Сон разума, или Иная реальность

скачать книгу бесплатно

Вопрос качества жизни человека совсем не рассматривается классической психологией. Говорят о количестве лет, о возрастных кризисах жизни. Но ведь качество очень и очень важно, и оно заключается в самосознании! Чем острей и насыщенней процессы восприятия, чем выше и одухотворённей переживания, чем плотней и чаще происходят позитивные события в жизни человека, тем качественнее его существование.

Никто из древних и современных учёных и философов (Платон, Кант, Павлов, Фрейд, Юнг…) так и не выяснили и не поняли, что сновидения – это зеркальное или фотографическое отражение (сознания). «Виноваты» ли наши сны в том, что они фрагментарны, бессодержательны, хаотичны, путаны и бессвязны? Виноваты ли они в том, что наше дневное сознание точно такое же? Повинны ли они, что человек «поддерживает» (своими органами чувств) бодрственное восприятие (себя и мира) на таком крайне слабом, смутном, ущербном и низком уровне?! Сновидения только фотографируют, фиксируют, регистрируют. Регистрируют эту общечеловеческую данность.

Сновидения – это основополагающий индикатор качества жизни личности, потому что они напрямую, зеркально (!) отражают индивидуальное качество восприятия-осознания! Несомненно, те люди, которым снятся яркие, насыщенные, оригинальные и впечатляющие сновидения, проступающие в дневной памяти, живут более качественной жизнью, чем те, которые утверждают, что им сновидения не снятся или они их не помнят…

Сновидения, связанные с тенью и маской, или «подлые» сновидения

Сны, помогающие нам разотождествиться с нашей маской, показывая теневые стороны нашего поведения, очень интересны для психоанализа. Во сне мы сталкиваемся с персонажами, олицетворяющими внешнюю или нашу же внутреннюю негативную силу. Сопротивление этой силе делает её разрушительной. Включение ее в круг потенциальной трансформации позволяет разрушительным силам, представляющим архетип Противника, занять свое естественное место.

Существуют два величайших архетипа, постоянно противостоящих друг другу, – архетип Противника и архетип Героя, разрушительного и спасающего начал, плохого и хорошего, отрицательного и положительного. Они встречаются вместе в интегративном центре Сущности, в этом глубинном «Я», скрытом за всякой борьбой и конфликтами. Существование конфликтности в жизни неизбежно и естественно, и нам нужно научиться справляться с ней, если мы хотим достичь как собственной эффективности, так и целостности.

Сновидения постоянно представляют нам конфликтные ситуации, учат, как справляться с ними, отказываться от контроля и сопротивления, уравновешивая энергии, борющиеся внутри нас. Мы можем видеть, как мощные техники работают со сном. Маска или персона (от латинского слова «persona», обозначающего театральную маску, личину) – это наше публичное лицо, то есть то, как мы проявляем себя в отношениях с другими людьми. Маска обозначает множество ролей, которые мы проигрываем в соответствии с социальными требованиями.

В понимании Юнга, маска служит цели производить впечатление на других или утаивать свою истинную сущность. Маска как архетип необходима нам, чтобы ладить с другими людьми в повседневной жизни. Однако Юнг предупреждал о том, что если этот архетип приобретает слишком большое значение, то человек может стать неглубоким, поверхностным, сведенным до одной только роли и отчужденным от истинного эмоционального опыта. В противоположность той роли, которую выполняет маска в нашем приспособленности к окружающему миру, архетип тени представляет подавленную темную, дурную и животную сторону личности. Тень содержит наши социально неприемлемые половые и агрессивные импульсы, аморальные мысли и страсти. Но у тени имеются и положительные свойства. Юнг рассматривал тень как источник жизненной силы, спонтанности и творческого начала в жизни индивидуума. Согласно Юнгу, функция эго состоит в том, чтобы направлять в нужное русло энергию тени, обуздывать пагубную сторону нашей натуры до такой степени, чтобы мы могли жить в гармонии с другими, но в то же время открыто выражать свои импульсы и наслаждаться здоровой и творческой жизнью, отстояв свою самость, где Самость, я сам – наиболее важный архетип в теории Юнга. Самость представляет собой сердцевину личности, вокруг которой организованы и объединены все другие элементы. Когда достигнута интеграция всех аспектов души, человек ощущает внутреннее единство, гармонию и цельность.

Таким образом, в понимании Юнга развитие самого себя – это главная цель человеческой жизни. К процессу самоосуществления мы вернемся позже, когда будем рассматривать юнговскую концепцию индивидуации. Основным символом архетипа самости или самого себя является мандала и ее многочисленные разновидности (абстрактный круг, нимб святого, окно-розетка). По Юнгу, цельность и единство Я, символически выраженные в завершенности фигур вроде мандалы, можно обнаружить в снах, фантазиях, мифах, в религиозном и мистическом опыте.

В сновидениях реальные проблемы, нарушающие наш «психический баланс», чаще всего возникают, как нечто безликое. Это может быть «тень», «человек в маске», «некто в черном» и т. п. Это означает, что проблема загнана вглубь, наяву человек не готов ее осознать. Чем ближе человек к пониманию своей проблемы, тем реальнее «страшилка»: «монстр» или «злобное животное». Но безликая «тень» пугает сильнее (что вполне объяснимо).

Социальная роль человека, проистекающая из общественных ожиданий и обучения в раннем возрасте Театральная маска – бессознательная противоположность тому, что индивид настойчиво утверждает в сознании, как Сатана, – это Гитлер, Алистер Кроули и некоторые другие.

Сновидения могут усиливать определенные жизненные ситуации или отношения, на которые мы незаслуженно мало обращаем внимание, делая их совершенно очевидными для сновидящего. Мы способны переживать в сновидениях на уровне символизма и чувств фантастические события, невозможные в реальной жизни. Стоит приглядеться повнимательней, ведь случайностей не бывает.

Трансформации детского сновидения

«Детские» свойства сновидений (примитивизм, схематизм, расфокусированность детского взгляда, простота сюжета…) можно дополнить состоянием повышенной эмоциональности, остроты ощущений – эффектами сензитивности (повышенной чувствительности). К другим принципам (деятельности ребёнка) относятся эффекты эйдетизма (яркого запечатления и удержания образа или картины), игры слов (идиоматический эффект – дети так любят играть словами и необычными сочетаниями слов!); повышенная гипнабельность – внушаемость (во сне), искусство комбинации и сочетания несочетаемого; алогичность, активность фантазий, подражательная способность…

Особого внимания заслуживает эффект инверсии. Он заключается в некоем переворачивании символического смысла «наоборот». Не так уж и редко вместо того, чтобы во сне передать прямой смысл, внутренний ребёнок показывает обратную сюжетную ситуацию. Например, будущий разлад или разлуку в семье сновидение передаст картиной полной, умиротворённой домашней идиллии – «курочка и петушок засыпают в чистой постели». А дружеские или любовные объятия могут означать крупную ссору с другом или измену возлюбленной в будущей яви. Подобная демонстративная смысловая инверсия очень сильно связана с пародийным и комичным (весёлым) стилем познания ребёнка, при котором в качестве эксперимента, в ходе обучающего процесса, вопреки ожиданиям взрослых, ребёнок вдруг поступает прямо противоположным образом (и при этом смеётся!).

Проявлений детских феноменов во сне немало. Укажем дополнительно на эффекты редукции (упрощения смысла), эффекты новизны – сновидения очень любят всё новое (воспринятое наяву) и тут же включают его в работу; на принцип бесконечной детализации (разглядывания, «погружения») – и это очень свойственно детскому восприятию.

Эффект трансформации – один из главных признаков в сказочных поворотах развития большинства сновидений, который заключается в медленном, постепенном или быстром, мгновенном превращении одного образа (персонажа, предмета, объекта, ситуации) в другие. Например, во сне кабина лифта может мгновенно оказаться кузовом грузовой машины, где поедет спящий, а любой предмет способен увеличиться, уменьшиться и превратиться в живое существо и обратно. Сам сновидец способен трансформироваться в любой другой объект с соответствующим самосознанием. Нередко превращение бывает многоступенчатым – линейная последовательность такой оборачиваемости образа отражает соответствующую последовательность событий или изменяемость восприятия событий наяву. Любопытно, что и в этом случае сновидение бывает очень точным. Например, в одном сюжете имел место следующий цикл превращений. Сначала спящий колотил рукой по некому вытянутому объёму, напоминающему палку. Потом «палка» трансформировалась в блюдо со сливочным маслом. Вскоре, тарелка исчезла, а масло из твёрдого, кускового, обернулось жидкостью, растекающейся по столу. Таким же образом по смыслу и развивались дневные ситуации сновидящего. Сначала – долгая, проблемная работа, потом «всё пошло, как по маслу», а ещё позже явно успешная деятельность снизила свои обороты, удача оставила…

Эффект трансформации сновидений неразрывно связан со свойством ассоциативности. Трансформация образа по смыслу может относиться и к человеческим отношениям, любовным или деловым контактам и к их развязке. Например, собеседник, спутник спящего во сне, в процессе беседы или прогулки может преобразиться в любую другую личность или вообще стать свиньёй, змеёй, кошкой, что, как ни странно, совсем не удивит сновидца, а посчитается естественным.

Сновидение отражает проблему, связанную с нашим детством, нуждающуюся в разрешении. Те снови¬дения из раннего детства, которые удается вспомнить, почти всегда содержат мифологические сюжеты, разыгрываемые заново в истории жизни человека. Они несут в себе мощный психотерапевтический заряд.

Кажется очевидным, что мы умеем думать. Точно так же мы относимся и к умению видеть сны. Однако у разных людей степень развития этих двух способностей различается. Мы располагаем удиви¬тельными, но неразвитыми способностями. Эти способности, будь то сознательное мышление или осоз¬нанные сновидения, можно тренировать. Данная глава полностью посвящена таким тренировкам и мо¬жет предложить вам ключ к осознанным сновидениям.

Для того чтобы определить, спите вы или нет, нужно в первую очередь четко представлять себе, что та¬кое сон. То, что случится после того, как вы поймете, что спите, будет зависеть от вашего представления о сне. Чтобы проиллюстрировать эту точку зрения, рассмотрим типичные уровни развития детского восприятия сновидений.

Согласно исследованиям знаменитого швейцарского психолога Жана Пиаже, дети проходят три стадии понимания сновидений. На первой стадии – в возрасте от трех до четырех лет – ребенок не различает сна и бодрствования. Он полагает, что сны происходят в том же мире, что и остальная жизнь. В этом возрасте, просыпаясь в страхе во время кошмаров, ребенок верит, что чудовища находятся в комнате.

Между четырьмя и шестью годами, приобретая опыт пробуждения от снов, которым родители отказы¬вают в реальности, ребенок пересматривает свое отношение к сновидениям. Теперь он знает, что все происшедшее есть сон, хотя до сих пор не понимает, что же все-таки такое – сон. На этой стадии ребенок воспринимает сновидение отчасти как внешнее, отчасти так и внутреннее явление.

В возрасте от пяти до восьми лет такое переходное состояние уступает место третьей стадии, и ребенок хорошо понимает, что сновидения целиком и полностью имеют внутреннюю природу. Теперь ребенок знает, что сны происходят только в его голове. Другими словами, сновидения – ментальные переживания.

Несомненно, эти стадии отражают детское отношение к сновидениям, уже после пробуждения. Во время сна и дети, и взрослые полностью находятся на первой стадии и всецело верят, что события сна происходят во внешней реальности. Именно так преобладающее большинство людей воспринимает неосознанные сновидения.

Немного науки. История изучения сна

Вопреки извечному человеческому очарованию снами, они, до второй половины XX века, не рассматривались в качестве предмета исследований. Одной из причин этого было то, что «снам» пришлось ждать возникновения экспериментальной психологии в девятнадцатом веке и развития ее в двадцатом. Другой причиной оказался технический фактор: вплоть до недавнего времени инструментарий для исследова¬ния снов просто не был разработан. Сложные и чувствительные электронные приборы, компьютеры, используемые в современных исследованиях сна и сновидений, занимаются измерением, проверкой и записью тончайших нюансов сна и биологической активности. До их изобретения у ученых не было возможности отслеживать изменения биоэлектрического потенциала, происходящие в мозгу спящего, сопровождающие (и, может быть, порождающие) события, переживаемые человеком во сне. Некоторая историческая информация может помочь пытливому читателю в понимании того, каким же образом свершилась эта техническая революция.

Начало эпохи электричества восходит, как мы помним из курса средней школы, к одному из самых зна¬менитых за всю историю науки экспериментов, проведенному в XVIII веке итальянским физиологом Луиджи Гальвани, – эксперименту, в ходе которого было открыто «животное электричество». Гальвани был крайне удивлен, что когда он прикасался к отсеченной лягушечьей лапке двумя кусочками различных металлов, то та начинала дергаться, как живая. Кроме того, когда Гальвани, подсоединив к ней про¬вода, сделал примитивное устройство для определение электропотенциала, он обнаружил, что и в самом деле «вырабатывается» электричество. На этом Гальвани и построил свою теорию о том, что нервы ноги служат источником электричества, а затем обобщил предположение, заключив, что все ткани организма продуцируют «животное электричество» как результат процессов жизнедеятельности живых существ.

Через некоторое время после этого открытия другой итальянец, физик Алессандро Вольта, доказал ошибочность теории Гальвани в отношении источника электричества, приводившего в движение лапку ля¬гушки. Вольта показал, что электрический потенциал (названный в честь ученого voltage) происходил из сочетания медной и стальной проволоки, контактировавшей с влажной тканью. Другими словами – из примитивной батарейки, достаточно мощной для того, чтобы стимулировать рефлекторную мышеч-ную активность. Позже Гальвани все же доказал, что, как и было открыто, активность мышечных и нервных клеток приводит к микроскопическим изменениям электрического заряда – к «биологиче¬скому электричеству».

К середине XIX века научное понимание электричества достигло уже достаточного уровня, чтобы стало возможным качественное измерение электрической активности нейронов на любом участке нервной системы. Когда одно окончание периферического нерва подвергалось активной стимуляции, на другое его окончание постоянно передавался электрический импульс. Ричард Кейтон из Ливерпульского уни¬верситета заключил, что это и есть способ передачи импульсов по периферической нервной системе (к которой принадлежат органы чувств и двигательные нервы, расположенные вне центральной нервной системы), а также, возможно, и в центральной нервной системе (головном и спинном мозге). Таким об¬разом, если в результате измерения электропотенциала мозга отмечаются какие-либо изменения, то они должны быть следствием сенсорной стимуляции мозга.

В то же время мозг рассматривался всего лишь как нейронная сеть – орган, всецело зависящий от внешних стимулов, и сам по себе ничего не делающий; иначе говоря, не способный давать что-либо, кроме ответов на заданные вопросы. В 1875 году Кейтон попытался измерить предполагаемую реакцию мозга на сенсорную стимуляцию. Подвергнув собаку анестезии, он вскрыл ей черепную коробку и обна¬ружил поверхность полушарий ее мозга. Когда Кейтон подсоединил электроды к коре головного мозга собаки, у нее случился шок, и это не был электрошок. Собака была под анестезией, следовательно, воз¬можности получать какую-либо сенсорную информацию у нее не было, и Кейтон не ожидал никаких физиологических изменений в ее мозговой активности. Но, вопреки ожидаемой стабильности потен¬циала, в мозгу собаки происходили непрерывные изменения, быстрые колебания напряжения. Произо¬шедшее послужило явным доказательством того, что мозг не является только лишь аппаратом реагирования на стимулы: нейтральным его состоянием оказался не полный покой, а активность. По крайней мере, это можно было утверждать о мозге «друга человека».

Чтобы сделать записи мозговой активности добровольцев из человеческого племени, пришлось ждать изобретения альтернативной экспериментальной техники, поскольку иначе потребовалось бы вскрывать слишком много черепных коробок. Дело в том, что биоэлектрический потенциал мозга очень слаб – порядка милливольта и меньше (милливольт – одна тысячная вольта; для сравнения: напряжение в обычной пальчиковой батарейке равняется полуторам тысячам милливольт). Очевидно, электропотенциал мозга достаточно слаб даже при измерении его непосредственно на поверхности мозга, и во много раз слабее, если ему приходится преодолевать сопротивление оболочек, особенно костной. Даже самые чув¬ствительные приборы, применявшиеся в XIX веке, были недостаточны, чтобы воспринимать и записы¬вать сигналы, амплитуда которых не превышала нескольких микровольт (миллионные доли вольта). Изобретение электронной лампы-усилителя в начале XX века обеспечило возможность ведения измере¬ний с необходимой точностью, а также обусловило появление высококачественной звукозаписи, телеви¬дения и компьютеров, на одном из которых и пишется этот Сонник.

Этим не преминул воспользоваться Ханс Бергер, немецкий нейропсихиатр, получивший возможность при помощи новых приборов записывать электрическую активность человеческого мозга, не нарушая целостности черепов добровольцев. Каково же было его удивление, когда результаты оказались не ме¬нее сенсационными, чем открытие, сделанное Кейтоном за 50 лет до него. В опытах с человеком Бергер ожидал получить такие же беспорядочные колебания напряжения, как и при проведении опытов с жи¬вотными. Но колебания напряжения у человека оказались неожиданно ритмичными.

Бергер назвал записи мозговых волн электроэнцефалограммой (ЭЭГ) и отметил, что, как только субъект был в состоянии лечь, закрыть глаза и расслабиться, колебания его мозговых волн становились регулярными, с перио¬дичностью повторения примерно 10 раз в секунду. Это и был знаменитый «альфа-ритм» (названный так его первооткрывателем), свидетельствующий о состоянии расслабления (равно как и о погружении в медитацию). Бергер обнаружил, что частота (количество пиков в секунду) колеблется между 8-ю и 12-ю, и альфа-ритм исчезает, как только из внешнего мира поступает неожиданный стимул (например, звук щелчка пальцами). Наконец-то у науки появилось окно, открытие которого обещало пролить свет на природу сознания.

Занятно, что наблюдения, сделанные Бергером, поначалу были восприняты в научных кругах с изрядной долей скепсиса. Большинство электрофизиологов сочли обнаруженный Бергером альфа-ритм результа¬том определенного рода ошибки в измерениях, а не следствием естественной активности мозга. Эксперты двояко обосновывали свои сомнения: во-первых, они были уверены, что единственный тип электрической активности мозга – это пиковые всплески потенциала, связанные с работой мозговых клеток; во-вторых, в альфа-ритме, о существовании которого заявил Бергер, наблюдалась регулярность такой степени, которую в живой природе встретить никто не ожидал; так что полученный результат проще было приписать сбоям в работе аппаратуры. Лишь после повторения этого опыта исследователями из Кембриджского университета, основополагающее открытие Бергера было наконец принято, и тем самым положено начало энцефалографии как науки. Среди исследований связи между состоянием созна¬ния и состоянием мозга (в которых Бергер также был пионером) была и первая электроэнцефалограмма спящего человека.

Исследования изменений ЭЭГ в процессе сна, впервые выявленных Бергером, были продолжены в 30-е годы в Гарвардском университете. На основе записей ЭЭГ бодрствования и сна пяти уровней там пришли к заключению, что сновидения имеют место во время более поверхностного сна. В подобной же серии исследований в Чикагском университете изучалась разница между изменениями умственной ак¬тивности у бодрствующего и у спящего субъекта. Был сделан вывод, что в фазе глубокого сна сны снятся очень редко. Эти исследования позволили предположить, что изучение сновидения могло бы стать более объективным и научным, если бы существовали какие-то способы удостовериться, видит данный человек сны, или нет – и если видит, то когда. Но прежде чем ученые реализовали эту возможность, прошло несколько десятилетий.

В конце 40-х было обнаружено, что стимуляция нервной структуры ствола мозга (основания мозга), называемой ретикулярной формацией, ведет к активизации коры больших полушарий. Стимуляция рети¬кулярной формации у спящей кошки, к примеру, приводила к пробуждению, а разрушение приводило, наоборот, к состоянию перманентной комы. А коль скоро главным источником активизации ретикуляр¬ной формации являются сенсорные сигналы, была предложена теория, согласно которой сон может по¬рождать процессы торможения в ретикулярной системе. Так что погружение в сон может зависеть от снижения ретикулярной активности вследствие уменьшения количества поступающих сенсорных сигналов.

Отношение к засыпанию как к пассивному процессу, по всей видимости, заслуживало внимания. И в самом деле: разве в темной, тихой комнате заснуть не проще, чем в шумной и ярко освещенной?! Но теория засыпания как всего лишь пассивного следствия снижения количества информации, воспринимаемой органами чувств, имела явные недостатки. В конце концов, как бы тиха и темна ни была комната, если вы не хотите спать, вы не уснете. С другой стороны, если вы не выспались и очень устали, вы будете в состоянии уснуть где угодно, даже стоя на рок-концерте! Таким образом, совершенно очевидно, что засыпание не могло быть объяснено только этой теорией. Поэтому обнаружение через некоторое время в основании мозга, лобных долях и других его частях активных гипногенных центров, электро- или нейрохимическая стимуляция которых вела к засыпанию, не стало неожиданностью.

К концу 40-х годов это было существенным достижением в научном изучении биологии сна. Сон рассматривался как конец континуума бодрствования. В другом конце этого континуума было состояние полного бодрствования, поделенное на промежуточные стадии: от расслабления, через состояние внимания и до состояния полной умственной подвижности, достигающей крайней степени в маниакальных состояниях или в панике. В каком месте этой шкалы вы находитесь, зависит от состояния вашей ретикулярной формации. При таком подходе сон становится банальностью, и степень погружения в него определялась по шкале бодрствования. Сновидения, отмечавшиеся чаще всего во время неглубокого сна, выглядели как занятные отклонения в сторону состояния частичного бодрствования при частичном функционировании аппарата мышления.

Наука шла дальше и в результате важных открытий 50-х годов, эти взгляды были пересмотрены.

В 1952 году студент Чикагского университета Юджин Асерински, работая под руководством Натаниэля Клейтмана, изучая картину сна у младенцев, сделал важное наблюдение. Он заметил, что периоды движения глаз и других проявлений активности, регулярно перемежаются периодами относительно спокойного сна. Эти повторяющиеся периоды быстрых движений глаз (БДГ) легко наблюдать при помощи электродов, прикрепленных у глаз наблюдаемого. Получившуюся запись назвали электроокулограммой (ЭОГ). Одновременное снятие записей ЭЭГ и ЭОГ показало, что периоды БДГ соответствуют поверхностному сну. Больше того, когда субъекты (в данном случае – взрослые) бывали разбужены после БДГ-периодов, они обычно сообщали об очень ярких снах; после же пробуждения от других фаз сна они рас¬сказывали, что видели сны только в одном случае из пяти (другие фазы называются не-БДГ-сон, или НБДГ).

Наконец-то у науки появился ключ к снам или, по крайней мере, к разрешению таких загадок, как частота и длительность сновидений, а также вопроса о том, бывают ли люди, невидящие снов, или они их просто не помнят.

Среди тех, кто работал в лабораториях Клейтмана, был медик-второкурсник Уильям К. Демент, защитивший по окончании медицинского колледжа докторскую диссертацию по физиологии под руково¬дством Клейтмана. Демент для своей диссертации провел обширную серию экспериментов, направленных на дальнейшее прояснение того, какое отношение имеет БДГ-сон к сновидениям (БДГ-сон – термин, предложенный Дементом). Новые исследования Демента обнаружили множество основных характеристик БДГ-снов. Среди прочего было открытие связи между продолжительностью БДГ-сна перед пробуждением и длиной последующего отчета о сновидении: чем больше времени проведено в БДГ-сне, тем длиннее сновидение. Это дало первое (хотя и косвенное) доказательство существования соответствия между физическим временем и временем сновидения. Демент также предположил, что существует соответствие между движениями глаз и изменением направления взгляда во сне. Предположение, что БДГ являются следствием движений глаз спящего в его сновидении, вызвало в дальнейшем значительные дискуссии. Надо отметить, что следствием основополагающих работ Асерински, Демента и Клейтмана в последующие 30 лет стали тысячи исследований сна и сновидений.

Почему после открытия БДГ-сна тема исследования сновидений стала престижной и широко распространенной? Ответ на этот вопрос был дан в статье Джоан Стойва и Джо Камия, опубликованной под названием «Электрофизиологические исследования сна, или прототип новой стратегии в изучении сознания». Исследования сна, о которых упоминается в названии, состоят в установлении связи между электрофизиологическими измерениями и субъективными отчетами. По мнению Стойва и Камия, это пример согласованных действий, при которых совпадение объективных измерений и субъективных отчетов обеспечивает некоторую степень достоверности гипотетического (невозможного для проверки извне) психического состояния. Так как субъективный отчет – самое доступное описание психических процессов человека, ученым хотелось извлечь из него максимум пользы. Однако на их пути возникла проблема. Гераклит назвал чувства плохими свидетелями, а интроспективные чувства представляются наиболее ненадежными из этих «плохих свидетелей». В силу того, что все сообщения о направлении взгляда в сновидении являются интроспективными свидетельствами, нам нужно каким-то образом удостовериться в их истинности. Сопутствующие физиологические измерения могли бы иногда предоставлять необходимые доказательства истинности субъективных отчетов.

В 1957 году Демент и Клейтман предложили к рассмотрению совокупность критериев классификации фаз сна, принятую впоследствии в качестве базовой. Но по причине разночтений по поводу применимости некоторых критериев, между различными группами исследователей возникли разногласия, связанные с точностью определения фаз сна. Это означало, что результаты опытов, проводимых в одной лаборатории, не всегда соответствовали результатам опытов в других лабораториях. Чтобы избавиться от возникавших в связи с этим серьезных помех, Информационный центр исследова¬ний мозга UCLA финансировал проект по разработке единого руководства по классификации фаз сна.

Специальная комиссия привела оригинальный набор критериев Демента и Клейтмана к единому, не до¬пускающему разночтений виду и издала материалы под названием «Руководство но стандартизации терминологии, приемов исследования и классификации фаз сна человека». Благодаря умелой организации удалось достичь согласованности в работе разных лабораторий.

В соответствии с «Руководством…» для стандартной классификации фаз сна требовалась одновременная запись 3-х параметров: мозговых волн (ЭЭГ), движений глаз (ЭОГ) и мышечного тонуса. Каждый из них обычно регистрировался прибором, напоминающим «детектор лжи». Прибор вычерчивал кривую данных несколькими самописцами на движущейся бумажной ленте. За одну ночь, проводимую одним ис-пытуемым в лаборатории сна, тратились километры бумаги! А в результате получалось краткое резюме того, что эта запись могла сказать опытному взгляду исследователя сновидений, того, что вы можете пережить за обычную ночь.

Когда вы, расслабившись, лежите в постели, даже если вы еще бодрствуете, на вашей ЭЭГ будет регистрироваться, скорее всего, альфа-ритм Бергера (практически непрерывный); ваша ЭОГ может показывать подрагивание век и отдельные быстрые движения глаз, и, наконец, ваша ЭМГ (электромускулограмма) покажет наличие мышечного тонуса – в большей или меньшей степени. Если же вам тяжело расслабиться, альфа-ритм зарегистрирован не будет, или будет дискретным. Зато ЭМГ покажет высокую степень мышечного напряжения. Пока вы бодрствуете, ваше состояние называется фаза «W». Может показаться странным, но, вместо того чтобы бодрствовать и в субъективном, и в физиологическом смысле этого слова, люди не так уж редко рассказывают о живейших грезах, переживаемых в состоянии умственной активности фазы «W».

Полежав некоторое время в тихой, затемненной комнате, вы начнете погружаться в дремоту. Ваше субъективное сонное состояние объективно регистрируется благодаря изменению характера ваших мозговых волн: ваш ранее непрерывный альфа-ритм постепенно разбивается на все укорачивающиеся серии альфа-волн и замещается низковольтной ЭЭГ-активностью. Когда альфа-ритмом станет занято меньше половины каждой серии, будет отмечено начало сна как такового. Это классифицируется как 1-я фаза сна. В этот момент ЭОГ зафиксирует медленные движения глаз (МДГ), мышечный тонус будет на более низком или на том же уровне.

Проснувшись в этот период, вы сможете рассказать о «гипнагогической» (ведущей ко сну) череде образов, которые могут быть крайне живыми и причудливыми, как, например, вот в этом случае: «Я рассматривал внутреннюю поверхность плевральной полости. Там, как в комнате, жили маленькие человечки, волосатые, как обезьянки. Стены полости были скользкими, сделанными изо льда. Посередине стояла скамеечка, на которой тоже сидели человечки. Некоторые перебрасывались сырными шариками возле внутренней стенки».

Кроме явно бессмысленных аберраций, как в предыдущем примере, череда образов фазы 1 (гипнагогической) может носить уникальные архетипические черты. В качестве иллюстрации к этому утверждению можно рассмотреть опыт другого субъекта. «Я увидела мощный мужской торс, – рассказывает участница эксперимента, – поднимающийся из синей морской пучины. Откуда-то мне было известно, что это бог. Вместо головы у него на плечах был широкий золотой диск с гравировкой в очень древнем стиле. Он продолжал подниматься из моря. По лучам света, выбивавшимся из-за его спины, я поняла, что садится солнце. Люди в темных одеждах погружались в его лицо – золотой диск. Я знала, что они мертвы, и мне почему-то казалось, что, таким образом, они искупают свои грехи. Этот образ оказался очень значимым для меня, хотя до сих нор не знаю, почему».

Фаза 1 – это состояние неглубокого сна, большинством субъектов определяемая как «дремота», или погружение в сон. Обычно она длится всего несколько минут перед тем, как изменение показаний ЭЭГ обозначит переход в следующую фазу.

Далее возникает фаза 2. На ЭЭГ это отмечается появлением сравнительно высокоамплитудных медленных волн, называемых «К-комплексами», так же как волны 12—14 гц называются веретена «сна». Ваша ЭОГ будет в основном регистрировать небольшие движения глаз, а ЭМГ – некоторое понижение мышечного тонуса. Сообщения о ментальной активности на этой фазе имеют менее причудливую и более рациональную направленность, чем для фазы 1. Как бы то ни было, но после пробуждения из фазы 2, особенно позже, ночью, вы можете вспомнить длительные и яркие сны, особенно если вы спите неглубоко.

Высокоамплитудные медленные волны называются дельта-волнами. Когда по крайней мере 20 процентов периода будет заполнено дельта-волнами (1—2 гц), отмечается начало фазы 3. Эта медленноволновая активность обычно нарастает до тех пор, пока не возобладает в вашей ЭЭГ. Когда дельта-волны займут 50 процентов в периоде на вашей ЭЭГ, фаза 3 перейдет в фазу 4, – глубокий сон. Фазы 3 и 4 обычно объединяются под общим названием «дельта-сон». Во время дельта-сна ЭОГ не регистрирует движений глаз; мышечный тонус бывает обычно низким, хотя может быть и сравнительно высоким (в тех случаях, когда спящий говорит или ходит в своем сновидении). Воспоминания, остающиеся от проявлений мозговой активности дельта-сна, обычно бывают скудными, отрывочными и больше напоминают размышления, чем грезы.

По прошествии примерно полутора часов пофазовое развитие сна поворачивает вспять, и вы проходите по циклу обратно 3-ю, 2-ю и снова 1-ю фазу. Когда вы пересечете границу между 2-й и 1-й фазами, ваша ЭЭГ покажет, что вы в фазе 1; ЭМГ не обнаружит никакой активности, показывая тем самым, что ваш мышечный тонус достиг низшего возможного уровня; ЭОГ зарегистрирует возникновение движений глаз – вначале редких, но постепенно учащающихся. В это время вы, несомненно, видите сон (находи-тесь в состоянии БДГ-сна). Это состояние упоминается также как «парадоксальный сон», восходящая фаза 1 БДГ и, с недавних пор, как «активный сон», в противоположность НБДГ-сну, называемому также спокойным сном. В лабораториях сна 80— 90% разбуженных во время БДГ-сна с легкостью вспоминают живые, яркие и порой предельно насыщенные сновидения.

После того как БДГ-сон, длящийся обычно 5—15 минут, завершится, спящий проходит весь цикл снова, видя яркие сны еще 3—4 раза за ночь, с двумя существенными изменениями. Первое – это уменьшение медленноволновой активности, регистрируемой вашей ЭЭГ (сокращение фаз 3 и 4, или дельта-сна), с каждым новым циклом. Позже ночью, после 2-го или 3-го БДГ-сна, дельта-сон не возобновляется вовсе, только фаза 2 НБДГ-сна и БДГ-сон. Другое изменение в цикле сна состоит в том, что по ходу ночи каждый следующий период БДГ-сна длиннее, чем предыдущий. Если первый БДГ-период длится 5—15 минут, то следующий занимает уже 30—40 минут. В то время как БДГ-периоды удлиняются, интервалы между ними сокращаются – от 90 минут, характерных для начала ночи, до 20— 30 минут поздним утром.

Все эти подробности могут показаться чересчур научныит и представляющими интерес только для специалистов, но, думаю, это не так. Знание того, что БДГ-периоды становятся длиннее и чаще в течение ночи, имеет огромную практическую важность для сновидящих: из 7 часов непрерывного сна 50 процентов ваших снов придется на последние 2 часа. Если вы проспите еще час, то практически весь этот час вы будете видеть сны. Если у вас есть желание культивировать свою жизнь-в-сновидении, спите подольше. Хотя бы по выходным.

Сознание, самосознание и осознание себя во сне

Сложный путь, описанный К.Г.Юнгом, от личного бессознательного через коллективное бессознательное дорогой индивидуализации – ведёт к обретению сознания, как духовного Света и самосознания себя, как светильника Божественного разума, внедрённого в тварную (телесную) оболочку.