скачать книгу бесплатно
Старик ощутил свое бессилие, растерялся и не знал, что ему делать дальше.
– Для этого должен быть особенный повод, но я постараюсь все устроить.
Он не мог ей сказать, что его игра ее разочарует, повергнет в уныние. Но что-то подсказывало ему, что он должен молчать. Возможно, все как-то разрешится, а признаться никогда не поздно.
№№№№№№№
До вечера было еще далеко, но он страшно боялся, что не сможет выполнить этого обещания. Ведь никогда прежде он не нарушал данного слова. Но тогда все зависело только от него самого.
Жаклин чувствовала, что дед хитрит не случайно. Во всем, что с ними происходит, есть какая-то странная тайна, которую он не может ей открыть. Может быть, исполняет музыку Привидение, о котором так много говорят слуги. Кто-то из предков иногда появляется и дарит ему и всем обитателям замка чудесную музыку. Наверняка была какая-то таинственная история о вдохновенном, но несчастном музыканте, внезапно скончавшемся от какой-нибудь чумы или холеры, и так и не успевшем явить миру своего божественного дара.
Пианист был немного обижен, когда узнал, что его принимают за заурядное привидение. Но девчонку можно было простить, ведь она еще и подумать не могла, кто на самом деле перед ней находится, но в проницательности ей не откажешь.
Двойник решил на этот раз не ставить старика в трудное положение и тихим лунным вечером сел к роялю. Он понимал, что в том, что Жаклин так быстро поправилась, желая услышать эту музыку еще раз, есть и его заслуга. И не то чтобы он гордился этим, но ему было приятно сознавать такое. Хотя в кои это века он кого-то воскрешал, нет, не было такого, но когда несколько веков видишь только исторгнутые из тел души, можно для разнообразия и спасти такую очаровательную герцогиню.
№№№№
И в сумерках зазвучала музыка. Жаклин не знала, Старику ли удалось уговорить того, другого, или он сам решил ей приятные минуты доставить. Но она, немного покачиваясь от слабости, спустилась вниз, в первый раз за много дней.
Пианист на этот раз был один. И сидел он где-то сбоку, так, что пламя свечи не захватывало его. Он играл в таинственность или на самом деле не хотел, чтобы его видели. Это подтверждало все подозрения, с ним связанные. И Жаклин решила принять правила игры незнакомца. Ради его музыки, она приняла бы какие угодно его условия.
Она все больше убеждалась в том, что это не ее дед. Они, конечно, были очень похожи. Но ее душу нельзя было обмануть.
Но если этот тип заставил ее жить, то она не станет выяснять, кто он такой и откуда явился. Она даже боялась подумать о том, кто может скрываться в теле великолепного герцога Ра. Но в ее душе появилась надежда на то, что все будет не так замогильно, как в первые дни ее бытования здесь.
«Она меня считает Всемогущим, – с усмешкой думал он, – пройдет еще немного времени, и она потребует воскрешения ее брата. Нет, детка, не стоит заблуждаться, хотя это и лестно для меня, но не стоит просить так много. Вообще ни о чем не стоит просить, – расплачиваться придется слишком дорого, а плата может оказаться непосильной».
Так думал он, импровизируя. И создавать божественную музыку ему и на этот раз удавалась.
Жаклин погрузилась в свои размышления настолько, что не заметила, как смолкла музыка, и исчез Пианист. Она уверяла себя, что заметила бы, как он уходил. Но какие же великие тайны скрывала эта музыка.
Она медленно пошла к себе, но знала, что каждый вечер будет ждать его появления. И не таким пустым и безжизненным казался ей замок, пока здесь жила ЕГО музыка. Не все закончилось, может быть, еще не закончилось ничего, – думала в это время Жаклин, и чему- то ласково улыбалась.
Когда она силилась вспомнить тот первый вечер, после выздоровления, то все время вспоминала разное. Иногда ей казалось, что Пианист разговаривал с ней, и даже сказал ей о том, что музыка будет звучать не всегда. Для этого нужен особый повод, особое настроение, а потом ей вдруг казалось, что она не говорила с ним. И это она сама подозревала, что все так же неожиданно исчезнет, как и начиналось. И тогда она снова останется совсем одна, а этого ей вовсе не хотелось. Но она понимала, что пока не стоило грустить о том, что может и не случиться.
Нужно жить сегодняшним днем и не думать о том, что, вероятно, сбудется или не сбудется в грядущем. Но одно было понятно и ей, и старику – она выздоравливала, и Бог услышал ее мольбы. А разве мог он не услышать такое.
Старик думал о том же самом. Он понятия не имел, сколько ему еще оставалось, но знал, что время, которое ему отпущено, он проведет вместе с Жаклин. Он даже думать в те тревожные дни уже не хотел об одиночестве. И беда тоже лечит, а ему есть для кого и для чего жить. И если что- то его тревожило, только то, что она с восторгом и радостью ждал вечера и Пианиста. Он мог видео, как захватывала Музыка душу его внучки, как уносила ее в неведомые дали. Он мучительно хотел признаться ей во всем, даже если она и посчитает его сумасшедшим. Он боялся только ревности к Пианисту, которая может внезапно возникнуть. А уж он мог оценить ситуацию, соперник у него был грознейший и тягаться с ним бесполезно.
Тревога не покидала его души, хотя ему хотелось как можно скорее от нее избавиться.
Глава 19 Раздумья о мести
Как человек может радоваться избавлению от физической боли.
Жаклин казалось, что она снова на свет народилась. А потом все меняется – вспоминается все то грустное, что в его жизни случалось, и радость испаряется, незаметно уходит куда-то. И страшные потрясения возвращаются, раны снова начинают кровоточить.
Музыка заставила девушку забыть о нестерпимой боли, но как только дивная симфония смолкала, сразу же вспоминался Серж. Ей так не хватало любимого брата в те дни. И тогда она ясно чувствовала, что больше ничего не изменится, пока не совершится возмездие. Убийца, повергший ее в пучину ада, должен понести заслуженное наказание. И эти помыслы не оставляли ее. Почему он должен жить, любить, радоваться солнцу, если хладнокровно им убит тот, кто был в тысячу раз лучше его?
Старик заметил то странное состояние возбуждения, которое не оставляло в те дни его внучку. Он боялся, что это с ней творила музыка, и тот, кто в его обличии неизменно садился к роялю. Значит и он был виноват в том, что происходит. Она, увидев его вопросительный взгляд, произнесла:
– Месть, должна совершиться месть
И услышав эти слова, он вдруг понял, что она не оступится, и говорить с ней о том бесполезно. Ему не хотелось быть на месте того, о ком она говорила. Но не о парне думал герцог Ра сейчас, а о том, что произойдет с ней, с ее измученной душой, если она решит своими или чужими руками вершить самосуд. Она не его прикончит, а себя саму безжалостно убьет. Она не сможет жить еще и с этим грузом, и легче ей не станет, потому что Сержа все равно не вернешь.
Старик никогда не сказал бы Жаклин о том, но в глубине души понимал, что не настолько виноват этот незнакомый парень, как она считает. Он хорошо знал, что такое дуэль, хотя сам никогда в этом не участвовал.
№№№№№№
Старик припомнил старый обычай итальянцев, по которому теряют право мести, если убийца приходит на могилу жертвы и съедает там хлеб, намоченный в вине три дня подряд. Он и не заметил, что размышлял об этом вслух, а понял это только, когда она воскликнула:
– Зачем ты об этом рассказываешь? Я не хочу знать никаких чужих обычаев, что бы он ни сделал теперь, ему нет, и не будет прощения.
Он заметил, что она в штыки воспринимает все, даже старые легенды, что уж говорить о реальности
– Он никогда не приблизится к могиле Сержа, – яростно твердила Жаклин, но даже если всю оставшуюся жизнь будет туда ходить, днем и ночью, и это слишком малая плата за прощение. Я не знаю, что он должен сделать, чтобы его можно было простить.
– Ты думаешь, такой обычай придумали глупые люди, это при их вековой кровной-то мести. Но, наверное, мудрейшие из них поняли, что смерть порождает другую смерть, разрушения – еще большие разрушения, а человек рождается не для того, чтобы его зверски убивали, даже если он и повинен в чем-то. Не нам судить его. Для этого есть кара небесная.
Он даже сам удивился тому, что произнес подобные слова, но ему хотелось как-то уберечь внучку от всего, что происходило с нею здесь, в старом замке. Она молчала, но от своего грозного замысла отступаться не собиралась. И Старик понял, что надежда остается только на то, что никогда больше и нигде, хотя мир так тесен, она не встретится с этим мужчиной. Хотя, вспомнив о Пианисте, он понял, что такое вряд ли возможно, уж он-то позаботиться о том, чтобы все было по-другому. Случайность? Он и прежде не верил в случайности, а когда у него появился такой таинственный гость, то любая случайность становится закономерностьюОн прогнал от себя подобные мысли, решив, что не стоит призывать беду.
– Я никогда не понимала тебя, а сейчас и вовсе ничего не понимаю, – призналась Жаклин. – Почему ты защищаешь убийцу твоего единственного внука? Хотя до нас с Сержем тебе всегда было мало дела.
Она отвернулась, понимая, что сказала лишнее, и, чувствуя свою вину, не хотела видеть его лицо.
Жаклин захотела остаться одна. Старик, понимая это, поспешил удалиться. Хотя ему было очень обидно после этих слов, но он не держал на нее зла. Она разговаривала с ним, а это уже хорошо. Он понимал, что невозможно за несколько дней наладить отношения, которые по его вине рушились годами. Ему оставалось терпеливо ждать, хотя хватит ли у него на это время? Но ничего другого все равно не оставалосьЕго пугала и тревожила ее агрессивность, не женское желание уничтожить врага своего. И даже помыслов о прощении и понимании не было в ее душе. Наверное, на это тоже нужно было время, но сколько его отпущено, не случится ли новая беда раньше того срока, пока придет понимание. Он не мог ответить ни на один из этих вопросов, а еще говорят, что старость мудра. Это не его случай, у герцога Ра оставались только вопросы, на которые нет ответов. Интересно, что бы по этому поводу все сказал Пианист. Он пытался поставить себя на его место. Эти двое за такой короткий срок почти сроднились.
№№№№№
Жаклин знала, что возмездие должно грянуть, и наивно полагала, что после этого она успокоится. Но она не хотела знать, как это произойдет. Она не хотела думать о том, что Серж и сам был в чем-то повинен. И тени сомнения не появлялось в ее душе. Старик об этом догадывался, Пианист хорошо видел это, но пока они оба хранили молчание.
Придет время, когда и она должна будет посмотреть правде в глаза и понять, что не все то черное, что кажется черным.
Иногда ей хотелось отомстить своими руками, потому что она знала, что никто не сделает этого лучше. Девушку не трогало даже то, что старика это тревожило и пугало. Но чаще всего она перекладывала этого на кого-то другого, и хотела только одного, никогда не увидеть графа-убийцу.. Она даже представить себе не могла, что станет с ней в тот момент, когда они встретятся лицом к лицу. Пусть он исчезнет навсегда, – об этом в своих молитвах вечерами она просила Всевышнего. И душа ее при этих мыслях разрывалась на части.
Дьявол смеялся, глядя на нее со стороны, и при этом оставаясь невидимым. Он понимал, насколько она наивна, и как легко будет разрушить все ее молитвы ему, в то время как вечный его противник глух и слеп, ему давно нет ни до них дела. И кто их только назвал Хранителями? Шутник, да и только… Он все чаще думал о том, как все лучше и эффектнее устроить. Он видел, как спокоен был Старик. Он не собирался ни о чем просить, и разумно поступал, но она забыла древнюю мудрость о том, что нужно бояться своих желаний, потому что чаще всего они сбываются.
И Комедию Данте открыл он совсем недавно не просто так. Он понимал, что ничто не избавит Злодея от Божьего суда. Парень будет наказан, как и каждый из них за свои прегрешения. И ему было по-человечески жаль и его, и себя самого, но об этом он никогда не сказал бы Жаклин.
Глава 20 В склепе
На следующее утро Жаклин рано встала, нарезала роз в саду и позвала служанку Бобби. Вместе они и отправились в склеп.
Девушка была немного испугана, но отказать ей не могла. В душе Жаклин не было страха, только страшная тяжесть и горечь.
На этот раз, в одиночестве и тишине она должна была приблизиться к Сержу. Он, наверное, и без того удивлен тому, что она так долго здесь не появлялась. Вокруг в этот утренний час все было тихо и уютно. Под скульптурными фигурами печальных ангелов, покоились тела ее предков.
Когда Жак говорила и думала об одинокой могиле, она поэтизировала реальность. Могил было больше десятка, и все они были ухожены. Но от этого стало горше и тягостнее на душе. Имена, даты, судьбы, о них она ничего не знала, да и не интересовалась ими. И ей захотелось, чтобы дед рассказал о матери и бабушке, иначе и они останутся для нее таинственными незнакомками.
Она подумала с грустью о том, что тоже будет лежать тут, когда наступит ее срок. Ей вовсе не хотелось, чтобы кто-то из живых сейчас здесь появлялся. Она не перенесла бы разговоров, расспросов, воспоминаний. Им интересно было узнать, как это все происходило и что случилось в те роковые дни. Она же об этом вовсе не хотела говорить.
Бобби медленно ходила между плитами и с грустью рассматривала их, думая о том, что у нее такой никогда не будет, а могильный холм быстро сравняется с землей. И такова участь всех, ей подобных. А люди, жившие в незапамятные времена, лежат в своих склепах, и потомки знают о них больше, чем о тех, кто нынче находится с ними рядом, в замке хранятся их портреты. Потому они и кажутся иногда живыми.
В замке недаром рассказывают о приведениях, бродящих ночами по переходам и пустым комнатам. Ей хотелось быть богатой и знатной и принадлежать к их кругу. Она не могла понять, почему ее хозяйка, имея все, что ей недоступно, была при этом так несчастна. Никакая беда, какой бы горькой она не была, не заставила бы ее так страдать. Но может это просто каприз, хотя ей до слез было жаль молодого господина, он был так добр и внимателен к ней с самого начала, почему он должен был погибнуть так нелепо?
№№№№№
Жаклин никогда не говорила о Серже со своей служанкой. Разве могла что-то понимать и чувствовать необразованная, темная девица. Все ее радости и огорчения были так легковесны и одинаково мало стоили. Она скучала по столице и больше всего мечтала там оказаться. Если в ее душе и рождались какие-то чувства, то они были так мимолетны и туманны. Такие девушки годились для работы, но вовсе не для откровенных бесед, им нельзя было доверять своим мысли и тайны. И сейчас она поразилась, видя, с каким чувством завести Бобби разглядывает могильные плиты. Но неужели можно было завидовать такому?
«Бедный Серж, – с горечью думала она, – узнаю ли я когда-нибудь, что же с тобой на самом деле случилось, кто тебя на это толкнул и почему ты позволил себя убить».
Жак прислушалась, но ничего кроме пронзительного крика вороны не услышала.
Дед появился неожиданно, когда они уже собрались уходить. Она, склонившись молча, неподвижно стояла у плиты.
– Я так и думал, дитя мое, что найду тебя здесь, – с грустью проговорил он и встал с ней рядом.
Снова закаркала ворона, словно хотела предупредить о чем-то.
– Жизнь продолжается, дорогая моя, – скорбно произнес Герцог, – это особенно ощущается здесь, я всегда это чувствовал. Они видят нас и радуются за нас, только нам надо жить, пока все не закончилось.
– Нет, – запротестовала Жак, – для меня это не жизнь, я предпочла бы быть здесь с ними, – и в голосе ее было такое отчаяние, что его старое сердце сжалось от приступа боли.
– И все-таки, когда-нибудь ты поймешь, что была не права, – стоял он на своем, яснее ощущая собственное бессилие. Он пытался убедить Жак в своей правоте, но все было бесполезно.
Она вообще не слышала этих слов, повернулась и медленно пошла прочь. Ее покой был смущен и нарушен, и в глубине души она понимала, что он хотел ей добра, что она очень обижала его, но не могла совладать с собой, как ни старалась.
№№№№№№№№№
Жаклин разучилась властвовать собой, и Серж, наверное, упрекает ее из своего небытия. Но какой-то Демон противоречия – мировой судия, засел накрепко в ее душе, и никакие Евангелийские истины не имели значения и в бессилии отступили. Она была несчастна, одинока и предана, а потому и жестока. И никто не может понять ее отчаяния. В тот момент ей вспомнился Роберт. Она помнила о том, что обещала позвать его, но вовсе не собиралась это делать. Если он будет здесь, рядом, то ей станет еще хуже, даже затевать этого не стоило. Если к кому-то она и хотела обратить свой взор, то это был загадочный Пианист, снова и снова выходивший к роялю и игравший так, что она могла заглянуть в собственную душу, а потом раствориться в этой невероятной музыке.
Она понимала, как он проницателен и опасен для нее. Но помимо собственной воли, она тянулась к его пристальному взгляду, к его музыке. Даже если потом за это придется дорого заплатить, она не боялась и этого, и готова была безрассудно броситься в воду с высокого обрыва. Но он все время ускользал, а она не могла даже остаться и поговорить с ним. Он играл ее судьбой, и Жак понимала, что он меньше остальных способен был утешить ее и вернуть смысл существования. Но в нем было что-то большее, чем унизительное утешение. И потому она с такой тревогой, надеждой и болью ждала вечера, сумерек, музыки и встречи с ним.
В тот странный вечер, когда она осмелилась приблизиться к могиле Сержа, Жаклин написала первое стихотворение, нужно было куда-то выплеснуть свои чувства, молчать больше было невыносимо.
Она положила этот листок вместе с тем, который залетел к ней в распахнутое окно.
Комедия окончена, мой друг,
а жизнь сера, почти невыносима,
И только маска скроет ужас мук.
Куда мечта нас снова уносила?
И ночь темна в ракушке бытия,
никто нам эту пьесу не напишет.
Но снова убивает спесь твоя.
И возражаю я тебе все тише.
Нет силы на истерику и боль,
Сама прошла и больше не терзает.
– О чем ты, дорогая, что с тобой?
И смотрит так устало, и вздыхает.
Мой брат, он слеп душою так давно.
Но этого тогда не замечала.
Что остается? Кислое вино,
наряд принцессы, этого так мало.
И красное на черном, словно кровь.
Она еще безжалостно прольется
И все твержу я в забытьи: «Любовь,
она придет, ко мне, она вернется».
И даже верю, если повторить,
она от сна очнется и услышит,
И лишь закат, как мой наряд, горит.
И звезды загораются все выше.
Не сбудется желанье все равно.
Но я о ночи страсти загадаю.
Художник гениален, под луной,
на полотне его я воскресаю.
И буду жить. А что реальность нам?
Она мираж, несыгранная пьеса.
И эта страсть нахлынет, как волна.
