И снов нескромная невинность

Какое счастье видеть эмоции добра, ликующее от трогательной заботы блаженство любимой.

Разбудил поцелуем, угощаешь, радуешься, глядя в зелёные омуты очаровательных очей, переполненные до самых краёв любовью и нежностью, утопая с головой в этих озёрах, чувствуя, что нет никого на свете родней.

Руки сами собой тянутся к тёплому, желанному телу, под тёплую ночную сорочку, где хранится столько всякого добра.

Руки холодные: не догадался согреть.

Прикосновение к обнажённому телу вызывает мимолётное негодование жены, бурю пока скромных эмоций, но без особенного раздражения, лишь мурашки на возмущённых безалаберностью сосках и напряжение в области бёдер, спадающее по мере продвижения пальцев от живота к гроту вожделения.

Возня, объятия, поцелуи.

Через минуту её и меня с головой накрывает страсть, неведомая сила уносит сознание в иные миры, где нет проблем, где каждый получает то, о чём мечтает.

Застываю в сладостном предвкушении.

Вот оно, милое, дорогое лицо самого близкого на свете человека.

Разве можно не заметить его, если каждая чёрточка притягивает внимание, вынуждая прикоснуться.

Губы складываются трубочкой, трансформируясь в поцелуй, который встречают другие, влажные и ароматные, дарящие восторг и чувство погружения в раствор бесконечного счастья.

Её губы божественны. Я пью из них благословенный напиток, по всему телу разливается импульс блаженства, внутренний жар и ощущение эйфории.

Руки, между тем, блуждают по известному маршруту, встречая горячие податливые препятствия, отзывающиеся на прикосновение напряжением, чувственной пульсацией и тёплой тягучей влагой.

Можно! Теперь точно всё можно.

Грудь подруги набухает, приветствуя движение пальцев, маленькие чувствительные сосочки становятся налитыми вишенками, напрягаются, вибрируют, заводя источник желания, сокращая мышцы упругого пресса.

Инна постанывает, выгибаясь всем телом, выражая нетерпение и восторг.

Воздух вокруг наполняется терпким ароматом, вызывающим неодолимую жажду слияния.

Не удивляйтесь, у беременных это тоже случается.

Жена начинает меня раздевать, я стягиваю дрожащими руками её намокшие трусики.

В мозгу выключается яркий свет. Или мне это только чудится, но весь мир съёживается, вмещаясь без остатка в глубине податливой плоти.

Я сосредоточен только на ней, на силе и частоте толчков, которые, если чрезмерно увлечься, могут повредить развивающийся плод.

Острые коготки партнёрши больно впиваются в спину, рождая яростное желание проникнуть глубже.

Инна торопит, видимо чувствуя неминуемое приближение финала, двигаясь со мной в одном ритме.

Дыхание становится прерывистым, огненно-жгучим. Она выгибается дугой, несколько конвульсивных движений, протяжные всхлипывания, сдавленные стоны.

Я падаю рядом в полном изнеможении.

Наконец-то дождался, получил драгоценный бонус, окрыляющий, возрождающий желание жить и служить милой дальше.

Инну ещё некоторое время корёжат интенсивные судороги, после чего моя девочка затихает на моём плече.

В изумрудных глазах с янтарными искорками, делающими их похожими на кошачьи, бегают озорные чертенята.

Сегодня она была активна. Даже чересчур.

Неужели будет продолжение? Хочет накормить близостью досыта, чтобы завязать на виртуальном поводке ещё один, самый крепкий морской узел?

– Любимая! Только не ешь меня, ну пожалуйста!

Её учителя

Дедушка у Любы был известным в своём городе портным. Настоящий мастер.

Не из тех, что сидят нынче за машинками и строчат, как попало, потому, что работают почти бесплатно.

Он был портной с большой буквы.

Сам моделировал, сам рисовал эскизы, сам кроил и ваял швы.

Особенно любил окончательную примерку, когда на лице клиента расплывалась довольная улыбка. Иного результата дедушка не признавал.

Любочка любую свободную минуту стояла у него за спиной. Ничего не спрашивала, только смотрела.

Шить начала позже, когда немного подросла. Только дедушки к тому времени уже не было.

Многие знали, что Люба мастерица, но никто к ней не обращался, потому, что когда вопрос вставал об оплате, она становилась пунцовая и потела, не в силах вымолвить слова.

Такая уж родилась, альтруистка по жизни.

Да ещё мамка, которая учила тому, что людям нужно помогать, всегда и во всём, даже если они не могут об этом попросить.

– Необходимость в твоей помощи нужно чувствовать, видеть. Нуждающиеся, как дети, хоть и взрослые.

Выйдет обычно мамка после получки на улицу с пакетом дешёвых конфет и пряников и раздаёт всем детям подряд. Как сытым, так и голодным.

Любочка вела себя соответственно этому своеобразному воспитанию.

Однако пришло время, семейная она уже была, нужда к самой в дом постучалась. Так вышло, не её в том вина. Время случилось странное: ни работы, ни заработков.

Все так жили.

Тут подружка школьная заходит.

На носу Новый год.

Люба ей на выпускной  вечер когда-то бальное платье шила. Даже немного денег взяла, самую малость, чтобы самой на отрез для шитья хватило. Тоже красивой хотела быть.

Мамка узнала о заработанных копейках, отругала. Велела деньги вернуть. Обозвала маклёршей. Обидно было.

Света Докукина нисколько не смутилась, деньги обратно приняла, даже за материал не вернула.

Давно они не встречались. Много воды с тех пор утекло.

Люба уже замужем. Дочь приёмная, живёт крайне скромно.

– Любаня, сшей мне платье. У нас корпоратив будет. Люди все небедные. Нужно блеснуть. Знаю, ты можешь. В ателье не хочу заказывать: безрукие они там, всё испортят. А ты – настоящая мастерица. Помню, как в твоём платье блистала. Все мальчишки от меня в тот вечер не отходили. Я не бесплатно. Ты меня знаешь.

Любочка была в растерянности, потому, что действительно знала: коварная Светка женщина, завистливая, хитрая, жадная. Не однажды судьба с ней сводила.

Ни разу не осталось от тех встреч хорошего или просто доброго воспоминания.

Вспомнила Любочка её злорадную, недобрую какую-то улыбку перед тем выпускным, когда неделю потратила на шитьё, истратила свой, заработанный, отрез материи, но не получила даже благодарности.

Сама Люба на выпускной бал пойти не смогла – не в чем было. Может оно и к лучшему – соблазнов меньше.

Ещё был случай, когда собрались через несколько лет после школы выпускники на встречу.

Гуляли в кафе.

Светка тогда сказала Любочке, что нечаянно кошелёк дома оставила. Попросила заплатить, а потом благополучно об этом забыла.

Были и другие неприглядные эпизоды, по мелочи.

Да что там: кто старое помянет…

Времени много с тех пор прошло. Говорит же, все сотрудники – люди состоятельные.

Красавицей Светка стала. Вон как одевается, какую причёску носит. Запах и вовсе симфония.

Туфельки на ней модельные на высоченном каблуке, платье дорогое, яркое, вразлёт. Пальто стильное, сумочка фирменная.

Всё в одном фасоне и цвете выдержано.

Красота, глаз не отвести.

Так хочется на праздник себе и мужу хоть по небольшому, но подарочку.

Мамке тоже, племянникам.

Вот и представился благоприятный случай.

Посмотрела Любочка Светке в глаза: улыбчивая, приветливая, уверенная в себе. Глаза светятся добротой и пониманием. Люди с возрастом меняются.

Согласилась. Любит она приятное людям делать.

Долго обсуждали детали. Предпочтения, которых оказалось довольно много.

Загорелась мастерица энтузиазмом. Давно ничего подобного не шила.

У Любочки сразу выдумка включилась, воображение улетело в дальние дали.

Делала на ходу наброски, много спорили.

Любочка записала все прихоти и пожелания заказчицы. Фантазия начала бурлить, выплёскиваться наружу. Хотелось необычного, волшебного.

Денег Светка не оставила. Стукнула себя по лбу, – вот растяпа, на работе наверно кошелёк оставила. Не беда. Мы же обо всём договорились.

Любанька целую неделю после работы шила и кроила.

Ушла в творческий процесс с головой. Купила материал, украшения, всё, что нужно для шитья.

Муж её не трогал. Знал, что процесс создания нового шедевра сродни глухариному току. В процессе реализации мечты Любочка становилась раздражительной: ничего не видела и не слышала, кроме деталей желанного изделия, растворялась в творческом процессе целиком и полностью.

Любит. Любит она создавать и радовать.

Через неделю изумительной красоты и изящества наряд был готов. Висело платье на самом видном месте в комнате, радовало взыскательный взгляд швеи мудрёным изяществом.

Потратилась мастерица на него в долг. Смотрит на своё изделие и радуется.

Гордость за свой талант и старания – не пустяк для настоящего мастера. Такой прелести она ещё не шила. Самой бы такое примерить, поносить!

Ладно, успеется: было бы из чего шить.

Руки есть, ноги целы. Дедушка инвалид был безногий, а содержал всю семью!

Светка прибежала, как и договорились, вечером.

Говорливая, шумная, звонкая: любо-дорого глядеть.

Счастливая.

Померили обновку. И так, и так крутилась она у зеркала.

Платье, как влитое. Красоты необыкновенной.

Спасибо сказала раз триста. Вертится, напевает что-то, радуется, восхищается.

– Здорово, Любанька! Просто класс! Не зря я к тебе обратилась. Знала, что лучше мастера не найти.

Посмотрит, подбежит, поцелует Любочк: то в шею, то в щёчку.

Мастерица млеет от радости и гордости за своё детище.

Говорливая гостья чайку у хозяйки  попросила, обновку обмыть.

Попили, потолковали душевно.

Светка спрятала обновку в фирменную сумочку, упаковав её предварительно в импортный пакет, достала оттуда коробку конфет, поцеловала Любаньку ещё раз и упорхнула.

Стоит мастерица у двери и плачет.

Сколько же теперь времени долг отрабатывать?

Муж узнал – успокоил, – ничего страшного, проживём. Я подработку нашёл. Не твоё это дело – бизнес. Для меня шей, себе, мамке. Бог ей судья, Светке твоей. Не впрок ей придётся обновка, вот увидишь. Хотя, зачем тебе это всё знать? Человека невозможно переделать, исправить. Каков есть, такой и жить будет. Мы с тобой ещё разбогатеем, вот увидишь.

Года через два встретила Любанька Светку на улице.

Та ещё краше стала. Зима была, опять перед Новым годом. Шубка песцовая, пунцовые губки, – Привет подруженька, привет кудесница! Как дела? Хорошо, что встретила тебя. Платье тебе хочу заказать. Лучше тебя никто не сошьёт. Денег не пожалею. Сколько скажешь, столько заплачу.

Посмотрела на неё Любанька и выдала, первый раз за всю жизнь, – конфеты в коробках у меня у самой есть. Муж покупает. Свои кушаю. Правда, твои дорогие были. Полгода за них расплачивалась, «подруженька». А платье у китайских мастериц покупай. Или, давай так: расплачиваешься за выпускное платье, сполна, затем с процентами за то, что я для корпоратива шила, ведёшь нас с мужем в шикарный ресторан, оставляешь предоплату. Да, на чай не забудь оставить. Красота денег стоит. Годится?

Больше она ту подругу не видела.

Сюрприз!

Судьба занесла Виктора Салазкина в захудалую северную деревушку, где ему предстояло  отрабатывать затраченные государством средства на образование.

Существовал тогда в стране незыблемый порядок: получил образование – верни деньги работой в сложных производственных условиях.

По сути, нужды тратить драгоценное время на то, чтобы стать самостоятельным, ехать в отдалённую, лишённую перспектив и возможности глубинку, не было. Можно было разрешить эту коллизию иначе, через руководителя управления сельского хозяйства, у которого был на хорошем счету как перспективный специалист.

Гордость не позволила парню отказаться от навязанного комитетом комсомола предложения: как же, характер надо закалять, преодолевая трудности, а не бегая от них. Если не он, то кто будет поднимать сельское хозяйство там, в заброшенной глубинке?

Ко всему человек привыкает, если подстёгивает мотивация. Умение приспосабливаться к любым сложностям, вживаться в ткань эволюции изначально заложено в нас природой. Мир постоянно меняется, причём быстро. Мы просто обязаны успевать за прогрессом. Если игнорировать стремление развиваться, можно остаться в лаптях на обочине цивилизации.

Работой и трудностями Витьку не испугать, есть проблема куда серьёзнее: насыщающий кровь компонентами непонятного романтического брожения возраст. Диссонанс и волнение при взгляде на особенности любой женственной фактуры не дают парню ни минуты покоя, ни днём, ни ночью.

Грезит, мечтает: не о чём-нибудь отвлечённом – о любви. Иногда такое привидится, что возвращение в реальность кажется изгнанием, каторгой.

Кто в двадцать лет не путешествовал в романтических грёзах – поднимите руку. Что, нет таких? То-то!

С некоторых пор часто и подолгу шуршит в ушах, не умолкая, как ворох сухих осенних листьев под ногами, воспалённая любовными соками кровь, толчками проскальзывая в набухшие от предвкушения чего-то неведомого вены.

Знаете, что любого юношу в этом опасном возрасте волнует? А ещё тревожит, возбуждает. И конечно будоражит: восхищает, смущает, расстраивает, беспокоит, манит, томит и вдохновляет – желание любить и быть любимым.

Ух! Вон сколько всего навалилось разом, вдруг.

И как, скажите, справляться со всем этим, если кроме чувственных переживаний есть ещё кое-что, вполне материально наполняющее тело пьянящими соками?

Как только сознание посещает пусть и мимолётная, нечаянная мысль о волшебных изгибах и иных заманчивых несоответствиях, отличающих девочку от мальчика, все ощутимые пределы взволнованного, неожиданно меняющегося внешне и внутренне тела тяжелеют разом, разогреваясь так, что на коже появляется испарина.

В голове наплывами, наподобие шума морского прибоя, возникают помехи, отвлекающие от безрадостной реальности.

Каждая клеточка юного организма начинает вибрировать, вступая в резонанс с ускоряющимся током крови, подчиняясь пульсациям чувствительной сердечной мышцы, реагирующей на химию фантазий, на мгновенно возникающие в воспалённом воображении причудливые события, которых с вожделением ждут. Увы, события в данную минуту вне зоны доступа.

Видения, живые и красочные, посещают Виктора всё чаще, забывая согласовывать с ним время и место возникновения.

Днём, особенно на работе в присутствии подчинённых и сотрудников это бывает так некстати.

Кажется, будто каждый, кто находится в этот момент рядом, может нечаянно подглядеть, как на экране в кино, одолевающие его наваждения, не просто ярко и зримо живущие в нём – диктующие желания и странным образом направленные в воспалённый желанием мозг мысли.

Конечно, приятно, если фантазии посещают в урочный час, но они живут своей жизнью, внося беспорядок и смятение, начиная своё чувствительное шоу в самый неподходящий момент.

Уж не сходит ли парень с ума?

В деревне, ничего не поделаешь – глухомань, нет претенденток, способных отвлечь его разгорячённое иллюзиями внимание.

Женщины, девушки и даже девочки – уже разобраны. Разве только одинокие, с кучей ребятишек неприкаянные женщины в возрасте за тридцать, над которыми вдоволь поглумилась немилосердная судьба. Одиноких холостячек на селе немало.

Некоторые из них и сами щедро покуролесили в своё время: влюблялись без разбору во всякого, кто поманил, мечтая о большой и чистой любви, но без оглядки на последствия, не замечая предостережений, красных флажков, расставленных на жизненном пути, а ведь жизнь всегда предупреждает заранее, кричит беззвучно – оглянись, подумай!

Куда там! Любовь.

Или то, что ей представляется.

Женщине, ещё девочке внушают, что основа счастья – семья, дом, мужчина. Без него, хозяина и защитника, ничего не срастётся, никакого, даже самого скромного счастья не бывает.

Горемычных вдовиц и брошенных мамочек и в этой деревне, как, впрочем, во всей глубинной России, хватает. Давно повенчались они с одиночеством и лихом, не ведая ни достатка, ни радости, забыв о романтических мечтах и благополучии.

Назвать их вдовами язык не поворачивается, поскольку и замужем-то большинство из них никогда не были, хотя детишек нарожали на полную героическую медаль, а цену на любовь опустили до бутылки водки с малой закуской.

О чадах своих они не пекутся: пускай сами выживают, свою тропинку топчут: авось выплывут.

Бывает, что и из них толк выходит. Редко. Яблоко, как известно, далеко от яблони не падает.

Дитё, всё до капли от папки с мамкой перенимает, судьбу тоже.

Кто на что учится. Подранкам урок счастья преподать некому.

Вот это и есть выбор без выбора, когда другой тропинкой идти некуда, или вовсе запрещено, а если и можно, то обстоятельства из круговерти мамашиных обязательств, да нищета беспросветная, прочего шанса напрочь лишают.

Пойди, предъяви свои предпочтения, попробуй извлечь хоть какую-то пользу. Только лихо и разбудишь. А оно радо поиграть: непристойно, азартно, требуя ставить на кон всё, что имеешь – знает, что в прикупе одни козыри.

Нет, пускаться во все тяжкие Витьке рановато. Вдовы и горемыки – не его контингент.

Делить с кем-то из них неприкаянную судьбу, значит заранее и навсегда отказаться от светлого будущего. Даже если однажды переступишь черту лишь из одного любопытства, завязнешь в болоте порока. Вылезешь ли?

Фортуна, однако, благосклонна и к нему. Во всяком случае, Витька это воспринял именно так, подсознательно уловив вибрации интереса в поведении девушки, неожиданно появившейся на горизонте событий.

Просто ехали вместе.

По воле судьбы или по стечению обстоятельств сошли на одной остановке. Теперь стоят, изучают безмолвно впечатления от увиденного и конечно внешность друг друга.

Шанс на неслыханную удачу искрился лучезарной улыбкой, сигнализировал что есть мочи – выбери меня.

А кого ещё выбирать-то в такой глуши?

Девочка семафорит о своей исключительности, уникальности и привлекательности, посылая в безбрежный, но настроенный именно на её волну эфир рябь отработанных женской интуицией сообщений. Не потому, что наметила жертву: так, на всякий случай. Расшифрует – нет?

Подобным образом поступает большинство охотниц, стреляя навскидку, на внезапный шорох: вдруг попадёт.

Юноша на стрельбу глазками и обозначенные с особой тщательностью соблазнительные округлости, размытые правда под скромной одеждой, но вполне осязаемые, реагирует классической охотничьей стойкой.

Оба рисуют в воображении счастливое продолжение, противоположное по содержанию, но сходное по смыслу.

Шифровка принята, иду на сближение.

Первый шаг уже сделан: о том говорят открытые позы и заинтересованная мимика завороженных первым впечатлением воодушевлённых лиц.

Сентиментальная, поэтическая любовь завязывает первый небрежный узелок.

Конечно, с фантазии всё и начинается.

Неловкие фразы, обжигающие прикосновения, пробуждающие каскад неодолимых волнений, переживания, поднимающие настроение, как дрожжи квашню, случаются много позже, когда появляется повод доверять.

Лишь тогда появляется нужда в бесконечном увлечённом общении, потребность видеть, говорить, ласкать.

А сейчас, в самом начале, замешательство и смущение, долгие разговоры ни о чём, с единственной целью – как можно дольше погреться в загадочной, но желанной интимной зоне партнёра.

Потом будут прогулки при Луне и без неё, рука в руке, томные взгляды.

До поцелуев и объятий дошло лишь через месяц, когда расставание на целый рабочий день стало бедствием.

Витя с Верочкой и сейчас живут в эйфории этого волнительного этапа, в мире, который создан и существует исключительно для двоих.

Они довольно самостоятельны: не зависят в полной мере от воли родителей. Оттого их отношения после первых поцелуев довольно быстро перешли в иное, более откровенное измерение, когда люди делают попытку быть вместе всегда, хотя и не представляют в полной мере, что это означает на самом деле.

Это ещё не семья. Скорее сообщество, клуб по интересам, где мальчик и девочка день и ночь изучают с азартом биологию с физиологией, постигая азы взаимодействия и взаимопроникновения.

Первые шаги совместного быта заставляют ускоренно проходить уроки взросления, когда на первый план ставится не личное потребление, а коллективная ответственность.

Первые уроки семейного единения принесли радость новизны, лишь разбавили  её необходимостью подстраиваться, уступать, находить компромисс.

Несколько ссор со слезами и обидами, неприглядные сцены ревности на пустом месте, исключительно от избытка воображения, расставили точки над большинством проблемных координат, определили приоритеты, круг обязанностей и новые правила отношений.

Для Вити на первом месте забота о своей маленькой девочке.

Она действительно младше.

Юноша чувствует ответственность и готов для своей милой на любые уступки.

Любовь щедра. Хочется отдавать и отдавать. Чем больше даришь, тем сильнее желание идти дальше.

Вот и они повзрослели, настолько, что их пригласили на свадьбу друзей не простыми гостями – свидетелями.

Самостоятельная жизнь на первых порах, если рассчитываешь только на свои силы, скудна материально.

Откуда у человека в начале трудового пути деньги?

Понятно, что их предельно мало. Вот и у ребят не было средств, чтобы купить достойную одежду.

А хочется. Тем более свадьба, можно сказать бал.

Виктор старался, как мог, крутился – денег всё же добыл: уговорил директора совхоза выдать часть квартальной премии заранее, прямо и честно рассказав о предстоящих событиях и непреодолимых для молодых обстоятельствах.

Кое-что наскрёб подработками, немного занял. Молчком. Сюрпризом. Веру посвящать в проблемы не захотел, желая преподнести подарок внезапно, чтобы лишний раз увидеть радость в глазах любимой, восторженное ликование от нежданного воплощения её нереальной в данных обстоятельствах мечты.

Ведь понятно, что для девчонок, нет большего счастья, чем новенькая, ладно сшитая, яркая и красивая одежда. Причём, подруга, воодушевленно, в мельчайших деталях обрисовала, в чём мечтает появиться на свадьбе подружки, объясняя ему обоснованную необходимость отдельных элементов воображаемого облачения.

Фантазии не были чрезмерными или утопическими. В некоторых семьях женщины щеголяют в подобных нарядах чуть ли не повседневно. Но Верочка выросла в многодетной семье, где младшие донашивали отремонтированные вещи после старших, а у Виктора трудовая жизнь только началась, с полного, можно сказать абсолютного ноля.

О поездке в город Виктор информировал Верочку по факту, даже не накануне, а незадолго до отправления автобуса. Да и то не пояснил, с какой целью отправляются они в областной центр за две сотни километров.

Еле успели переправиться на лодке на противоположный берег к автобусу.

Вопреки ожиданиям благодарности, подружка устроила небольшой, но грандиозный скандал с горючими слезами и топаньем ножкой.

Её сжатые губки и пронзительный взгляд не предвещали ничего хорошего.

Такого оборота Витя никак не предвидел: откуда ему было знать, что для женщины, даже юной, начинающей, так важна стадия подготовки к любому событию: мытьё головы, укладка, макияж, тщательный подбор одежды и аксессуаров.

Чего там готовить и выбирать, если ничего, в принципе ничего нет?

Короче, слёзы вытирали в лодке, причёсывались на ходу, а тени рисовали на остановке автобуса стоя.

Вера ни за что не желала прощать бессовестного басурмана, поставившего её в неловкое положение. Она жаждала отмщения, сатисфакции.

Виктор старался успокоить подругу, как мог, используя элементарные, но действенные приёмы обольщения: поцелуи, объятия, заверения в вечной любви, одновременно просвещая в том, что мужчина, практически мальчик, не может знать тонкостей женской психики.

Он действовал так, как поступил бы на его месте любой неопытный жених.

Тем не менее, до областного центра они добрались, потратив на это половину дня, и сразу побежали по магазинам.