Жажда контроля

Когда я оказалась у дома, путь к двери освещал только один фонарь. Доставая ключи, я заметила нечто необычное на фоне привычного пейзажа: в почтовом ящике торчал одинокий розовый пион. Бутон еще не раскрылся полностью, но это не мешало ему источать насыщенный аромат.

Я осторожно потянулась к цветку, покрутила его в пальцах и заметила маленькую картонную бумажку, прикрепленную к стеблю. Руки задрожали, но я все же решилась прочитать, что там написано.

«Й3Т5 С8Р4П2Х6З7Г1*».

Ничего не понять! Просто набор каких-то цифр и букв. На руку упала капля, затем еще одна. Я была так измотана, что даже не заметила, как разрыдалась. Эмоции захлестнули меня. В бешенстве я начала бить цветком по стене, пока от него не остался только стебель.

– Да пошел ты к черту, психопат! – голос сорвался на визг, колени подогнулись, и я осела на землю.

Меня трясло, слезы текли без остановки. Почти ползком я проскользнула в дом, закрылась на все замки и, не раздеваясь, упала на кровать. Эти странности меня доконают. Теперь мне стало действительно страшно.

6. Откровение

Я много читала о пользе сна. О том, что если недосыпать, то восполнить недостаток позже будет сложно. Кажется, с этой ночи мой сон исчезнет навсегда.

Я думала, что после такого стресса мгновенно упаду в сладкие объятия Морфея, но вместо этого не смогла сомкнуть глаз даже на секунду. За окном занимался рассвет, и первые лучи солнца уже проникали в комнату.

«Интересно, что будет дальше?» – мелькнуло у меня в голове.

Разблокировав телефон, я открыла чат с Итаном, но его страница оказалась удалена. Я замерла, уставившись на экран, но из-за бессонницы мысли путались. Я уже собиралась отложить телефон, как он зазвонил.

О, только не это! Пришлось ответить на вызов.

– Почему ты не ходишь на занятия?! – раздался крик в трубке, и мне пришлось отодвинуть ее от уха.

– Плохо себя чувствую, – хрипотца в голосе была как нельзя кстати.

– Да что с тобой такое? Выпила бы таблетку и пошла! Скоро выпускной, не хватало еще, чтобы ты лишилась красного диплома!

Я непроизвольно сжала пальцы в кулак. Этот мотив звучал еще со школы.

– Да получу я этот диплом, мам! Вечно ты так. Если тебе плевать на мое здоровье, то мне – нет! – я сорвалась на крик. После всех странных событий мне хотелось лишь немного поддержки, но от мамы ее не дождешься. Нет, она не плохая, просто, когда дело касается учебы, все остальное для нее не существует.

Я вспомнила, как в девятом классе слегла с гриппом, температура была под сорок. Я умоляла маму оставить меня дома, но она закатила истерику. «Впереди экзамены, а ты валяешься!» Ее не волновало, что я еле стою на ногах – только то, что из-за пропущенных занятий я могу нахватать троек.

– Послушай, – ее голос смягчился, – я просто за тебя переживаю. Сама знаешь, без бумажки ты букашка. А ведь потом на работу надо как-то устраиваться и…

– Я все равно не пойду по специальности, – перебила я. – Ты это прекрасно понимаешь. И вообще, мне уже двадцать лет, а значит, я могу делать то, что считаю нужным. Захочу – прямо сейчас возьму и отчислюсь.

Гнев придал мне сил, и я зашагала из угла в угол.

– Ох, солнышко, ну зачем ты так? Я же беспокоюсь.

– Знаю. Но я сама решу, что мне делать. Передавай папе привет, – я положила трубку.

Какого черта на меня все это навалилось? Если бы она только знала, что творится в моей жизни… Хотя какая разница?

* * *

На часах было девять утра. На пары я не собиралась, но и сидеть сложа руки было нельзя. Нужно как-то решать проблемы. Положив на стол конверт и листок, я внимательно рассмотрела их.

– Что ж, у меня нет ни единой идеи, – произнесла я вслух, уставившись в пустоту.

Может, в этом и нет смысла?

Внезапно раздался стук в дверь. Я замерла, на мгновение перестав дышать. Я никого не ждала, а значит, это мог быть тот, кто…

Тихо пробравшись на кухню, я схватила нож. Стук стал громче и резче, будто кто-то пытался выбить дверь. В страхе я отпрянула, по коже пробежали мурашки.

– Я знаю, что ты дома, открывай! – раздался знакомый голос.

С облегчением выдохнув, я распахнула дверь и с недоумением уставилась на Джона.

– Что ты здесь забыл?

– И тебе привет. Ты опять не пришла в колледж, поэтому… – он отшатнулся. – Ты чего? Убери нож!

Мне стало неловко. Наверное, я выглядела жутко: растрепанные волосы, красные глаза, еще и с ножом. Я спрятала его за спину и жестом пригласила Джона в дом. Мы направились на кухню. Закурив, я сказала:

– Эмма в больнице.

Джон вопросительно поднял бровь.

– Ее сбила машина, – продолжила я.

– Она в порядке?

– Отделалась синяками и царапинами. Скоро выпишут.

– Хорошо, что жива осталась. – Он повернулся ко мне. – Но ты понимаешь, какой вопрос напрашивается?

– Я никого не ждала, вот и испугалась. Ты же знаешь, мой дом почти в глуши. Грех не вломиться.

– А что за лепестки рассыпаны на крыльце?

Вот черт. Если бы не это, я бы быстро от него отделалась. Но раз уж на то пошло, я взяла конверт с листком и протянула Джону.

– Вот.

Он удивленно взглянул на меня.

– И что это?

– Не имею ни малейшего представления. Но точно знаю, что я в полной заднице.

Мы молча прошли в комнату, я взяла телефон и показала переписку с Итаном.

– Вот с него все началось.

Не упуская деталей, я рассказала все по порядку. Голос предательски дрожал – скорее от злости, но я продолжала говорить, боясь что-то упустить. Джон хмуро смотрел на меня.

– Луна, ты вообще понимаешь, как все это звучит? А если бы таксист куда-нибудь тебя увез? И этот парень… Не пойми неправильно, но город маленький, а мы до этого ни разу его не видели. Почему в полицию не обратилась?

– И что я им скажу? Что мне подкинули цветочек с какими-то каракулями? Они пошлют меня куда подальше, еще и посмеются.

– Да, ты права, – он провел рукой по волосам. – Но все это…

– Звучит как бред. Именно.

– Допустим, это Итан. Но что ему от тебя нужно?

– Не знаю. Может, для него это какая-то игра. Или он просто псих.

Джон покачал головой, пытаясь осмыслить всю ситуацию.

– По крайней мере, теперь я знаю настоящую причину твоих прогулов. Могла бы сразу сказать правду, – он притворно надул губы.

– Не хотела никого впутывать в это. Но спасибо, что не посчитал меня сумасшедшей.

– Увидев тебя с ножом, именно об этом и подумал, – пошутил Джон, пытаясь разрядить обстановку. – И что теперь? Ты пробовала поискать в интернете этот… – он покрутил в руках картонку с символами, – этот шифр?

– Искала, но ничего не нашла. Думаю, это просто бессмыслица.

– Похоже, мы в тупике…

Мы замолчали. Джон листал страницы в интернете в поисках решения. Я же думала о том, что мы ступаем по тонкому льду. Теперь еще и Джон оказался втянут во все это.

После той нашей встречи он изменился. Раньше он никогда не проявлял такой заботы. Мне эти перемены были не по душе. Хотя его подколы никуда не делись – и то хорошо.

Я взглянула на него: он сидел, закинув ногу на ногу, углубившись в свои мысли, что-то печатал в телефоне, одновременно поправляя кудри. Чудак.

Встав с пола, я потянулась и провела пальцами по его мягким волосам.

– Пойдем поедим, – сказала я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. – А то желудок сейчас сам себя сожрет.

Джон встал, и мы направились на кухню. Я открыла холодильник в поисках чего-нибудь съедобного.

– Не против яичницы с колбасой? – спросила я.

– Без проблем, – ответил Джон, наблюдая за моими резкими движениями. – Ты вообще не спала?

– Вот так прямо в лоб, да? – сказала я, поставив сковородку на плиту. – Не получилось, как ни старалась.

Джон сел за стол и растерянно кивнул. Я украдкой поглядывала на него, каждый раз встречая его взгляд. Не знаю, о чем он думал, но явно не о хорошем.

– И долго будешь пялиться? – спросила я.

Джон поспешно опустил глаза, будто его пристыдили. От этого стало смешно.

Я поставила тарелки на стол, но ни один из нас не притронулся к еде. Напряжение, словно невидимая энергия, висело в воздухе. Мы молчали, но я чувствовала, что наши мысли связаны едва уловимой нитью.

– Какие планы после учебы? – неожиданно спросил Джон, и его вопрос прозвучал так, будто он сам удивился тому, что сказал.

– Что ж, – я задумчиво подперла подбородок рукой, глядя в окно, где по небу проплывали пушистые облака, – мечтаю уехать в Амстердам.

Джон удивленно поднял брови, на его лице появилась улыбка.

– О, переходишь на темную сторону? – прищурился он.

– Знала, что ты это скажешь. Но нет, кофешопы меня не интересуют. Мне важна культура.

– А может, улицы красных фонарей? – Джон откинулся на спинку стула, сложив руки в замок. Этот разговор явно его забавлял, и я решила поддержать позитивную ноту.

– Конечно. Станешь моим первым клиентом? – я игриво накрутила прядь волос на палец.

Мы оба захохотали, и это разрядило обстановку.

– Но, если серьезно, почему именно туда? – спросил Джон, утирая выступившую от смеха слезу.

– Там спокойно, меньше преступности. Да и погода нравится, – ответила я, мысленно представляя теплые закаты и прогулки вдоль каналов. – Хочу пустить корни там. А у тебя какие планы на будущее?

Улыбка исчезла, Джон помрачнел, хоть и пытался не показывать виду.

– Понятия не имею, – вздохнул он. – Может, открою небольшой бизнес и буду жить для себя.

Мы посмотрели друг на друга. Как же быстро мы изменились! Выбрали конкретные профессии, но теперь жизнь кажется такой непредсказуемой.

– Получается, учимся просто так, – усмехнулась я, собирая грязную посуду.

– Ты решила совсем забить на учебу? – Джон взял тряпку и начал вытирать стол.

– Ну ты прям мать родная! Ладно, схожу на пары, а потом пойдем к Эмме, – сказала я, пытаясь вернуть разговору легкость.

– Вот это другое дело! Кстати, Оливия спрашивала о тебе, – в его голосе послышалось беспокойство.

Оливия Беннет – «железная леди» нашего колледжа. Несмотря на ее заботу о студентах, она может быть настоящей стервой. Если она уже спрашивала про меня, значит, пора готовиться ко всем вопросам, касающимся животноводства. Если не отвечу хоть на один, можно смело забирать документы и валить на все четыре стороны.

– Черт! Значит, все серьезно, – в горле встал ком. – Придется появиться в колледже.

Мы вымыли посуду и вышли на крыльцо. Теплый ветер ласково касался кожи. Я была счастлива, что не одна. Чувство одиночества, которое иногда накрывало меня все эти дни, постепенно отступало.

– Спасибо, что ты рядом, – эти слова вырвались сами собой, словно признание, и я тут же прикусила язык, удивляясь собственной откровенности.

– Обращайся, – коротко ответил Джон, но в его голосе звучало что-то большее, чем просто дружеская поддержка.

Мы еще какое-то время поболтали, но бессонная ночь давила на глаза. Джон заметил мою усталость и забеспокоился.

– Мне пора, – решительно сказал он.

Возражать не было смысла, хотя расставаться совершенно не хотелось. Сердце тревожно сжалось, но я понимала: как только наберусь сил, начну действовать. Пора заканчивать с этим. Я не одна, а это уже большое преимущество.

* * *

На следующий день я поспешила в колледж, чтобы устранить задолженности по учебе. Это было нетрудно: если учишься на отлично, никаких претензий обычно не возникает. Нужно было лишь ответить на несколько вопросов по предмету: о стерилизации хирургических инструментов, обрезке копыт у лошадей и тому подобном.

Я успела переговорить со всеми преподавателями, осыпая их дежурными улыбками и заученными фразами. Оставалось встретиться только с Оливией Беннет. Это был последний рубеж, отделяющий меня от свободы. Я стояла возле ее кабинета, робко поглядывая на дверь, словно там был вход в преисподнюю, и ждала, пока выползут – иначе не скажешь – другие студенты. Они выходили понурые, помятые, будто после допроса.

Оливия производила мрачное впечатление: строгий графитово-серый костюм, будто сотканный из проволоки, вызывающая алая помада, контрастирующая с бледностью лица, волосы туго собраны в конский хвост, открывающий высокий, интеллектуальный лоб. Казалось, одного ее взгляда достаточно, чтобы превратить нерадивого ученика в соляной столб. Стало ясно, что сегодня не удастся избежать разговора. Я уже собиралась тихонько улизнуть, притворившись невидимкой, но ее взгляд, острый, как скальпель, пронзил меня насквозь. По спине пробежал холодок. Вздохнув, я быстро вошла в кабинет, встала перед ней, сжав руки в кулаки, и дрожащим голосом поздоровалась.

– Причина отсутствия? – без предисловий спросила миссис Беннет, не поднимая глаз от каких-то бумаг. Ее голос – низкий, с металлическими нотками – заставил меня вздрогнуть.

– Семейные обстоятельства, – выпалила я, стараясь говорить как можно более убедительно.

Оливия медленно подняла голову и насмешливо посмотрела на меня. Очки в тонкой металлической оправе соскользнули на кончик носа – вот-вот упадут.

– Милочка, какие семейные обстоятельства? Я звонила твоим родителям, но они сказали, что ты не приезжала. Не стыдно врать? – продолжила она, скрестив руки на груди. Между тонкими губами пролегла глубокая складка, выдававшая раздражение.

– Миссис Беннет, я прошу прощения за прогулы, – начала я, чувствуя, как щеки пылают от стыда, – но сейчас я готова ответить на все вопросы по пропущенным лекциям. Я все выучила, все конспекты перечитала. Я готова сдать хоть сейчас!

– Что ж, – Оливия откинулась на спинку видавшего виды кресла, и я отчетливо услышала скрип потертой кожаной обивки. – Расскажи-ка мне, как проводится взятие крови на лейкоз у крупного рогатого скота? – почти причмокивая, спросила она, глядя на меня в упор. В ее глазах читался вызов.

Я сделала глубокий вдох, чтобы унять бешено колотящееся сердце, и начала:

– На практике я брала кровь у крупного рогатого скота. Процедуру лучше проводить утром. Для взятия проб венозной крови используют вакуумные системы. Кровь берут из хвостовой вены. Животное мы не фиксировали. Левой рукой я поднимала хвост в области средней трети, дезинфицировала место забора – участок между вторым и пятым хвостовыми позвонками – спиртом. Кровь брала в средней трети хвостовых позвонков, находящейся на линии, идущей вдоль хвоста и делящей его на две симметричные части. Иглу вводила под углом девяносто градусов до упора на глубину пять-десять миллиметров. Для анализа понадобилось две пробирки: на серологическое и…

– Стоп. Свободна, – внезапно перебила Оливия, словно выдернув вилку из розетки, и встала, собирая учебники в стопку. Ее движения были резкими, отрывистыми.

– Как это свободна? Я что-то не так сказала? – опешила я, чувствуя, как нарастает паника. Нет, мне любой ценой надо закрыть этот предмет, чтобы спокойно заниматься… своими делами. – Задайте еще вопросы, если нужно. Я готова отвечать хоть до вечера!

Преподавательница сняла очки и медленно положила их на стол. Теперь ее глаза казались менее строгими, почти… человечными. Она посмотрела на меня с какой-то странной теплотой.

– Зачем слушать до конца, если я уверена в твоих знаниях? – тихо произнесла она. – И да, если не явишься на сессию, не беспокойся. У тебя зачет.

– Ч-что? – мой голос предательски дрогнул. Я не верила своим ушам.

– Милочка, мне идет пятый десяток, – Оливия слегка улыбнулась. – Я вас, студентов, вижу насквозь. Ты способная. Решай свои проблемы – с моим предметом у тебя все в порядке.

– Спасибо вам большое! До свидания, – пролепетала я, пятясь к двери. Сомнения, страх, надежда – все смешалось у меня в голове.

Я пулей выскочила из кабинета и помчалась вниз по лестнице.

«Что бы там ни говорили, она хорошая женщина», – думала я с облегчением.

У входа стоял Джон. Он ждал, прислонившись к стене и скрестив руки на груди. На его лице играла легкая полуулыбка: он явно ожидал хороших новостей. Я перевела дух, улыбнулась, стараясь сделать это достаточно естественно, и направилась к нему.

– Я так понимаю, проблем нет? – спросил он, отстраняясь от стены.

– Не-а, – гордо подняв голову, ответила я. Он и не догадывался, чего мне стоило это «не-а».

Мы вышли из здания и двинулись в сторону больницы. Конечно, от колледжа ходил автобус как раз туда, но ни мне, ни Джону не хотелось появляться в том злополучном месте так скоро. Поэтому, наслаждаясь теплой погодой, мы не спеша шли навестить мою подругу.

* * *

В больнице нас встретила та самая медсестра, и я сдержанно кивнула в знак приветствия. Сегодня она выглядела обеспокоенной. В этот раз не пришлось пробиваться силой или вступать в перепалку с охранником, на лице которого навечно застыло выражение вселенского недовольства. Мы молча прошли по коридору, пропитанному запахом хлорки и медикаментов, под тихий скрип ботинок по линолеуму.

Подходя к палате, я внезапно услышала приглушенный мужской голос, доносящийся из-за неплотно прикрытой двери. Он звучал ровно, даже мягко, но что-то в его тембре заставило насторожиться. Я взглянула на Джона – он слегка нахмурился, словно тоже почуял неладное. Мы переглянулись, без слов договорившись действовать быстро.

Инстинктивно ускорив шаг, я резко распахнула дверь. Та с громким стуком ударилась о стену, едва не задев плечо Джона, и отскочила обратно, задрожав на петлях. Звук эхом пронесся по коридору, нарушив стерильную тишину.

У кровати Эммы сидел незнакомый мужчина. Он словно сошел со страниц нуарного романа. Под черной рубашкой выделялись крепкие мускулистые руки. В больничной палате это смотрелось неуместно, словно сцена из какого-то спектакля, а сам незнакомец выглядел загадочно и даже опасно.

Я перевела взгляд на Эмму. Она была очень бледной – кожа казалась почти прозрачной, матовой, словно алебастр. Меня охватила паника. Под глазами подруги залегли глубокие тени, она выглядела так, будто вот-вот потеряет сознание. Тонкая синяя жилка пульсировала у нее на виске, словно отсчитывая секунды до неминуемого краха. «Что он ей сказал? Что сделал?» – пронеслось у меня в голове.

– Ты кто такой? – произнесла я, стараясь держать себя под контролем. Но тщетно. Мои слова прозвучали резко и настороженно. В палате повисла напряженная тишина. В тот момент я была готова на все, чтобы защитить подругу.

Мужчина медленно поднялся. В его движениях чувствовалась уверенность, сила и какая-то хищная грация. «Вот это бугай», – невольно подумала я, оценив его внушительные габариты. Ростом он был под два метра – возвышался над нами, словно каменная глыба. Его присутствие казалось непреодолимой преградой, закрывающей путь к Эмме. Я почувствовала, как моя внезапная тревога сменилась раздражением и гневом, бурлящим внутри. Нужно было действовать, чтобы не дать страху парализовать меня.

Его глаза – янтарного цвета, с узкими, почти вертикальными зрачками, напоминающими кошачьи, – приковывали взгляд, будто гипнотизируя. Я почувствовала себя маленькой и беззащитной, словно зверюшка, загнанная в угол опасным хищником. Холодок пробежал по спине. Джон инстинктивно потянулся ко мне, пытаясь прикрыть. Но я не собиралась прятаться за его спиной. Не сейчас. Никогда! Я должна сама во всем разобраться.

– Так, ребят, – робко начала Эмма, ее голос слегка дрожал. – Все хорошо.

– У тебя спросили, кто ты такой? – перебил ее Джон, сверкнув глазами. На его лице напряглись желваки, а кулаки непроизвольно сжались.

Незнакомец остановился и медленно, демонстративно протянул руку. На его лице играла едва заметная презрительная улыбка.

– Добрый день. Меня зовут Николас Нордман. Уверяю вас, вы зря так нервничаете. Я приехал к вашей подруге, чтобы принести свои искренние извинения за досадную ситуацию с аварией и предложить любую помощь, которая может ей потребоваться, – произнес он нарочито вежливо, но в его интонациях сквозила фальшь.

Моя скованность мгновенно сменилась яростью. Я шагнула вперед и подошла к этому самодовольному типу практически вплотную, запрокинув голову, чтобы смотреть ему прямо в глаза. Мне было плевать на его рост, на его силу – сейчас между нами шла немая, но ожесточенная битва. Я чувствовала, как адреналин бурлит в крови, притупляя страх и заставляя действовать.

– Какой добрый дядя нашелся! Решил загладить вину? А может, не хочешь проблем с полицией? Или как? – процедила я сквозь зубы, с трудом сдерживая гнев. Руки дрожали, но показывать свой страх я не собиралась.

Николас нахмурился. В его глазах промелькнула искорка недовольства, как будто я нарушила правила игры, но внешне он оставался спокоен.

– Полагаю, вы Луна Картер, а вы… – он перевел взгляд на Джона, – Джон Харт. Еще раз прошу прощения за доставленные неудобства. Я прекрасно понимаю ваше беспокойство, но, уверяю вас, я уже все обсудил с мисс Риверс. А теперь, – Николас повернулся к Эмме, – вынужден вас покинуть. Мое предложение остается в силе. Всегда готов помочь, если вы вдруг передумаете.

С каменным лицом он вышел из палаты и тут же исчез в коридорах больницы. Не в силах больше сдерживать растущую тревогу, я тут же рванула к подруге. Меня переполняли противоречивые эмоции: страх, злость, беспокойство.

– Эмма, ты в порядке? Он тебе угрожал? Что он здесь делал? – выпалила я, едва успев перевести дыхание. Голос дрожал от напряжения. Я жадно всматривалась в лицо подруги, пытаясь найти хоть какой-то намек на то, что произошло в палате до того, как мы пришли.

Эмма будто очнулась от глубокого транса. Ее взгляд был рассеянным и потерянным, она смотрела словно сквозь меня.

– А? Что? Нет! – тихо проговорила она, качая головой. – Все нормально, Луна. Он просто… хотел извиниться. Сказал, что это он привез меня в больницу.