скачать книгу бесплатно
– Как достаете, где достаете, у кого достаете?
– Да друг у друга и достаем.
Кто может косметику польскую достать, а кто ткань красивую, кто машину новую, а кто кульки полиэтиленовые со всякими иностранными надписями, недавно вошедшие в моду. Буквально каждые человек теперь ходит с этим кульком. Кто может мебель достать, а кто дефицитные продукты. Кто билеты в театр, а кто билеты на поезд в летний сезон. Ничего нигде свободно не продается.
И, конечно же, Джинсы! С джинсами, вообще, светопреставление. Носить джинсы начали мы – хипняки, и комсомольцы это очень осуждали. Все это было до того, как меня забрали в исправительную армию.
А когда я вернулся, то уже носили все: и стар, и млад, и худые, и толстые, и начальники, и подчиненные, и богатые, и бедные, и те же комсомольцы. Все теперь хотели иметь эти
заграничные штаны, хотя никто из них, уж точно, хиппи не был.
Платили за них немалые деньги. При средней зарплате в сто пятьдесят рублей, джинсы стоили на руках: сначала сто, потом сто пятьдесят, потом сто восемьдесят, а кое-где и двести. Появились специальные люди, которые могут что-либо достать. И отдельная каста – те, кто может достать джинсы.
Повлияло закрытие «толкучки» и на наш семейный бюджет. Сбывать теперь продукцию нашего пошивочного цеха негде, и работа по пошиву батников приостановлена. И хоть я и отдавал маме всю свою нищенскую зарплату, которую получал там, где числился работающим, но денег в семье, конечно, не хватало. Отдавать же из заработанных мною на стороне нельзя – никто ничего не должен знать. Все это нам еще придется переосмыслить.
Глава 3
Наутро, сделав зарядку на нашем школьном стадионе, я, прямо в военной форме, отправился в «Сиреневый Туман». По дороге заскочил к Свете Поповой. Светка несколько с опаской, но вполне дружелюбно высказала свои претензии ко мне. Раз я ей не писал, то и дело ясное – она на днях выходит замуж. Конечно же, я ей писал. Я всем писал, но не от всех дождался ответа. Там в такой обстановке любому контакту с волей неслыханно рад.
Но как рассказала мне моя мама, случайно услышавшая, стоя в очереди за колбасой, как уже ее мама хвасталась, что все мои письма она перехватывала и рвала, не забыв, конечно, внимательно изучить мои планы. Ну, да ладно. Чего уж теперь. Совет да любовь. Но неприятный осадок остался, и я решил к Сабариной пока не идти. Все равно что-то подобное услышу.
В «Сиреневом Тумане», кроме того, что все наши вернулись благополучно, я ничего хорошего, также, не услышал. Не получилось меня упечь, так они отыгрались на Софе. В Консу передали на него целое дело, как на участника драки с трагическими последствиями, и талантливый скрипач вылетел из консерватории, как пробка из бутылки и сразу же загремел в армию. Забрали и последнего не служившего – Пэпа, закончившего
медицинское училище. Ему-то служить фельдшером будет, как коту масленица. Хоть один устроился.
Сразу же после посадки Макса, власть в команде попытался взять Дрыслик при содействии своего недавно освободившего старшего брата. Это была занятная парочка: невысокий Дрыслик – очень наглый и крикливый, довольно симпатичный белобрысый хулиган – главный. Боря-Шпала – высоченный, темноволосый, похожий на цыгана молчун, подчиняющийся младшему брату уркоган.
Власть в банде, вроде бы и взяли, а вот что делать с ней не знают. Так что люди от них постепенно разбежались, в основном к Лысому, но и за того взялись наши доблестные органы.
Бармены в «Пролиске» попались на недоливе, обсчете и других махинациях. Получили условно, но были взяты на поруки коллективом с обязательной отработкой тут же грузчиками. Не стали сдавать наших ребят, вот менты и оприходовали их. Новые бармены сразу же заложили всех, кто приходил за деньгами. Миша Длинный получил пять, Мэтр – три года, Баскетболист – год.
Взяли по другому делу Коку – лютого врага Макса. Встретились они в одной камере на Лукьяновке и пошли разборы по-новому. Каждый день драка с поножовщиной. Сам-то Кока, среднего роста и телосложения, с Максом никак бы не справился. Но Кока уже прошел малолетку и к этой посадке – законченный урка по своему мировоззрению и, как и все они, наглости неимоверной. В камере его уважают.
Но и Макс зарекомендовал себя в хате сразу же. На простецкое предложение: «Ну, давай раздевайся», он зарядил здоровенному детине в челюсть, да так, что тот отлетел немного в сторону. Поднялась половина камеры, окружили, спросили:
– За что ты его ударил?
– Он же мне сказал раздеваться.
Смеялись все дружно, а потом показали ему на вешалку, расположенную как раз за ним. Дело закончилось мирно, но авторитет он сразу же заработал. А Кока не унимался, подговаривал своих друзей подрезать Макса. Несколько раз пытались, но неудачно. Саня был всегда на чеку, и кум, от греха подальше, развел их в разные камеры.
Мясник опять получил два года. Получили срока и люди из Золотоворотского садика. Шуня находился на подписке, и Лысый решил пока не светиться. Сосредоточился на музыке.
С женитьбой у него ничего не вышло. Плохо жили. Не успел Лысый жениться, как к супруге зачастил бывший с какими-то претензиями. Однажды дверь ему открыл Лысый в семейных трусах и без разговоров зарядил в челюсть. Бывший кинулся вниз, но на первом этаже его догнал Володя с огромным ножом в руках и со всего размаху засадил в брюхо. Вот только промазал и разорвал несколько куртку. Бывший вырвался, но уже за дверями с улицы прокричал, что еще вернется. Ждем.
Через год жена подала на развод, да все как-то недружелюбно проходило. Начала бывшая супруга, а она была актрисой, приводить после спектакля в квартиру к Лысому, в свою комнату, компании. Чуть ли не каждую ночь – оргии до утра. Провоцировали Лысого на скандал. Хотела, приблудная, отсудить что-нибудь из жилплощади в Киеве.
Приводила-приводила, пока в один прекрасный момент Лысый не выбросил ее вещи с балкона второго этажа. Компания, как раз, высаживалась из такси прямо под окнами. Вот и у Вовчика в жизни беспорядок.
Касеус передал вернувшемуся Мартыну дела и сообщил, что он отваливает. Касеус женился на дочери начальника, поступил в институт и решил делать советскую карьеру. Бог в помощь.
Мартын же по возвращении загулял, и найти его не было пока никакой возможности. Каждый день ночует в новом месте. Я передал через Ленина, чтобы Мартын объявился.
Миха получил два года дисбата за драку и сидел где-то на Востоке. Кудя передал дела Вороне и сосредоточился на учебе в КИСИ, которую он подзапустил во время нашего отсутствия. Нивковскую и сырецкую компанию собирает по кускам Ворона, но пока не справляется. Я направил ему в помощь здоровенного Юру Калину.
Юра очень силен и крепок. Не великан, роста повыше среднего и имел бы атлетическую фигуру, но портят ее очень длинные руки, которые хороши для бокса, но не для атлета. Звезд с неба не хватает. Не особенный и говорун. Незлобивый и, несмотря на то, что он меня вдвое здоровее, мне подчиняется. Видит, что я всегда прав.
Мы все вместе занимались спортом. Калина представляет славный киевский район Отрадный.
Плотник сумел рассориться со всеми святошинскими, и на сходняке был переизбран. Вместо него выбрали Явора. Толик постарше Плотника. На Кременецкой мы жили с ним в одном доме. Когда я пошел в первый класс, Толик уже был в четвертом. К седьмому классу я его догнал. Переехав на Борщаговку, мы уже учились в одном классе. Это был грузный, выше среднего роста, темноволосый пацан с крупным носом и толстыми губами. Густые брови, как у Леонида Ильича. Производит тяжелое впечатление на собеседника, когда смотрит на него мутными глазами пристально с прищуром.
Соображает туговато, но если сообразит, то с пути его уже ничем не собьешь. Хоть стреляй из гранатомета. На Святошино его побаиваются, а значит уважают. Плотник далеко в сторону не отошел. За эти пару лет, и он сумел собрать вокруг себя кое-кого. Посмотрим, как они там поладят.
Один Спидола не подвел. Ну, в нем я никогда и не сомневался ни единой секунды. Передал мне общак, все дела и сообщил, что уезжает в геологическую экспедицию начальником партии. Как-то незаметно он и Универ закончил.
Ко всему еще, буквально на днях, наконец-то, менты взяли одну банду, терроризировавшую отъезжающее еврейское население нашего города. Как мною и предполагалось, это были все таксисты одного из четырех киевских автопарков.
Приезжали глубокой ночью на такси-фургоне. Людей пытали по-настоящему, пока те не отдавали последнее. Но самое смешное было то, что главарь их по кличке Очкарик жил в нашем дворе и спокойно мог видеть, как мы охраняли семью Бориса Моисеевича. Главарь действительно был совершенно незаметным очкариком и мог хоть целый день ходить вокруг да около – никто внимания на него бы не обратил. Не зря мы трудились.
Репатрианты воспрянули духом – охранять стало не от кого, и я тут же объявил, да так, чтобы побольше людей об этом узнали, о закрытии нашего предприятия.
Как бы там ни было, но нужно с чего-то начинать по новой. Я поручил Гнедому узнать, где теперь живет, уже майор, Гунько. Майор жил там же, но приезжал домой он уже на новенькой «копейке».
Этой же ночью мы с Гнедым подошли к подъезду Гунько. Володя – коренной киевлянин. Их я распознаю сразу же по каким-то только нам видимым флюидам, исходящим от этой общности. Семья его всю жизнь прожила на Саксаганского – наш человек.
Мы сошлись с ним сразу же, как только я переступил порог новой 13-й школы на Борщаговке. Володя – среднего роста, не спортсмен, но физически развит хорошо. Драки не боится. Внешне ничем не выделяется из толпы. Прямые длинные черные волосы, несколько испуганное выражение лица. Но все самые бесшабашные хулиганские выходки я, еще с отроческих пор, провожу именно с ним.
И хотя он хулиган и кое-в чем даже беспредельщик, но в тоже время – самый большой интеллектуал среди нас. Всегда, везде, в любой поездке, будь то трамвай или авто, он сидит и читает книгу.
Гнедой подпирал дверь парадного крепким колком, а я открыл лючок бензобака и при помощи лейки залил в бак пару бутылок олифы. У «жигуля» застучал мотор и стоимость ремонта должна составить половину стоимости всей машины. Как говорится: в бессильной злобе…, но пока все, что могу.
Эта акция не впечатлила никого: ни нас, ни Гунько. Явно, маловато будет. Ладно. Я подумаю.
Глава 4
Как только нас всех разбросала судьба, вдруг на Борщаговке, каким-то непостижимым образом, открывают сразу четыре бара. Да не просто бара, а точь-в-точь, как в кинофильмах про Запад. Слабо освещенные столики, с настоящей барной стойкой, с коктейлями, с барменами, похожими на барменов, а не на буфетчиков, как они и назывались. Современная музыка и, главное, полное отсутствие ментов, комсомольских отрядов, дружинников и прочего подобного люда.
Такого в Киеве в то время нигде не было. Может в нескольких ресторанах за очень большие деньги, да в валютных барах системы «Интурист». А тут по относительно доступным ценам.
Началось неимоверное паломничество на Борщаговку всевозможных продвинутых, блатных, приблатненных, проституток, студентов, девиц легкого поведения, очень модных и не очень, обычных молодцов и девиц. Казалось, что весь Киев собирается по вечерам здесь. Занимали места заранее. Вечерами у входа толпилось неимоверное количество тех, у кого не было знакомых из обслуги, чтобы можно было попасть внутрь. Переплачивали администратору за то, чтобы только войти. Мест-то свободных никогда не было.
Бар на Гната Юры, который располагался на втором этаже «Детского Мира», уже успел оккупировать Мартын со своей вновь собирающейся бандой. И каждодневные битвы отличали эту местность. В конце концов, Мартын добился-таки того, что без него там и мышь пробежать не могла. Даже мастер спорта по боксу полутяжеловес Сталин приезжал из Подола в этот бар только со всей своей бандой. Это только, чтобы просто посидеть в баре.
Примечательным оказался бар на Потапова, расположившийся через небольшой парк от нашего двора. На втором этаже столового комплекса. В баре постоянно приглушали свет, и разные парочки могли обниматься сколько угодно.
Бар оккупировали всевозможные мутные типы, как мухи на мед, слетавшиеся со-всего города сюда вечерами. Драки – каждый день. Уже и я получил здесь прилично в голову прямо в первые дни по приходу, не разобравшись еще в ситуации. Получил и Иванушка, попытавшийся, как было раньше, взять власть в свои руки в нашем же районе. Показал ему кто здесь хозяин некто Гришка Цвет – вроде бы вор не из наших краев и неизвестной нам масти.
Напротив, через поле, расположилась так называемая «Чебуречная» – точно такой же бар, как и два предыдущих, но поменьше и с таким же контингентом.
И конечно «Молодежный». Довольно большой зал на двести посадочных мест. Длинная барная стойка с телевизором и видеомагнитофоном – заморское чудо. Крутящиеся высокие стулья возле барной стойки. Высоченный бармен с бакенбардами, как у дореволюционных метрдотелей. Отличная посуда, великолепная музыка, отдельные полукабинеты, коктейли и почти в открытую продающиеся американские и прочие заграничные сигареты.
Когда я первый раз вошел в это заведение, то у меня челюсти отвалились от удивления. Шикарные тетки, девки и девчонки. Богачи, могущие себе позволить прогулять сто рублей за вечер. Выглядело это все для того советского периода очень презентабельно.
В баре на Потапова встретились с Иванушкой и Плохишом. Оба среднего роста и обычного телосложения, как и я. Оба чернявые с опущенными вниз, нынче очень модными усами и обязательными густыми, длинными, вьющимися, черными, жесткими, как щетина, волосами. В беседе с окружающими всегда ироничны, любят пошутить, а своих – подколоть. С незнакомыми – наглы и в обиду себя не дадут.
Всегда большое внимание уделяют своей одежде. Казалось бы, ничего особенного в них нет, но девки в них души не чают, и вокруг них всегда сплачиваются все компании нашего и прилегающих дворов. И даже бесспорный авторитет этой местности Вова Лысый относится к ним с большим уважением. Ну, а в драке равным этим двоим, нет. И всегда они вместе и за плечами Плохиша – гитара. В общем – первые хлопцы на селе.
Выпили за тех, кто за колючкой и за Макса отдельно. Мы все – друзья.
– Ну что, Валера, пора начинать опять брать власть в свои руки в нашем районе, – начал я дипломатично.
– Эх, был бы сейчас Макс на воле, – вздохнул Плохиш.
– Макса нет, и он еще не скоро появится. Если появится, вообще. Так что собирай Валера опять всю нашу команду, – продолжил я собрание.
– Силенок у нас маловато. Я, было, сунулся в бар, но отгреб по полной. Этот Гришка и сам не дурак подраться, и банда вокруг него собралась приличная. Били меня сильно. Но есть и вторая проблема.
– Какая?
– Мамонт.
– Что это за мамонт такой?
– Понимаешь. Не так давно завелся здесь один штымп. Довольно мутный. Сразу же получил служебную квартиру. Мало того, что работает начальником жэка, и все к нему за подписью стоят (для нас начальник жэка тогда был, как президент Луны – так далек и могуществен), так он постепенно подмял под себя и всю левую жизнь района.
И сам под два метра, и люди у него все здоровые, как на подбор. Все бывшие десантники, причем только что мобилизованные. Мозги у них еще основательно промыты. Что командир прикажет, то и сделают. Каждые полгода появляются новые демобилизованные. У него дома постоянно человек десять толчется. Сразу же со-своей бандой занялся кидками. Уже братьев Косточек выставил на валюту, да еще имеет претензии к ним. Договорился с Недаманским-младшим на покупку партии джинсов и дубленок. Кинул и его. Кинул на последнее. И хоть бы глазом моргнул. Сидят себе в баре каждый вечер, как ни в чем ни бывало. Делят его напару с Цветом.
– Теперь и наших девок кинул, – вставил Плохиш.
– Каких девок?
– Да есть здесь в районе бригада проституток. Все наши – борщаговские. Работают с неграми и арабами из института ГВФ. Да ты многих знаешь.
– А ну давай, рассказывай, – я заволновался.
– Договорился с девками на большую партию американских сигарет. Только они и могут достать. Кинул и их. И уже пару раз его десантники пользовались их услугами и не расплатились, да еще побили двоих прилично. Девки просят помощи. К кому им, как не к нам, идти? Все нас помнят. Мы все же вместе росли. Мы их всегда защищали. Теперь и стыдно, как-то, что ничего сделать не можем, – объяснил мне уже Иванушка.
– А вот обижать наших девчонок мы им не дадим, – ответил я серьезно.
– Хорошо, Валера. Это наш город, это наш район, и мы его заберем обратно. И силы у нас есть. Собирай людей, и побыстрее. И с этим Мамонтом я тоже что-нибудь придумаю. Вот это уж точно. Разозлил он меня. А пока пойдемте, пацаны, я вам кое-что покажу.
Мы отправились на наш школьный двор и расположились на лавочке, с которой просматривалась вся территория вокруг. Я попросил ребят подождать. Через пятнадцать минут вернулся с сумкой в руках и передал ее Валере.
– Открывай. Смотри.
Валера достал из сумки два вороненных ствола ТТ и стал их c явным удовольствием вертеть. Он, как и всякий, даже бывший, военный, с благоговением относился к оружию.
– Патроны есть?
– Есть. Теперь ты понимаешь, что я не шучу? И это только начало. И скоро будут стволы посерьезней.
– Да, Макс меня предупреждал перед посадкой, что ты все организуешь.
– И вот еще что. Пора подумать о нашем семейном бизнесе. Не знаю, как у твоей, а у моей матери денег не хватает.
– Да у моей тоже.
– Если закрылась «толкучка», то это еще не повод закрывать наш домашний цех. Наоборот. Посмотри, какой ажиотаж вокруг вообще всей одежды. А джинсы? Это же светопреставление. Будем шить джинсы.
– А материал? А фурнитура? А лейбы? А нитки? А фасоны? А сбывать где? Да и машинки уже старые. Нужен промышленный аверлок. Хоть один – почесал за ухом Иванушка.
– Вот ты и ответил сам на свои вопросы. Нужно доставать. Собирай опять Котю и Лёпу – пусть подготовят свои предложения. Кто что может в данной ситуации. Лично у меня почти все в голове готово. Хочу послушать вас троих.
– Как успею все это? Еще и погулять надо.
Валера немного растерялся.
– Ты уж определись. Или гулять, или быть богатым, а пока хоть обеспеченным. Тогда и гуляется лучше. Хочешь гулять – гуляй. Мы с Виталиком сами начнем. Правда, Плохиш? – подмигнул я Виталику.
– А я в деле? – спрашивает Плохиш.
– Да куда уж без тебя, – отвечаю со смешком.
– Ну, по-моему, все. Расходимся. Времени тебе, Валера, неделя. Виталик поможет. Через неделю встречаемся опять в нашем, но временно захваченном баре. Про меня, естественно, не должна знать ни одна живая душа. Никто даже из ваших близких друзей.
– Само собой. Все будет в ажуре.
Глава 5
Моя Марина все никак не успокоится.
– К Наташе-то, когда пойдешь? – интересуется Маринка.
– Или опять к своей Светочке побежишь?
Я отмахнулся: какие уж тут Натальи и Светланы, когда – такое! Легкость, с которой упрятали Макса, говорила о том, что, в общем-то, все мы под статьей ходим, и что сажать нас станут, при возможности, вовсе не за те нарушения закона, в которых мы и в самом деле были виновны. Но Марина хотела услышать ответ.
– Да успокойся! Я же говорил тебе, что был у нее и все выяснил. Со Светкой уже все! Завязал.
– Вот когда увижу тебя с Наташкой, тогда и успокоюсь.
На самом деле я еще не знал, так ли это. Нет, особого желания видеть Светку у меня не было. Пусть себе выходит замуж. Да и необходимость кому-то что-то доказывать, вроде как, тоже, уже пропала. Но…
Но, по какой-то причине, желания «вот прям срочно» увидеть Наташу тоже не возникало. Может, это было связано с обрушившимися на меня новостями, а может, и нет: признаться, за все это время такой уж острой тоски по этой девушке я так и не испытал.
Сестрица моя – тот еще фрукт; и до моего ухода в армию, будучи совсем малявкой, могла так пробуравить взглядом, что – будь здоров! А за два года хоть и не выросла ростом, но еще поднаторела в этом деле; под ее взглядом мне стало совсем неуютно и я, вместо того, чтобы сообщить, что, в общем-то, и к Сабариной как-то охладел, и еще подумаю как в дальнейшем строить с ней отношения, произнес вслух совсем другое:
– Ну, Маришка, вот разгребусь.… Вот честно, просто не хочется ее своими проблемами грузить…
