Операция «Предки»

– Верно.

– Зачем же тогда винить кого-то? Вини себя, меняй себя.

Признаюсь, трудно было привыкнуть к шоковой терапии деда, но, вспоминая сейчас все, что он делал, я понимаю – это был самый эффективный метод чего-либо добиться от меня. После каждого нового шока, устроенного дедом для моего эго, я становился новым человеком. Это не были ни сюсюканья мамаш, мол «ты у меня самый лучший, не играй с этими противными хулиганами», ни мальчишеская поддержка папаш, мол «пойдем, я им сейчас уши надеру». Это был укол правды, горькой, но точной.

– И еще, – продолжал дед свой сеанс, – я уверен, что ты бы хотел с ними подружиться.

«Деда! Остановись! Дай мне хоть немного переварить то, что ты мне сказал!» – подумал я.

– Подружиться с ними? Это возможно?

Дед улыбнулся. Мой вопрос был самым красноречивым доказательсвом его правоты.

– Почему нет? Они не люди?

– Люди.

– Ты не человек?

– Человек.

– Так в чем же проблема?

– Они не согласятся дружить со мной.

– А я и не говорю, чтобы ты их об этом просил. Они сами тебя попросят.

Я смотрел на деда с круглыми от удивления глазами.

– Что я должен для этого сделать?

– Перестать их бояться.

– И все?

– Хо-хо-хо! И все? Так значит, это так легко? Почему же ты до сих пор этого не сделал?

Я ничего не ответил.

– Перестань бояться, и все изменится. Все. Слышишь?

– А как это сделать?

– Сделаем. Не волнуйся. Страх живет только в наших головах и больше нигде.

Я вздохнул.

– Пойми правила игры, – продолжал дед, – прими их, научись играть лучше других и ты вырвешься вперед.

– А наша учительница говорит, что для того, чтобы вырваться вперед, нужно нарушать правила.

– Спроси ее, скольких людей, нарушаюших правила и вырвавшихся вперед она знает.

– Она называет разные имена: Стив Джобс, Илон Маск…

– Дай я продолжу. Марк Цукерберг, Билл Гейтс, Джефф Безос, Джек Ма, Тони Роббинс?

– Да, откуда ты знаешь?

– Просто твоя учительница много времени проводит в интернете. Вот и все. Об учительнице какого предмета идет речь?

– Биологии.

– Понятно. Спроси ее, Пеле и Месси стали бы величайшими футболистами, если бы нарушали правила? Ведь они отлично знают, что будут удалены с поля, как только нарушат их. А нарушающих правила жизни с поля удаляет сама жизнь. Правда, не так сразу, как в футболе. Поэтому многим кажется, что это им сходит с рук.

Последние слова дед произнес очень раздраженно.

– Ладно, деда, успокойся.

– Не люблю, когда люди начинают невпопад использовать слова и термины, смысл которых даже не в состоянии понять. Куда ни глянь, везде встретишь «закон Мерфи», «принцип Парето», «пирамида Маслоу»…

– «Лошадь Пржевальского», – добавил я.

– «Парк Горького», – ответил дед, и мы оба начали смеяться.

– В общем, – продолжал дед свою лекцию, – избавься от страха.

– Ладно. А ты мне поможешь?

– А я сейчас, по-твоему, что делаю?

– Ладно.

– Ну, все, пошли. Мне еще на электричку надо успеть.

Мы встали и направились к выходу из парка.

* * *

Когда я прощался с дедом, он, заходя в автобус, обернулся и сказал:

– Кстати, физически ты сейчас довольно круто выглядишь. Осталось лишь осознать это.

Дед подмигнул мне и вошел в автобус.

* * *

Последние слова деда реально произвели на меня впечатление.

Дома я посмотрел в зеркало и попытался непредвзято оценить свой внешний вид. Действительно, я был неплох, очень даже неплох.

А деда знал, что, когда и как говорить, чтобы сказанное имело нужный эффект. «Деда, ты – гений», – подумал я.

Моя прическа – длинноватые, бесформенные волосы, постоянно спадающие на лоб – стала не очень соответствовать моему новому образу. Я пошел в парикмахерскую и коротко постригся – «под ежа». Благодаря коротким волосам, мои плечи стали казаться еще шире.

* * *

После этого я стал реально ощущать себя другим человеком. Я почувствовал внутреннюю силу и уже был готов к встрече с моими обидчиками. Я был готов дать отпор и уже сам искал повода подраться с ними.

И вот, наконец, этот день настал.

Был уже конец августа. Приближалась осень, а вместе с ней и начало учебного года. Я шел куда-то по своим делам, когда заметил этих троих – Витю, Саню и Глеба – сидящих на скамейке и смеющихся над прохожими. Мои руки инстинктивно сжались в кулаки. Я знал, что, увидев меня, они, как всегда, бросят какую-нибудь пошлую реплику, и тогда уж я им покажу, где раки зимуют. Я твердым шагом приближался к ним. Вот уже я в нескольких шагах от них… Я поравнялся с ними. Прошел мимо. И что? Ничего. Никакой реплики. Тишина.

Через некоторое время я вернулся и снова прошел мимо них. Опять ничего. Они смотрели на меня, не издавая ни звука.

Неужели я так изменился? Ничего не понимаю. Не так уж и страшно я выгляжу.

Так я походил туда-сюда, наслаждаясь доселе невиданным мной ощущением власти и внутреней силы.

В конце концов, они просто встали и ушли. Мне даже стало их немного жалко.

«Деда, ты гений», – снова подумал я.

Бегемот и гиппопотам

В одно солнечное воскресенье – это было последнее воскресенье лета – мама, как обычно, нарядилась и стала ждать Толика. На ее тумбочке я увидел два пригласительных билета на открытие клуба «Бегемот и гиппопотам». Меня позабавило не столько название клуба, сколько то, что мама с Толиком идут на его открытие.

Толик приехал, позвонил на мамин мобильный, она вышла. Стандартная процедура.

Я подумал, чем бы заняться. Позвонил деду. Он, как всегда, не ответил. Я решил поехать к отцу.

* * *

Проходя по двору, я снова увидел своих обидчиков. Теперь уже – бывших обидчиков. И снова я спокойно прошел мимо них. И снова никакой реакции с их стороны. Они делали вид, что не видят меня.

* * *

Отец лежал у себя в гараже на диване и читал книгу.

– Как хорошо, что ты приехал. Я как раз собирался сегодня заехать за тобой, – сказал он, увидев меня.

– Что-то случилось?

– Случилось то, что я по тебе соскучился.

Отец потянул меня за руку и усадил на диване рядом с собой.

– Сегодня мы как следует оторвемся, – сказал он.

– Оторвемся?

– Ты против?

– Нет, конечно. Просто я хотел бы знать, что для тебя значит «оторваться».

– То же, что и для остальных. Ты что, думаешь, я с Марса прилетел?

– Думаю, по сравнению с теми местами, где ты иногда витаешь, Марс находится от Земли слишком близко.

Отец рассмеялся.

– А ты с каждым днем все наглее и наглее. Но я только рад. Это круто иметь крутого сына.

– По-твоему я крут?

– Пока нет, но ты двигаешься в этом направлении.

Я гордо улыбнулся.

Отец приподнялся и сел на диване.

– Я щас умоюсь, оденусь и поедем.

– Куда?

– Сказал же – отрываться.

Отец умылся, надел синие джинсы и крутейшую белую кожаную куртку.

– Какая классная куртка! – воскликнул я.

– Подарок от спонсоров.

– Каких еще спонсоров?

– Спонсоров нашей команды.

– Понятно. Значит, всем подарили по такой куртке?

– Неа. Только твоему бате.

Отец подошел к зеркалу и проделал что-то со своими ушами. Я не смог разобрать – что. А когда он обернулся, я замер – у него в каждом ухе было по кольцу.

– Ты и уши проколол?

– Ага.

– Когда?

– Лет двадцать назад.

– Елки-палки! Когда ты перестанешь меня удивлять?

– Надеюсь, что никогда.

* * *

Мы с отцом исколесили на мотоцикле пол-города. Посидели в паре кафешек, зашли в забегаловку, подкрепились. Я и не заметил, как наступил вечер.

– А сейчас – заключительная часть балета. Мы с тобой, Андрюха, едем в одно крутейшее место.

– Какое?

– Увидишь.

– Ты там был.

– Там еще не ступала нога человека. Точнее – клиента.

– Что?

– Ну, они сегодня открываются. Господи.

– А что за место?

– А вот и оно, – сказал отец и притормозил возле клуба, над которым яркими неоновыми огнями светилась надпись «Бегемот и гиппопотам».

Я побледнел.

* * *

Не успел я сообразить, что сказать, как мы очутились в клубе.

Тут было полно посетителей. В основном это были не очень молодые люди, пьющие один бокал мартини за другим. Будто все они хотели в этот вечер во что бы то ни стало «оторваться», как выразился мой отец. Было ощущение, что они веселились не потому что хотели этого, а потому что должны были. Они были обязаны получить от этого вечера все. Ведь завтра понедельник, снова эта противная работа, а такой возможности может в этом году уже не быть. Да, многие из них в это воскресний вечер охотнее просто полежали бы на диване перед телевизором, посмотрели бы какой-нибудь фильм, но… Не зря же наряжались, прихорашивались, готовились. Каждый желал показать остальным, как он умеет веселиться. Каждому казалось, что все, кроме него, в этой жизни только и делают, что ходят по таким вечеринкам и кайфуют. Никому и в голову не приходило, что тот подвипывший мачо, что самозабвенно колбасится на танцполе, всего лишь работник на бензозаправке, а та «светская львица», что сидит за барным столиком в платье с глубоченным вырезом на спине, закинув ногу на ногу – это… Минуточку! Это же моя мама!

Я сразу посмотрел на отца. Он маму не заметил. Пока. А где же Толик? Его не видно. Они поссорились? Судя по спокойному лицу мамы, все в порядке. Толик, похоже, всего лишь отошел на минутку. Возможно, в туалет.

Отец, приплясывая под едкий бит, поставленный диджеем, направлялся к бару. Он встал прямо рядом с мамой, но все еще не замечал ее. Мама, удивленно, уставилась на него, затем – на меня. Я ничего не говорил. Отец следил за движениями бармена, чтобы заказать у него выпивку. Через некоторое время, он боковым зрением почувствовал на себе пристальный взгляд, повернул голову и увидел, наконец, маму. Его глаза стали круглыми от удивления.

– Ого, привет. А ты что здесь делаешь? – спросил он.

– То же, что и ты.

– Тоже пришла девок клеить? – усмехнулся отец, взял бокал пива и, приплясывая, отошел от стойки.

Мама начала наблюдать за ним. Папа же, в свою очередь, делал вид, что ему на все наплевать. Он, как и остальные танцующие, делал вид, что отрывается. Но, если остальные делали это для всех окружающих, то папа это делал для одного конкретного человека. Он пил, не переставая. Опрокидывал одну бутылку пива за другой. Вскоре мама устала от этой сцены и просто отвернулась, прошептав что-то себе под нос. Я не знаю, что она прошепала, но у меня было чувство, что я бы ни за что на свете не хотел это услышать.

К маме подошел какой-то мужик и, похоже, начал к ней клеиться. Он что-то говорил ей. Она ему отвечала. Папа, ничего не замечая, продолжал «отрываться». Я не знал, говорить ему, или нет. Я думал, что он в таком состоянии сделает только хуже, и что мама в принципе сама отошьет того мужика.

Я искал глазами Толика. Его все не было.

Вскоре папа все-таки взглянул в сторону мамы, увидел, что там происходит и быстро направился к ней. Он оттащил мужика от мамы и собрался его ударить. Мужик увернулся от удара.

– Ты кто еще такой? – спросил он отца.

– Я кто такой? Я ее муж. Это ты кто такой?

– Муж? Ты уверен?

– Слушай, я тебе сейчас так врежу, что…

– Почему же твоя жена пришла сюда не с тобой, а с каким-то дрыщем?

– Что?

Мужик рассмеялся.

– Ты сперва со своей женой разберись, чувак, а потом только строй из себя крутого.

Мужик, смеясь, отошел. Папа смотрел на маму. Мама спокойно смотрела ему в глаза и молчала.

Я посмотрел в сторону туалета и увидел Толика, наблюдавшего за происходящим издалека. Он постоял несколько секунд, затем быстрым шагом подошел к папе и протянул ему руку.

– Вы, наверное, Вадим? – сказал он, улыбаясь.

Папа, молча, пожал Толику руку.

– Очень приятно. Я – Толик. Ира о Вас много рассказывала. Мы работаем вместе. Нам на работе дали несколько пригласительных билетов. Ира сказала, что Вы сегодня не сможете прийти и попросила меня подвезти ее. Но, как вижу, Вам все-таки удалось найти время. Вот и отлично! Я как раз должен был уезжать и все думал, кто ее до дома довезет. Что-ж. Было приятно познакомиться. Ира, до встречи на работе. Пока.

– Пока, Толик. Спасибо тебе, – еле выговорила мама.

Толик ушел. Некоторое время никто ничего не говорил, пока мама, наконец, не нарушила тишину.

– Я тоже уже уезжаю, – сказала она, потянулась за кошельком и достала деньги, чтоб расплатиться за коктейль. Папа рукой остановил ее, достал из кармана деньги и сам заплатил.

– Я тебя отвезу, – сказал он.

– Ты пьян.

– На мотоцикле.

– Тем более не советую садиться за руль. Андрей, мы едем домой.

– Да я в порядке! – закричал папа. Все присутствующие посмотрели на него.

– Я в норме, – сказал он тише.

Мама взяла сумочку и направилась к выходу. Я и папа последовали за ней.

На улице она остановила такси и велела мне сесть в него. Я не знал, что делать.

– Мама права, Андрюха, езжайте вместе домой.

Папа заплатил за такси и отошел.

– Вадим, в таком виде не уезжай. Прогуляйся часок, протрезвей.

– Ладно. Пока.

Мы уехали. Папа остался.

* * *

Тогда поступок Толика мне показался трусостью. Ну что сказать? Я был пацаном и многого не понимал.

Впрочем, подходит время, чтобы я, как и обещал в начале повествования, начал уже рассказывать не только то, что видел своими глазами, но и то, что мне рассказали потом. Дело в том, что прежде чем сесть за написание данной книги, я поговорил со всеми главными героями истории. В том числе и с Толиком. И, должен признаться, описанный мной Толик не совсем соответствует настоящему Толику. Это было то, каким я его представлял, ввиду своего мальчишеского эдипова комплекса. На самом деле Толик не был таким уж страшным и худым. Поэтому я и не изменил его имя в книге, хоть он об этом меня и просил. Но я спокоен – его все равно никто не узнает, ведь кроме имени я изменил в его описании все.

Итак…

После того вечера Толик позвонил маме и сообщил, что они должны расстаться. Он понимал, что мама была с ним лишь потому, что хотела выйти из депрессии. Толик не хотел обманывать себя. К тому же ему не нравился его поступок, ведь быть с женщиной в депрессии – все равно, что быть с пьяной женщиной, то есть воспользоваться ее уязвимостью, а этого Толик себе позволить не мог.

В общем, для того, чтобы поступить, как мужчина, совсем не обязательны огромные мышцы и брутальная внешность.

День рождения, или первое сентября

Наступило первое сентября!

Для многих это начало нового учебного года. Для меня же это еще и день рождения. Мне исполнилось тринадцать. Мама испекла торт, купила свечи, шарики и тому подобное. Спросила, хочу ли я позвать кого-то из своих друзей. Я сказал, что не хочу. Она позвала своих подруг.

Подруги, как всегда, лавиной ворвались в дом. С их приходом в доме воцарился непрерываемый гул разговоров, смеха, звона бокалов, ножей, вилок и так далее. И, конечно же, все это началось с традиционного: «Андрейка, как же ты вытянулся!».

Я поел торт и сел за компьютер. У меня не было настоения во что-либо играть. Просто хотелось побыстрее прожить очередной бессмысленный день рождения.

Зазвонил телефон. Он долго звонил. Никто не подходил. Мама на кухне болтала с подругами и думала, что подойду я. Я же был уверен, что подойдет она. Между тем телефон не умолкал. В конце концов, я снял трубку. Это был папа. Он поздравил меня и спросил, что я делаю. Я сказал, что играю на компьютере. Папа удивился – неужели мы не отмечаем? Я сказал, что мама отмечает, да еще как. Папа сказал, что скоро приедет и повесил трубку.

Я постоял неподвижно некоторое время, пытаясь понять, что делать. В конце концов, я пошел на кухню и сказал маме, что папа приедет.

– Ну, конечно, Андрейка, пусть приезжает. Это же день рождения его сына, – ответила поддатая мама.

Я вернулся к компьютеру, думая о том, какое же мистическое значение для женщин имеют всякие даты – дни рождения, восьмые марта, всевозможные годовщины. Для них это дни перемирия, как Олимпийские игры в Древней Греции или засуха в книге про Маугли.

Вскоре папа приехал на своем мотоцикле. Когда он вошел, все мамины подруги опешили. Они его таким крутым еще не видели. По кайней мере за последние лет двенадцать. Все они бросились его целовать и делать ему комплименты. Мама со стороны наблюдала за этой сценой и молчала, но было видно, что в голове у нее крутятся всякие противоречивые мысли. В ней вновь проснулось то чувство собственничества, которое было у нее много лет назад, когда вот также женщины бросались на папу, а он остановил свой выбор на ней. Хотя еще не известно, кто кого на самом деле выбрал, кто кого заарканил.

В общем, в тот день в маме что-то поменялось. У нее вновь возник интерес к папе.

Папа же ничего особенного не заметил. Он просто улыбался и болтал с несколькими женщинами с искрящими глазами.

Однако женские флюиды – страшная сила. Невидимая и от того еще более опасная и действенная. Малейшие изменения в тоне и голосе мамы подействовали на папино подсознание. Он стал с ней более нежным. Между ними пробежала искра. Между парой, бывшей в браке тринадцать лет, вновь пробежала искра. Правда, я сейчас забегаю вперед. Тогда это был лишь первый шажок. Уверен, в тот момент они даже ничего не заподозрили. Но, как часто бывает, мельчайшая деталь за собой может нести огромные последствия.

В тот вечер папа принес мне подарок – белую кожаную куртку. Такую же, как у него, но моего размера.

Затем все, позабыв о виновнике торжества, вернулись на кухню. К ним присоединился и папа. Они разговаривали, вспоминали старые истории, рассказывали новые, смеялись… Одним словом, они отлично провели мой день рождения.

* * *

Но вернемся в утро того самого дня.

Начало нового учебного года для меня ознаменовалось многими важными событиями.

Во-первых, конечно же, это было возвращение в ненавистную школу, где мне вновь предстояло столкнуться со всеми своими комплексами. Туда, где девочки меня не любили, а парни – не уважали.

Подходя к школе, издалека увидев ее стены, у меня в голове проснулось множество негативных ассоциаций. Когда я вошел в класс, вместо язвительных улыбок, которые я ожидал на уровне рефлексов, я увидел удивленные взгляды. Сперва я не понял, в чем дело. Первая мысль была, конечно же, что у меня что-то не так с одеждой. Или прической. Минуточку! Моя прическа. Она же изменилась. И не только она. Я тоже вроде как уже немного другой человек, и вроде бы все это сразу заметили. Все, кроме Молодцова.

Молодцов вошел в класс с Машей под руку. У меня сильно забилось сердце. Молодцов, не глядя на меня, бросил пару колкостей в мой адрес и они с Машей сели за парту.

Почему я утверждаю, что он это сделал, не глядя на меня? Да потому что я убеждал себя, что если бы он увидел меня, увидел, как я изменился, то ни за что бы не стал шутить со мной. Вот такими иллюзиями я себя и питал в тот день. Вот почему у меня не было настроения в тот вечер. Зато, когда папа, мама и мамины подруги веселились на кухне, у меня было время хорошенько все обдумать. Я хотел, чтобы люди поверили, что я изменился. А сам-то я в это верил? И что надо сделать, чтобы они в это поверили? Надо это продемонстрировать.

* * *

На следующий день, войдя в класс, Молодцов снова неприятно пошутил со мной. Я ему ответил! Сам не знаю, как это произошло. Помню, как все, ошарашенно, смотрели на меня. Прежде всего, сам Молодцов, который машинально произнес свою любимую фразу:

– Выйдем, поговорим.

– Давай, – так же машинально ответил я, сам не веря своей храбрости.

Молодцов опешил. Наступила пауза. В моем мозгу пронеслось множество мыслей. Главной из них была следующая: а ведь никто никогда не «выходил поговорить» с Молодцовым. Все всегда ретировались, услышав эту фразу. А значит, и сам Молодцов понятия не имеет, что его ждет там «снаружи», если вдруг кто-то решит с ним выйти.

– Ну, что молчишь? – не сдавался я, чувствуя себя стоящим на ногах все крепче.

Снова пауза. Молодцов не знал, что делать. Наконец он просто рассмеялся:

– Да шучу я.

Я стоял, не двигаясь. Никто, кроме Молодцова не смеялся, и его смех тоже начал казаться чем-то неестественым. Он замолк и сел за свою парту.

Таблетка на коне

После того случая с Молодцовым мой статус поднялся до невиданных высот. Статус же Молодцова резко пошатнулся. Эти изменения чувствовались «в воздухе», хоть о них никто открыто и не говорил. Меня перестали задевать. Наоборот, даже стали стараться быть ближе ко мне. Молодцов больше никого не задевал и не предлагал выйти поговорить, чтобы еще раз не испытать «неприятные моменты».

В моей жизни все начало резко меняться. Как-то, идя домой со школы, я во дворе наткнулся на ту троицу, с которой у меня был проблемы – Витю, Саню и Глеба. Они быстрым шагом направлялись ко мне. Ну, думаю, только их не хватало. Они подошли. Мои руки сжались в кулак.

– Андрей, привет. Говорят, ты круто в танки играешь. Нам как раз нужен четвертый игрок.

«Деда, ты пророк» – в который раз пронеслось в моей голове.

* * *

Так я стал дружить с ними. Мы много вместе гуляли, болтали и играли в компьютерные игры. Я стал много бывать во дворе, чем удивлял (приятно) маму.

Однажды случился уморительный случай. Мы шли в «Зону игр», и недалеко от нас появились «зубры». Парни остановились, как вкопанные.

– В чем дело? – спросил я.

– Зубры, – ответили они.

– Не бойтесь, вы со мной, – как ни в чем не бывало, сказал я.

– Очень смешно, – сказал Саня.

– Я серьезно. Идем.

– Ты как хочешь, а мы лучше здесь подождем.

– Ладно.

Я спокойно зашагал по направлению к «зубрам». Увидев меня, они, что называется, отошли на безопасное расстояние.

Витя, Саня и Глеб не верили своим глазам.

– Да кто ты такой?

– Я – Таблетка, – улыбнулся я.

Аня

В школе изменения тоже не давали себя ждать. Девочки класса перестали сходить с ума по Молодцову, от чего он явно очень страдал. Новым кумиром стал я. Даже Маша начала оказывать мне знаки внимания, и я совсем не знал, что с этим поделать. У меня был инстинктивный страх перед девочками. Общаться с ними я совсем не умел. К тому же я уже и не знал, действительно ли я был влюблен в Машу. И что значили ее знаки внимания? Может это была лишь очередная «дань моде»? Типа, я теперь новый Молодцов. Спешите любить. А ведь дедушка говорил, что в этом возрасте девочки… Короче. Нет, конечно, все это внимание было безумно приятно, но я тупо не знал, что с этим делать.

Праздник пришел, откуда не ждали. Рядом со мной всегда сидела Аня. Она была неприметной девочкой и говорила очень редко. Ни с кем не общалась. С брекетами, в огромых очках, она часами молча сидела и читала, или писала, или рисовала. У нее был какой-то внутренний мир, в котором она проводила большую часть своего времени, и в котором ей было уютнее всего.

Так вот, она, к моему удивлению, стала все чаще обращаться ко мне с разными вопросами. Я этому не придавал никакого внимания, пока однажды не заметил, что она сменила очки на более современные. Новые очки ей очень шли. Оказалось, что она очень даже ничего. А если приглядеться, у нее прекрасные глаза.

Независимо от себя, я стал чаще смотреть в ее сторону. Она мне нравилась все больше и больше. Стала лучше следить за собой, красивее одеваться. Она просто преобразилась. Брекеты, правда, пока снять не могла, и из-за этого улыбалась с закрытым ртом, что придавало ей еще больше шарма…

Догадливый читатель уже понял, что я влюбился в нее по уши.

Стоп! А может, и она просто последовала новой моде «на меня»? Плевать. Ей можно. Она особенная!

Ужин или гонка?

Мы с Аней начали встречаться. Оба преобразились. Я еще усерднее продолжал тренироваться. Аня коротко постриглась, и ее новая прическа вместе с новыми очками имели ошеломляющий эффект. Многие учителя, зайдя в класс, спрашивали, кто эта новая девочка.

Два гадких утенка нашего класса внезапно стали его самыми яркими персонажами.

* * *

Папа с мамой тоже начали (внимание!) встречаться. Папа стал чаще к нам заходить по поводу и без. Мама была совсем не против.

Жизнь налаживалась. Я время от времени звонил деду и рассказывал ему последние новости. Он был очень доволен.

Между тем папа и его друзья все интенсивнее готовились к предстоящему большому соревнованию, которое должно было пройти тридцатого сентября. Несколько раз отец возил меня с собой на тренировки. Там байкеры вытворяли такие трюки, что у меня глаза на лоб лезли. Впрочем, мой папа и его друзья от них не отставали.

Пару раз на тренировках присутствовала и мама. Правда, между ней и папиными друзьями чувствовалось напряжение. Присутствие мамы особенно не нравилось дяде Егору. Он все еще не мог забыть того случая, когда папа пропустил гонку ради встречи с мамой, и теперь не скрывал своего недовольства, из-за чего у него с папой несколько раз были споры. Дядя Денис все время пытался их успокоить и говорил, что если они вместо того, чтобы готовиться, будут постоянно грызться, они завалят гонку.