скачать книгу бесплатно
Причудливая Клио
Вадим Вольфович Сухачевский
Книга построена в весьма необычной форме – как рецензии несуществующего автора на несуществующие произведения.Представлено много исторических сюжетов, относящихся к разным эпохам.Большинство сюжетов имеют детективную, порой и фантастическую, а иногда и эротическую окраску.
Памяти Станислава Лема
От
составителя
Да, безусловно, памяти великого Станислава Лемма, во имя которой не грех поработать даже малым мира сего! Но данная книга посвящена, в первую очередь, памяти одного его произведения: «Альфред Целлерман “Группенфюрер Луи XVI”» из лемовской книги «Идеальный вакуум».
Расcказ Лема (условно назовем это рассказом) строится как рецензия несуществующего автора на несуществующее произведение, и эта форма меня крайне заинтересовала. Возможно, она могла бы заинтересовать и многих других, у кого с возрастом накопилось немало идей, но уже едва ли хватит времени для их реализации в форме повестей и романов.
У Юрия Андреевича Васильцева, с которым я давно знаком, накопилось, благодаря его должности председателя Тайного Суда и многочисленным негласным связям, немало рукописей, которым, видимо, не суждено когда-либо быть опубликованными, и, по моему совету, он выступил таким рецензентом. [О самом Юрии Васильцеве и о Тайном Суде см. в опубликованных книгах В. Сухачевского «Тайный Суд», «Сын палача», «Слепень», «Из архивов Тайного Суда», «Превыше всего», «Злой Октябрь»].
Поскольку сам Ю. Васильцев, ввиду своего глубоко конспиративного положения (адреса его, как и имя, под которым он нынче живет, не ведомы никому, сие – тайна за семью печатями), не может заниматься распространением своих сочинений, то скромную роль составителя книги и ее распространителя взял на себя Ваш покорный Слуга.
Упомянул (дважды!) автор этих записок и Вашего Покорного Слугу (в рецензиях на книги «Злой Октябрь» и серию «Тайный Суд» (это единственные из фигурирующих здесь книг, которые на сегодняшний день все-таки изданы. Ох и досталось от Юрия Вашему Покорному Слуге! За что, впрочем, я нисколько к нему не в претензии.
Что же касается остальных произведений, о которых рассказывается в книге, то они, хоть и не изданы, но (свидетельствую!) в самом деле, существуют, и может быть, когда-нибудь, – неизвестно, правда в сколь близком будущем, – настанет время и для некоторых них.
Также Ваш Покорный слуга взял на себя смелость снабдить большинство записей Ю. Васильцева (с его разрешения) сносками, комментариями и краткими историческими справками, которые читатель, знакомый с предметом, вполне может и опустить.
Вадим Сухачевский, 2017 г.
ПРЕДИСЛОВИЕ
ЮРИЯ
ВАСИЛЬЦЕВА
,
ПРЕДСЕДАТЕЛЯ
ТАЙНОГО
СУДА
Кое о каких особенностях этой рукописи мой друг В. Сухачевский уже рассказал. Добавлю только, что некоторые произведения достались мне лишь в обрывках, некоторые основательно истлели от времени, поэтому не уверен, что я не пропустил в них нечто действительно важное. На одни из них я писал развернутые рецензии, на другие – лишь отзывы-памятки для самого себя, ибо моя переменчивая судьба не может гарантировать сохранность всего этого огромного вороха бумаг, чудом уцелевших в архивах Лубянки, не сгоревших в буржуйках времен Гражданской войны и не пущенных (или пущенных лишь частично) на самокрутки революционными матросами.
Одну статью – «Деспозины и Священный Грааль» (автор – профессор Московского университета Иван Игнатьевич Глебов, расстрелянный в 1938 г.) – привожу полностью, добавив лишь свой краткий комментарий.
Также целиком даю в конце книги небольшой роман «Ахилл» профессора А. Финикуиди, крайне, по-моему, занимательный.
В других же заметках, – поскольку сочинения авторов не дошли (а может, никогда и не дойдут) до читателей, – мне пришлось весьма подробно излагать сюжеты, так что это еще и отчасти обстоятельные аннотации.
От составителя я не требовал располагать мои тексты в хронологическом порядке, который диктует строгая дама Клио, муза Истории. Не вижу в том особого греха, ибо эта прихотливая дама и так столько всего напутала в своих владениях!
Большинство сюжетов имеет детективное свойство, отчего порой думаю: уже не эта ли уважаемая муза – истинная основательница детективного жанра?
* * *
Привожу список моих записей в том порядке, в каком достались мне сами рукописи, с указанием годов их написания авторами. Возможно, составитель изменит этот порядок.
Также привожу известные мне весьма скудные сведения о дальнейшей судьбе их авторов.
– «Варавва, или Справедливость Господня» (1940 г.) Авт. Иосиф Гуздь. (По моим сведениям, умер в психиатрической лечебнице.)
– «Пиррова победа» (1912 г.) Авт. некий М. М. Е., расстрелянный в 1936 г.
– «Деспозины и Священный Грааль» (1927 г.) Авт. проф. И. Глебов. Расстрелян в 1938 г.
– «Декамерон 1914» (1915 г.) Авт. П. Васильцев [мой покойный дядюшка, расстрелянный в Гражданскую войн. – Ю. В.].
– «Лорд-опричник» (1924 г.) Авт. А. Вяземский. (Позже служил в ВЧК – ГПУ – НКВД; расстрелян как сподвижник Л. Берии в 1953 г.)
– «Спасти Жанну» (1939 г.) Авт.Феликс Денни. Умер в Париже.
– «Кто поджег Рим?» (1940 г.) Авт. Дм. Сирый, – 1940 г. Умер в 1956 г. по причине хронического алкоголизма.
– «Ыш абарак бузык, или На чем стоит мир». )Время написания не известно.) Авт-ры некие Лука и Фома, личности весьма темные и загадочные, но отнюдь не вымышленные, ибо я сам неоднократно встречался с ними, и в соответствующей заметке еще расскажу о них. Несмотря на всю фантастичность этих персонажей, они реально существовали, существуют и, уверен, всегда будут существовать.
Наконец:
– «Злой Октябрь» Авт. В. Сухачевский [О Боже! – В. С.]. Книга основана на записях моего отца, Андрея Васильцева, также председателя Тайного Суда. Рассказать же о самом себе автор может и сам, если того пожелает.
– Серия книг «Тайный Суд» Авт. тот же. Серия основана на отголосках моих собственных рассказов, частично додуманных автором.
В заключении моею небольшой заметкой предваряется роман
– «АХИЛЛ» (1920 г.), о котором я уже говорил ранее.
Далее см. в этой книге.
Юрий Васильцев, 1975 г.
1.
ВАРАВВА
,
или
СПРАВЕДЛИВОСТЬ
ГОСПОДНЯ
Авт. Иосиф Гуздь
Интересную повесть-притчу создал этот автор, о судьбе которого мне известно лишь то, что скончался он в психиатрической лечебнице.
О, Справедливость! Как часто мы слышим и произносим это слово! Она зачастую видится нам чем-то абсолютным, богоданным, и как-то порой ускользает от понимания то, что это дама имеет много разных ликов, а почти каждый из нас видит лишь одно ее изображение.
Таков и смысл притчи, о которой и поведу разговор.
* * *
Действие происходит в Иерусалиме во вполне понятные нам из названия времена.
Маленький, нищий человечек Варавва вдруг оказывается за решеткой. Что ж, это в какой-то мере даже справедливо – ведь он, действительно, украл ту буханку хлеба, чтобы не умереть с голоду, но красть все равно нехорошо. Не справедливо, по его мнению, лишь вот что: за столь малую провинность его следовало бы уже на другой день высечь (причем, не слишком сильно) да и отпустить с миром. А тут…
Он сидит за решеткой уже вторую неделю, и ему начинает мерещиться предвестие чего-то страшного. Вправду, с чего бы его держать в клетке рядом с тремя другими клетками, в двух из которых томятся (он про них наслышан) два страшных преступника, Гестас и Гесмас, кровожадные убийцы, нападавшие даже на римских солдат. Уж их-то наверняка распнут (туда им и дорога); но он-то, он, столь мелкий воришка, – почему он оказался в соседстве с ними?!
Правда, в четвертую клетку недавно бросили какого-то тихого парня, по всему, слегка тронутого умом. [Читатель, полагаю, уже догадался, Кто это такой.] Что-то он там, кажется, проповедовал; ну да мало ли нынче в Иудеи всяческих сбрендивших пророков, и никто их, кажется, покуда не распинал. Может быть, их двоих посадили в клетки так, для острастки? Обоих высекут и отпустят…
Но почему, почему их держат вместе с этими двумя отпетыми разбойниками?! Тем-то двоим – что! Они уже знают свою судьбу, они ее не страшатся (как не страшились ничего и никогда). Они скалят зубы из-за своих решеток и всё рассказывают ему, Варавве, как тяжела смерть на кресте. Им весело оттого, что его маленькое тельце вскоре будет висеть рядом с ними. Ну а тот, тронутый, знай произносит какие-то душеспасительные речи; ах, до них ли сейчас?! Автор приводит обрывки этих речей; я их здесь приводить не буду, они известны каждому, кто читал Новый Завет.
Убедительно изображен автором нарастающий ужас воришки. Тот все более и более готов поверить, что страшная участь не минует и его.
Но за что, Господи, за что?!..
* * *
И тут мы переносимся в дом прокуратора Понтия Пилата. Здесь небольшое отступление назад во времени, ибо дело происходит еще до ареста Вараввы.
Пилат в раздумьях. Ему донесли о некоем пророке, из тех, каких он здесь уже навидался, но этот якобы (согласно доносу) говорил что-то непочтительное о кесаре, а это, по закону, карается смертью. Кесаря, этого сумасшедшего Тиберия, прокуратор и сам в душе ненавидит, но – «Dura lex[1 - Закон есть закон (лат.)]». У него нет сомнений, что лже-пророка оболгали, и он не имеет ни малейшего желания подвергать того мучительной казни на кресте. Однако тут Закон и Справедливость, как видно, разошлись в противоположные стороны.
И думает прокуратор вот о чем: как бы избежать ему самому греха, как бы не сотворить столь не оправданную с точки зрения Справедливости жестокость?
И тут его секретарь, живущий в Иудее уже многие годы и знающий ее обычаи много лучше, чем Пилат, невзначай рассказывает ему, что, по одному из здешних обычаев, накануне священного здешнего праздника Пасхи можно казнить не более трех приговоренных преступников, а если их оказалось больше трех человек, то народ вправе сам решать, кого из них отпустить.
Что ж, праздник Пасхи будет вскорости; но вот беда: преступников, по закону заслуживающих мучительной смерти, в наличии всего трое: два отпетых разбойника и этот блаженный.
И постепенно прокуратору приходит идея, как направить, – если не закон, то местные обычаи, – в сторону Справедливости. Он вызывает начальника городской стражи и приказывает ему: хоть землю носом рыть, но найти и схватить разбойника, который был бы пострашней, чем те два кровопийцы, такого, чтоб народ ужаснулся его преступлениями.
* * *
Увы, люди, подобные этому начальнику стражи, «носом рыть землю» (что тогда, что теперь) не слишком охочи.
Так и попадает в клетку всего лишь мелкий-мелкий воришка.
Но ведь нужны еще и серьезные преступления, не то, глядишь, прокуратор покарает за нерадивость.
И начинаются мучительные допросы Вараввы, которым автор посвящает несколько глав.
Я предполагаю, что автор либо служил в НКВД, либо был жертвой оного; во всяком случае, описывает он эти допросы с большим знанием дела. Варавве многими сутками не дают спать, отчего воля у того вовсе ускользает из души. Его мучают жаждой, его подолгу и мучительно избивают. И наконец он, совсем обессиленный, сознается во всем: да, убивал, да, насиловал, да, нападал и на солдат, да, не верует в Единого Бога, да, это он распорол брюхо тому греку-ювелиру, убийцу которого до сих пор не могли разыскать. И прошлогодний пожар в Иерусалиме – тоже его рук дело. И целые семьи вырезал вместе с малыми детьми, – только не мучьте больше!
И вот на стол к Пилату ложится протокол допросов: да, пойман преступник, страшнее которого до сих пор, кажется, тут и не было! Уж такого народ не отпустит. Ну а ко всяческим пророкам тут народ снисходителен (в конце концов, каждый еврей по-своему пророк).
* * *
Но тут по городу расползается слух, что пойманный – всего лишь Варавва, мелкий воришка, которого тут знают многие. Воровать, конечно, плохо, но ведь парень-то голодал всю жизнь. Да, воришек надо наказывать, но не казнить же их, причем с такою жестокостью. Нет, Варавву им, надменным римлянам, не отдадим! Ну а полусумасшедший пророк… Судьба у него, видно, такая – быть распятым. На небесах ему, глядишь, воздастся сполна за его земные муки. Да он (если он действительно умеет слышать Господа) и сам должен радоваться, что отдаст жизнь во имя спасения мальчишки от чудовищной и несправедливой смерти!
* * *
И вот утро накануне праздника Пасхи. Четверо преступников выставлены перед народом. По приказу Пилата, список преступлений троих зачитывается несказанно долго, особенно преступлений Вараввы: уж таких-то преступников-кровопийц, поди, и не отыщешь больше. Преступление (единственное) тихого пророка лишь упоминается вскользь. Кажется, ясно, кого народ отпустит, согласно обычаю.
«Ну, и кого?» – вопрошает Пилат.
И слышит в ответ единый выдох толпы: «Варавву!»
* * *
Вдали, на Лысой горе, – три креста с прибитыми к ним преступниками. А Варавва убегает (не поймали б снова!) и думает: «Да, есть Господь! Ибо не допустил несправедливости!»
* * *
По-моему, притча вполне состоялась. Жаль, что ее никогда не опубликуют.
Добавлю, что мне довелось прочесть подпольную рукопись недавно скончавшегося (что удивительно – своей смертью) писателя Михаила Булгакова[2 - Данная рецензия была написана Васильцевым в 1940 году. – В. С.], которая тоже, к великому сожалению, едва ли когда-либо увидит свет. У него в роман также вставлена притча со сходным отчасти сюжетом, но повернутым совершенно иначе, написанная блистательно. Однако отдам должное и неведомому Иосифу Гуздю: его притча, если и блекнет на фоне Булгаковской, то все-таки вполне имеет право на существование, как при наличии на небе солнца вполне может существовать и светиться луна.
И еще скажу, что тот древний мир, при всей его жестокости, изображен куда более человечным, нежели наш нынешний, где можно казнить хоть накануне Пасхи, хоть Первомая, и при этом мнения народа здесь никто не спрашивает.
Ну да то притча. А как оно было на самом деле – иди знай.
2.
ЛОРД
-
ОПРИЧНИК
Авт. А. И. Вяземский
Автор этой повести является полным тезкой опричника времен Ивана Грозного князя Афанасия Ивановича Вяземского, описанном как законченный мерзавец А. К. Толстым в его «Князе Серебряном». И, как мне удалось выяснить, не просто тезкой. Но об этом см. ниже.
Повесть до того жестоко-натуралистична, что Ваш Покорный Слуга, читая эту рукопись, не раз боролся с желанием выбросить ее, не дочитав. Однако дочитал-таки, пересилив себя, и о том не пожалел, ибо финал ее – весьма знаменательный.
Итак, эпоха Ивана Грозного. Елизавета Английская засылает на Русь своего лазутчика, лорда Гамильтона, дабы тот побольше выведал об этой далекой и во многом загадочной стране, где к тому же нынче происходит нечто непонятное – какая-то опричнина (поди разбери, что сие означает). И лорд, приехав в Москву, легко выполняет, как мы бы теперь сказали, операцию по внедрению – то есть сам вступает в эту самую опричнину, как это прежде него сделали другие иностранцы – немец фон Штатден, шотландец Лермонт и др.
Вот тут-то автор и начинает, смакуя подробности, описывать ту кровавую вакханалию, что охватила Русь (не стану здесь пересказывать, ибо – противно).
Поначалу наш лорд-опричник тоже несколько шокирован. Нет, конечно, в Англии тоже не благодушествуют – чего стоила недавняя казнь Гая Фокса[3 - Организатор т. н. «Порохового заговора».], да и пиратов в Портленде вешают, предварительно прокипятив их в смоле, – но там казни совершают по каким-то хоть обвинениям, а здесь… Кровопролитие ради самого кровопролития, да еще с какой изощренной жестокостью!
Лорду сначала все это претит, но постепенно он «входит во вкус», и чем более гнусные жестокости он творит, тем более продвигается вверх в опричном войске. Наконец ему настолько начинает нравиться происходящее, что он сам уже организовывает нападения на усадьбы не опричных бояр, и уж сколько кровушки там проливает! Причем, порою делает это так изобретательно, что и бывалые опричники даются диву. «Смотрите, московиты, как надо!» – иногда возглашает он и производит пытки и казни с британской методичностью.
