скачать книгу бесплатно
Артур разливает водку.
ПЕТР А вам не противно со мной пить?
АРТУР Ну, точно, с ума вы сошли. (Поднимает стакан.) Ваше здоровье, Петя.
ПЕТР Ваше здоровье.
Артур и Петр чокаются, выпивают.
АРТУР Ну, что, пойдем наблюдать?
ПЕТР Да, конечно.
Артур и Петр направляются к окну. Артур смотрит в бинокль.
АРТУР Сейчас он помашет нам крыльями.
ПЕТР Ночь. Боюсь, не увидим.
АРТУР Увидим, Петя, обязательно увидим.
Ослепительно яркий свет. Взрыв. Затемнение.
УРОБОРОС
Пьеса в двух действиях
Уроборос изображается в виде змеи (иногда – дракона),
кусающей себя за хвост. Часто встречается в виде
кольца, но в ранних эпохах попадались изображения в виде
восьмерки – символа бесконечности. Принято считать,
что это мифологический змей, обвивший своим телом
Землю и поглощающий сам себя.
Действующие лица
Татлин Иван Павлович, бывший лесник, около 60
Татлина Мария Ивановна, его жена, около 60
Татлина Настенька, их дочь за 30
Геблер Артур Александрович, новый лесник, около 40
Маслов Павел Потапович, медведь
Седов Виктор Сергеевич (Викт’ор), волк
Живица Лариса Антоновна, лисица
Кузовлев Василий Мартынович, охотник, около 60
Кривцов Петр Петрович, оперуполномоченный, за 40
Тузов Иван Сергеевич, около 60, врач
Геннадий, эльф, за 50
Хоровод
Сцена являет собой террасу.
На авансцене длинный стол, сколочен наспех из грубых досок. Разномастные стулья, пара вросших в землю кресел, коряги, пни, пеньки.
Чуть поодаль дом лесника, надворные постройки: дровяник, сараи, баня.
Трава, трава.
Ощущение ветхости, беспорядка.
Колесо от телеги.
Лес темный, тяжелый, величественный, будто облокотился и наблюдает с высоты за чуждыми хлопотами маленьких людей и зверей. Лесу люди и звери представляются маленькими, хотя медведь, например, солидный, тучный. Да и доктор – представительный мужчина. Все зависит от перспективы.
К слову, люди и звери не очень-то отличаются друг от друга. Одеты цивильно, и внешне похожи. Не сразу поймешь, кто тут волк, предположим, а кто – охотник. Не сразу догадаешься. Первоначально – люди как люди.
Колесо от телеги. Впрочем, колесо уже было упомянуто. Предмет в данном случае совершено бесполезный, но привлекательный.
А не всякий предмет должен быть непременно полезным. Бывают предметы – сами по себе предметы. В том числе и дорогие нам предметы. Те, что состоят с нами в родстве. Читай, родственники.
В лесничестве все родственники. Складывается такое впечатление.
Действие первое
Картина первая
За столом Живица, Маслов и Тузов. Выпивают. В кресле Седов с книгой.
Мария Ивановна и Настенька накрывают стол. Молча. Траурные платья и косынки.
МАСЛОВ (Тузову.) Люблю тебя, Ваня до невозможности. Аж дух перехватывает.
ТУЗОВ Медовуху ты любишь, Павел Потапович.
МАСЛОВ За что в немилость впал? Чем обидел?
ТУЗОВ Тоскую. Не обращай внимания.
МАСЛОВ Нынче все тоскуем. Горький час, ложка дегтя… Медовуху я, и правда, люблю, но и тебя, Ваня, люблю. Я весь мир люблю… А медовуха у Ивана Павловича, спору нет, выдающаяся. (Пауза.) Скажи, брат мой Ваня, как жить? Как теперь жить?.. Ваня, ты помнишь, каков был тезка твой?!
ТУЗОВ Зачем спрашиваешь? Суток еще не прошло, как я ему глаза закрыл. Тело еще не остыло.
МАСЛОВ Хорошенько всё запомни. Припечатай на века. Чтобы хоть днем, хоть ночью, разбуди – тотчас воспоминания. И не случайные, а целенаправленные. Дабы почтение и прощальный поклон завсегда, по первому требованию. Так-то поклонился и вот уже на душе легко, во взоре смысл. И новые невзгоды нипочем… Ведь у нас, Ваня, если честно, порядка в памяти не наблюдается. Ни в памяти, ни в мыслях. (Тяжело вздыхает.) Давай-ка помянем, дружище. Давай, давай, не отлынивай. (Седову.) Виктор, иди к нам, помянем Татлина Ивана Павловича, лесника и человека. Давай, давай… (Тузову.) Молчит. Делает вид, что читает, сам спит. Все время спит. Обленился до невозможности… Мы все обленились. Утомление от неровностей и обид.
ТУЗОВ Не буди, пускай выспится.
МАСЛОВ (Живице.) Ларисочка, а ты что же? Давай, голубка. Помянем, давай. Почтение и поклон. Положено… Не думай, ему сверху нас хорошо видно. Он и при жизни любил наблюдать, а уж теперь – подавно. Бывало, вознесется и наблюдает. Тобой, Ларисочка, любоваться любил… Ну, что же ты?
ЖИВИЦА Пропущу. Что-то опьянела.
МАСЛОВ Это ничего, что опьянела. Это правильно… Да ты как будто и выпила-то немного. Стаканчик, не больше?
ЖИВИЦА У женщин так.
МАСЛОВ Женщины, женщины. Имя вам женщины… Уж как я новопреставленного любил, особой любовью… Я двух людей особенно любил. (Тузову.) Его и тебя, Ваня. Двух Иванов…
Тузов погружен в свои мысли.
МАСЛОВ Вот два Ивана. Один и теперь предо мной, живой, другой – мертвый в доме лежит, уже с невидимой высоты взирает… Он и при жизни любил с высоты взирать. Пониже, конечно, чем нежели теперь, но всё равно рукой не достать. По над кронами. Метра на два – на три. А то, случалось, низенько, прямо над головами зависнет. Но все равно таким образом, чтобы рукой не достать. Доплюнуть можно, но кто же в него плюнуть решится? Да никому и в голову не придет… Однако же мне вот сейчас пришло. Грех-то какой? Несвоевременная мысль. Одна из несвоевременных мыслей. Вот как с ними бороться, с несвоевременными мыслями? А смерть часто несвоевременные мысли бередит… Соблазны, соблазны. Блеснет и поблазнит… О чем я? Ах, да. Так вот. Бывало, вознесется и взирает. И прежде частенько. А уж теперь и подавно… Теперь он, Ваня, всё о нас узнал. Ужаснулся. Вероятнее всего… На небо как будто по невидимой лестнице взбирался. Теперь и сам невидим стал. Это не смотря на то, что тело еще не остыло… Говоришь, тело еще не остыло, Иван Сергеевич?
ТУЗОВ (Отвлекается от раздумий.) Что?
МАСЛОВ Тело не остыло еще?
ТУЗОВ Не знаю.
МАСЛОВ Сплошные чудеса! Жизнь – сказка, Ваня, согласись. И рыбы, и камни с нами.
ТУЗОВ Первозданное.
Пауза.
МАСЛОВ Повезло нам невозможно, согласись.
ТУЗОВ Не знаю.
МАСЛОВ Сомневаешься?.. Вот и я сомневаюсь. Да, была бы сказка, когда бы не страдания. А страданиям тем несть числа. Тут тебе и Гога, и Магога, шерочка и машерочка. Смешалось всё… А как не страдать, Ваня? Теперь из Иванов ты только и остался. Своеобразная сирота. Сиротка… Хоть живой, и то. Ты-то хоть не помирай, слышь, Вань?.. Живем так, черт его знает как. Как будто смерти нет, честное слово. Пьем, кушаем, спим до полудня. Стыдно. Молодые, старые, Гога, Магога, шерочка, машерочка, петелька, крючочек, волки, овцы, все… А с другой стороны – идиллия… Сложно для понимания… Это потому что лес… Это потому, что лес, да, Ваня?.. Стыдно, ужасно стыдно. Но как-то преодолеваем. Благодаря лесу преодолеваем. Живем в благости. В ужасе, но и в благости. Да, Иван Сергеевич?
Тузов погружен в свои мысли.
МАСЛОВ Благодаря лесу, конечно… Но случаются черные дни. Наподобие сегодняшнего. Не без этого… Но в городе еще хуже. В городе совсем беда. Там порядок жизни утрачен… Не успеваете жизнь замечать. Да, Вань? Замечать, примечать, припечатывать. Пищей, сном не дорожите. Может быть, оно так-то правильно, но порядок жизни теряется… Еще черные дыры. Да, Ваня?.. Олигархи, падшие женщины, всё такое. Да?.. Падшими женщинами никогда не интересовался. Честное слово. Хотя любопытно, конечно, было бы на них посмотреть. Они бесспорно нарядные. Кажутся глуповатыми, но красивые, нарядные… Посмотреть, не больше. А так, на что они мне?.. Жаль их, конечно… Вот мы их жалеем, а они нас.
ЖИВИЦА У женщин так.
МАСЛОВ Но, если честно, черные дыры меня больше волнуют… Еще на олигархов, конечно, интересно было бы посмотреть… Они нарядные. Кажутся глуповатыми, но красивые, нарядные… Слушай, я обратил внимание, у них рты как-то приоткрыты всё время. Как будто насморк или недоумение.
ТУЗОВ Ты где видел-то их, Павел Потапович?
МАСЛОВ По телевизору. Они не знают, что я их вижу, потому ведут себя естественно. Так вот, в естественном состоянии их открытые рты прямо-таки бросаются в глаза… Открытые или приоткрытые. Может быть, во время приемов и бракоразводных процессов они рты закрывают, но в естественном состоянии, когда никто, как им кажется, за ними не подсматривает, они тотчас рты открывают. Им так удобнее, наверное. Что скажешь?.. А, может быть, насморк или недоумение. Что-то в этом роде. И щетина. Не бреются. Я их понимаю, некогда. Торопятся. Спешат… Трудно, наверное, так жить, с приоткрытым ртом… Простужаются, скорее всего… Как будто чего-то недопонимают… С удовольствием познакомился с кем-нибудь из них. Чисто из любопытства. Может быть, перекинуться парой слов. Просто убедиться, что они такие же, как мы… А так, мне от них ничего не нужно… На что они нам? Денег нам не надо. Деньгами мы не пользуемся. Цивилизации у нас хватает… То есть, кроме вот такой унылой внешности и нарядов, ничего особенного я в них не нахожу… В этом смысле даже падшие женщины кажутся более привлекательными. Я уже не говорю о черных дырах… У тебя нет знакомцев среди олигархов?
ТУЗОВ Нет.
МАСЛОВ А среди падших женщин?
ТУЗОВ Я не знаю, кого ты называешь падшими женщинами.
Пауза
МАСЛОВ Но ты их не презирай.
ТУЗОВ Кого?
Пауза.
МАСЛОВ Через не хочу жалей. Не думай, у них трудная судьба.
ТУЗОВ О ком ты говоришь?
МАСЛОВ Обо всех.
ТУЗОВ Хорошо.
МАСЛОВ Обещай мне.
ТУЗОВ Обещаю.
Пауза.
МАСЛОВ Это же каких высот человечество достигло, если черные дыры выращивать научились?! (Пауза.) Собственно, в городе, кроме черных дыр нет ничего интересного. Разве что Голем.
ТУЗОВ Метафизическое.
МАСЛО Голем?
ТУЗОВ Голем, да.
МАСЛОВ Все же метафизическое?
ТУЗОВ Метафизическое.
Пауза.
МАСЛОВ Справедливости ради, у нас тоже метафизического хватает. Но наши чудеса – теплые. Понимаешь, что я имею в виду? Именно что теплые чудеса… В прежние времена кизяками бани топили. Но жили дружно. Все. Люди, камни, рыбы, козы. (Пауза.) Ты, Ваня, вот что, перебирайся к нам окончательно. Давно пора. У нас и молочко козье, и сами козы, и прочее… Вот хорошо, что коз упомянуть не забыл. Мы же всё забываем, Вань. Столько впечатлений – и всё прахом… Козы, люди, шерочка с машерочкой…
