Райтер хаус

– Тише-тише, успокойся. – Дарья нежно гладила Носка по голове. Отец говорил, что некоторые умнофонозависимые не просто деградируют, а сходят с ума. Придумывают себе всякое и верят в это. Неужели Носку не повезло?

– Ум, – Носок постучал себя по виску, свободному от пружинки, – ты.

– Мой ум? Да кому он нужен.

Носок замотал головой.

– Ум. Ты, – повторил он громче и показал пальцем на свой умнофон. – Не носи.

Дарья достала из кармана умнофон и показала Носку.

– Ты про него? Зачем тогда ты мне его дал?

– Ум. Ты. Твой ум.

Носок устало откинулся в кресле, в глазах плескалась паника. Дарья вдруг все поняла.

– Ты хочешь, чтобы я исследовала умнофон?

Носок кивнул и показал пальцем на потолок.

– Еще. Еще. Туда. Там от-ты.

Дарья нервно крутила красивую золотистую пружинку. Та была чуть липкой и оставляла на пальцах следы, похожие на пыльцу.

– Ты имеешь в виду, в других пузырях? Мне нужно туда?

Носок энергично закивал.

– Но как я туда попаду? Я не могу быть демонстратором без умнофона. Мне некуда транслировать себя.

– То-ля. То-ля.

– Твой брат поможет?

Носок еще раз кивнул и отключился. Дарья заботливо укрыла его пледом, поцеловала в липкий от пота лоб и поскреблась в кабинет Анатолия.

– Я занят! – пропищал тот, стараясь сделать голос ниже. Дарья хихикнула и тут же зажала рот.

– Прости, Анатолий, но это срочно-срочно! Мне Носок сказал спросить у тебя. Пожалуйста-пожалуйста!

– Ладно, заходи. Все равно ты меня сбила с мысли.

Дарья зашла в кабинет. На полу валялись разорванные листы. Посреди беспорядка сидел недовольный Анатолий и злобно смотрел на печатную машинку.

– Чего тебе?

– Носок сказал, что ты знаешь, как проникнуть наверх.

– И все? Ради этого ты меня отвлекла?

– Прости! Мне очень-очень хочется понять, что он имел в виду. Ну пожалуйста!

Анатолий дернул пухлым плечиком.

– Да нет никакого секрета. У них там какой-то конкурс среди писателей. Если выиграешь, перейдешь в другую касту и получишь больше привилегий.

– А как туда попасть? – От любопытства Дарья приподнялась на носочках.

– Просто так не получится, нужен умнофон или… Хм… Может подойти трубопровод. Так сказал рекламный проспект. Ну, чего стоишь?

– У нас дома нет трубопровода. – Дарья хотела притвориться плачущей, но слезы сами выступили на глазах. – Помоги мне, Анатолий, очень прошу!

Анатолий выдернул исписанный лист из машинки и вставил чистый.

– Уговорила. Давай тогда сочиняй эссе, почему ты хочешь попасть на конкурс, и диктуй мне.

Дарья ущипнула себя за запястье, чтобы по привычке не заорать «Ненавижу эссе!», и начала сочинять. Анатолий сосредоточенно стучал по клавишам. Три тысячи мгновений спустя они закончили эссе, запаковали его в контейнер и отправили по трубе.

Домой Дарья пришла счастливая.

– Пап, кажется, я и правда буду писать роман, – сказала она и рухнула спать. Умнофон с золотистой пружинкой так и остался лежать в кармане.

Лорин муж

Свекла была далеко, но так манила своим темно-розовым, нет, темно-бордовым округлым бочком…

Ням.

– Ло-ра! Ло-о-о-ра! – Если кричать достаточно громко, она придет и выдаст новую порцию.

Лора не любит взрослые крики.

Таймер умнофона показал пять тысяч мгновений. Лора не ответила.

Ничего, я и сам все решу. Как там сказал тот демонстратор? «Если не ты, то кот»?

Кстати, кто такой кот? Он тоже любит свеклу?

Перед уходом Лора всегда закатывает меня в сонную комнату. Говорит, иначе меня могут украсть. Наверное, это может сделать кот. Ведь если не он, то кто?

Нужно просто скатиться вниз. Бум! И вперед, вперед, вперед.

Демонстратор Макс Минус Тысяча обменял пароль от табуретки на пару капель мозгового супа. Кап-кап.

Их надо назвать вслух. Поехали:

– Во-се…

Не выходит.

– …а-ца.

В голове звучало лучше.

– …ы-ца.

Не получается.

Что делать?

Хочу свеклу! Свеклу! Хочу! Хочу! Хо…

Ой… Табуретка упала! Больно.

Почему так низко? Кажется, табуретка – это я.

Надо вперед, спальня когда-нибудь закончится. Вперед!

Глава 2, в которой герои попадают в Райтер хаус и становятся участниками конкурса, а муж Лоры ползком покидает спальню

Лора

Лора впервые покинула собственный пузырь и чувствовала себя вери гуд. Даже несмотря на слегка ноющую сидельную часть, которой огромный механический сапог придал сверхзвуковую скорость и помог преодолеть межпузырный барьер. Только с помощью таких киков пиплы могли путешествовать. Пузыри были разделены плотной и слизистой розовой оболочкой – плацентарным барьером, пропускающим лишь быстро движущиеся предметы, которые автоматически затягивало в транспортные пуповины. Лора слышала, что слишком частые кики заставляют мозговой суп выкипать раньше времени, поэтому никогда не путешествовала за пределы своей касты. Хотя очень-очень хотела. В отличие от нее, Марк выкипания не боялся, он считал, что ради науки можно и рискнуть, поэтому еще утром уехал на младенческий симпозиум, который перенесли из демонстраторского пузыря в какой-то другой. Лора пыталась запомнить в какой, но не смогла.

Ах, этот новый пузырь! Нет, конечно, Лора уже видела все эти здания, улочки и свеклошные – но не так! Только внутренним взором, подключившись к умнофону, а внутренний взор видит не особо. То вот этот шар-кафе пропустит, то не успеет заметить, сколько полосок на новых коричневых штанах Сверчка Кузнечика, модного демонстратора.

Так что Лора неслась вслед за организаторским ботом и восторженно глазела, как реалити превосходит даже самые смелые экспектейшены.

В Лорином, то есть в потребительском, пузыре было семь квадратных и четыре треугольных района. А еще – правда об этом запрещалось не только говорить, но и думать – секретно-материальный район. Почему он секретный и из какого материала он сделан, Лора не знала. Да и не могла она держать столько знаний в одной голове.

Потребительский пузырь и его не секретно-материальные районы представляли собой огороженные заборами пожилые комплексы. Пиплы еще называли их «землескребами», потому что их здания уходили глубоко под землю. Лора с мужем и сыном жили в комплексе «улица Пушкина, дом Колотушкина» на минус семьдесят первом этаже. Оставлять территориальность пожилого комплекса, как и часто ездить между кастами, не приветствовалось – иначе схватит рекламный проспект и накапает чего-то в твой мозговой суп.

А что же было в демонстраторском пузыре? О, Лору начало потряхивать и подбрасывать от радости, когда она увидела, точнее, не увидела пожилые комплексы. Ну не было их тут! Вместо этого по гладким, как очищенная свекла, дорожкам скакали не мохнатые, а натурально причесанные комары. И не то что скакали, как всякие невоспитанные инсекты, а благородно подпрыгивали, отставив в сторону запасной пальчик.

Демонстраторы не ютились в глубокоэтажках, спрятанные от всех любопытных окуляров – у каждого демонстратора был свой стеклянный дом. Да не из простого стекла! Оно было наивысшего качества, такое прозрачное, что Лора могла разглядеть, как у генератора шуток Манилы Вдольного на лбу зреет новенький, готовый разбить скорлупу кожи, прыщ.

Стеклянные дома чередовались с такими же стеклянными местами для создания контента. Лора утерла слюни воротничком, когда увидела любимое место Юлаи Кружится – завтракошную с десятью видами свеклы: мятая, крутая, в мешке, Паша-от, кэмбербэтч, вскрыыыымб, ушунья, песъот и еще две. Кружится всегда говорила, что день нужно начинать с правильной клетчатки, тогда сожранные буки не навредят. Как же Лоре хотелось однажды проснуться и, ни о чем не думая, выскочить из дома и томно прогуляться до завтракашной, не отмахиваясь от вездесущих хотдожиков! Она перепробовала бы все виды свеклы, а затем остановила свой выбор на «Паша-от», потому что именно ее всегда выбирала Юлая.

За завтракошными начинались судорожные. Чтобы показывать всю-всю-всю свою жизнь потребителям, нужно было добавлять в мозговой суп немного крейзинки. Иначе демонстраторам становилось стыдно, они уезжали волонтерами к воркерам и пропадали навсегда. Поэтому каждый из них после завтрака шел в судорожную, чтобы немного растрястись. Говорили, что регулярные тряски заглушают голос совести, превращая его в шепот. А к шепоту в городе М. все привыкли, тут каждую ночь стены что-то шепчут. Но стены – те еще сплетницы. Никто никогда их не слушает, потому что ну их.

Лора так сильно засмотрелась на трясущегося Гуддраматика, обзорщика популярных роликов, что чуть не потеряла из виду организаторского бота. Пришлось неизящно бежать вперед, миновав ряд шмотошных и брендошных. Но что там делают демонстраторы, все и так знают.

Когда Лора получила приглашение на конкурс, она была вне себя, потому что как раз пробовала технику прострации по совету демонстратора здоровья Олега Булочкина. Внезапно в дверь постучали, а Лора не сразу сообразила, что делать. Ей вдруг показалось, что все вокруг всего лишь дрим. Но не тот дрим, который ты выдумываешь, чтобы свекла казалась вкуснее, а муж симпатичнее, а тот, который ночью, глазки закрывай, лай-лай-лай. И вне этого дрима Лоре не нужно ограничивать время в умнофоне, а еще там складывателей слов зовут как-то иначе. То ли «спасатели», то ли «писатели», кто их разберет. А главное – в том странном дримном мире взрослые деградировали гораздо медленнее, потому что вместо супа в их головах было нечто другое. Но что? Может быть, свекла?

Лоре пришлось взять себя во все конечности, чтобы выйти из прострации и понять, что незнакомый бот протягивает ей телеграмму с приглашением. Она прошла первый тур и отправляется к выточнопродюсерам в пузырь номер два. Но нужно бросить дела и бежать, иначе все пропало.

Лора закатила мужа в спальню, чтобы тот не добрался до запасов свеклы раньше времени, и побежала по лестнице вверх, повторяя: «Быстрее! Быстрее! Быстрее!».

Она успела. Бот как раз заканчивал курить.

– Следуй за мной! – прохрипел он странным немеханическим голосом и покатился вперед.

Лоре пришлось изо всех сил напрячь бегательные мышцы, чтобы не отстать. Но оно того стоило!

В демонстраторском пузыре даже пахло иначе! Чем-то очень сладким. Если бы у запахов были цвета, этот бы стал ярко-розовым. От счастья Лора побежала вприпрыжку. Когда она случайно попадет в демонстраторский ролик, и ее увидят знакомые потребители, она не засмущается! Потому что она здесь, а они – там! И там не так хорошо, как здесь, это понимать надо.

Сотню припрыжков спустя бот остановился и объявил:

– Добро пожаловать в Райтер хаус.

Если бы Лора сейчас жевала свеклу, она бы выронила кусок на пол, так широко у нее открылся рот.

Это был не просто стеклянный дом, нет. Это был полностью твердый и непрозрачный домище, настоящая глыба из слепленных друг с другом камней и узких окошек. В последнем буке, который она читала, такие домища назывались арам-зам-замками. Ну, или каким-то похожим образом.

Величавый матово-серый и пахнущий совсем не сахаром арам-зам-замок стоял на небольшом возвышении. Лора завороженно глядела на его распахнутые, словно пасть хотдожика-переростка, ворота и длинную, выложенную желтыми цветами, дорожку. Смущенная великолепием, она опустила глаза и заметила стебли, покрытые опасного вида шипами. Как хорошо, что буки про Раму научили ее ложной скромности, иначе она бы бросилась бежать к благородному зданию вприпрыжку и расцарапала все свои ноги.

Чей-то голос поселился в Лорином мозговом супе. Он прошептал: «Калм даун, будь как леди Рама из рода Маргариновых, твоя любимая героиня». И она пошла медленно, огибая торчащие из стеблей колючки. Желтые одуванчики весело подмигивали, но, не встретив ответной улыбки, обиженно белели и улетали по делам. Лора шла и шла, боясь взглянуть на огромный дом, который должен был решить ее судьбу.

Когда дорожка из цветов закончилась, Лора подняла глаза и в восторге закричала. У дверей ее встречала сама Юлая Кружится! Черные треугольные очки, закрученные на кончиках усы. Но больше всего во внешности Юлаи привлекал внимание огромный рот с тремя рядами зубов. Неожиданно Лора вспомнила, как Кружится вырывает страницы из неудачного бука и одна за одной медленно жует их. Заостренные зубы измельчают бумагу в длинные полоски, страница в последний раз жалобно вскрикивает и умирает, разбрызгивая черную кровь во все стороны…

Лора прижала ладонь ко рту, представив, что Юлая так поступит и с ее буками. Нет! Марк сказал, что такого не случится, это просто мысли, которые возникают, когда в мозговом супе начинается бурление. Нужно успокоить бушующие волны, вызвать штиль и молчащий ветер.

– Рада приветствовать первую участницу! Расскажи нашим зрителям, что ты писала в конкурсном эссе!

Лора удивленно посмотрела по сторонам. Кроме нее и Юлаи, вокруг никого не было. Та ухмыльнулась, будто бы прочитав Лорины мысли, и продолжила:

– Тебе еще нужно привыкнуть к жизни демонстратора. У каждого твоего действия, даже самого личного или постыдного, будут зрители. Такова цена!

«Точно! Какая же я глупая!» – Лора вспомнила, что сочетание слов «такова цена» повторял каждый демонстратор. Просто раньше она совсем не понимала, что те имели в виду, а теперь до нее начало доходить.

«Значит, каждое действие… Звучит как испытание!» – Лора улыбнулась Юлае и решила подражать Раме, своей любимой героине.

– Вышайше приветствую вас, дорогие и не очень зрители! Меня зовут Лора Энд, и я пришла сюда, чтобы стать самой известной и самой лучшей складывательницей слов! С момента взросления я начала любить буки. Но не те буки, которые мы изучаем в младенчестве, чтобы получить научную степень. Нет, мне нравились выдуманные буки. Истории пиплов, таких же, как я – и совсем других. Когда я их читаю, мне кажется, что я больше не Лора из потребителей, у которой не очень много бульонных кубиков и муж-ставочник. Я – Рама из рода Маргариновых, графиня и жена самого богатого и самого золотого из Драконов!

Лорины легкие возмущенно застонали, требуя дать им немного воздуха. Пришлось прервать речь.

– Рада приветствовать тебя, Лора Энд, участница номер один! – Юлая щелкнула языком. – Или, может, стоит называть тебя «ваше графейшество»?

Щеки Лоры стали такого же цвета, как свекла, которую она ела на завтрак.

– Я предпочитаю собственный нейм. Просто Лора.

– Ну хорошо, «просто Лора»! Давай поприветствуем участницу номер два!

Лора широко распахнула глаза чтобы как можно лучше рассмотреть первую из своих соперников. Та была маленькая и невысокая, в серой потребительской занавеске и зеленой вязаной шапке. А главное – чем-то совершенно смутным и отдаленным напоминала саму Юлаю.

– Итак, участница номер два! – закричала Юлая так громко, что у Лоры в ушах тут же образовались пробки. – Поприветствуем Сияну Даркер!

Сияна

Конечно, Сияну не могли не выбрать в список участников, не зря же она поглотила так много буков. Они сами диктовали, что писать в том эссе, оставалось только доставать из себя цитаты и связывать их между собой, как веревочки для развития моторики у взрослых.

Как только Сияна отправила заявку на конкурс, она занялась поисками няньки для родителей, чтобы не оставлять их надолго одних. Она перерыла все анонимные комнаты со сплетнями, но так и не обнаружила внятных условий участия. Сколько длится отбор, где проходят испытания, как выберут победителя – все это оставалось тайной. В комнатах говорили, что так задумано специально, чтобы привлечь потребителей интригой. Но Сияне это не нравилось. Как она поймет, сколько свеклы купить про запас и с какой няней договориться? Хорошо, жила она экономно и могла оплатить услуги соседки-подростка. Та еще не выжила из ума, но уже потихоньку забывала слова и спотыкалась о домашнюю мебель. Сияна заплатила ей аванс и пообещала набросить сверху, если та будет проверять соседнюю квартиру, пока календарь не перевернется.

И очень вовремя! На следующий день после отправки эссе за ней приехал странный бот, похожий на человека в костюме. Интересно, кто проектировал их? Наверняка какой-нибудь девятнадцатилетний балбес, который не съел ни одного бука.

Сияна пробежалась по квартире, настроила противопролежневую комнату так, чтобы она включалась, когда в спальню вкатывают родителей, сунула соседке ключи и выскочила за ботом. Тот равнодушно катился вперед на самокате, напевая:

– Единичка, нолик, нолик, единичка, единичка, единичка-а-а-а. Нолик-нолик-нолик!

«Какой глупый бот! – подумала Сияна. – Хоть бы в него встроили “Узкое радио”». Песни про нули и единички навевали тоску, будто это была не музыка, а плохие буки.

Сияне пришлось бежать – миниатюрная и невысокая, она не могла пересекать дороги широкими шагами и нервно семенила, разбрызгивая во все стороны ругательства.

Катящийся вперед бот периодически замедлялся, чтобы дождаться Сияны, и, когда слышал ее выкрики, начинал противно хихикать. Как будто хотдожик поймал лохматого комарика и сжимает, сжимает, сжимает… Пока тот не лопнет. Хи-хи-хи-ха-а-а-а-бум! И нет комарика.

«Вот и этого бота надо туда же…» – Сиянины мысли прервала сокращалка ППП, под которой была написана не добавляющая ясности расшифровка: путь пешком под. «А куда?» – только и успела она подумать, как вдруг из люка в полу выскочила огромная левая нога с вытатуированной на щиколотке пантерой и выписала ей болючего кика.

Сияна полетела. Зад грустно заплакал, ведь никто не подложил под него даже небольшие пушистые подушечки. Все тело странно дернулось, выкинув вперед руки и ноги, а затем она влетела в какую-то плотную розовую пленку. Скользкая жижа залила глаза, ноздри, попала в уши и рот. Сияна задыхалась, умирала, видела тоннель с черным светом в конце и пыталась что-то шептать – то ли молитву, то ли покаяние. Вдруг ее окатила гигантская соленая волна. Она смыла слизь, прочистила рот и ноздри. «Лунтик, я родился!» – закричала Сияна, сама не зная, почему. И расхохоталась, когда теплый ветер мгновенно высушил ее.

Так она попала в пузырь номер два.

Первыми ей в глаза упали лысые комары.

– Я не лысый, я теперь экстримли гладкий! – пропищал один из малышей и показал язык. Сияна заморгала. Второй комарик присел ей на ресницы. То ли устал летать и решил дать отдых крылышкам, то ли ему просто нравилось слизывать глазной пот.

– Йа! – крикнула Сияна и для убедительности махнула рукой. Комарик обиженно надул бока и улетел.

– За мной, – велел бот-организатор, у которого вода не смыла розовую слизь возле уха.

Сияна послушно засеменила за ним. Некогда тут разбираться с комарами! Ей нужно победить!

Пузырь номер два был таким ярким и кукольным, словно его создавали для двадцатилетних потребителей. Демонстраторы старались привлечь внимание, надевая что ни попадя – от розовых кирзовых сапог до перьев сами знаете где. Ну, на голове. Вместо волос. Пересадка такая есть. Когда едешь на метро по красной ветке, а тебе надо дождаться нужной станции и пересесть на синюю.

Сияна тряхнула головой. Перелет через барьер между пузырями дался ей непросто, как и говорили в анонимных комнатах. Чем там можно заразиться? Чужими воспоминаниями? Или ее просто так растрясло, что из желудка лезет непереваренный бук? Что там было в последнем? Что-то про любовь, где сначала все ожили, а потом умерли.

– Мы прибыли, – сообщил бот, когда Сияна уже в третий раз извинилась перед своими короткими ножками, которые никогда столько не бегали. Жаль, через буки нельзя заразиться высоким ростом!

Она подняла голову на огромный серый арам-зам-замок, который возвышался над ней так же, как демонстраторы над воркерами. И тут же его возненавидела со всеми этими каменными башнями, башенками и подбашенками. Ух, он! Такой большой и такой равнодушный. И ладно, наплевать. Она еще докажет всем, что достойна жить здесь вместе с родителями.

Сияна залезла за пазуху, достала карманный бук, вырвала страницу и запихнула ее в рот. Этот ритуал успокаивал, отвлекал от шипов, больно коловших голые ноги. В одном старом буке героиня тоже шла вперед по острым предметам – и ни разу не пожаловалась. Потому что свобода и независимость стоят пары уколов. Как же ее звали?.. Кажется, Килька.

Возле входа в арам-зам-замок стояла Юлая Кружится и улыбалась во все свои девяносто девять остро заточенных зубов. Рядом с ней тряслась от волнения длинноногая девушка с дримной улыбкой.

Сияна напрягла уши, чтобы не пропустить ничего важного.

«Лора энд… Маргарин рама… Рамамбахару…». Глупости какие-то. Сияна презрительно фыркнула: «И как эта дура вообще попала на конкурс?».

– Итак, участница номер два! Поприветствуем Сияну Даркер! – заорала Юлая так громко, что Сияна, стараясь не сбежать в панике, хлопнула себя по ногам. Это не сильно помогло. Чтобы окончательно успокоиться, она сунула в рот страницу бука и проглотила, не жуя. Бумага больно царапнула горло.

– Всем добрый сезон! – захрипела Сияна, пытаясь переорать Юлаю, но поцарапанное горло отказывалось работать правильно. – Очень рада всех вас чувствовать! Как дела?

Воображаемая бублика заулюлюкала в ответ.

– Вот и я о том же! – Сияна улыбнулась шире, подражая акульей манере Юлаи. – Но не буду тратить ваше время и расскажу о себе! Я родилась среди потребителей, но никогда не чувствовала себя там дома. Когда другие дети привычно писали диссертацию за диссертацией, я упоенно читала буки. Самые разные буки, без разбора и надзора. Были только я и они.

Сияна помолчала. Нужно было дать воображаемой бублике время на предвкушение.

– И тогда я поняла, в чем мое призвание. Я – складыватель слов, которому не повезло попасть в касту потребителей. Моя главная задача – вдохновлять вас, поучать вас, навязывать вам мое мнение. И я с этим справлюсь!

Сияна закончила и присела в реверансе. Контраст между яростной речью и ее невысоким ростом всегда производил нужный эффект.

Воображаемая бублика уже должна была порваться в экстазе. «Я молодец! Такая молодец! Родители бы мною гордились!», – решила Сияна и позволила своим ногам вытанцовывать несложные па, которым ее научили в свеклотоке – комнате внутри умнофона с короткими смешными роликами.

Плоский звук ворвался в ритм танца, заставив ноги споткнуться друг о друга и остановиться. Скептические хлопки Юлаи били наотмашь. Сияна жутко захотела съесть еще одну страницу, но так и не решилась сделать это, когда все внимание бублики устремлено на нее. Что они подумают?

– Браво! – в густых Юлаиных усах пряталось ехидство. – Хорошая речь. Но звучит уж слишком знакомо, тебе не кажется?

Сияна покраснела от злости, но отвечать не стала. Нет уж, бублика вместе с Юлаей не заслужили такого удовольствия.

– А у нас новый участник! – Юлая указала Сияне следовать влево, где уже стояла Лора. На крыльцо поднимался светловолосый юноша с безмятежной, как мегаловолновка в режиме отлива, улыбкой.

Ефген

Когда бот пришел за Ефгеном, тот проигрывал неравный бой банде пятилеток. Ставочники как-то умудрились отыскать его в квартире Крыжовника Семеновича, видимо, не зря писали свои диссертации. По обрывкам фраз Ефген понял, что среди членов банды был кандидат юридических наук, который специализировался на неопровержимых улитках. Он-то и додумался проверить отчеты с Фермы и заметил, что один взрослый остался с сыном, которого не существует.

Ефген как раз собирался прогуляться, чтобы привычным способом собрать кубиков с нерадивых потребителей, но тут дверь в квартиру пропищала: «‎Извините, проходите» и в комнату вломились малыши в кожаных куртках. У Ефгена пот побежал по ноге, когда он заметил в их руках шокирующие дубинки.

– Мама, помоги! – только и успел пропищать Ефген перед тем, как получить первый удар. В каждой дубинке жил злой электрический скат. Когда малыш нажимал на кнопку, скат просыпался и, недовольный тем, что его разбудили, начинал швырять во все стороны красные молнии. Одна такая молния залетела к Ефгену за шиворот и больно укусила.

Ефген свалился на пол и быстро пополз к двери. Там его ждал крупный пятилетка, который держал сразу две дубинки. «Только не это!» – подумал Ефген и тут же получил два новых укуса. Боль взбодрила как чашка свекольного отвара рано утром. Стало понятно, что дубинки перезаряжаются минимум шесть мгновений, потому что скаты не могут постоянно производить молнии. Значит, нужно воспользоваться паузой. Ефген быстро добрался до газетного столика, поднял его, словно щит, и почувствовал, как молнии бьют по стеклу. Шесть ударов! Время перезарядки! Он швырнул столик в сторону, распихал недовольных пятилеток и вылетел за дверь, представляя, как им гордится мама, которая точно-точно все это видит на своей наблюдательской стене.

И тут же упал, споткнувшись об организаторского бота.

– Ну ты и… – хотел выругаться Ефген, но тут же замер, не в силах говорить и двигаться.

С бота слетела шапка, под которой оказалось самое прекрасное пипловое лицо во всем городе М. Это была девушка с темными внимательными глазами, которые выдавали в ней представителя непотребительской касты.