты. Нет уж, лучше живая и полная сил женщина, которую изгиб прядки над виском заботит куда меньше, чем простые земные радости.
На соседнем мостике столпилась группка молодежи, переливается шелк летних цветов – глицинии, мяты, лаванды. Среди молодых людей Макори Нэйта, его неожиданно темно-фиалковый наряд напоминает об одеждах столичных министров. Только сами они – вечная озабоченность, а этот смеется, открывая все свои великолепные зубы. Отсюда виден их отблеск! Как у сморчка Суро вырос такой здоровенный и ладный сын? Второй тоже неплох, но его и не видно толком нигде. Не то что Макори, уверенный, что весь мир принадлежит ему одному.
Нэйта, когда-то главные соперники за власть над Хинаи. Чуть больше года назад глава Дома Нэйта поспособствовал назначению старшего сына, Макори, начальником земельной стражи округа Осорэи. Сыночек уже успел заработать себе не лучшую славу при охоте не только на шайки, но и на долговых беженцев. И жертвы были. А ведь округ Осорэи – из самых спокойных в провинции, легко представить, что Макори натворил бы на севере или востоке, в предгорьях… Только внутренних беспорядков еще не хватало. И без того земельные любят порой, как родные братья разбойников, нагонять страх на крестьян, особенно недавних переселенцев.
Отвлекся на собственные мысли, но обратно вернул всплеск алого шелка напротив: одна из красавиц, танцуя, плеснула крылом-полотнищем, и Макори, который успел приблизиться к ней, ухватил край ткани, девушка чуть не упала. Смеялись и он сам, и его друзья.
Едва ощутимый укол зависти, позволительный в праздничный день: его собственная беспечность закончилась в двадцать лет, при отъезде в Столицу.
