скачать книгу бесплатно
– О, Владимир, только ради вас, – ответила Марья Алексеевна.
– Не будем забывать, мы на балу, на дне рождения вашей внучатой племянницы, – напомнил Воронцов.
– И правда, – согласился Ланевский, – давайте же поговорим о бале…
Дмитрий поспешил ретироваться, и успешно сделал это, оставшись незамеченным.
За эти полчаса он и думать забыл о своем друге.
Но отчего такая враждебность, такая неприязнь? Об этом, пожалуй, следует спросить дядю.
«Но где же Ричард? Вот же он! Стоит один, угрюмый, как и я. В руках бокал шампанского. Похоже, и его постигла неудача».
– Ты удручен? – спросил он Ричарда.
– У вас, в России, странный есть обычай, – ответил Редсворд, – грубите незнакомцам без причины.
– Ты про княгиню Марью Алексеевну? – вспомнил Дмитрий отрывок только что подслушанного им разговора.
– Она не слишком приветлива, – согласился Ричард, – однако я сейчас думал не о ней.
– Так кто же нагрубил тебе, мой друг?
– Борис Курбатов, ты знаком с ним?
– С Борисом-то – конечно же знаком! – воскликнул Дмитрий. – Что произошло?
– Хотел пригласить барышню на танец, – начал Ричард, – уж было подошел к ней. И вдруг он вырос между нами, как из-под земли. Ее увел, а меня смерил надменным дерзким взглядом.
– Уж не Анастасия ль Александровна та дама? – лукаво улыбнулся молодой граф Воронцов.
– Ты прав, – кивнул Ричард.
– Эх, брат, ну выкинул ты штуку! – рассмеялся Дмитрий.
– В чем дело? – недоумевал маркиз.
– Все дело в том, что Борис давно и безнадежно в нее влюблен, – сказал граф, закончив смеяться.
– А она?
– Она… она прекрасна! – заметил Дмитрий.
– В этом нет сомненья, – согласился Ричард. – Но она отвечает ему взаимностью?
– Тут, видишь ли, история непростая. Отец Бориса, Иван Васильевич Курбатов, был близким другом князя Демидова. После участия в декабрьском восстании он отправился в острог, где вскоре умер. А его сын, Борис, был взят под опеку Александром Юрьевичем. С тринадцати лет он живет в доме Демидовых. Для старого князя он все равно что сын. И воспитывал его он как родного. Разумеется, князь мечтает видеть его мужем своей дочери.
– Но что Анастасия? – не унимался Ричард.
– Анастасия Александровна – не знаю, – сказал Воронцов, – мне кажется, она не отвечает ему взаимностью, однако покорна воле отца. Ей через три месяца исполнится семнадцать, а стало быть…
– Но она не выйдет за человека, которого не любит, – с надеждой произнес молодой маркиз.
– Почем знать, может, и любит, – задумчиво ответил Дмитрий и рассмеялся, довольный негодованием друга, вызванным этими словами. – Как вижу, ты влюбился, mon ami.
Мазурка закончилась, и друзья подошли к Курбатову и Анастасии Александровне.
– Борис, привет, как на Кавказе? – обратился Дмитрий к старому знакомому.
– Здравствуй, Дмитрий, уже вернулся, цел и невредим, – ответил гусар.
– Ты знаком с моим другом, маркизом Ричардом Редсвордом?
– Знаком, – холодно ответил Борис, окинув графа воспламеняющимся взором.
– Шампанского, поручик? – предложил Воронцов.
– Пожалуй, – кивнул гусар.
– Так пойдем, – позвал Дмитрий, пытаясь увести Курбатова из зала.
– Маркиз, пойдемте с нами, – предложил поручик.
– Нет, благодарю, с меня достаточно шампанского сегодня, – ответил Редсворд.
– Не по-гусарски, маркиз, не по-гусарски, – презрительно покачал головой Борис Иванович.
Ричард вскипел и готов был сказать Курбатову что-то оскорбительное, но не успел, так как тот ушел вслед за Дмитрием.
– Анастасия Александровна, я рад снова быть рядом с вами, – произнес Ричард, – в том смысле: снова видеть вас.
Княжна кивнула.
– Вчера я лишь приехал в Петербург, впервые вышел из кареты. Я стоял на Невском проспекте и был очарован этим прекрасным городом: его домами, его шпилями и вами…
– Так слово beauty относилось не ко мне, а ко всему Петербургу? – улыбнулась Анастасия.
– Да, то есть нет, – запутался Ричард, – я хотел сказать… нет, право, я не знаю, что хотел сказать.
Ричард смешался и замолчал. «Идиот!» – говорил он себе и отчасти был прав. Но если слова молодого Редсворда и позабавили княжну, она не подала виду и все продолжала смотреть на собеседника прежним заинтересованным взглядом глубоких синих глаз.
– Вы знаете, я никогда не был в России, но погода здесь в эту пору очень напоминает лондонскую, – сказал наконец Ричард, подняв любимую англичанами тему разговора. – Вы любите дожди?
– Люблю, лорд Редсворд, – подтвердила Анастасия, – я люблю дождь, грозы и туман. Люблю погоду пасмурную, ветер. Осень – прекрасное время года.
– Как хорошо, что в первый осенний день я познакомился с вами, сударыня, – произнес граф. – Возможно, и второй осенний день принесет мне счастье вас увидеть.
Княжна смотрела задумчиво, спокойно. В синих глазах отражалась ее душа, но что – что хотела сказать ее душа этим взглядом? Ричард не знал ответа. Музыканты заиграли вальс, и рука Анастасии как-то неожиданно оказалась в руке Ричарда: оба не заметили, как начали танцевать. А танец был волшебный, невообразимый. Маркизу и княжне – обоим казалось, что в зале они одни, что музыканты играют специально для них, что только ими наполнен этот мир, и что только здесь, сейчас, в этом танце есть жизнь, и на свете нет ничего, имеющего значения. Они танцевали и танцевали, кружились по всему залу и неотрывно смотрели друг другу в глаза.
Ричард никогда, никогда прежде не чувствовал себя настолько счастливым, а свою жизнь – настолько полной и удивительной. Теперь наконец все обрело смысл, он перестал себя терзать вопросом, который мучит всех молодых людей: зачем я живу на свете? Он знал зачем. Знал, для чего, ради кого. Ради нее! Потому что он любит ее. Это он осознал в тот миг, когда они начали танцевать. Он знал теперь, что вся его жизнь, весь его мир сосредоточены в этой молодой девушке. В синих глазах ее он видел задумчивую страсть и был готов умереть за поцелуй княжны.
Когда вальс закончился, они остановились. Княжна сделала ему реверанс и произнесла:
– Завтра в полдень я собиралась прогуляться по Английской набережной. Я верю, что там будет англичанин.
Она развернулась и грациозной походкой направилась к отцу. Ричард смотрел ей вслед, и сердце его тоскливо сжималось при мысли о том, что до завтра он ее не увидит.
Он так внимательно смотрел ей вслед, что не заметил едва скрытой ярости в глазах ее отца.
– Рик, голубчик, – услышал он голос Дмитрия, – мы с Борисом Ивановичем думаем отправиться на Фонарную улицу. Ты не хочешь составить нам компанию?
Редсворд покачал головой. Окрыленный мыслями об Анастасии, он вовсе не горел желанием погрузиться в лоно разврата и вакханалию публичного дома. К тому же его не сильно прельщало общество поручика Курбатова. Потому он поблагодарил за приглашение и вежливо отказался.
– Не по-гусарски, маркиз, не по-гусарски, – презрительно, как и в предыдущий раз, покачал головой поручик, прежде чем удалиться.
Но теперь Ричарду было все равно: этот гусар несколько лет добивался сердца девушки, которую любил. Ричард, любивший ее один день, уже добился права на свидание.
Молодой маркиз нашел Владимира Дмитриевича. Тот прощался с хозяином.
– Покорнейше вас благодарю за бал, Михаил Васильевич. Еще раз примите мои искренние поздравления с днем рождения вашей очаровательной дочери! Рад, безумно рад быть вашем гостем. А вот и наш молодой маркиз! Лорд Ричард, где же Дмитрий?
– Они с поручиком Курбатовым уехали… в кофейню, – солгал Редсворд.
– Молодежь! – воскликнул Воронцов и лукаво прибавил: – В моем возрасте уже не до кофеен. Я уезжаю домой.
– Я с вами, Владимир Дмитриевич, – сказал Ричард. – Вот только попрощаюсь с Александром Юрьевичем.
– Они с дочерью только что уехали, – объявил Ланевский.
– Что ж, князь, – произнес немного раздосадованный Ричард, – я благодарю вас за приглашение. Это огромнейшая честь для меня – быть гостем на празднике вашей прекрасной дочери. На празднике, ставшем триумфом ее торжества, поскольку ее очарование затмило сегодня ночью луну и звезды, свет ночных огней. Она блистала на сегодняшнем балу как первая красавица России, – безбожно лгал молодой Редсворд, который все эти слова относил не к дочери князя Ланевского, но к его племяннице. – Я счастлив был сегодня побывать здесь.
Попрощавшись, Ричард и Воронцов сели в карету, которая повезла их в сторону Малой Морской.
– Ну что, лорд Ричард, как вам Петербург? – спросил Владимир Дмитриевич.
– Belle, trиs belle, – отвечал Ричард.
А про себя подумал: beauty.
Глава 5
Гимн первой любви
Что за комиссия, Создатель,
Быть взрослой дочери отцом!
А.С. Грибоедов
– Позор, Анастасия Александровна, позор! – восклицал Демидов, вернувшись с дочерью домой. – Как ты могла, как у тебя совести хватило принять это приглашение на вальс?
– Mais, papа, je suis…[14 - Но, отец, я… (фр.)]
– Не надо изъясняться по-французски, когда я гневаюсь на тебя! – перебил Александр Юрьевич. – Ты моя единственная дочь! Мое дорогое дитя! Как можешь ты позорить наше имя?
– Но, papа, я…
– Я не закончил, не перебивай! – гневно воскликнул князь. – Я столько лет жил одной тобой! Как ты могла предать мою любовь?
– Papа, позвольте мне ответить, – гордо произнесла Анастасия.
– Говори!
– Я всегда любила вас и дорожила вашим мнением, – спокойно начала княжна, – вы воспитали меня и дали мне образование. Вы ничего не жалели для меня. А я всегда стремилась угодить вам, и мне всегда хотелось, чтобы вы мной гордились. Но разве я хоть раз совершила опрометчивый поступок? Разве хоть раз я запятнала свою честь и ваше имя?
– Ты танцевала с Редсвордом! – вскричал Демидов, негодуя. – И танцевала вальс! Весь Петербург ваш танец наблюдал!
– И что с того? – спокойно поинтересовалась Анастасия. – Разве мы плохо танцевали?
– Неужто ты не знаешь правил света?!
– Они мне хорошо известны, mon p?re[15 - Батюшка (фр.).], – с достоинством произнесла Анастасия.
– Тогда какого черта?! – в порыве бешенства начал Демидов и осекся. – Извини. Как ты посмела вальс с ним танцевать?
– Это произошло невольно, papа! – ответила княжна, отдавшись воспоминаниям о минувшем бале. – Мы разговаривали с Ричардом… с маркизом. Мы говорили о балах и о погоде, как вдруг заиграла музыка… Я и сама не знаю, как мы очутились в середине зала. Ах, не сердитесь на меня!
– Вальс – это не кадриль и не мазурка, – строго ответил Демидов. – За ним следуют серьезные последствия… в виде…
– Любви? – улыбнулась Анастасия.
Князь гневно посмотрел на дочь и сухо произнес в ответ:
– Или дуэли.
– Или брака, – заметила княжна.
– Что?! – закричал князь. – Семнадцать лет еще не исполнилось, а она уж замуж собралась!
– И что с того?
– Сама императрица думала через год пригласить тебя во дворец в качестве своей фрейлины, – возмутился Александр Юрьевич.
– Мне всегда казалось, любовь мужчины дороже любви императрицы, – заметила Анастасия.
– Любви! – с отвращением сказал Демидов. – Она заговорила о любви! А знаешь ли ты, что такое любовь, дитя мое?
– Теперь, мне кажется, я знаю, – мечтательно улыбнулась княжна.
