скачать книгу бесплатно
«А что, попробовать отплатить Басову тем же, – озорно подумала она, – задружить с его армейским товарищем, пусть знает. И запросто! Что тот, что другой – мне лично без разницы. Зато будет интересно…»
– Ну, тогда другое дело, – кокетливо улыбнулась Нелли, – вдвоем я согласна… А вас, товарищ, вообще-то как зовут? Не Вася?
– Вася? – не улыбнулся армейский товарищ. – Почему именно Вася? Нет, меня не Вася зовут…
– А я вот как подумаю о ком с первого раза, так потом всю жизнь его и зову, – безвинно улыбнулась Нелли.
– Зовут меня, между прочим, Герман… Можно просто Гера, – нахмурился несостоявшийся Вася и теперь уже сам посмотрел на друга: мол, выручил я тебя, давай, дальше сам командуй.
– Но я заранее прошу прощения, Герман, если вдруг вас Васей назову. Хорошо? Я же нечаянно, я не нарочно… Ладно, заходите ко мне, я Светку позову. Можете пока пластинки покрутить. Там новенькие мне прислали, закачаешься – Ободзинский, Ротару, Лещенко. В общем – разберетесь.
– Басов тебе жениха привел, – рассмеялась Нелли, входя к Светлане. – Такой пупочка и Германом зовут.
– Подь он! – Светка лежала в постели. – Я за шестьдесят километров так утряслась с Медведковым, что у меня костей не осталось, один гуляш только…
– Как хочешь… Жаль только – жених пропадет, да и пельмени я лепила, лепила, а выходит – зря.
– Пельмени? – ожила Светка. – Как это, девонька, зря! Я весь день на голодном пайке, а ты пельмени хочешь замылить? – Светка села и спустила полные стройные ноги на пол. – Чего они хотят-то, Володька с дружком?
– Посидеть, пластинки послушать, ну и… это самое…
– Что – «это самое»? – Светка, мельком глянув в зеркало, надела на себя кримпленовую юбку и свитер.
– Сватать тебя за Германа будут.
– Угу, юмор твой оценила. Что дальше?
– Да я откуда знаю, – рассердилась Нелли. – Пришли. В гости напросились. Тебя зовут… Дальше у них спросишь.
– Если бы не пельмени – ни в жизнь не пошла, – вздохнула Светлана. – Сидеть, смотреть, как они будут на тебя пялиться – удовольствие маленькое…
– Кстати, этот Герман меня в упор не видит, – с невольной обидой ответила Нелли.
– Слава богу, хоть один нормальный мужик нашелся, – Светка тряхнула короткой стрижкой, плеснула на себя одеколоном «Красная Москва» и решительно объявила: – Я готова…
И опять высоко в небе стояли звезды, как вечные стражи космического кремля… И опять эта огромная луна, белая не белая, желтая не желтая, какого-то своего собственного, лунного цвета – низкая, тревожная, манящая. Куда манящая? Зачем? Что человеку в ней? Холодной. Пустынной. Ан, нет – сосет, вытягивает взгляд, томит душу, тревожит сердце безмолвным напоминанием о чем-то давнем и невозможном. Может быть, обидно ей, что все добрые слова в адрес Матушки Земли говорятся, а ей, соучастнице и наипервейшей помощнице в земных делах – лишь вздохи и ахи достаются? А, может быть, когда-то была у нее и своя собственная, отдельная жизнь, где-нибудь за пределами Млечного Пути, прежде чем стала она по воле космических сил ночным фонарем Земли? А может… Все может быть… А сам Человек, венец природы – гомо сапиенс – додумавшийся до этих вопросов, сам он откуда пришел? Зачем живет? И куда уходит?..
Вспыхнул и погас метеорит. Секунды звенели в морозном воздухе, звенели и иссякали…
Около полуночи Нелли и Володька Басов прощались у калитки. Светка, сославшись на усталость, ушла домой, и армейский друг Герман неприкаянно маячил невдалеке.
– Ну, пока? – Нелли потерла варежкой щеки.
– Постоим еще немного, – попросил Володька.
– Друга заморозишь, потом отвечать придется.
– Не-ел, я что хотел сказать…
Не от слов, нет, от интонации Нелли обмерла, с ужасом ожидая, что он скажет дальше. Неужели… Неужели те самые слова, которые говорят… Которых боится и о которых мечтает каждая девчонка лет этак с пятнадцати… Неужели они? Сейчас? Фи-и, разве сейчас и этим человеком они должны произноситься? Разве так ей мечталось? Где же, где он, настоящий, почему медлит? Сейчас эти слова скажет другой и – все! Все? Все! Все! Потом уже будет поздно и не так… Ах, какая обида! Какая несправедливость! И именно к ней, Нелли Земляникиной. Да что же она плохого сделала? За что ее обходят? Какой ужас…
– Ты только ничего такого не думай… В общем, мои родители хотели познакомиться с тобой. Познакомиться, поговорить…
Разочарование и облегчение одновременно почувствовала Нелли. Значит, еще не сейчас, еще есть возможность, есть время для того, настоящего. И одновременно с этим – что же он тянет? Мог бы и сразу сказать, а потом уже с родителями знакомить…
– А я уже засыпала, – ворчит Светка, отпирая дверь. – Чего тебя носит?
– Ой, Све-етка-а-а…
– Предложение сделал? – сна у Светки как не бывало.
– Почти… Родители, говорит, хотят со мной познакомиться.
– Ну, это, считай, все! Поздравляю… Шустро, однако, ты его обтяпала…
– Свет, не тяпала я его, даже и не думала…
– Какая разница, главное – кисеньки-брысеньки и свадьба не за горами.
– Ты думаешь – надо выходить? – Нелли испуганно смотрит на Светлану.
– А чего еще ждать-то? Лучшего не дождешься. Парень он работящий, не пьющий, самостоятельный… К тому же – ударник, значит, быстро квартиру получите. Сотни три, не меньше, он на своем лесовозе зарабатывает. Чего тебе еще?
– Не знаю, – Нелли прижалась лбом к холодному стеклу. – Ты, Светка, как старая бабка рассуждаешь… Не пьет, не курит, самостоятельный, триста рублей получает… И это все?
– А чего тебе еще? Любви? – Светка пожала плечами. – Он тебя, по всему видно, любит. А вот ты… Тут ты сама решай. Может, будешь ждать своего блондина – жди… Только, как бы не прождаться тебе. Такие, как Басов, на дороге не валяются, это я тебе точно говорю. Да и пара вы подходящая. Тебе – двадцать, ему – двадцать три: самое время. Опять же, фамилию свою ягодную сменишь, а то больно она у тебя легкомысленная – Земляникина… Для учительницы больше Басова подойдет. Представляешь – Басова Нелли Семеновна. Звучит-то как!
Звучит-то она звучит, – тихо откликнулась Нелли и неопределенно улыбнулась…
Ночь была. Тихо было. Луна в небесах катилась. И ярко, ярче всех остальных, светила в стороне от созвездия Кассиопея загадочная звезда…
II
Трудно судить прошлое. Еще труднее определить через многие годы, что было на самом деле, а что – лишь сон, домысел, игра воображения. Все переплетается – вымысел и сон, желаемое с явным, сущее с загадочным, и в результате из всего этого рождается твоя прошлая жизнь. Кому-то она нравится больше, кому-то – меньше, кто-то хотел бы забыть о прошлом, а кто-то – только им и живет… Как бы то ни было, а от прошлого не уйти. В этом, быть может, одна из главных хитростей Творца – сцементировать времена памятью, выстроив их в протяженности, ибо не дорожи мы прошлым, нам и будущее покажется «до лампочки». А «до лампочки» – значит никак… Никак, ничто – пусто! Природа же пустоты не терпит. Вот потому-то и обречены мы на пожизненные муки, горькие или радостные, еще и еще раз проживать в таком далеком и таком близком порой минувшем…
Нелли с Ритой попали на мойку и радовались этому: рыба по лоткам скатывалась к ним уже снулая, безжизненно равнодушная. Правда, еще поблескивала ее серебристая чешуя, еще темнели и не пропускали внутрь себя тепло солнечного света глаза, еще тяжело алела кровь на вспоротых брюшках, вздрагивали и, как от боли, судорожно подергивались плавники, но настоящей жизни в рыбах уже не было. Резиновым шлангом с металлическим наконечником, в который под напором подавалась вода, они смывали кровь со слизью, и рыба уплывала по лотку дальше – в посолочный цех. В резиновых сапогах и фартуках, в тонких резиновых же перчатках, они иногда простаивали в своих ячейках по двенадцать-четырнадцать часов – шла рыба. В такие дни мокрые фартуки к концу смены казались невыносимо тяжелыми – от них болели плечи, шея и колени. Резиновый шланг вдруг превращался в коварную и сильную змею – он то и дело вырывался из рук, бил холодной и упругой струей в лицо, мотался и приплясывал на дощатом настиле. Лоток, по которому в мутной слизи все плыли и плыли не ушедшие от своей печальной судьбы рыбины, к концу такой смены казался глубоким ущельем, рыбины – огромными айсбергами. Иногда случалось, что по лотку проплывали живые кетины, устало хлопающие жаберными крышками. Нелли выходила из скользкой ячейки и несла выбранную удачей рыбину к воде и отпускала в мелкую речную волну, и смотрела, как тяжело и вяло начинали шевелиться плавники, как раскачивалась рыбина в воде, не вдруг оживая и уходя на глубину. Нелли пыталась представить ее жизнь и потом, на глубине: время от времени кетина будет вздрагивать всем своим прекрасным телом, вспоминая прикосновения человеческих рук, затем медленно и неуклонно начнет двигаться вверх по течению, к заветному плесу, где несколько лет назад она вылупилась из икринки…
Но большая рыба случалась не всегда. Иногда по два-три дня, а то и больше, они оставались без работы.
А какие здесь были вечера! Под просторным, необъятным небом, над кромкой далеких гор вдруг начинало сгорать солнце. Багровел горизонт, в той стороне мгновенно вспыхивали и жарко пылали лес, облака, инверсионный след самолета и даже сама земля. И потом долго-долго там все умирало, медленно и неизбежно пожираемое Ночью… И даже Река в это время до краев переполнялась багрово-лиловыми отблесками, и тяжелая, осенняя уже, звенящая, уходила за ближайший высокий мыс, на котором белел такой свеженький, нарядный и таинственный маяк…
Маяк строили солдаты-стройбатовцы. Вернее, они его уже почти достроили, остались только отделочные работы внутри и планировка – снаружи. Солдаты жили на окраине поселка, в бараках, где раньше жили вербованные, приезжавшие на путину: были времена, когда своими силами с рыбой на Амуре не успевали справляться. Солдат было двенадцать человек, тринадцатый – лейтенант. Еще когда они только плыли сюда на теплоходе, про этих самых солдат много чего рассказывали. Лидия Захаровна, их будущий преподаватель, а пока – нянька-мамка-воспитатель в одном лице, предупредила: «Упаси вас бог, девоньки, связаться с солдатами… Сущие бандиты это, а не солдаты, пьют одеколон и никого не признают, даже свое начальство». И Нелли, когда впервые увидела маяк с палубы теплохода, невольно прониклась к нему настороженностью, но и любопытством тоже: ах, как интересно, почти как в книжках. А чуть позже: «Сущие бандиты – интересно, какие они?»
Первая встреча с ними произошла случайно. Они с Ритой пошли на марь за брусникой. Долго и лениво бродили по бесконечной и кочковатой мари, спотыкаясь и с усилием выдирая ноги из топкой моховой подстилки. Набрали по бидону крупной, рясной ягоды, и не чаяли, как через эту марь назад до своего общежития добраться, казавшегося сейчас таким родным и уютным. Пошли, спрямляя путь, к далеко впереди блестевшей реке. Кое-где еще попадались продолговатые, иссиня-фиолетовые ягоды голубики и они щедро угощались ею, смакуя нежнейший, тонкий аромат, а когда случайно глянули друг на друга – закатились в безудержном смехе: пальцы, губы, даже щеки были щедро выкрашены в синий цвет.
– Ой, Ритка, не могу! – приседала от смеха Нелли.
– А ты! А ты! – схватилась за тощие бока длинными руками подруга.
Сорока села невдалеке на голую вершинку низкорослой лиственницы, посмотрела на них в недоумении, ударила клювом по ветке и лихо раскатилась в птичьем смехе на всю округу. Тут же выскочил из-под земли рядом с замшелым пнем перепуганный бурундук, встал столбиком, прижал передние лапки к подрагивающему животу, и ну вращать глазищами: что тут, мол, случилось, какая еще беда к нам пожаловала? Но разглядев неподалеку смеющихся девчонок, тут же успокоился, презрительно цвыркнул сквозь редкие зубы и вновь под пенек – прятать на долгую зиму орешки в укромных местах…
К реке они вышли пониже маяка, далековато от поселка, и без сил повалились на песок.
– Я говорила – правее надо идти, – ворчала Рита.
– Ну и шла бы, кто не давал? – лениво огрызалась Нелли.
– Тебя все куда-то тянет… А теперь вот надо будет идти мимо маяка.
– Ну и что?
– А вдруг там… Вдруг мы встретим этих?
– Ты думаешь?! – испуганно обрадовалась Нелли и села на песке, широко раздвинув круглые в коленях ноги.
Был чудный день, каких в Приамурье осенью не перечесть. Светило все еще яркое солнце, высоко и непроницаемо стояло небо с тонким серпиком мутного месяца низко над горизонтом, плыли прозрачные паутинки по прозрачному воздуху, одиноко и стайками перелетали с озера на озеро дикие утки, и на очень большой высоте медлительно проплывали крошечные серебристые самолетики.
Они умылись, привели себя в порядок и босиком по прибрежному желтому песку осторожно двинулись в сторону маяка, за которым, далеко еще, проглядывали окраинные дома поселка. И как страшно было встретить и как хотелось все-таки встретить этих стройбатовцев, пьющих почему-то одеколон и никого-никого не признающих.
– Ой, Нелка, – прошептала Рита, когда они поравнялись с белой пирамидой маяка, внутрь которого вела загадочная, темная дверь.
– Что?
– Страшно-то как…
– Да никого же нет.
– А вдруг они…
– Что-о?
–…
– Давай посмотрим, что у них там, внутри этого ихнего маяка? – бесшабашно предложила Нелли.
– Нелка!.. Ты с ума сошла! – перешла на свистящий шепот Рита. – Зачем нам это надо?
– А что! – расхрабрилась от испуга подруги Нелли. – Запросто…
И она пошла к той двери, умирая от страха и любопытства, упрямо сводя густющие черные брови.
– Не-елка! – еще раз попыталась остановить ее подруга.
Даже на вид дверь была тяжелая, массивная, с высоко прибитой и тоже массивной железной ручкой. И от маяка, и от двери пахло устоявшейся сыростью свежей штукатурки.
Она толкнула дверь, и дверь даже не дрогнула. Нелли уперлась в нее двумя руками, потом плечом, и дверь неохотно отступила, обнажив за собою сырой полусумрак и узкую, недавно окрашенную в коричневый цвет лестницу, спирально уходившую круто вверх. Нелли перешагнула порог, вся настороженно-звенящая от напряжения, и вытянула тонкую белую шею, разглядывая неровности внутренней стены, какие-то доски, ящики и мешки с цементом.
– Нелка! – вдруг громко и отчаянно вскрикнула за спиной Рита.
Сердце оборвалось у Нелли, она сжалась, медленно, готовая ко всему, повернула голову и увидела, как из-за маяка выходят два ужасных стройбатовца и направляются к ней…
После кино Володя провожал Нелли домой. Была светлая, лунная ночь. На крепком морозе немели щеки, и Нелли растирала их пуховыми варежками. Вздыхала, вспоминая южные темные вечера, море и совершенно незнакомую, малопонятную жизнь, показанную в кино. Все там было так красиво, возвышенно и необычно. Временами Земляникиной даже думалось, что снимали все это в какой-то другой стране, где живут другие, не похожие на них люди.
– Вовка, – толкнула она притихшего Басова в плечо, – ты меня на море когда-нибудь свозишь?
– На море? – удивился Володя. – Зачем?
– Посмотреть… Там так красиво все!
– У нас красивее, – уверенно заявил Басов.
– Сравни-ил, – разочарованно протянула Нелли.
– Да у нас знаешь какие места есть! – разгорячился Володя. – Если тебе, ёшкин, показать, то и моря никакого не захочешь. Вот, например, вверх по Анюю, за Дубовым Мысом, есть такой ключик…
Но Нелли уже не слышала его. Она вдруг представила себя героиней кинофильма, мысленно примеривая все те наряды, что были на героине, всякий раз буквально преображавшие ее. В зависимости от одежды героиня становилась то легкомысленной, несмышленой девчонкой, то вдруг серьезной, самостоятельной девушкой, а под конец – холодной и независимой женщиной, у ног которой умирали от страсти поклонники… Нелли примерила на себя все эти наряды и неожиданно обнаружила, что они как нельзя лучше подходят и ей. В них она тоже неузнаваемо преображалась, и поклонники…
– Слышь, Нел, – робко обнял ее за плечи единственный поклонник, – айда за речку?
– Ну, вот еще! – поморщилась Нелли. – Замерзнуть там совсем… И надо говорить «пойдем», а не «айда»… Айда лучше скорее домой.
– А я тебя согрею. – Вовка неуклюже обнял ее, притиснул к себе и горячо задышал в шею. – Теплее?
– Раздавишь, – ойкнула Нелли. – Так я море и в самом деле не увижу.
– И не надо.
– Я, наверное, лучше знаю, что мне надо. – Нелли потерлась щекой о мягкий воротник Вовкиной дубленки.
– Нел, давай поженимся? – вдруг сказал Басов и перестал дышать.
Нелли догадывалась, что после знакомства с родителями Басова это предложение рано или поздно прозвучит, но чтобы так вот, на улице, между прочим…
– Долго думал? – неприязненно спросила она.
– А что, – заторопился Басов, – ты мне нравишься, родители тоже не против… В общем, Нел, чего тянуть-то? Давай завтра подадим заявление в сельсовет и распишемся.
– Ишь ты, быстрый какой, – освобождаясь от объятий, растерянно ответила Земляникина. – Я тебе еще ничего не ответила… Я еще и сама не знаю, Басов, хочу я замуж или нет… Пошли скорее, а то я до свадьбы не доживу. – Нелли рассмеялась. – Придется тебе жениться на сосульке.
У своей калитки Нелли слегка поколебалась, но затем решительно пригласила Володю:
– Так уж и быть, заходи в дом, чаем напою… Как-никак, все-таки в одной деревне живем.
И вот тут Вовка одним движением подхватил ее на руки, уткнулся в щеку холодными губами, обиженно сказал:
– Язва же ты, Нел…
– А ты как думал, – засмеялась она.
