скачать книгу бесплатно
Она не подавала признаков жизни и не могла видеть, что творится вокруг нее. Люди, оказавшиеся в момент взрывов на верхних этажах, теснились вокруг поручней, пытаясь разглядеть подробности случившегося. Многие из тех, кто был на первом этаже, смогли выжить даже после того, как под ними проломился пол, и они провалились на парковку, упав на крыши машин и в пространство между ними. И все же жертв было очень много. Впереди, в тридцати шагах от того места, где лежала Мария Ильинична, под бетонной плитой покоилась с размозженной головой женщина, укравшая сумку: она прижимала ее к груди, как любимого ребенка. А в ста метрах от уцелевшей колонны, рядом с полностью разрушенной аптекой лежала, опрокинувшись навзничь, пожилая женщина – мать Ульяновой. Железобетонный ригель обрушился сверху прямо ей на грудь и, придавив свою жертву, лишил ее дыхания.
В здании и вокруг него звучал леденящий кровь вой людской скорби, к которому через несколько минут присоединились рыдающие звуки сирен десятков машин «Скорой помощи», полиции, МЧС.
11.
Те, кто проплывал на теплоходе, катере или барже мимо живописного полуострова, образованного Волгой и одним из ее притоков, невольно завидовал расположившимся на изумрудной траве участникам пикника. Правда, внимательного наблюдателя могло насторожить полное отсутствие женщин, но в наше время это вряд ли можно считать чем-то необычным. Никаких подозрительных ассоциаций у большинства людей не вызвало бы и число собравшихся любителей природы – их было ровно двенадцать. И, наконец, если кто-нибудь открыл «страшную» тайну: мол, здесь собрались заговорщики, поставившие целью перекроить мир, ему в ответ обязательно покрутили бы пальцем у виска.
Эта тема как раз и была в центре внимания группы людей, сидевших прямо на земле вокруг парусиновой скатерти с яствами, причем меню не было богатым, оно ограничивалось бутербродами, кофе, чаем и минеральной водой.
– Я уверен, что опасения по поводу нашего разоблачения совершенно напрасны, – заметил элегантный мужчина с гладко зачесанными волосами, одетый в просторные льняные брюки и однотонную сероватую рубашку навыпуск. – Благодаря нашим так называемым коллегам теория заговора или конспирология полностью дискредитирована. Кто может обвинить нас в злых происках? – эту фразу оратор произнес с легким смешком. – Только такие же «подпольщики» из Бильдербергского клуба или тайные владельцы Федеральной резервной системы США. Но именно они сделали все возможное, чтобы убедить публику в невозможности осуществления в современном мире теории заговора. Ну а нам это только на пользу.
– Мне нравится ваш оптимизм, – вклинился в возникшую короткую паузу седовласый мужчина с живыми серыми глазами. – Но поскольку масштабы нашей деятельности постоянно расширяются, нам все же надо позаботиться о безопасности, чтобы мы смогли осуществить намеченное. И, в первую очередь, необходима тщательная проверка всех, кто примыкает к нашим рядам. Как у нас обстоит с этим дело, Матвей Павлович? – спросил он, обращаясь к предыдущему оратору.
– Иван Иванович, никто не будет спорить о том, что безопасность нужна, – ответил тот. – И, конечно, мы внимательно изучаем всех людей, кто увидел в нас единомышленников. Но смею вам напомнить о той огромной пропасти, что разделяет нас и заговорщиков из мировой элиты. У нас диаметрально противоположные цели. Если они стремятся сохранить и приумножить богатства, накопленные, а порой и награбленные небольшой кучкой людей, чаще всего безнравственных, то наша цель противоположна – помочь тем, кто ведет праведную жизнь. И мы можем совершенно открыто говорить об этом – в такой с позволения сказать «заговор» никто не поверит.
– Простите, но все осложняется будущими возможными жертвами, – вмешался солидный мужчина с русой окладистой бородой, по центру которой пролегала седая полоса. – Мы уже не раз отмечали, что волны греха становятся все выше и не за горами тот час, когда человечество просто накроет целое цунами порока. И здесь роли могут поменяться. Недаром в Откровении Иоанна Богослова сказано, что поклонятся зверю все живущие на земле, которых имена не написаны в книге жизни у Агнца. Так что нас вполне могут обвинить в заговоре против, фигурально выражаясь, адских сил.
На несколько минут воцарилось молчание. Видно было, что собравшиеся готовы к любому повороту событий и, наверное, пошли бы ради того дела, которому служили, на плаху.
– Ладно, закончим эту дискуссию, – наконец произнес седовласый. – Говорил я все к тому, что нам нужно больше привлекать людей из силовых структур и создавать из них свои органы безопасности. ФСБ, прокуратура, Следственный комитет, полиция – везде должны быть преданные нашей идее люди. – Он замолчал, потом кивнул головой, как бы соглашаясь сам с собой, и продолжил: – А теперь давайте посмотрим, как обстоят наши дела. Первое – дискредитация войны как таковой. Есть успехи, Петр Сергеевич?
– Пока только начинаем, но уже первый опыт оказался успешным, – поспешил ответить мужчина средних лет в тельняшке, просвечивающейся сквозь тонкую белую сорочку. – Мы смогли внести искажение в программу управления военными беспилотниками. Пока резонанса не наблюдается, видимо, наши противники растерялись и не знают, что им делать.
– Ну что ж, у этого направления есть хорошие перспективы, – заключил Иван Иванович. – Современные военные действия немыслимы без электроники, а она, как мы смогли убедиться, очень уязвима.
Разговор шел еще около часа, участники этого совещания на открытом воздухе обсудили несколько других направлений воздействия на людей, чтобы помочь тем стать лучше. В конце зашел разговор, как было сформулировано, о способах убеждения народных масс в необходимости праведной жизни.
– Все как будто бы идет неплохо, – заметил все тот же человек с внешностью священника, каковым он, впрочем, и являлся. – Но наша работа стала бы эффективнее во сто крат, если бы у нас появился пророк.
Окружающие переглянулись.
– Что вы имеете в виду, Андрей Сергеевич, – живо поинтересовался седовласый лидер.
– Кого-нибудь вроде наследника Ванги, – не совсем решительно ответил бородатый.
– А это возможно? – снова спросил Иван Иванович.
– Пока не знаю, – отозвался священник. – Но, как говорится, ищите и обрящете.
12.
Володя заплакал и проснулся. Он медленно спустил с кровати ноги и поплелся на кухню. Шел он, как маленький старичок, почти не отрывая от пола ступней.
– Вовочка, как ты? – заботливо спросила Полина, перебиравшая, сидя за столом, гречку. – Болит что-нибудь?
Мальчик будто не услышал ее вопросов, в глазах его читалась боль.
– Где бабушка и мама? – протяжно произнес он.
– Ты же знаешь, они в магазине, – отозвалась Полина. – Давай им позвоним.
– Давай, – согласился Володя.
Полина коснулась пальцем фотографии матери на экране телефона, но ответа после нескольких длинных гудков не дождалась. Казенный голос предложил оставить сообщение.
Девочка сбросила звонок и вызвала бабушку. На этот раз даже не прозвучало гудков – тот же бездушный голос сообщил, что аппарат абонента выключен или находится вне действия сети.
– Что там, Поля? – спросил брат.
– Не знаю, почему-то не отвечают, – сказала сестра.
Володя стал заметно волноваться. Как и перед сном, его лицо покраснело, и он опять заплакал.
– Где они, где они, где они, где они, – не переставая повторял он.
– Не плачь, милый! – стала утешать мальчика Полина. Она обняла его, прижала к себе и стала гладить по белокурой голове. – Они вернутся, обязательно вернутся! Давай готовить ужин, мама с бабушкой приедут, и мы все вместе поедим.
Девочка залила крупу водой и поставила на огонь. Она многому научилась у бабушки и, наверное, смогла бы вести хозяйство самостоятельно, обеспечивая питанием себя и брата.
Володя принес карандаши и бумагу, пристроился за столом и стал рисовать. Сначала он захотел изобразить реку и теплоход, на котором они поплывут в круиз. Но почему-то вместо этого у него получалось какое-то поле битвы с взрывами, дымами, схематичными фигурками бегущих людей.
Полина еще несколько раз набрала номера телефонов мамы и бабушки, но результат был такой же, как и раньше. Она с трудом сдерживалась от слез, все время думая о том, как ее плач отразится на брате. Но, в конце концов, девочка не выдержала, слезы прорвали искусственно созданную ею плотину и полились в два бурных ручья по щекам. Во весь голос сразу же заревел и Володя. Они снова обнялись и громко заплакали. На какое-то время от слез их отвлек стук крышки на кастрюле, где варилась гречка. Полина убавила огонь и зарыдала с новой силой.
Они плакали до изнеможения, уже не хотелось сварившейся и даже немного подгоревшей каши, не было желания ни рисовать, ни читать, ни смотреть телевизор. Все в душах детей заполнила безутешная, щемящая тоска, у которой не было ни конца, ни края.
В какой-то момент Полина, снова почувствовавшая себя старшей, отвела Володю на диван, где дети, продолжая утирать слезы, незаметно уснули.
Утром никто не подошел к сестре и брату, чтобы ласково разбудить их, поцеловать. Так всегда делали мама и бабушка, и каждое утро от этого становилось радостным. Да и называли старшие Ульяновы детей только нежными именами: Полюшка и Володюшка.
Первым проснулся Володя. Он сразу же побежал в спальню, где обычно коротали ночи мама и ее дети. Там никого не было. Пустой оказалась и маленькая комнатка бабушки. Мальчик обошел всю квартиру, но тщетно: никаких следов присутствия родных. Он вернулся в гостиную и стал тормошить сестру:
– Полечка, вставай! Они потерялись!– последнее слово показалось ему наиболее уместным.
Полина сразу же поднялась. Какое-то время она пыталась убедить себя, что потеря близких людей – это всего лишь жуткий сон, не имеющий ничего общего с действительностью. Но постепенно до нее дошел смысл слов брата, она как-то обмякла, вдруг осознав, что случилось что-то страшное. Девочка даже боялась думать о том, что конкретно могло произойти с их родными.
– О господи, что же теперь будет? – она выдохнула так, как это сделала бы бабушка.
– Нам надо их найти! – неожиданно твердо произнес Володя.
Полина в душе согласилась с ним, но никак не могла придумать, что же им надо делать. К сожалению, их семья вела довольно замкнутый образ жизни, поэтому девочка даже не знала, можно ли обратиться к кому-то из соседей. Да и что они могут сказать о тех, с кем только здороваются в лифте или у подъезда?
«Надо позвонить в полицию!» – наконец решила она и поделилась этой мыслью с братом.
– Конечно! – сказал он. – Они должны нам помочь!
Но Полина боялась, что в полиции ее никто не станет слушать, мало ли детей балуется, придумывая всякие истории. Бабушка рассказывала ей, как родителей наказали за шалости детей, позвонивших в участок и сообщивших о том, что их школа заминирована. Может, и сейчас полицейские ее для начала просто отчитают, а потом еще и оштрафуют маму, да и в школе расскажут о ее проделке.
Она долго не решалась подойти к телефону, хотя Володя жалобно просил ее об этом и даже сам хотел позвонить, но не знал номера.
Время шло, дети проголодались и решили поесть. Гречневая каша пришлась как нельзя кстати, ее Полина дополнила вареными сосисками и огурцами – каждый она разрезала пополам, посолила и потерла половинки друг о друга.
Еда прибавила им сил и решимости начать поиски пропавших родных. Сестра подошла к телефону, набрала цифры 102 и с замиранием сердца стала ждать, когда гудки сменит голос.
– Дежурный слушает! – вырвалось из трубки. У Полины чуть сердце не вырвалось из груди, она не могла не то, что говорить, но даже дышать.
Наконец, после того, как дежурный предложил хоть что-нибудь сказать, девочка тоненько пролепетала:
– У нас пропали… – тут ее голос оборвался от страха, что ее сейчас начнут ругать.
Дежурный неожиданно серьезно отнесся к словам девочки, он не стал ее отчитывать, а наоборот, как-то по-отечески тепло сказал:
– Не волнуйся, милая! Скажи мне, кто пропал, и я тебе обещаю, что мы сразу же начнем искать!
Полина немного успокоилась и хотя несколько сбивчиво, но все же рассказала полицейскому о том, что мама и бабушка не возвращаются домой со вчерашнего дня, а она с братом не знает, что и подумать.
– Значит, они пошли в торговый центр? – переспросил дежурный, и его голос заметно погрустнел. – Продиктуй мне свой домашний адрес, как зовут маму и бабушку, тебя и брата, а мы обязательно что-нибудь придумаем. Только не выходите, пожалуйста, никуда из дома и не открывайте двери никому, кроме полиции!
Девочка передала нужные сведения, пообещала быть бдительной, попрощалась с дежурным и положила трубку.
Теперь ей и Володе оставалось только ждать, когда приедут дяденьки из полиции и расскажут, что же случилось со старшими Ульяновыми.
Но страшная правда раскрылась детям гораздо раньше. Брат включил телевизор, надеясь найти мультики, и сразу же перед ребятами открылась картинка из «Новостей»: полуразрушенное здание торгового центра, вой сирен, санитары, выносящие из здания на носилках людей, механизмы, расчищающие завалы.
– Я знал, я знал, я знал, я знал, – опять начал повторять одни и те же слова Володя.
Полина уткнулась в подушку и истошно завыла.
13.
Всю последующую часть дня дети пребывали в состоянии почти полной отрешенности от происходящих событий. Включился древний механизм самосохранения, который не давал скорби полностью поглотить души и тела маленьких людей.
Правда, время от времени Володя, встрепенувшись, начинал повторять:
– Мама жива, мама жива, мама жива, мама жива.
А Полина, поддерживая брата, вторила ему:
– Конечно, милый! Конечно, милый! Конечно, милый! Конечно, милый!
Через два часа после разговора с дежурным полицейским в дверь позвонила тетенька в форме – это Полина увидела в глазок. Она впустила гостью, но с ней оказалось еще три человека – две женщины и один пожилой мужчина.
– Ребятки, меня зовут Галина Михайловна, я из подразделения по делам несовершеннолетних, – начала особа в форме. – Со мной сотрудница отдела опеки и попечительства вашего района, представитель организации для детей-сирот и двое понятых.
Дети ничего не поняли из адресованных им слов, да полицейская этого и не добивалась, она просто выполняла формальную процедуру представления членов комиссии.
– Мне очень жаль, – продолжила женщина в форме, – но пока ваших родных мы найти не смогли. Но вы же понимаете, что одни не сможете прожить даже два дня.
– Почему? – робко спросила девочка. – Я умею готовить и стирать, мы как-нибудь продержимся несколько дней, пока вы не отыщете маму с бабушкой.
Полицейская заглянула в бумаги, находившиеся в папке из тонкого картона и как можно ласковее сказала:
– Нет, Полина, мы не можем оставить вас одних. Это очень опасно! А вдруг пожар?! Как вы будете спасаться? Или бандиты, узнав, что вы одни дома, нападут? Разве вы с ними справитесь? Поэтому мы определим вас в хорошее место, где много других деток. Там вы будете накормлены и присмотрены. А если найдутся ваши родные, они сразу же заберут вас.
– Мы все равно не хотим! – твердо заявил Володя.
Женщина в форме снова посмотрела в документы и достаточно жестко произнесла:
– За вас отвечает государство, и оно будет решать, где проживать детям, потерявшим родителей. Так что давайте больше не будем попусту тратить время, а найдем ваши документы, соберем необходимые на первое время вещи и поедем в детский дом. О квартире не беспокойтесь, мы ее опечатаем, и никто сюда не войдет.
Детям пришлось, хоть и с большим внутренним сопротивлением, подчиниться. Особенно после того, как им предъявили акт с печатями и подписями, в котором было написано, что Полина и Володя Ульяновы временно направляются в организацию для детей-сирот. Полина даже стала объяснять брату:
– Вовочка, здесь же написано – «временно», а это значит, что не навсегда. Так что ты не волнуйся.
Она попросила тетеньку в форме пообещать, что ее и брата не разлучат, и та дала слово, что так и будет.
14.
Полина представляла себе, что детский дом будет подобием школы, только со спальнями. Ее пугало, что они с братом, привыкшие к спокойной, размеренной жизни в лоне семьи, потеряются в огромной толпе кричащей, бегающей, дерущейся ребятни. Причем, слово «потеряются» означало для нее и разлуку с Володей, и то состояние, когда на них будут смотреть, как на чужаков, которые всем безразличны. «Кому мы там будем нужны? – думала девочка, с трудом сдерживая слезы.
Ее маленький брат, побледневший и осунувшийся, ни с кем, даже с ней не разговаривал. Он, казалось, нашел какую-то иную реальность, где блуждала его душа, а тело оставалось в этом мире в качестве заложника – бесстрастного и отрешенного.
К удивлению Полины детский дом оказался небольшим, раскрашенным солнечной краской двухэтажным зданием в середине квартала. Его окружали высокие ели и березы, на довольно обширной территории были разбиты клумбы с красивыми цветами, построен детский городок со сказочными домиками, беседками, качелями-каруселями и горками.
Детей еще во дворе встретила женщина-директор, очень похожая, как отметила Полина, на их маму: у нее была такая же прическа и золотистый цвет волос. От этого сходства девочка даже задрожала, и слезы заструились из ее глаз.
Тетенька шагнула навстречу, обняла детей, прижала их к себе и мягким голосом пропела:
– Детки вы мои, детки, поплачьте! Что же теперь делать?! Так бывает в жизни, надо пережить. Мы все постараемся, чтобы вам было здесь хорошо. Обещаю: никто вас не обидит.
Пятясь и продолжая обнимать ребят, она завела их внутрь и только там, плавно освободившись от объятий и встав рядом, сказала:
– Видите, как у нас красиво!
Дети поневоле осмотрелись. На стенах нежного кремового цвета висели детские рисунки, большие рамы с фотографиями, на которых были запечатлены улыбающиеся и смеющиеся ребячьи физиономии.
Полина вспомнила о своем страхе и робко спросила:
– А школа у вас прямо здесь?
Хозяйка детдома улыбнулась и развеяла сомнения своей маленькой собеседницы:
– Нет, наши дети ходят в обычную школу, она рядом, даже через дорогу переходить не надо. Но у нас учеников не очень много – всего десять человек из тридцати воспитанников. Остальные еще не доросли.
У девочки на душе стало немного легче. Но чувствуя почти материнскую ответственность за брата, она решила задать еще один важный вопрос:
– А где мы будем спать?
– Не беспокойся, Полечка, – приветливо пропела директриса. – У вас будет своя комната, только для двоих. Пойдемте, посмотрим.
