скачать книгу бесплатно
Воскрешение. Павел Первый
Виталий Свадьбин
Главный герой олигарх, который погибает от пули киллера. За свою жизнь ГГ прошёл Афганистан и погранучилище, затем служба на границе. В лихие 90-ые создал группировку из ветеранов локальных войн, подмяв под себя бандитов родного края. Создавал корпорации, был меценатом. Но у современной власти свои взгляды на олигарха. Таким образом наёмный убийца выписал ГГ билет в один конец. ГГ попал в средний мир, где встретился с апостолом, который назвал себя "распорядителем". С помощью апостола Павла попал в тело убитого императора России Павла Первого, чтобы создать ветвь параллельного мира, тем самым получить ещё одну жизнь. Как деятельная натура взялся навести порядок в Российской империи. Око за око своим врагам, благосклонность императора к тем, кто честно служит своему Отечеству. Подготовка наследника в качестве своего приемника. Что из этого вышло? Читатель сможет узнать из повествования книги. (обложка выполнена автором в нейросети Midjourney)
Виталий Свадьбин
Воскрешение. Павел Первый
Делай, что можешь, с тем,
Что имеешь, и там, где находишься.
(Теодор Рузвельт)
От автора.
В данном произведении все события и действия придуманы автором, ничего общего с исторической действительностью не имеют. Имена, фамилии различных участников выдуманы. Также взяты имена исторических персонажей для художественного смысла произведения и приближения к правдоподобности всего повествования. Возможны несоответствия исторических дат, просьба не забывать, что перед читателем всего лишь фантастический вымысел автора. Действие происходит в параллельной реальности.
Предисловие.
Осень 2022 год. Алтайский край. Барнаул.
Павел Петрович Обухов стоял возле окна своего кабинета и смотрел на реку Обь. Один из офисов его многочисленных Корпораций и компаний расположен в «высотке»1, почти на берегу реки. На Петровича накатила хандра, чтобы как-то её прогнать, налил себе коньяка и не отводя взгляд от реки, сделал не больше двух глотков из бокала. А в голове его крутились воспоминания. Родился, учился, в общем как у всех детей конца Советской эпохи. На срочную попал служить в десант, а там его отправили в Афганистан. Исполнение Интернационального долга имело последствия, ранение и медаль «За отвагу». В 83-ем году он демобилизовался, но решил пойти по военной стезе. Поступил в Высшее командное училище при КГБ СССР в Москве. Закончил его почти с отличием, но так как родом с Алтайского края, то отправили молодого лейтенанта на Таджика-Афганскую границу. Хотя пока учился в Москве успел обзавестись связями и знакомствами. Тем не менее выехал к месту службы. Служба чем-то напоминала Афган, те же моджахеды, только с советскими паспортами и рвутся также через границу с наркотой и оружием. Да и местные ненамного от афганцев отличаются, с обоих сторон границы таджики. Попробуй разбери кто из них, кто? Время от времени приходилось пострелять. За короткое время приобрёл авторитет офицера, у которого граница на замке. На Павла Петровича стали выходить люди, местные естественно, с нижайшими просьбами к нему, пропустить с контрабандой. Поначалу кобенился, строил из себя неприступную невинность, как у девушек «я не такая», а потом присмотрелся к положению вещей. Начальство, с более крупными звёздами совсем не гнушается получать дань. А он что, рыжий? Стал поправлять своё финансовое благополучие, без фанатизма, не забывая делиться с кем положено по субординации. Через два года повысили в звании, даже медальку навесили «За отличие в охране государственной границы СССР», за разгром банды в горах. Позже перевели на контрольно-пропускной пункт границы, значит не зря делился данью. Там дела пошли в более крупных масштабах. К концу 80-ых получил капитана. Будучи в отпуске в Москве, познакомился с приятной и красивой девушкой, да и женился. Ольга Сергеевна, оказалась дочкой крупного государственного деятеля. Девочка оказалась неиспорченной положением папаши, к тому же испытывала к Павлу нежные чувства, с отчаянной решимостью поехала за мужем в гарнизон, где стойко переносила все тяготы и лишения офицерской жены. Ни разу Ольга Сергеевна не попрекнула мужа в связи с любыми трудностями и неустроенностью семейной жизни. Проще говоря, олицетворяла опору своего мужа. Мечта, а не жена. Службу Павел тянул и время от времени контрабасов2 ловил, для галочки в личном деле. В очередной отпуск тесть предложил перевод в Москву. Страна в это время на всех парах двигалась по рельсам капитализма под руководством бывших коммунистов, мечтающих стать капиталистами. Армия же тем временем нищала. Павел решил уйти в отставку, но не остался в Москве по предложению тестя, а вернулся на Алтайский край. Наступило новое время и криминалитет 90-ых набирал обороты. Павел достаточно быстро сообразил, что страну делят и грабят, из государственного переводят в частное. Во главе и в первых рядах на делёжке богатств некогда непобедимой страны стоят бывшие коммунисты и комсомольцы, из самых фанатичных, которые больше всех орали о светлом будущем коммунизма. Павел Петрович, недолго думая собрал группировку из ветеранов Афганистана и пограничников, в противовес криминальным бандам. Что сказать? Приходилось и стрелять, и отстреливаться, но территории Павел Петрович под себя подминал, с решимостью дорожного катка. Имелся у Павла Петровича в группировке отдел разведки. Он собрал компромат на всех руководителей Алтайского края, в том числе на тех, кто в милиции защищал закон. Хотя никакой защиты толком не было. Коммерсантов, что попадали под его защиту, не обижал, давал возможность развиваться, не забывая забирать свой процент с прибылей предприятий. Постепенно пришёл к рубежу, когда ему стало тесно с криминальными бандитами. Костяк группировки Павла Обухова состоял из бойцов «понюхавших пороху»3, да и кровушкой «за речкой»4 успели умыться. Были на него и покушения, после третьего такого происшествия собрал команду и со спокойной решимостью без страданий собственной совести отстрелял всех более или менее значимых авторитетов криминального мира в Алтайском крае. Обезглавленные группировки постепенно подмял под себя. Непонятливых и непослушных хоронили в безымянных могилах, либо сжигали в местном крематории. Из центральных районов страны приезжали с претензиями уважаемые люди в криминальной среде, но Павел дал понять, что у себя, на своей земле, ему советчики не нужны. Нашлись такие кто не понял слов, Павел Петрович организовал выезд подготовленной команды в столицу, результат – несогласных авторитетов похоронили с почестями и помпой. После этого с Павлом стали договариваться. Власть тоже пыталась давить на него, но Обухов предъявил немного информации из компромата, что помогло быстро настроить отношения с властью в деловом ключе в любви и согласии. Любимая жена родила двух сыновей. Надо отдать должное Павлу Петровичу, жену он не то, чтобы любил, но уважал однозначно и никогда не обижал. За всю свою жизнь он не завёл ни одной любовницы, избегая даже случайных связей. Тому имелись две причины. Первая, он платил жене, за её любовь к нему, уважением и вниманием. А вторая причина заключалась в том, что в последнем десятилетии 20-го века появился некий способ влиять на авторитетов и крупных бизнесменов. Нужному человеку аккуратно подводили красавицу в кандидатки любовницы, но беда в том, что такая красотка имела заболевание СПИДа. Павел Петрович даже знавал таких влиятельных людей, кто заразился сам и заразил супругу. Неприятная ситуация, мягко говоря. В начале нового тысячелетия стал выбираться в центр страны, с подачи тестя, тот к тому времени занял тёплое кресло недалеко от Администрации Президента. В результате в Питере и Москве появились предприятия, принадлежавшие Павлу Петровичу. Чтобы правильно контролировать бизнес поступил на заочное обучение по специализации химика-технолога, а позже, следующим образованием, закончил металлургический факультет. К 2010-ому году у Павла насчитывалось сто десять компаний и корпораций. Владелец заводов, газет и пароходов. А что? У Павла Петровича пять заводов. Редакции газет имеются, даже в столице одну газету прикупил. Что касается пароходов, то десяток пароходов грузы по рекам Сибири таскают, три пассажирских парохода туристов возят. Вот с морскими судами не так густо. Прикупил ледокол, ещё старой постройки в СССР. Переделали судно под перевозку туристов. Сейчас ходит ледокол из Архангельска в Северные моря, кстати от туристов отбоя нет. А количество сотрудников превысило тридцать тысяч. В 2010-ом умер тесть, Обухов лишился центральной поддержки. Ему стали намекать, что кое-что надо бы передать нужным людям. Не согласился. В течении пяти лет два новых покушения на его жизнь, даже пришлось семью отправить в Сингапур, где также имелась солидная недвижимость и вполне даже доходный бизнес. От Америки Павел отказался, не любил он американцев, иногда и сам не мог понять почему. Сам же вернулся в Алтайский край, стал продвигать свои интересы на Дальнем Востоке.
Но не только хапал Павел Обухов, стал и отдавать для пользы общества. Открыл два фонда, которые финансировали лечение больных детей и благотворительность пенсионерам и ветеранам разных войн, в плане строительства больниц, детских центров досуга и так далее. Злые языки и недоброжелатели болтали, что мол грехи замаливает. Только Обухову на трепотню такую наплевать, главное, чтобы дело делалось. Не сказать, что Обухов совсем не верил в бога, однако в церквях частым гостем не был, считая церковнослужителей коммерсантами новой формации. В 2015-ом году стал объявлять «Стартапы»5 в поисках талантливой молодёжи, начал вкладывать капитал в науку и технологии. Капитал Обухова вырос до размеров десятков миллиардов, и совсем не в рублёвом эквиваленте. И вот последние три года идут трения с губернатором Дальнего Востока, да и не только с ним. Причина опять же в предприятиях Павла Петровича. Уж очень хочется современным чиновникам войти в акционеры прибыльных компаний. Часть своих капиталов Павел Петрович вывел в Юго-Восточную Азию. Там столько скопилось, что не только внукам, но и правнукам останется для безбедной жизни. Старший сын в американских филиалах, занимается скупкой технологий и оборудования. А младший в Сингапуре дела ведёт. Павел Петрович сделал пару глотков коньяка, вернулся к столу и закусил лимоном. Для себя он решил, что рано или поздно его додавят, так что надо начинать продавать все активы в России. Жену оправил неделю назад к младшему сыну, пусть за внуками присматривает. Младший сынок женился и успел одарить родителей внуками. Но за последний месяц Павла Петровича вынуждают отдать одну из Корпораций за бесценок, с чем он не согласен. Там приход годовой прибыли по сто пятьдесят миллионов долларов. Однако давят, даже прокуратура подключилась и МВД6. Павел Петрович вернулся к окну, вновь посмотрел на Обь. Столько сделал для родного края и бросать свои дела не хочется. А ещё не хочется уезжать из страны, но придётся. Кто бы что не говорил, страну свою Обухов любил. Он вздохнул и вызвал начальника охраны, сообщив тому, чтобы готовили машину к выезду. Двигаясь по коридору, к лифту, Павел Петрович отметил, что навстречу идёт доставщик воды. Непонятно почему, но такой факт его напряг, хотя ситуация вроде обыденная. Интуиция? Может она родимая, только расслабился бизнесмен и меценат. Доставщик воды прошёл за спину, в этот момент Павел Петрович резко повернулся и увидел, как рабочий держит в руках два пистолета с глушителями. А дальше время стало неподвластно разуму. Обухов насчитал двенадцать выстрелов, прежде чем сам упал на пол коридора, четыре пули достались ему. Он успел заметить, как падали охранники с простреленными головами. Последнее, что он запомнил в этом мире, шаги киллера, приближающегося к его телу, и выстрел в голову, в его голову, а далее сознание провалилось во мрак.
Бесконечность Вселенной. Неожиданный диалог.
Сознание заработало, я сразу огляделся. Где это я? Всё вокруг серого цвета. Посмотрел себе под ноги, основание тёмное, но непонятно на чём стою. Притопнул ногой, поднялось небольшое облачко серой пыли. Посмотрел влево, вправо, оглянулся назад. Нет начала и нет конца. Что-то вроде серой мглы. Ну и куда мне теперь? Чувствую себя легко. Стоп! Что-промелькнуло в сознании. Что именно? Я вновь посмотрел вниз. Ясно. Мои ноги полупрозрачные. Посмотрел на руки – тоже самое. Значит меня грохнули. Как же так я прокололся? Ведь столько осторожничал. Телохранителей вроде профессиональных взял. И начальнику службы безопасности уже не предъявишь. И назад не отмотаешь. Это не компьютерная игра, где можно начать новую жизнь. Вот же долбанная дивизия! Хочется ругаться исключительно матом, на матерном командном языке, который хорошо освоил за годы службы на границе. Да только толку от этого никакого. Я по жизни в уныние не впадаю, здесь тоже не собираюсь. Жена и сыновья обеспечены, так что не пропадут. Надо понять, что делать дальше. Пошёл вперёд. Сколько шёл не знаю, может час, а может два. Остановился, попробовал прыгать, только не получается. Ощущение, что парю или летаю. Чёрт. И что делать? Снова двинулся вперёд, даже не знаю сколько времени прошло. Не ощущаю время. Картина перед глазами та же самая. Неожиданно за моей спиной заговорил кто-то.
– Думаешь куда попал?
Я аж подпрыгнул от неожиданности, ну или сделал вид, что подпрыгнул. Резко развернулся. Передо мной стоит какой-то мужик, неопределённого возраста, не молодой, но и не совсем старый.
– Ты кто? – сразу спросил этого незнакомца.
– Распорядитель, – спокойно ответил мужик и ухмыльнулся.
– Какой на хрен распорядитель, мать твою? – и чего я разозлился, сам не понял.
– Неважно какой. У меня много имён, потому, как я многоликий. Сейчас личина удобная для твоего восприятия. Тебе бы правильней спросить, где ты находишься?
– Ну и где я нахожусь?
– В среднем мире Вселенной. Ты умер, не сам, конечно. Но тело твоё уже готовят к похоронам. Пышные будут похороны, а сколько красивых слов скажут. Могу тебя успокоить, семью твою не трогают. Старший сын приехал и занимается продажей твоих активов в России, отдаст недорого, но так спокойней для всей семьи. Жена твоя горюет, любила сильно, – мужик вновь ухмыльнулся.
– Нашёл чем удивить. Что меня убили, я и так понял. Вот шкуры позорные! Жадные до беспредела. Хапают всё подряд, до чего могут дотянуться, суки, – на меня опять накатила злость.
– Партнёров сам выбирал. Никто не заставлял тебя работать с бюджетом и чиновниками. Собрал бы вовремя информацию о властях, наверняка поступил бы по-другому. А сейчас пенять некому.
– Ты типа философ? Или так мудрость мне передаёшь?
– Констатирую факты. Всё в твоей жизни делалось исключительно по твоему выбору. Всякий раз для тебя предоставляли несколько вариантов, ты выбирал то, что хотел. Так устроена Вселенная.
– Да понимаю я. И никого не виню. Жаль не успел кое-что в жизни закончить, – я вздохнул и успокоился.
И чего я взъелся на этого мужика? Правильно он говорит, всё делал по собственному выбору.
– И куда меня теперь? Что дальше ждёт? – решился я спросить у распорядителя.
– Пожалуй не будем отступать от сложившегося порядка. Я дам тебе выбор. Первое, ты можешь отправится в место, где сможешь рассуждать, анализировать о прошлой жизни. Когда подойдёт время – тебя отправят в тело младенца. Правда память о прошлых жизнях будет стёрта. Начнёшь всё сначала.
– А второе?
– Для начала скажи, что ты знаешь о параллельных мирах? – спросил распорядитель.
– Читал кое-что в книгах писателей-фантастов. Бредовая идея, что наш мир не одинок. Есть типа параллели, где развивается что-то похожее на наш мир. Откуда и что берётся не понимаю.
– Суть Вселенной тебе понять и не дано. Немного введу тебя в курс дела. Представь дерево. Ствол – это ваш мир. Он развивается к вершине. На определённых участках ствола растут ветки. Это можно назвать параллельными мирами. С определённого момента они могут двигаться по своему развитию. В чём причина возникновения параллельного мира? Причины есть, но обсуждать сейчас мы их не будем. Для тебя эти знания закрыты. Вот и подошли ко второму выбору. Могу предложить тебе попасть на самом начале развития параллельного мира. Я просмотрел всю твою жизнь. Упорства и стремления тебе не занимать. Хочешь попробовать?
– Почему я? Здесь что никто не умирал в последнее время?
– Умирали, процесс постоянен, но у них прямая дорога по назначению. Ты же подходишь для моих планов, не только моих, конечно же. Если выразиться словами твоей современности, то из тебя получился неплохой кризисный менеджер. Забирал предприятия при полной разрухе и запускал их. Сребролюбия в тебе немного, в пределах нормы. На людей не смотришь с высока, не возносишься сам, можешь принимать решительные меры. Есть и минусы, как без этого? Но плюсы перевешивают. Думаю, выдержишь ношу, которую на себя возьмёшь. Ну что, согласен?
– Хм. А почему бы и нет? Как это произойдёт?
Распорядитель достал коробку, небольшую и неглубокую. Откуда появилась коробка я не понял, фокусник мля. На дне коробки мерцают звёздочки, слабо так мерцают. Я вопросительно посмотрел на распорядителя.
– Выбери себе одну. С этого и начнёшь. Можешь взять самую яркую из всех, но не буду утверждать, что тебе понравится. Вполне может случиться так, что ты очень скоро увидишь меня вновь. Всё будет зависеть от тебя, только от тебя, – мужик протянул коробку ближе ко мне.
Я глянул на этого распорядителя, несколько секунд смотрел на мерцающие звёздочки, даже скорее не звёздочки, а искорки. Одна из них мерцала совсем слабо, почти погасла. Да и хрен с ним! Чего я тяну кота за подробности? Я протянул руку и взял самую тусклую звёздочку. Звезда растворилась на моей ладони и меня закружило. Я вновь погрузился во мрак.
Глава 1.
12 марта 1801-ый год. Санкт-Петербург. Михайловский замок.
Я очнулся резко, будто вынырнул из-под воды. Хотел сделать глубокий вдох, но резкая боль разошлась по всей груди. Даже застонать не получилось. Горло сильно саднило, жутко болела голова, особенно в районе виска, возле левого уха. Я тихонько, чтобы не вызывать болей в груди, сделал несколько вдохов и выдохов. Голова кружилась. Я протянул руку к виску и почувствовал, как пальцы стали липкими. Мля, да у меня похоже башка разбита. Это кто же меня так пиз… в смысле ударил? Огляделся. Я лежу на полу в углу комнаты. Почему в углу? Определил по стенам. В комнате полумрак. В нескольких шагах огромная кровать с балдахином. Примерно на середине комнаты большой стол, на котором стоят два канделябра с тройными свечами. Возле стола кто-то стоит, рослый такой и широкоплечий. В комнате ещё есть кто-то, но я не вижу, загораживает кровать и стол. И что здесь произошло, мать вашу? Кто я? Чью, сука, счастливую звезду я вытянул? Кому так несказанно повезло получить мои мозги? Опять закружилась голова, зрение помутнело. В голове закрутились воспоминания, причём скорость вращения была очень большой. Началось с того, что вижу, точнее представляю себя маленьким мальчиком и так далее. Пышные дымы, в смысле платья. Придворные. Стоп! Я наследник престола? Да нет, пожалуй, уже император. А зовут меня… Павел Первый. Сын императрицы Екатерины Великой. Не больно-то она меня любила, как сына. Постоянно задвигала на задний план. Вновь круговерть памяти. Это что, труп делится своей памятью со мной? Почему труп? Со школы ещё помню, что Павла Первого грохнули, апоплексический удар от табакерки, мля. У Петра Третьего, кажется, такая же болезнь случилась. Очередной дворцовый переворот. Распустила матушка Екатерина своих придворных, вот и вошло у них в привычку императоров по башке долбать. И что мне делать? Эти ублюдки в комнате, наверняка думают, что меня убили, сейчас обсуждают свои дальнейшие действия. Кто наследник? Память подсказывает, что есть старший сын Александр. Что-то такое помню из совей памяти. Был такой император Александр Первый. Вот значит, как сынок на престол влез. Папеньку упокоили и всё в шоколаде? Интересно сын знал, что отца решили убить? Может да, а может и нет. Не помню я из своих уроков истории, как всё случилось. В памяти трупа выскочило, что покушение совсем не первое. Не довольны дворяне реформами. Ну и влип же я. Нет бы выбрать яркую звёздочку. Но уже выбор сделан. Значит, ребятки, вы решили, что всё, писец Павлику? Ну это хрен вам по всей морде, не угадали. Я, как гвоздик в сапоге, жизнь вам всем попорчу. Так, что-то надо придумать. Я пошарил рукой возле себя и посмотрел по сторонам. Зрение немного привыкло к полумраку. Ага, вон из-под кровати торчит рукоять чего-то там. Это что? Я осторожно дотянулся, максимально тихо взял предмет и поднёс ближе к глазам. Зашибись! Это кинжал, и он явно острый. Ну теперь побарахтаемся. Может меня и добьют, здесь явно в комнате не один убийца, но только теперь я захвачу с собой кого-нибудь. Вы твари даже не представляете в каких переделках мне довелось бывать. Ярость захватила меня, сделал несколько вдохов и выдохов, стараясь не создавать шума. Осторожно пошевелил руками и ногами, конечности подчиняются. Вдох через нос, выдох через рот. Маленькие такие выдохи, грудь-то болит. Прислушался о чём говорят в комнате.
– Вы проверили его? Он точно умер, ошибки быть не может? – спросил голос, хозяина которого я не видел.
Но голосок мне знаком. Память предшественника подсказала, что голос принадлежит генералу Леонтию Леонтьевичу Беннигсену. Кстати, генерал с вполне боевым опытом, эффективно воевал с поляками, точнее с конфедератами. Вот, сука, смуту затеял. Ну-ну, тебя, братец надо живьём брать. Ты у меня постоишь раком, на коленях ползать будешь. Стоп! А генерал-то говорит на каком языке? На французском? Это что, я понимаю французский язык? Хотя чего я удивляюсь, при дворе Российского престола в основном говорили на французском. Генералу ответил здоровяк, что стоял ко мне спиной.
– Золотой табакеркой в голову я его ударил. А поручик Яшка Скарятин задушил его, шарфом этого маломерка. Так что подох он, вне всякого сомнения, подох, – произнёс здоровяк и приложился к бутылке, что там за бухло1 я не разглядел.
Память вновь подсказала, что спиной ко мне стоит шталмейстер2 граф Николай Зубов, которого Павел вернул из опалы осенью прошлого года, причём в одной руке у него шпага, а в другой бутылка, из которой он время от времени прихлёбывает. Вот же гад неблагодарный. Этого надо валить наверняка. Вон какой бугай, с таким не сразу справишься.
– Я проверил, он не дышал. Изо всех сил давил шарфом на шею, – подтвердил Скарятин.
– Жаль он отречение не подписал, – произнёс четвёртый голос.
А это у нас кто? Услужливая память бывшего императора тут же подсказала – князь Платон Зубов. Итак, в комнате четверо. А четверо ли? Смогу справиться со всеми? Кто ж его маму знает. Из оружия кинжал. Что есть у противной стороны? У одного шпага. А у других? Если даже просто шпаги, без пистолетов, всё равно справится с ними нереально. А Павел умел обращаться со шпагой? Память выдала ответ, что император много времени уделял фехтованию и считался вполне умелым мастером в этом вопросе. Думаю, тянуть больше не стоит, война план покажет. Только бы вот понять, есть в комнате ещё кто-то? Я ещё раз осторожно пошевелил руками и ногами, стоило убедиться, что конечности этого тела работают как надо. Вполне работоспособны и руки и ноги. Хотел было приподняться, но услышал пятый голос.
– Было бы намного проще, будь у нас отречение от престола. Что теперь мне говорить Александру Павловичу?
Память моего тела, а может мозги этого тела, вновь провели опознание. Граф Панин Никита Петрович. Чёрт! Сколько же всего заговорщиков? Походу без допроса не обойтись. А если весь Михайловский замок заполнен заговорщиками? У меня тогда совсем нет шансов? Чёртов распорядитель в сером мире, в такую жо… простите задницу засунул. Ведь наверняка, сука, знал куда меня пихает. Память предшественника нарисовала картинку того, с чего началось убиение тела, в которое я попал. Тело пытается покинуть спальню, услышав шум заговорщиков, через дверь в спальню к императрице, но увы, дверь закрыта. Неужели жёнушка тоже в курсах о заговоре? Тогда Павел прячется за портьерой, только это не помогает, его находят. Вот группа дворян убеждает подписать отречение, Павел сначала молит о милосердии. Но его ставят на колени, бьют по голове рукоятью пистоля. Приговорённый император пытается сопротивляться, но его бьют табакеркой в висок, он падает, кто-то душит и на его грудь кто-то наступает, ужасная боль.
Вот же твари. Навалились на бедного Пашку. Ну что, устроим последний и решительный бой? Ни хрена не последний, я вас, либерасты, ещё поучу, как Родину любить. Всё, тянуть больше нет смысла. Я переворачиваюсь на живот, обнаруживаю, что одет в ночную рубашку. Странная одежда, как у женщин в моём мире. Не понял почему царская особа носит такую одежду. Обуви на мне нет, ладушки босиком проще подобраться к врагу, не привлекая сразу внимание. Тихо стараясь не дышать, на четвереньках подползаю к тому, который казался большим. Я приподнимаюсь, торс Николая Зубова закрывает меня от взгляда других, да и свечи большого освещения не дают. Ну теперь главное, чтобы тело не подвело. С резкого замаха вгоняю кинжал шталмейстеру в правую сторону, прямо в печень и проворачиваю клинок. Удар в печень даже кулаком приносит сильную боль и может ограничить движения врага, а здесь кинжалом. Болевой шок обеспечен. Резко выдёргиваю клинок и наношу второй удар рядом, чтобы наверняка. Теперь Коля Зубов нежилец, а пассажир на тот свет. Даже в 21-ом веке от такой раны загнуться очень легко, а уж здесь все сомнения отпадают. Я такие удары ещё в Афгане отработал на практике. Время становится как бы резиновым, понимаю, что это всего лишь моё восприятие. Из руки Зубова выпадает шпага и бутылка, я подхватываю шпагу, бутылка, упав на пол не разбивается. Ну и слава богу, а то мне босиком по битому стеклу совсем неприятно бегать. Похоже в комнате немая сцена, как из «Ревизора», комедии русского писателя Николая Васильевича Гоголя. Все присутствующие смотрят на меня с каким-то мистическим ужасом. А Скарятин, пёс дворовый, даже крестится. За доли секунд осматриваюсь. На столе, на другом конце, лежит пистоль. Бежать вокруг стола некогда. Прыгаю прямо на стол и скольжу по столешнице, на ходу выпускаю кинжал и хватаю пистоль. Теперь нужна психологическая атака.
– На колени! Цареубийцы, холопы. На колени, твари безмозглые, мать вашу! – ору благим матом.
А ничего так голосок у Павлика Первого, без визга, можно сказать командный голос. Участники заговора растеряны, приседая встают на колени, кроме генерала Беннигсена. Подскакиваю к нему и со всей дури бью набалдашником рукояти пистоля по темени, при этом замечаю, что генерал будет повыше меня.
– Свят, свят, свят. Покойник ожил, – твердит испуганно Скарятин, продолжая неистово креститься.
После моего удара генерал рухнул на колени, опираясь руками в пол, но сознание не потерял. Хм, однако крепкая у него кость на голове.
– Всем лечь на живот! Я сказал на живот, твари! Руки на затылок, – вновь ору во всю глотку, но крик срывается на хрип, при этом жутко саднит горло.
Для острастки бью Платона Зубова шпагой по голове, только плашмя, чтобы не убить заранее. На этот раз мою команду выполняют беспрекословно. Шлёпаю Скарятина по упругой заднице клинком, чтобы привлечь его внимание.
– Ты, пёс, встать! Вяжи им руки за спиной, их поясами вяжи, да покрепче, – приказываю поручику3, при этом ещё раз шлёпаю по заду, не сдерживая силы удара.
Скарятин выполняет моё приказание. По моей команде ложится на живот, и я связываю ему руки, также за спиной. Проверяю прочность узлов у всех связанных. Генерал Беннигсен пытается меня пнуть ногой. Ах ты, сука. Хотел пнуть его по голове, но вовремя вспомнил, что я босой, а череп у генерала крепкий, что показала проверка удара пистолетом. Приноравливаюсь и шлёпаю со всей дури шпагой по дряблой заднице генерала. Его зад обтянут лосинами, штаны такие носят в этом времени. Почти как у балеруна. Ну что за одежда? Шлепок получается знатный, но генерал терпит. Ага. Кто тут у нас в героя решил поиграть? Размахиваюсь и со всей пролетарской, точнее царской, решимостью шлёпаю по заду генерала несколько раз. Эх! Шлёп, шлёп. Прямо душа запела, словно бальзамом смазали. А генерал заскулил. На всякий случай врезал ещё разок, хорошо шпага плашмя прилипает. Ярость немного погасил. Ну вот теперь можно и осмотреться. В первую очередь, поднимаю бутылку с пола, там кое-что осталось. Промочить горло не помешает. Ух, ты! Здесь коньяк, причём вполне приличный! Допиваю остатки коньяка прямо из горлышка, ставлю бутылку со стуком на стол. По пищеводу прокатилось тепло и упало в желудок. Чувствую мне полегчало, осматриваюсь. Во-первых, мне нужна одежда, а то хожу в бабьей сорочке и босиком. Ага, рядом с кроватью что-то висит на плечиках. Подхожу и осматриваю. Белые штаны, рубашка с кружевами на рукавах и вороте. Сбрасываю ночную сорочку и одеваю штаны. Чёрт. Да они всего до колена и пуговки внизу какие-то. Что за мода странная? Одеваю рубашку. Что тут у нас ещё есть? Гольфы, а рядом сапоги стоят. Вот только какие-то большие, кажется ботфортами называются. В моём мире такие только бабы носят. Ну да ладно, не будем привередничать. Теперь мне нужны портянки. Глянул на сапоги, они какие-то одинаковые. В этом времени похоже не шьют на левую и правую ногу. Бери любой не ошибёшься. Хотя нет. От долгого ношения обувь обнашивается по ноге. Примерил, вроде удобно. К чёрту гольфы, отрезаем шпагой от балдахина шёлковую ткань. Накрутил портянки, одел сапоги и с удовольствием притопнул ногой. Теперь другое дело, можно и в бок кого-нибудь пнуть. Хотя почему кого-нибудь? Вон пять субчиков лежат. Прошёлся возле лежачих и запнулся о каждого связанного по паре раз. Только охают. И не надо мне говорить, что лежачих и связанных не бьют. Я дитя другого времени, а у нас били по-всякому и всяких. Теперь можно осмотреть всю комнату. Дополнительно зажёг свечей, немного стало светлей.
Возле дверей в спальню, увидел лежачего человека, память подсказывает – граф Иван Павлович Кутайсов, камердинер4 и фаворит императора. Фаворит? Это ещё что значит? Надеюсь, никаких красок с голубыми оттенками. Мне толерантность совсем не нужна, я в прошлой жизни не страдал такими болезнями, как либерастия и толерантность. Где-то читал, что грешили в царской семье Романовых содомией, только не помню кто именно. Ладно, разберусь позже, понадобится – выжгу калёным железом такие привычки. Приседаю рядом с лежачим камердинером и бью его по щекам. Раз, другой… Заморгал глазками. Ага, приходит в себя, глаза открыл, а взгляд испуганный.
– Батюшка государь, у вас кровь, – лепечет Кутайсов.
– Знаю. Скажи-ка мне, Ваня, кто из гвардейцев мне верен может быть? – сразу задаю интересующий меня вопрос.
– Э-э… Гатчинцы, батюшка государь. Всей душой тебе преданы. Что там говорить, все нижние чины боготворят вас, Ваше Императорское Величество, – ответил камердинер.
– В соседней комнате кто есть?
Кутайсов как-то странно трясёт головой. Не знает? Встаю, тихо приоткрываю дверь, в щель вижу офицера Преображенского полка. Память даёт информацию – Александр Васильевич Аргамаков, плац-майор5 Михайловского замка. Стараюсь разглядеть, есть ли ещё кто-то. На полу лежит чьё-то тело. Слышу чей-то голос, человека самого не вижу. Обращаюсь к памяти императора и получаю ответ – граф Пётр Алексеевич Пален, военный губернатор Санкт-Петербурга. Жесть. Похоже заговор против Павла имеет глубокие корни. Чем же он достал так свою знать? Тем временем удаётся подслушать разговор.
– Ну что они там медлят? Неужели трудно заставить Павла подписать отречение? – зло выговорил граф Пален.
– А если он не подпишет отречение, что скажет Александр? – спросил Аргамаков.
– Обратного пути у нас нет. Значит, они должны его убить. Вы же не хотите, Александр Васильевич, на каторгу? Пусть Панин с наследником договаривается, а утром объявим, что Павел умер своей смертью, – заявил Пален.
Ух, ты! Как у них всё продумано. А наследничек, пожалуй, в курсах о давлении на папашу. Сейчас я вам расстрою ваши планы. Глянув на шпагу и пистолет в руках, решил, что проверить зарядку оружия не помешает. Отклонившись от двери, проверяю пистоль. Спуск у пистоля кремневый, в данный момент он не на боевом взводе. Немного оттягиваю рычаг и смотрю на полку для пороха. Подсыпка пороха присутствует, надо думать пистолет заряжен, но его не использовали. Стоит взвести курок и можно делать выстрел. Интересно, я только одной рукой фехтую? Точнее не я, а тело Павла. В голове мелькают знания от хозяина тела, Павел Первый всегда фехтует правой рукой, но иногда тренирует левую руку. При жизни император хотел научиться владеть в фехтовании обеими руками. Возвращаю свой взгляд к двери, распахиваю её и в два прыжка оказываюсь возле плац-майора. А он шустрик уже за шпагу хватается. Делаю выпад и наношу укол в правое плечо Аргамакову, он охает. Я тут же наношу удар плашмя по коленной чашечке. Плац-майор падает на одно колено. Перевожу взгляд на Палена, он бледен. Ставлю его на колени резким окриком.
– На колени, тварь подзаборная! Шевелись, а то прострелю тебе колено, тогда без вариантов станешь инвалидом.
Граф Пален выполняет мой приказ молча. Приказываю Кутайсову связать руки Аргамакову и Палену. Сорвав штору с окна, разрезаю ткань на полосы, подаю камердинеру, чтобы он перевязал плечо раненому плац-майору. Мой камердинер перевязывает плац-майора, связывая ему заодно руки. Потом связывает руки Палену. Изымаем у них шпаги, а пистолей у них не было.
– Ваня, гони их пинками в спальню. Возьми шпагу и карауль их там, – приказываю Кутайсову, что он делает с каким-то удовольствием.
Подхожу к телу, лежащему на полу. Кто это у нас? Камер-гусар6 Кириллов, у него разбита голова и лицо. У выхода из коридорчика лежит ещё тело – рядовой Агопеев, судя по одежде – рядовой лейб-гвардии. Память подсказывает, что должны быть ещё три камер-гусара Сагин, Сулимов и Ропщинский. Ну и где они? Ладно, разберёмся чуть позже. Хлопаю по щекам Агопеева и Кириллова, приходят в себя и охая пытаются подняться.
– Кириллов, где остальные камер-гусары?
– Государь, их вывели гвардейцы, – со стоном произносит Кириллов.
– Имена гвардейцев? – резко задаю вопрос.
– Казаринов, Уваров, князь Волконский и ещё три офицера, я не успел рассмотреть, – с виноватой миной произносит Кириллов.
Я сплюнул от злости. Как мне выкрутиться с такими помощниками? Может солдатик поможет? Тем временем поднялся Агопеев и качаясь опирается на свою винтовку со штыком. Или что там у него за фузея? А у меня снова возникает вопрос, как же выкрутиться из этой ситуации? И сколько заговорщиков в замке? Я подошёл к рядовому, он тут же постарался вытянуться во фрунт, хотя от удара по голове его покачивало.
– Рядовой, готов постоять за своего императора? – задал я вопрос преображенцу.
– Готов, Ваше Императорское Величество, – рявкнул Агопеев, стараясь ещё больше вытянуться.
– Считай эти двери своим редутом7. Заговорщики – это враги, а враги не должны пройти сквозь тебя.
Отдав приказ «ни шагу назад», надеюсь рядовой так и понял, я решил вернуться в спальню. Уж больно вид у меня непрезентабельный. Об этом мне подсказала опять же память тела. Или мозга? Я пока так и не понял откуда берутся знания предыдущего Павлика. Моветон в таком виде императору разгуливать поступает знание. Пожалуй, соглашусь с Павлушей. Мне теперь в этом теле жить, так что не стоит выглядеть, как неряха. Гусар, точнее камер-гусар Кириллов, ходит за мной как хвостик. Преданность проявляет что ли? В спальне камердинер геройски охраняет пленных. Спросил у него про какую-нибудь одежду, чтобы выглядеть, как император, а охранять пленников поставил Кириллова, дав ему пистоль. Кутайсов подал мне другую шёлковую рубаху, носки и вновь белые лосины. Я скептически осмотрел эти странные штаны.
– Граф, а что-то другое есть? Не хочу белую одежду, – сморщился я.
Кутайсов быстро подал из шкафа мне костюм вишнёвого цвета, с голубым воротником и отворотами. Я одел подштанники и бархатные штаны по колено. Кутайсов пытался помогать мне одеваться, но я отвёл его руку, тогда он раздобыл где-то кувшин с водой и налил в таз этой воды. Намочил тряпку и стал протирать мне кровь на щеке и виске. Я взял ночную рубашку, выбрал на ней чистый участок и оторвал лоскут, который сыграет роль бинта. Велел Кутайсову перевязать меня, кровь хоть и подсохла, но могло вновь открыться кровотечение. Через пять минут я был готов. Вместо сапог с удовольствием одел туфли, они были явно легче и на ноге сидели вполне удобно. Зато легко передвигаться будет. Я посмотрел на Кутайсова, он понял меня верно и показал жестом руки, что выгляжу хорошо. Вернулись в коридорчик, где держал оборону Агопеев. Я приоткрыл створку дверей и попробовал рассмотреть, что происходит в других комнатах. Практически сразу разглядел шесть офицеров, которые направляются к нашей двери. Среди них действительно шагал князь Волконский, адъютант старшего сына Павла, Александра Павловича. Хорошо хоть память убиенного подсказывает, а то я бы совсем запутался. Быстро вернулся за кинжалом. Стрелять в замке не хотелось, так как не знал сколько заговорщиков всего бродит по замку. А то набежит рота хулиганов и гопников, и что делать? Почему хулиганы и гопники? А как мне их ещё назвать? Только такие обозначения и приходят в голову, правде уже не в мою. Или в мою? Агопеева поставил за три метра от дверей и велел встречать гвардейских офицеров. Сам встал сбоку от двери, как дверь откроют она меня спрячет от глаз заговорщиков.
Первыми вошли Уваров и Казаринов, за ними Волконский и ещё трое офицеров, которых моя память не опознала. Агопеев отступил ещё на два шага, выставив перед собой винтовку со штыком.
– Не пропущу! – решительно заявил рядовой Агопеев.
– Смотрите-ка деревенщина не подох. А ну брось винтовку, холоп8, – со смешком заявил Уваров и вытащил шпагу, ударив своим клинком по штыку рядового.
В этот момент все шестеро офицеров уже втиснулись в коридор перед спальней. Сейчас здесь было не так темно, у двери в спальню стоял Кириллов, держа в руках канделябр со свечами, да и на стене висел светильник.
– Точно. А гусаришка тоже живой, надо было его прирезать, – добавил Казаринов.
Тянуть не было никакого смысла. Я прыгнул к трём офицерам, имён их не знаю. Сразу нанёс режущий удар кинжалом по шее ближнего ко мне, разрезая ему ярёмную вену. Кровь хлынула фонтаном, не помогает прижатая рука к шее. У этого минуты жизни сочтены, можно не сомневаться. Дальнему нанёс укол вбок груди, даже почувствовал, как клинок шпаги скользнул по рёбрам и провалился, глубже разрезая сердце и лёгкое. Смерть мгновенная. Провернул шпагу и выдернул, одновременно нанося режущий удар кинжалом третьему офицеру по горлу, размашисто и горизонтально. В последние минуты он сможет только хрипеть. Начиная свою атаку, я крикнул рядовому.
– Штыком коли, прикладом бей!
Агопеев подчинился приказу моментально, солдатам такие команды вбиты на бессознательном уровне, он резко отбил шпагу Уварова и ткнул штыком в грудь офицеру. Резко выдернул и нанёс удар прикладом Казаринову, от чего последнего повело в сторону. Я же подшагнул к Волконскому и ударил его рукоятью кинжала в висок. Адъютант цесаревича рухнул на пол, как подкошенный. Агопеев не растерялся и добил Казаринова штыком.
– Свяжите князя, у остальных заберите оружие, – отдал приказ рядовому и камер-гусару, что они выполнили незамедлительно.
Сам я выглянул в щель двери, чтобы проверить обстановку. В следующей комнате, а может быть зале, никого не было. Поставив следить рядового возле дверей, Кириллову велел принести воды и вернуть в сознание Волконского. Через три минуты князь заморгал глазами и очнулся, его привалили спиной к стене. Я присел на корточки возле него.
– Как же так, Пётр Михайлович, заговор против своего государя затеяли? Цесаревич тоже с вами? Давай, князь, облегчи душу, покайся перед своим императором – завёл разговор я с Волконским, не повышая голоса.
Князь молчал, испуганно глядя на меня, он явно принимал меня за приведение. Наверное, перекрестился бы, не будь его руки связаны.
– Не молчи, князь. Я всё равно заставлю тебя говорить. Не нравился вам милосердный царь, посчитали его сумасбродным или малахольным? Теперь вы получите диктатора! Я вас, суки, научу Родину любить покрепче, чем мать родную! Отвечай, мразь! – таким образом я попытался провести полевой допрос.
