Не бойся меня

Дарина Стрельченко

Не бойся меня

© Дарина Стрельченко, 2024

© Издание на русском языке, оформление. Строки, 2024

* * *

Часть 1. Москва

Глава 1

Не самая лучшая смесь

– Психопатка.

– Мразь.

– Овца.

– Паршивая сука.

– Королева говна.

Саша с Ариной накидывали все новые прозвища, реплики и фразы – и ржали все громче. На них уже косились с соседних столиков; но с каждой новой выдумкой реально сказанные слова становились невесомее, расплывались, смывались пьяным смехом.

– Оу, да я такая стремная, что лучше куплю маску, чтоб не пугать людей.

– И такая скучная, что заведешь блог по наблюдению за ростом растений.

«Контрсталия», «Фатум», «Мохито» – Саша чувствовала уже не тоскливую грызущую боль, словно в груди накололи льда, а только горьковатый привкус и легкое, почти приятное головокружение. Арина продолжала набрасывать:

– Извращенка. Болтушка.

– И вообще, ты умрешь от удивления, если я сумею закрыть рот сразу.

– А еще ты настолько бессмысленная, что твои кости превратятся в книги, посвященные искусству бесполезности.

Это было уже очевидным перебором, но Саша не обратила внимания, даже не разобрав толком суть сказанного. Под потолком вертелся стробоскоп, воздух был ледяным, пахло цитрусами и сладким пивом. Саша лениво катала во рту арахис. После второй «Контрсталии» Колино лицо не казалось ни симпатичным, ни стремным – просто никаким. И сама Саша уже не имела к Коле никакого отношения – так смысл анализировать?

Солоновато-сладкий арахис хрустнул. Саша прожевала, проглотила и запила. Арина чуть покачивалась в такт «Нелепым квадратам» и вращала бокал в руке. На стекле, коктейле, ее рыжих волосах, в глазах и на скулах прыгали блики. Саша потянулась за оливкой и взглядом зацепила край своего отражения в зеркале над стойкой. Недоверчиво прищурилась. Конечно, сумрак; конечно, дрожащие цветные искры в косах и в глазах, мягкая подсветка, безупречный макияж от Арины. Да. И все-таки кажется, она хороша; еще как хороша. А Коля – просто идиот. Не хватало еще удариться в анорексию из-за его слов.

Не обращая внимания на сидящих за соседними столиками, Саша встала и покрутилась перед синеватым зеркалом. Да, не худая. Но симпатичная и высокая. И пошел он в задницу.

Утренняя идея сесть на диету показалась дикой. Саша рассмеялась, пристроилась обратно на табурет и дернула Арину, разглядывавшую афишу на стойке.

– Пошли танцевать.

Арина отмахнулась.

– Пошли танцевать! – повторила Саша. «Квадраты» грянули со сцены «Крипотцу под горой», и пальцы сами принялись отщелкивать ритм. – Пошли!

– Погоди. – Перекрикивая шум музыки и танцпола, Арина протянула афишу. – Смотри. Если зарегистрируешься – отбоя не будет, по-любому.

– Да мне и не надо, – хмыкнула Саша, но внутри все равно опять заскреблось – даже сквозь «Фатум» и «Мохито».

– Утрешь нос Коле-руколе.

– Да не хочу я нос никому утирать.

– И поднимешь самооценку.

– У меня с ней и так в порядке. Пошли танцевать! – Саша выхватила у Арины афишу, смяла, огляделась, куда бы выкинуть, но не нашла урны. Сунула в карман джинсов и взяла Арину за руку. – Пошли!

Под строчки о том, что «ты каждый раз преодолеешь свой самый длинный трудный день» ей стало так хорошо, так восхитительно все равно на Колю, утренний разговор у реки и пустоту, которая едва не сожрала ее целиком, пока она ждала Арину на крыльце клуба… Так восхитительно все равно на отражения в зеркалах, состояние волос, души, разума и размер одежды. Ей было так хорошо, так легко, пока они кружились, взявшись за руки, и по их лицам летели блики, и пахло апельсинами. Саша чувствовала себя ловкой, гибкой, симпатичной, острила, ловила чужие взгляды, подмигивала и…

И все это оказалось всего лишь замечательным сном с отвратительным кислым послевкусием, рваными колготками, мозолями на ногах и пустотой внутри. Пустотой, которая никуда не отступила. И словами Коли, которые никак, никак не переставали звучать в ушах.

Серым утром, кое-как вытолкав себя из кровати, Саша натянула джинсы, чтобы идти в институт. Спросила себя: зачем? Не нашла толкового ответа. Бухнулась обратно на кровать и обнаружила в заднем кармане бумажный комок.

«Переиграй». Приложение для быстрых знакомств и долгих историй.

«Если зарегистрируешься – отбоя не будет, по-любому».

Саша мстительно содрала со стены над столом фото, где они с Колей катались на велосипедах. Раскрыла в окно и вышвырнула снимок в слякоть. Притянула к себе телефон и набрала в поиске: «Переиграй».

Нужное приложение вышло одним из первых. Саша вздохнула, прочитала анкету, коротко, едко расхохоталась и не глядя скопировала то, что набросала еще вчера, в пустом вагоне метро по пути домой:

Привет! Это я, и я решила, что пора добавить огонька в свою жизнь – и в твою тоже. Заполняя эту анкету, я позволила взять верх своей внутренней фее, но, честно говоря, это только прибавило хаоса и шарма. Я – из тех девушек, которые могут весело провести время как на вечеринке, так и за чашкой кофе. Я горжусь тем, что вижу в зеркале. Я – смесь загадок, вопросов и длинных кос. Кстати, я увлекаюсь макраме и морскими узлами. Если ты готов к капельке безумия и чувствуешь, что можешь угадать, как я выгляжу сегодня, – дай знать!

Загрузила фотографию – ту, что сделала вчера в туалете клуба. Заодно поставила ее на аватарку «ВКонтакте». На фото Саша была в летящем бордовом платье до колен, у нее искрились глаза, в зрачках сияли серебряные круги от светящейся зеркальной рамы, косы растрепались так удачно, что лицо казалось худым и почти загадочным, словно где-то внутри нее искрила лампочка.

Но это была совершенно не она. И этой совершенно-не-ей было совершенно все равно на все Колины слова.

«Ты слишком утомительная, Саш. Вечно в своих проблемах, в своих метаниях насчет журналистики. Приземлись! Вон он, реальный мир, вокруг тебя, а не на практике в „Эклектике“!»

Палец дрогнул, застыв над экраном.

«Чем бесконечно пялиться в свои методички, смотри в зеркало периодически. И перестань уже точить на ночь что попало, начни готовить нормальную еду. Эти вечные твои мармеладки, чипсы, кофе… Когда познакомились, ты такая симпатичная была, такая милая. А теперь…»

«А теперь?!»

Коля махнул рукой, а ее с силой потянуло к земле, словно она мгновенно набрала вес, и повыскакивали прыщи, и растерялись все слова и смыслы. Коля еще постоял, глядя на нее, а Саша смотрела только на его ботинки в брызгах грязи. Ветер задувал в рукава, хлестал по лицу шнурками капюшона. Начинался дождь.

«Ладно. Пока».

Коля развернулся и быстро пошел к метро вдоль набережной.

«Пока…»

Саша вспомнила его хмурый холодный взгляд; разочарованный, тоскливый, без капли эмпатии и интереса к ней-настоящей, а не к ней-удобной. И нажала «Готово». Закрыла приложение и забыла об этом.

Глава 1–1

Я смотрю на твою фотографию

Я смотрю на твою фотографию и не могу оторваться.

Я заставляю себя. Делаю почти невероятное усилие, чтобы поднять руку, положить ладонь на мышь, сдвинуть ее на несколько сантиметров вверх и вбок, чтобы закрыть окно. Я бывший админ, владелец и создатель «Переиграй», так что у меня есть десктопная[1] версия приложения. Обычно я захожу в режиме разработчика – делать это с ноутбука куда проще.

Твое фото сейчас занимает весь экран. У меня не хватает духу его закрыть.

Темно-бордовый комплект из полиэстера, который легко принять за платье, но на самом деле это раздельные верх и низ; увеличив фото, я вижу тонкую полоску бледной, совсем не загорелой кожи на талии. Выходит, ты живешь там, где зимой не бывает жарко. Не ходишь в солярий. И скорее всего, в спортзал тоже: ты вполне стройная, но модницы, глядя на тебя, наверняка сказали бы, что не помешает сбросить килограмм-другой.

Я продолжаю рассматривать тебя. Каждая следующая секунда – глоток все крепчающего коктейля. Возможно, «Фатума», который налит в твой бокал. Я узнаю́ его по серебристому блеску, по мягкому и глубокому оттенку черного ореха. Похоже, ты разбила копилку или разрешила себе потратить неприкосновенный запас этим вечером: «Фатум» – удовольствие не из дешевых, а ты, судя по часам с ремешком из саржи и потертой сумке, не купаешься в деньгах.

Браслет под серебро и серьги под золото; капроновые колготки с блеском, сморщившиеся над туфлями. У тебя нет не только денег, но и вкуса – в общепринятом понимании.

Зато у тебя есть длинные темные косы.

Много минут спустя я нахожу глазами анкету: раздел «О себе» в самом низу экрана.

Привет! Это я, и я решила, что пора добавить огонька в свою жизнь – и в твою тоже.

Я чувствую слабое жжение внутри; словно проснулся с головной болью. Словно во мне… пробуждается нечто. Воскресает после долгого и тяжелого сна.

Заполняя эту анкету, я позволила взять верх своей внутренней фее, но, честно говоря, это только прибавило хаоса и шарма.

Я снова перевожу взгляд на твое лицо. Родинка. Шрам на щеке. Редкие и бледные зимние веснушки. Искрящиеся глаза с неестественными кольцами вокруг зрачков: возможно, перед тобой специальная подсветка, но, скорее всего, ты просто фотографируешь себя в зеркале в туалете не самого дорогого бара.

Косы растрепаны, юбка перекошена; глаза горят. Хаос и шарм – ты все написала верно.

Я – из тех девушек, которые могут весело провести время как на вечеринке, так и за чашкой кофе. Я горжусь тем, что вижу в зеркале.

Тебе не нравится, как ты выглядишь, и ты изо всех сил, скорее всего выпив, пытаешься убедить себя в обратном.

Я – смесь загадок, вопросов и длинных кос.

Ты не знаешь меня. Ты не видишь меня. Ты наматываешь меня на раскаленный стержень, будто я нить или сам – коса. Которая может стать сколь угодно горячей, но никогда не загорится.

Кстати, я увлекаюсь макраме и морскими узлами.

Все внутри вспыхивает. Память. Память и глубоко спрятанные мысли прорываются и не дают мне дышать.

Если ты готов к капельке безумия и чувствуешь, что можешь угадать, как я выгляжу сегодня, – дай знать!

Я готов. Готова ли ты?

Мне нужна минута, чтобы выдохнуть. Чтобы забыть тебя. Чтобы признать, что я попался. Чтобы узнать, что ты учишься в МГИЖе и живешь в общежитии на улице Тупчикова. Я вижу, как сильно ты отличаешься от себя самой на фото в «Переиграй». Вижу, что именно его ты поставила на аватарку.

Я наклеиваю стикер на то место экрана, где написано твое имя в шапке профиля. Прикрепляю плотно, так, чтобы не просвечивало ни буквы.

Я просматриваю твой аккаунт – все, кроме личных данных. Читаю твои посты. Снова рассматриваю фото на аватарке; да, то же самое, что в «Переиграй», и так сильно контрастирующее со всеми прочими. Как же неосторожно. Именно по этому фото было легче всего найти тебя в настоящей жизни. Хотя я справился бы и без него.

Я изучаю твои рисунки, комментарии и ответы. Узнаю́, что ты родом из Вилюйска. Вижу, что подала заявку на стажировку в «Эклектику». О, «Эклектика»! Знатно порезвилась тогда – я дал им хороший инфоповод. Интересно, а ты читала?

Я пытаюсь отвлечься. Борюсь с собой. Закрываю сначала браузер, затем «Переиграй» и ноутбук. Ухожу, чтобы поставить греться воду. Возвращаюсь. В кухне щелкает вскипевший чайник. Я снова открываю ноутбук, браузер и твой профиль.

Бо́льшую часть постов ты пишешь поздно вечером и почти ночью. Котики на фото с расписанием такие милые. Ты учишься на журналиста, и тебе нравится предмет «Прикладная конфликтология» – а иначе зачем бы ты так яростно, до порванной бумаги, подчеркивала эту строку ручкой?

Ты подумываешь завести рыбок, если удастся согласовать это с комендантом общежития. Окна твоей комнаты в Кавенецке выходят на двор с синей сталинкой, и когда ты задумчиво смотришь вдаль, опершись о подоконник – фото сделано в профиль, – ты кажешься гораздо старше, хотя ты без макияжа и нет и намека на прическу или деловую одежду.

Я делаю еще несколько попыток отвлечься. Несколько упражнений на концентрацию внимания – естественно, на другом предмете. Встаю, ухожу, наливаю чай. Возвращаюсь.

Память против меня. И ты против меня. Я сам против себя, и мне сложнее обычного справиться с воспоминаниями этим вечером.

Часы показывают начало пятого, и за окном вот-вот рассветет, когда я закрываю ноутбук и сажусь на диван. Проходит минута, другая, третья. В квартире надо мной что-то падает, звенит будильник, а затем кто-то бежит, стуча по полу шлепанцами. Я открываю глаза, вдыхаю и выдыхаю. Встаю. Включаю ноутбук. И аккуратно отклеиваю с экрана стикер. Закрываю глаза, считаю до десяти, ни на что не надеясь. Открываю глаза и узнаю́, что тебя зовут Саша. Саша Тернова.

Са-ша.

Ты в ловушке.

И я в ловушке.

Всё.

Глава 2

Слишком эклектичные комментарии

В субботу неделю спустя, после ночи, посвященной интервью с журналистом из будущего, Саша проснулась почти свински поздно. В телефоне не было никаких уведомлений, Оля ушла на пары, в окно лилось февральское солнце, а небо выглядело синим-синим. Идеальное утро – поваляться в кровати, потом выпить кофе и позавтракать сырниками с курагой. Но чтобы обеспечить подобный завтрак в коридорной общаге, нужно собрать ингредиенты, отправиться на кухню, найти исправную плиту и пожарить сырники на виду всего этажа. Саша потянулась, закрыла глаза и спряталась обратно под одеяло.

Не сегодня. И не завтра. И наверное, даже не в выходные, а просто когда-нибудь. Когда-нибудь дома.

Воспоминание о доме кольнуло, и Саша побыстрее переключила мысли на другое. Скользнула глазами по пустой комнате: как всегда, полный бардак в вещах Оли, идеальный порядок на кровати, столе и тумбочке Ануш и нечто среднее – у самой Саши. Ануш уехала домой до следующей недели, Оля, скорее всего, вернется вечером, так что комната была в полном Сашином распоряжении. Она выбралась из кровати, включила чайник, натянула домашние штаны и, взяв полотенце и щетку, отправилась умываться.

В умывалке тоже было солнечно. Свет, отражаясь от кафеля, слепил глаза. Саша почистила зубы, по привычке не глядя на себя в зеркало, но, вытираясь полотенцем, все-таки бросила взгляд и поймала отражение. Какой ужас!

Лохматая, в перекошенной футболке, с опухшими после сна глазами и следами от подушки на щеке. Голову не мешало бы помыть, да и почистить скрабом лицо тоже: на переносице чешуйки, на подбородке – какая-то шелуха… Саша скривилась и уткнулась лицом в полотенце. Тут же дернулась и убрала его, вспомнив, как Коля рассказывал про прыщи, которые могут появляться от грязных полотенец и салфеток. Он вообще настаивал на том, что полотенца нужно менять каждый день, не веря, что в условиях общаги это нереально. Ну, реально, конечно, но… Но нет. Саша не готова заморачиваться до такой степени. Не готова намыливать руки по тридцать секунд, пить не больше одной чашки кофе в два дня и читать исключительно проверенную временем литературу в угоду чужим представлениям о мире – пусть они и правильнее, чем ее собственные. Не готова и не будет. Потому что никакого Коли в ее жизни больше нет, в памяти остались только комплексы и его нравоучения – но и их скоро не станет.

Саша еще раз умылась и, глядя, как вода утекает в замусоренный слив, решила: пусть ее воспоминания о Коле утекут туда же. В слив. Навсегда. Вместе со всеми мыслями, сожалениями и страхами.

По пути в комнату Саша заглянула на кухню и вытянула из холодильника втиснутую между стенкой и кастрюлей упаковку с вафлями. Она купила их сто лет назад; пленка надорвалась, и краешек вафли слегка размок. Спрятаны вафли были на мрачный день, чтобы съесть сладкого, когда на душе станет совсем грустно. Если раскинуть мозгами, за последние месяцы Саша вообще довольно редко ела сладкое. И в принципе, это пошло только на пользу… наверное. Но сегодня, несмотря на то что день был не мрачным, а, наоборот, очень даже солнечным, Саша решила, что вафли – самое то. Заткнув внутренний голос и мысленно показав Коле фигу, она разорвала упаковку по пути в комнату и с вожделением вдохнула сладковатый запах вареной сгущенки, которой были пропитаны тонкие вафельные слои.

В комнате уже вскипел чайник. Саша налила кофе (теплый, крепкий, совершенно ужасный, восхитительно прекрасный самый дешевый растворимый кофе!), устроилась за столом, надкусила вафлю… В голове словно вспыхнул фейерверк. Ну какая там «Контрсталия», какие «Фатум», сулугуни в миндальной корочке и сырная тарелка! Кофе с вафлями из «Ашана» – вот самый пьянящий аперитив на свете.

Сначала Саша откусывала вафлю маленькими кусочками и пила кофе мелкими глотками, но потом вспомнила: она же одна. Не перед кем притворяться леди. Как хорошо-то. Как, оказывается, хорошо! Саша забралась обратно в кровать, поставила кофе на край стола, чтобы легко было дотянуться, а пачку с вафлями положила прямо на одеяло. Коля был бы в ужасе от такой картины. Но Коли здесь нет. И хватит уже о нем!

Саша улыбнулась, с удовольствием доела вафли и допила кофе. Оглянулась, думая, чем бы заняться. Можно порисовать и закончить хоть что-то из начатого – она давно не выкладывала в группу ничего, кроме скетчей, пора порадовать подписчиков. Можно все-таки выползти на кухню и сварить гречку или приготовить котлеты – что-нибудь на несколько дней вперед, чтобы не заботиться о еде на неделе. Можно пойти погулять – Саша даже через окно почти слышала, как похрустывает, искрясь, снег, как морозно и зябко пахнет, совсем как в детстве, – или просто поваляться до самого обеда в кровати. Можно взяться за домашку, но та-а-а-к не хочется…

Саша удивлялась сама себе: бодрости, покою, веселому настроению. Много раз, когда она думала, что порвет с Колей, ей казалось, что после будет страшно и пусто – если не всю жизнь, то, по крайней мере, очень, очень долго. И вчера, до встречи с Ариной, до клуба все было именно так. Внутри плескалась темная речка, отовсюду дул ветер, Саша чувствовала себя пустой и продрогшей. В ней не было тепла; не было ничего, за что ее можно было бы ценить, любить, просто воспринимать как человека. Просто оболочка. Фон. Ничто – или, с большой натяжкой, нечто. И Саша удивлялась, удивлялась и радовалась, что сейчас все совсем по-другому. Как же меняется жизнь, если продолжать ее жить. Как же быстро, как стремительно может поменяться все.

Она снова выбралась из кровати, но вместо того, чтобы пойти погулять, порисовать или заняться учебой, смахнула со стола крошки и вытерла кофейные капли, оделась – уже нормально: в джинсы, свежую футболку и кардиган, – собрала волосы в хвост и села за ноутбук.

Друзья, у меня очень классная новость. Вернее, классная она пока только наполовину, но вторая половина зависит уже не от меня. Я все-таки собрала документы и характеристику, выполнила тестовое задание и отправила заявку на стажировку в «Эклектику».

Саша задумалась, затегать ли паблик «Эклектики». Решила, что пока это будет слишком самонадеянно – как будто она хочет выпятиться, мелькнуть перед ними лишний раз. Тегать не стала.

Кто следит за моей группой давно, тот знает, что я пробую попасть туда уже не первый раз. В предыдущие два года я не проходила отбор, но в этом году не оставила тестовое задание на последний вечер, а работала над ним больше двух месяцев. Кроме того, мне удалось раздобыть в деканате довольно приятную характеристику, хотя…

Что – «хотя»? Хотя мне пришлось высидеть два часа перед кабинетом декана, а потом упрашивать его дать мне эту чертову характеристику, когда он спешил в столовую? Хотя мне кажется, что там написаны совершенно банальные фразы, которые можно отнести практически к любому студенту? Хотя я снова не отважилась попросить характеристику у кого-то более адекватного и авторитетного, чем декан факультета? Хотя я совершенно не уверена, что этих фраз о студентке Терновой А.Л. хватит, чтобы хоть как-то заинтересовать редакцию?

Все это было правдой, но, само собой, Саша не стала писать ничего подобного.

Кроме того, мне удалось раздобыть в деканате довольно приятную характеристику, хотя это, конечно, не гарантирует, что меня возьмут. Правда, в этот раз я оформила все как следует, чтобы не погореть на криво заполненном титульном листе, как случилось в прошлом году.

О да. Это было эпично. Саша вспомнила, как проплакала тогда до вечера и с отчаянной досадой думала об ошибке еще неделю.

В качестве темы тестового задания я выбрала экологию. По сути, это часть моей курсовой, посвященной экологической журналистике в современном мире. Тестовое задание для «Эклектики» как раз помогло мне взяться за дело и максимально тщательно проработать один из пунктов курсовой. Я даже побывала на мусороперерабатывающем заводе (сделала там кое-какие наброски, выложу их, как только доведу до ума) и обязательно расскажу о своих путешествиях подробней. Но пока – пока мне просто очень радостно, что, несмотря ни на что, я все-таки собралась и сделала это.

«„Несмотря ни на что“ – это, например, на что?» – задумалась Саша. Потом ответила сама себе: несмотря на то, что с Колей все шло вкривь и вкось. Несмотря на то, что мама продолжает упрашивать завязать с журналистикой и вернуться в Кавенецк. Несмотря на то, что у Саши долги по половине предметов, прыщи, мешки под глазами и полное отвращение к мужчинам после того, как она слетела со стипендии из-за престарелого похотливого козла.

Саша разъяснила все это себе – но, разумеется, не подписчикам. Для них она все-таки прикрепила те самые скетчи с завода: рисунки сортировочных автоматов с руками, которыми те перебирают мусор, с глазами, которыми определяют, что тут вторсырье, а что можно отправить в компост, и с хвостами, которыми они щелкают по лбу тех, кто покупает кофе в одноразовых стаканчиках да еще и берет крышку.

Для меня это шаг к дисциплине, уверенности и осознанию того, что я делаю все от меня зависящее, учусь полагаться на судьбу без лишних вопросов, сомнений и самокопаний. А еще, конечно, для меня это шаг к мечте. «Эклектика» – это то место, где я не просто хотела бы стартовать как журналист и медийщик. Это команда, в которой я хотела бы учиться, расти, развиваться, проживать свою профессиональную и человеческую жизнь.

Саша пробежала глазами написанное, вдохнула, выдохнула и закончила:

Как говорится, feci quod potui, faciant meliora potentes. Я сделал что мог; кто может, пусть сделает лучше.

Повторяя про себя эту латинскую фразу, она закрыла ноутбук, посидела с минуту, глядя на отражение веток в глянцевой красной крышке, улыбнулась и встала из-за стола. В животе заурчало; вот теперь уже точно самое время что-нибудь приготовить.

Хорошее настроение держалось почти до вечера. Но потом пришло письмо из деканата насчет прогулов по физкультуре; затем – результаты теста по английскому; после мама скинула какую-то дичь – очередную статью, как журналистку подкараулили за гаражами, избили и облили кислотой. Саша закрыла статью, не дочитав. Просить не присылать такие тексты было бесполезно. Иногда на маму мог повлиять папа, но, к сожалению, он был рядом не всегда. Когда папа уезжал по работе в Питер, мама, видимо, принималась сходить с ума от одиночества и бомбардировала Сашу наставлениями, просьбами быть аккуратней и жуткими статьями о том, что случается с теми, кто ищет правды.

Саша против воли думала об этой статье – про кислоту – и не заметила, как пригорел рис. Затем обнаружилось, что из морозилки пропала ее пачка фарша, потом отвалилась ручка у сковородки. Ручка держалась на соплях еще с сентября, но все равно было обидно, а еще это значило, что придется тратиться на новую сковороду – а Саша в этом месяце и так перевалила за лимит трат, устроив этот дурацкий вечер в клубе вместе с Ариной. Зачем вообще она туда потащилась? При воспоминании о коктейлях во рту до сих пор чувствовался неприятный привкус, а то, что неделю назад казалось таким естественным и верным, теперь выглядело как минимум сомнительным.

Легкость ушла. Спокойствие тоже. Возвращались тоска и пустота. Саша сидела на кровати в сумрачной комнате, глядя, как за стеклом скрывается среди голых деревьев солнце. Обхватив себя руками, она тихонько раскачивалась; кровать скрипела. В комнате было душно, Саша открыла окно, и с улицы потянуло свежестью и прохладой. Тогда она решила, что, может быть, стоит прогуляться, чтобы разогнать хандру. Накинула толстовку, надела куртку, зашнуровала ботинки, разогнулась и вновь встретилась глазами со своим отражением в зеркале на двери.

Было ли виновато освещение, настроение или что-то еще – а может, виновата была сама Саша, – но в этот миг, в полутемной и пыльной комнате, она показалась себе еще более жуткой, чем утром. Неприятной, почти уродливой, какой не казалась еще никогда. Серые темные полукружия под глазами, спутанные, уныло повисшие волосы. Тусклый взгляд и россыпь черных точек на носу. Какие-то борозды на лбу – папа говорит, это оттого, что она постоянно хмурит брови.