скачать книгу бесплатно
– Самому-то сколько? В штанах отросло, а мозг не догоняет?
Она и сама не поняла, зачем крикнула это. В глазах потемнело, в ушах захохотала Галя. Нельзя, нельзя, нельзя нарываться!
– Маргарита, сядь, – попросила литераторша. – Баженов, давай не будем с порога демонстрировать наш зоопарк. Инна, у тебя есть что добавить по картине?
Инна покачала головой, Баженов бросил что-то в сторону Маргариты сквозь зубы и отвернулся. Маргарита, всё ещё держась за край парты, села. В ладонь впилась заноза. Литераторша тем временем кивком отпустила от доски Инну и обвела глазами кабинет. Потом обратилась к Иляне:
– У тебя зрение хорошее?
Девочка кивнула. Маргарита подумала, что на вид ей лет одиннадцать-двенадцать. Как так умудрилась в одиннадцатый класс? Откуда такая, да ещё под конец года?
– Тогда с первых парт двигать никого не будем. Садись-ка… Садись-ка к Маргарите.
Маргарита совершенно не поняла этот фортель: соседние парты пустовали что справа, что слева. Зачем было сажать эту мелюзгу с ней?
Иляна помедлила несколько секунд, будто не хотела отходить от доски и учительского стола. Но потом, под взглядами класса, прошла к Маргарите.
– Привет.
– Привет, – прохладно и настороженно кивнула Маргарита.
Иляна села рядом, повозилась, устраивая на спинке стула чёрный рюкзак, очевидно старый и точно не школьный – скорее, что-то вроде охотничьей сумки. Литераторша тем временем начала рассказывать про отражение былинной темы в классике двадцатого века. Иляна, нахмурившись, принялась рыться в рюкзаке. Быстро вытащила пенал, тетрадь, учебник и тут же принялась записывать за литераторшей.
Маргарита пожала плечами и вернулась к телефону. Слушать о былинах не хотелось, о классике – тем более. Она бы с удовольствием послушала, если бы литераторша рассказала, как в семнадцать, будучи на УДО, зарабатывать хоть на косарь в неделю больше. Или если бы рассказала, как заткнуть отчима-алкаша. Или, на худой конец, как не занозиться каждый раз, когда ощипываешь от шипов розы. Но вместо этого литераторша объясняла, почему былины не могли быть созданы в крестьянской среде.
– Маргарита, убери телефон. Коля, что там у тебя под партой? Одиннадцатый класс, а как детский сад! Открываем учебник, страница двести два.
Маргарита со вздохом спрятала телефон и посмотрела на новоиспечённую соседку. Та строчила, почти лёжа на парте, едва не высунув от усердия язык. Тёмные волосы кольцами елозили по тетради. Иляна то и дело откидывала чёлку нелепым резким движением; это походило на то, как корова хвостом отгоняет мух. Маргарита мысленно усмехнулась и всмотрелась, что там соседка пишет.
Она думала, Иляна записывает всё, что говорит литераторша; когда та замолкала, Иляна сжимала и разжимала кисть, трясла рукой. Маргарита не представляла, как можно писать с такой скоростью и так много. Но, заглянув в тетрадь, она обнаружила, что Иляна вовсе не строчила за литераторшей. Иляна рисовала какие-то бесконечные домики, между которыми жались математические формулы.
Когда литераторша велела прочесть параграф «Об аристократическом происхождении эпоса», сидевший сзади Артём не слишком аккуратно ткнул Иляну ручкой:
– Ты откуда такая?
Маргарита застыла, готовая вмешаться. Иляна повернулась и довольно дружелюбно, на весь класс ответила:
– Из Тьмутаракани. Мне двенадцать, у меня разряд по стрельбе, я избранная и вундеркинд. Ещё вопросы?
У Артёма вопросов не было. Класс молчал. Литераторша устало велела:
– Иляна, хочешь сказать что-то – поднимай руку. Пока ещё это всех касается. Арина, что запомнила из параграфа?
– Тебе надо учебник? – прошептала Иляна, оборачиваясь к Маргарите. Подвинула «Литературу» на середину парты. – На… Не обращай внимания, что начёркано. Слова можно разобрать.
Все поля, пустоты и расстояния между абзацами были изрисованы формулами, бабочками, звёздочками и домиками.
Глава 6. Паутина
– Бесплатники! – крикнула столовская работница в колпаке и халате. – Берём обеды!
Из одиннадцатого бэ в очереди отщепенцев-бесплатников стояли двое: Маргарита Чёрных и Иляна Иванова.
Иляна брала обед, не стесняясь. Благодарила работницу на раздаче и неторопливо искала свободный стол. Маргарита хватала порцию и быстро садилась за самый дальний угловой стол.
Иляна часто подсаживалась к ровесникам – пятым-шестым классам. Они обменивались какими-то книгами, конфетами, феньками. Как-то, идя домой, Маргарита видела, что мелкотня ждёт Иляну на крыльце.
Всё было бы ничего, но кроме мелкотни её поджидали и парни постарше. Как Иляна за две недели умудрилась насолить не только мальчишкам из их класса, но и банде из десятого? Маргарита сказала бы, что не знает, но прекрасно знала: видела своими глазами. Видела, по семь уроков каждый день сидя рядом с Иляной.
Наполовину Иляна была Леной: наивной и верящей в высшую справедливость, готовой защищать обиженных и сражаться за честь и правду, даже когда это была честь первоклашки, у которой одноклассники кинули в лужу сумку со сменкой, и правда математички, которой одиннадцатый бэ хором заявил, что она не предупреждала о контрольной.
– Предупреждала, – громко сказала Иляна. Встала, оглядела класс, перевела взгляд на математичку и повторила: – Елена Евгеньевна предупреждала. Контрольная по графикам тригонометрических функций. И не надо делать вид, что у неё склероз. Склероз у вас. Вместе с быдлоленью.
Сидевшей рядом Маргарите казалось, что от Иляны исходят невидимые волны – справедливой, какой-то отчаянной ярости и бесстрашной уверенности в собственной правоте. Класс – как и тогда, на первой литературе, – молчал. Раз за разом. Разве что молчание становилось всё более грозным. Грязным. Опасным. Иляну всё ещё спасала её внешность пятиклашки, но продолжаться вечно это не могло.
Однажды на перемене Маргарита застала десятиклассников, которые заталкивали в мужской туалет каких-то девчонок; ей показалось, что в месиве рук, ног и голов мелькнул край синего балахона. У Маргариты застучало в голове заевшим страшным припевом: «Гляибля. Гляибля».
Потемнело в глазах.
«Суд, применяя условно-досрочное освобождение, возложил на тебя определённые обязанности, в том числе продолжить обучение в общеобразовательной организации, – вдалбливала, прощаясь, Мигрень. – Ты и так на волоске, Маргарита. Примешься за старое – из школы вылетишь очень быстро. А там – сама понимаешь, лишиться УДО легче, чем получить».
Нельзя нарываться. Нельзя!
Пока она стояла, сжав кулаки, не зная, на что решиться, одну из девчонок затащили в туалет. Поблизости не было никого из учителей, до учительской – бежать и бежать. Пока она бегает, что там сделают с этой девочкой? Выкинут из окна?
К горлу поднялось кислое и горькое. Маргарита теряла секунды, пока из-за приоткрытой двери доносились гогот и крик.
Иляна влетела в туалет на всём скаку. Распахнула дверь, ворвалась внутрь и пнула попавшегося парня между ног.
Маргарита вбежала следом, схватила Иляну, девчонку из десятого и выволокла обеих в коридор, куда уже сбежались девочки из швейной мастерской в конце коридора. На крик подтягивались и другие. При таком количестве народа опасаться парней из десятого больше не приходилось.
Пока.
«Может, обойдётся ещё», – переводя дух, подумала Маргарита. И услышала звонкий Илянин голос:
– В штанах отросло, а мозг не догоняет?
Маргарита увидела бешеные белые лица, выпустила руку заплаканной десятиклассницы, которую всё ещё сжимала за запястье, и, сграбастав Иляну, поволокла прочь. В носу и горле словно застрял запах хлорки, в ушах звенели Илянины слова.
– Зачем ты так? – выдохнула Маргарита, когда они добрались до рекреации недалеко от учительской.
– Как – так? – воинственно ответила Иляна, но было видно, что пыл её уже поугас, а его место занимал страх. Всё-таки Иляна умнее Лены: инстинкт самосохранения отключён не совсем.
– Нарываешься, – оглядываясь, сквозь зубы ответила Маргарита. – Ты, конечно, мелкая, но это тебя долго спасать не будет. Пойдёшь домой – попросись через столовую выйти. Мало ли, эти идиоты тебя решат подкараулить.
– Вот ещё, – фыркнула Иляна. – Буду я от них прятаться.
– Не будешь прятаться – придётся бегать.
– И бегать не буду.
– Ну и… бестолочь!
Маргарите хотелось выразиться куда ясней; куда чётче. Сказать то, что она постеснялась сказать Лене когда-то. Но Иляна смотрела своими серыми глазищами, слегка взлохмаченная и вправду совсем, совсем мелкая. Даже не пятый класс; началка. И как ей было говорить такое?
– И откуда ты только такая? – с тяжёлым предчувствием спросила Маргарита.
– Я же сказала: из Тьмутаракани, – ответила Иляна. – Спасибо, что выручила. Пошли на английский.
Все оставшиеся уроки Иляна вела себя как ни в чём не бывало, но Маргарита видела, как неподалёку нарезают круги парни из десятого. Да и одноклассники поглядывали на Иляну с некоторым злорадством. В столовой Маргарита села неподалёку, наблюдая, как Иляна и её маленькие друзья грызут пиццы и обсуждают какого-то мохнатого Фёрби, которого одна из девочек выставила на стол.
Там, в пятом классе, тоже были свои мальковые разборки: подбежали мальчишки и скинули Фёрби на пол. Девочки заквохтали над ним, отряхивая. Как бы саму Иляну не скинули так же.
После физики седьмым уроком в голове было гулко и пусто, хотелось капучино в «Семье» и завалиться спать. Но на капучино не было денег, а спать не светило – надо было идти во «Дворик». Кроме того, надо было всё-таки проследить за Иляной. Просто на всякий случай.
Но Иляна унеслась с физики ещё до звонка, дорешав все задачки и сдав проверочную раньше всех. Кое-как расправившись со своей работой, Маргарита быстро пошла в раздевалку. Ни Иляны, ни её приметной красной куртки с чужого плеча не было. Не было её и в холле. И на крыльце. Маргарита обвела взглядом двор, почти уверенная, что Иляна ушла рано и проскочила возможную засаду. Вздохнула с облегчением, спустилась по ступеням – и заметила красную, с порванным рукавом куртку на нижней ветке берёзы у бокового входа. Под берёзой прыгала Иляна в своём тоненьком балахоне. Её шапка темнела посреди грязного мартовского сугроба, шарф намотали на ствол – не так высоко, но выше, чем Иляна могла достать.
Маргарита тяжело вздохнула. Поскальзываясь на подтаявшем снеге, подошла к боковому входу. Чертыхаясь, полезла в снег. Колючие крупинки набивались в кроссовки, пальцы быстро замёрзли – март выдался ледяной. Иляна переступала рядом, дрожа, молча.
Маргарита развязала узел шарфа, вытащила из сугроба шапку. Ноги промокли, в рукава тоже набился снег. Она подпрыгнула, чтобы снять куртку, – не вышло. Со второй попытки тоже не получилось: куртку не просто забросили на ветку, но чем-то привязали. Тогда она стянула свою куртку, бросила Иляне и велела:
– Надевай. Сейчас же.
Сжала и разжала ладони, подошла к берёзе вплотную и полезла по стволу, опираясь на сучки и шершавые выступы.
Она кожей чувствовала чужие взгляды; чувствовала, как смотрят отовсюду: из окон, из-за кустов, от крыльца, из-за забора с улицы. Дотянувшись до куртки, Маргарита швырнула её Иляне и вполне удачно спрыгнула – разве что угодила в лужу и забрызгала джинсы. Хмуро спросила:
– Ты где живёшь?
Иляна отвела взгляд.
– Ты где живёшь, я тебя спрашиваю?
Иляна ответила что-то невнятное.
– Какие такие репетиторы? Говори нормально. Я тебя провожу. А то ещё привяжутся эти ослы.
Да, наполовину Иляна была Леной; но оказалось, что на вторую половину Иляна была самой Маргаритой, которой есть куда возвращаться, но которая совсем, совсем не хочет идти домой.
***
Родители Иляны жили в старой сталинке на краю города. Снаружи дом был красивым, бледно-розовым, в окружении высокой сирени и чугунных лавочек. Внутри подъезд пропах плесенью, штукатурка обваливалась, а в углах неряшливыми пучками лежали скреплённые провода.
Иляна поднялась на третий этаж и остановилась у жёлтой деревянной двери с потрескавшейся краской. Остановилась.
– Спасибо, что проводила.
– Да не за что, – хмыкнула Маргарита.
– Пока.
– Ну пока. И не выступай так больше, если хочешь доучиться.
Маргарита развернулась и пошла вниз, ногой отшвыривая с дороги фантики и какие-то тряпки.
***
На следующий день Иляна не пришла. Поглядывая на пустое место за партой, Маргарита ловила себя на некотором беспокойстве. После уроков она подошла к классной.
– Заболела.
Ещё бы. Сколько она вчера прыгала в одной кофточке на таком ветру?
– Ясно, – ответила Маргарита.
Неясно было другое: зачем в начавшийся липкий и мокрый снегопад она снова потащилась на окраину, отыскала среди сталинок-близнецов розовую трёхэтажку, поднялась на самый верх и постучала в жёлтую дверь.
Никто не ответил. Маргарита ещё раз огляделась в поисках звонка; звонка не было, не говоря уж о домофоне. Она постучала снова, сильней; из-за двери слышалось бормотание телевизора, но ни шагов, ни голосов не было. Маргарита занесла руку, чтобы постучать в третий раз, и дверь открылась сама – с мягким скрипом медленно отошла внутрь, выпустив в подъезд душный прелый воздух с привкусом жареной картошки.
Маргарита осторожно шагнула в квартиру, привыкая к темноте прихожей, прислушиваясь. Справа – наверное, из кухни – сочился слабый свет и доносился шум телевизора. Впереди по коридору виднелись три двери. Маргарита позвала негромко:
– Есть кто-нибудь? Э-эй?.. Здрасьте…
Никто не отозвался. Всё ещё пытаясь найти причину, которая объяснила бы, зачем она сюда пришла, Маргарита наклонилась, чтобы развязать шнурки на кроссовках, и увидела на полу слой мусора в сантиметр. Пыль, засохшие непонятные разводы, крошки, трупики мух… Кроссовки она решила не снимать. Прошла, слыша, как хрустит под подошвами, и заглянула в кухню. Пусто.
Из крана, разбиваясь о раковину, капала вода. Телевизор почему-то был отвёрнут и от дивана, и от стола с задранной клеёнкой. На подоконнике под распахнутой форточкой, прикрытые пакетом из «Пятёрочки», порывались жирной корочкой и снежинками пельмени.
Было холодно; Маргарита вышла из кухни, прикрыв дверь.
Заглянула в следующую комнату – и тут же отшатнулась, едва удержавшись, чтобы не зажать нос. Из комнаты пахло перегаром и канализацией. Маргарита успела разглядеть на кровати мужчину – он храпел, подложив руку под голову; вторая рука свесилась, пальцы касались пола, рядом на боку лежала осыпанная шелухой от семечек пустая чашка.
Маргарита быстро пошла ко второй двери. Глаза уже привыкли к коридорному сумраку, она различала пыльные репродукции на стенах, книжные полки под потолком, которых, кажется, никто не касался уже лет двадцать, какие-то пакеты, сумки, кульки, набитые то ли тряпьём, то ли объедками…
Всё это было словно в кривом зеркале; словно отражало её собственный дом и жизнь, только в страшном увеличительном стекле в сколах и трещинах.
Уже ни на что не надеясь и почти забыв, зачем пришла, Маргарита толкнула вторую дверь. За ней обнаружилась длинная узкая комната с окном в противоположной стене. У окна стоял стол, за которым, спиной к двери, в больших розовых наушниках сидела Иляна. Она болтала ногой – видимо, в такт музыке, – и что-то писала. Маргарита окликнула:
– Иляна?
Иляна не услышала. Маргарита шагнула в комнату; всё-таки сняла кроссовки и, ловя своё отражение в длинном лакированном серванте, за стеклом которого пылился хрусталь, прошла к столу.
– Иляна-а.
Иляна продолжала строчить. Маргарита осторожно заглянула ей за плечо. Опять какие-то формулы и задачки, кажется, что-то из информатики. Когда в школе они заполняли бланки о том, какие ЕГЭ планируют сдавать, Маргарита видела, что Иляна вписала физику, информатику и английский.
На столе Маргарита заметила несколько справочников, стопку бумаги и потрёпанного Фёрби без одного глаза.
– Иляна, привет, – как можно громче произнесла она.
