скачать книгу бесплатно
– Ну все! Приехали! На выход.
Рядом с вековыми соснами я почувствовала себя лилипутом. Стройные, как анорексичные модели нулевых, они выстроились на землистом подиуме чествовать своего модельера в лице показавшей свой морщинистый лик луны.
Впервые за много лет мне захотелось обниматься. С деревом, с человеком – не важно.
Дом Макса являл собой смесь комаровской дачи питерских интеллигентов с пристанищем норвежского рыболова и располагался в коттеджном поселке для интровертов. Здания были хаотично раскиданы по опушкам соснового бора. Вообще загородному имению Макса у берегов Балтики бы стоять. Хотя почему я вдруг решаю за дом?
Возле крыльца создавали сутолоку мешки со строительным мусором, а сами ступени были помечены цветными булыжниками – на некоторые до сих пор нельзя было ступать, чтобы облицовка схватилась.
Мы ступили в черное чрево дома. Когда зажгли свет, оказалось, что мебели почти нет. Вместо нее – эхо.
Я принялась с нескрываемым любопытством изучать дом. Вдалеке показалась кухня, опоясывающая гостиную, слева лестница без перил – на втором этаже мной была обнаружена красивая ванная размером с наши с Миячче апартаменты в Лондоне. Кровать с высоким, обитым телесного цвета бархатом изголовьем в спальне. Да и все. Ни шкафов, ни ваз, ни ковров с причудливым орнаментом. Все комнаты под завязку были забиты неразобранными коробками.
Макс кинул бутылку шампанского в пустой морозильник, что еще не успел обрасти коркой снега.
– Можно я душ приму? – От меня пахло потом, аэропортом и свежеположенным асфальтом одновременно.
– Можно даже ванну, – залихватски гостеприимно отреагировал на мой вопрос Макс.
– Полотенец тоже нет? – бросила я в ответ, оценив, что, кроме куска хозяйственного мыла, оставленного рабочими, никакой утвари тут не водится.
– Нет. Зато есть бамбуковые простыни.
– Сойдет.
– Тогда пошуруй по коробкам. И в ванной в ящиках посмотри.
Я прокралась в светлую ванную комнату с окном, по которому когтистыми ветвями царапали деревья.
– У тебя есть пена для ванны, но нет полотенец? – крикнула я Максу. – Ты, случаем, не гастарбайтер? Помню, мы так как-то застали прораба в джакузи, когда мама ремонт делала, – снова спалилась я. Вряд ли жрицы любви до первых саун знали, что такое джакузи.
– Ха-ха! Посмотри в стиральной машине – там еще и соль есть. И всякие другие прибамбасы.
– Ты хранишь ванные принадлежности в стиральной машине? – изумилась я положению вещей.
– Если я скажу, что боюсь, как бы рабочие не подмешали мне депилятор в шампунь, ты же мне все равно не поверишь.
– Кто тебе сказал такую глупость? За то шампанское, что ты купил, я просто обязана верить каждому твоему слову.
Странно, но он оказался первым человеком, которому я безоговорочно доверилась. Легко и невзначай.
Я стекла по задней стенке ванны под воду. Очутилась на дне и открыла глаза. Сквозь пену ни зги не видно – пелена. Мокрые волосы опутывали шею тугим пионерским галстуком.
Мне все время было душно. Душно от одиночества. Душно на жаркой улице, душно в теплой ванне, душно в прохладной машине – я задыхалась от собственной жизни. Разве такое возможно в двадцать один год?
Я нашла возле унитаза стопку книг. Цвейг, Мопассан и Достоевский. Последнего взяла почитать, задрав ноги на край ванны.
– Эй, забытое дитя искусства, еще не утонуло? – послышался голос из-за двери, и она поспешно открылась.
В полумраке он показался мне красивым. Не канонически – от него исходил тестостерон, выдержанный тестостерон в бокале человеческого тела. И римский профиль более чем к лицу, и глаза дымчато-серые с синеватыми прожилками.
– Тебе не стыдно в ванне читать «Братьев Карамазовых»? По-моему, ты унижаешь достоинство писателя! – отрапортовал он, ухмыляясь.
– А тебе не стыдно так беспардонно вламываться? – Во мне вдруг проснулось второе счастье, именуемое наглостью.
– Вообще-то это мой дом, – растерялся он, – да и чего ты дверь не запираешь?
– Может, я боюсь.
– Меня или Достоевского?
– Утонуть, заснуть и захлебнуться, – на полном серьезе ответила я.
– Шампанского хочешь для бесстрашия?
Макс достал из-за спины запотевшую бутылку из мутного зеленого стекла. Мой гонорар, в смысле шампанское, вспененным дождем обрушился на пол. Наутро мы будем прилипать к переливающимся, как слюда, капелькам и чертыхаться. Но это все потом.
Макс поставил наполненный до краев бокал на край ванны и плотно закрыл дверь. С обратной стороны. Шагов по ту сторону двери слышно не было. Выжидает? Зачем? Я сделала несколько глотков и затаила дыхание. Макс не заставил себя долго ждать.
– Хотел проверить, как у тебя с уверенностью и пьешь ли ты свою зарплату, – ошарашил он меня, резко открыв дверь.
– Последний раз я так же, как ты, смотрела, выпьет ли человек предложенное, классе в седьмом, когда подсыпала слабительное в чай однокласснику.
– То есть ты была той еще хулиганкой?
– Почему была?
– И правда, почему была?
Мне показалось, что голос Макса повеселел и преобразился. Я зачерпнула ладошками воды и вылила на него, оросив майку. Но этого мне было мало, я опрокинула в себя бокал и использовала его как черпак для водяной атаки. Макс сначала пытался то отпрыгнуть, то увернуться, но тщетно.
В секунду, да что там – в сотые, а вернее, миллиардные доли секунды я ощутила себя невероятно счастливой.
– Спасибо! – По идее эту фразу должна была выпалить я, а не Макс.
– За что? – испуганно переспросила я, решив, что сейчас меня точно огреют моей же зарплатой и вместе с орудием уничтожения закопают в соседнем пролеске.
– Ты как-то ярким пятном разбавила мои хмурые будни.
– Можно я выйду из ванны и мы тогда продолжим?
– Ладно, так уж и быть. Хотя мне нравится смотреть. – Он опустил глаза, и только тут я заметила, что пена почти осела и я предстала перед ним во всей своей, надеюсь, красе.
– Я в стриптизерши не нанималась.
– Мне не сложно съездить за еще одной бутылкой шампанского.
Мы напились игристого и переместились на крыльцо. Я сидела, завернутая в бамбуковую простыню ментолового цвета. Даже намека на секс не последовало. Меня штормило в унисон ветру.
– Ты играешь в чужую профессию, прикрываясь чужой оболочкой, чтобы спрятаться? На фига тебе все это?
– Так надо. Потом, мне очень хочется отработать свою бутылку шампанского.
Мое безумие требовало сиюминутной близости. Душевной или физической – не столь важно. Хоть и раскусили и моя карта бита, но я еще могу остаться человеком слова.
– Вот ты будешь смеяться, но я не могу взять и тебя поцеловать, – отрезвил он меня.
– Ну да, проституток же не целуют. – Это я запомнила еще в дошкольном возрасте, посмотрев тайком фильм «Красотка» по кабельному.
Простыня упала с одного из моих плеч. Ветер раздувал полувысохшие светлые локоны.
– Хватит цитировать голливудский ширпотреб. И то, что я не могу поцеловать, не значит, что я не хочу.
– Не важно, кем я была до встречи с тобой и кем я буду после того, как наступит утро. Сейчас я девушка, за ночь с которой ты заплатил.
– Я не платил, я просто угостил тебя бутылкой шампанского, – пытался ретироваться он от любого рода слияний.
– Хочешь, я тебя сама поцелую?
– Я хочу, чтобы ты хотела меня поцеловать. Но ведь ты не хочешь, – решил он за меня.
– Не знаю. – Я осунулась и растерялась.
– Ну что, тогда просто пошли спать? Кто платит, тот и заказывает музыку.
Меня данное предложение удивило. Но спать так спать. Мы забрались в одну кровать, под одно одеяло. Макс даже не дотронулся до меня. Приставать хотя бы для проформы, засыпая, не стал. Храпеть тоже.
Оба факта вызвали приступ бессонницы. Ветер вломил трехочковым ударом по окну, будто метил под дых. За рамой, за странной вылазкой в потусторонний, не принадлежащий ни Максу, ни мне мир, зияла ночь, чуть выше горизонта виднелись прослойки гнойно-желтого рассвета. Я подошла к открытому окну и вдыхала подмосковный воздух. Так пахнут бабушкины дачи и школьные лагеря, так пахнут велосипедные прогулки к ручью с горбушкой ржаного хлеба, посыпанного крупной солью и политого нерафинированным маслом. Так пахла моя страна, которая никогда из меня не выветрится.
Макс спал чутко. Как сторожевой пес на пограничном блокпосте.
– Ты чего встала?
– Пытаюсь понять, это просто прожилки рассвета или гроза надвигается…
Он засмеялся и хлопнул рукой по матрасу:
– Давай ложись обратно!
Я достала из заднего кармана джинсов пачку сигарет без акцизной марки, распахнула окно и уселась на подоконник. Стаи мыслей сбивались в клин.
– Знаешь, а мне хочется тебя поцеловать! – вдруг исторгла я из себя признание.
– Это минутное? Или продуманное все же?
– Дай мне подумать. Я спущусь покурить, у меня крепкие – потом не выветришь, – решила я катапультироваться от его пристального взгляда. – И… если ты вдруг захочешь меня поцеловать, то спускайся на крыльцо.
Ливень лишь собрался на границе циклонов, готовый к наступлению. Но атмосферный фронт еще пытался отбить кусок безоблачного неба. Он в клочья рвал мои эмоции. Что со мной происходит? Какая муха меня укусила?
Поежившись, я закутала свои этические мытарства в простыню. На плечо упала первая капля утреннего, но тем не менее сумеречного дождя. Неожиданно и колко.
Макс спустился и остановился позади меня.
– Хочешь, я тебя обниму?
– Хочу.
– Сигарету дашь?
Я протянула ему пачку и зажигалку.
– Покрепче или послабее? – Я вспомнила, что выложила пачку с меньшей дозой никотина.
– Сигарету или обнять?
– И то и другое.
Мы оба выполнили просьбы друг друга. Касаться кончиком носа родинок на шее, бродить пальцами по телу, исследуя те точки, дотрагиваясь до которых покрываешься мурашками. Дышать в ухо и поеживаться от этого. Вдруг почувствовать, что ты ровно там, где хочешь быть.
– Тебе не холодно? – спросил Макс.
– На удивление, опять жарко.
Я запрокинула голову назад. Все еще мокрые волосы прилипали к его груди. Пальцами он проводил по моим губам, не решаясь наконец развернуть меня лицом к себе и поцеловать. Молнии булатным клинком рубили небо на лоскуты. Мы же сливались в единое полотно.
– Хочешь еще выпить? – спросил Макс.
– Мы же допили бутылку.
– Ты меня все время недооцениваешь.
– С чего ты взял? Я не сомневаюсь, что в тебе, как в матрешке, есть внутри много сюрпризов, и мне еще открывать тебя и открывать.
Стоило ему ослабить хватку и отойти на несколько шагов, как мне моментально стало его не хватать. Появилась неимоверная жажда.
Макс вернулся с бутылкой белого вина.
– Знаешь, ты будешь смеяться, но я не ценитель вин. В школе я тайком разбавляла вино спрайтом, выдавливала туда лайм и сыпала ванилин.
– Ты будешь смеяться, но я не встречал ни одну девушку, которая могла бы состязаться с тобой в оригинальности.
– Уверен?
– Даю руку на отсечение.
– Отсекать буду медленно и больно, так что хорошенько подумай. У меня этими руками на отсечение и зубами на выбивание уже весь холодильник забит, – острила я, наконец расслабившись.
– А ты на органы продавай!
