За последним порогом. Ветры Запада

– Я только что вернулся из поездки и не успел ещё ознакомиться, – довольно жалкое оправдание, но другого у меня не нашлось.

– Если совсем коротко, то мы выплачиваем князю ежемесячно некоторую сумму, из которой часть уходит вам, а вы взамен обеспечиваете нам защиту. Там есть ещё кое-что, но остальное уже мелочи, в основном всё сводится к этим двум пунктам.

Похоже, без меня меня женили, а я ни сном, ни духом. Вот теперь я окончательно понял, зачем Акил заплатил нам виру, которую мы не просили – он за относительно небольшие деньги купил своему семейству безопасность. И отказаться стать контролёром я уже не мог – правильно князь тогда сказал, что Акил умный, а я не очень.

– То есть я обязан за вас воевать? – уточнил я без лишних иносказаний.

– Я уверен, что воевать не придётся, – успокаивающим тоном ответил Акил. – Ни у кого из наших врагов нет достаточно серьёзных претензий, чтобы из-за них начинать войну с вами. Да и сил для этого ни у кого из них не хватит – мы потому и просили князя назначить вас контролирующим семейством, что с вами никто точно не захочет связываться.

– И на какой срок на меня возложили эту обязанность?

– На два года. Но вообще-то, мы предпочли бы стать вашими вассалами.

– Вассалами? – непонимающе нахмурился я. – Зачем вам это нужно?

– Если сеньор достойный, то стать вассалом – цель не менее достойная, – слишком уж напыщенно ответил Акил. – Князь не против замены опеки на вассалитет и обещал нам посодействовать в этом вопросе. Он говорил с вами об этом?

– В таких вопросах я никому не позволю влиять на себя, и князь не исключение, – немного резковато отозвался я.

Можно и не спрашивать, зачем это нужно Акилу, это и так понятно. Ему таким образом будет полностью гарантирована защита, и он сможет надолго, или даже навсегда забыть о врагах. Да и они, скорее всего, предпочтут о нём забыть. При этом он знает, что я не стану злоупотреблять правами сеньора, а наоборот, буду помогать вассалу.

Зачем это нужно князю, тоже легко догадаться – я таким образом приму полную ответственность за Греков, и он с полным правом будет спрашивать за них уже с меня. И за прошлое, и за настоящее, а зная нашего князя, заодно и за будущее.

Непонятно только, зачем это нужно мне. Что я с этого получу? Да по сути, ничего – Греки никак не усилят наше семейство. Они не сделают нас ни богаче, ни влиятельнее. Да и вообще, учитывая все обстоятельства, семейство Грек-Славских – актив довольно сомнительный.

Я уже раскрыл было рот, чтобы ответить то же, что раньше отвечал князю: у нас слишком маленькая семья, чтобы брать вассалов. Но вдруг осёкся и задумался: а при чём здесь размер семьи? Какая разница, большая она или маленькая? Но если я совершенно на автомате это говорю, значит, подсознание подсказывает мне, что разница всё-таки есть. И действительно, обратив на это внимание, я почувствовал, как что-то зудит на краю сознания. Я глубоко задумался, пытаясь поймать ускользающую мысль, а Греки терпеливо ждали моего ответа.

Пришлось немного подумать, но через пару минут я сумел эту мысль уловить. Собственно, я сразу угадал, в какой стороне искать ответ, а если бы вассальное право было мне чуть более интересно, то и угадывать бы не пришлось.

Каждый дворянин должен знать наизусть Дворянский кодекс – впрочем, это в теории, а на практике большинство, вроде лентяйки Ленки, ограничивается его упрощённой версией для детей и подростков, которая называется «Древо чести благородной». Учат его главным образом главы семейств – из тех, что поответственнее. Однако на самом деле одного кодекса недостаточно – жизнь дворянства регламентируется не столько писаными законами, сколько устоявшимися правилами и традициями. Кодекс определяет скорее основные принципы, а тот же Суд Дворянской Чести в большинстве случаев руководствуется сборниками прецедентов, которых насчитывается сорок шесть томов. Как ответственный глава семейства, я эти сборники тоже изучал. Помнить всё я, разумеется, не помнил – для того, чтобы помнить все прецеденты со связанными ссылками, нужно заниматься этим профессионально из дня в день. Но помнить всё и не требуется – достаточно общего знакомства с прецедентами, чтобы в нужный момент уловить неоднозначность ситуации и понять, что здесь надо тщательно разбираться со всеми нюансами. Вот как сейчас.

– А скажите, господин Акил, – спросил я, пристально на него глядя, – вам знаком прецедент, который называется «Ненадлежащее радение сеньора»?

Взгляд Акила дёрнулся в сторону, и я понял, что прецедент ему прекрасно известен. А он понял, что я это понял, и соврать не решился:

– Знаком, – ответил он хмуро, – но я не думаю, что его можно отнести к нашему случаю.

Я рассеянно покивал, но ничего говорить не стал. Зачем? Мы с ним оба прекрасно понимали, что к нашему случаю этот прецедент относится просто замечательно.

Прецедент был довольно необычным, и, насколько я знаю, другого подобного не было. Суть его состояла в следующем: есть у нас аристократическое семейство Стахович – довольно незначительное, но весьма старое. Когда-то в незапамятные времена оно было вассальным, и когда семейство-сеньор по каким-то причинам пришло в упадок, Стаховичи обратились в Суд Дворянской Чести с жалобой на ненадлежащее радение сеньора о вассале. Суд долго разбирался и спорил, но в конце концов вынес решение: поскольку сеньор не в состоянии поддерживать нормальное существование фамилии, и учитывая важность сохранения фамилии, передать права и обязанности сеньора фамилии семейству Стахович. Таким образом, сеньор и вассал поменялись местами. Фамилия, однако, всё равно существовала недолго – аргументируя тем, что у вассала не осталось мужчин для должного управления семейством, и ответственностью сеньора, Стаховичи оформили опеку над семейством бывшего сеньора и довольно споро выдали оставшихся женщин замуж в другие семьи. В результате такой незамысловатой комбинации бывший сеньор канул в Лету, оставив всё имущество Стаховичам – которые таким образом очень наглядно продемонстрировали, что в их понимании есть надлежащее радение о вассале. Впрочем, даром им этот фокус не прошёл – репутацию они испортили навсегда, и даже спустя сотни лет другие семейства никаких дел с ними предпочитают по-прежнему не иметь.

А теперь представим, что единственный мужчина семьи куда-то сгинул, что с моим образом жизни вполне вероятно. Думаю, перевести сеньора в вассалы и наложить опеку с таким прецедентом будет совершенно реально. Времена, конечно, сейчас другие, и разобраться с женщинами, тем более с моими, подобным образом вряд ли выйдет, но оторвать солидную часть нашего имущества удастся без всякого труда. Что приводит нас к неизбежному вопросу: а не рассчитывают ли, часом, Греки именно на такой вариант? Во всяком случае, у меня сложилось стойкое впечатление, что эту возможность они учитывают, и при случае обязательно ею воспользуются.

– Думаю, вы понимаете, господин Акил, – сказал я, вставая, – что вариант с вассалитетом для нас неприемлем, и это окончательное решение. Прошу прощения за то, что побеспокоил вас напрасно. В самое ближайшее время я выясню всё о моих обязанностях в рамках княжеской опеки, и, разумеется, буду их неукоснительно выполнять.

* * *

– Ну что, мама, – вздохнул Акил, оставшись с матерью наедине, – не сработала твоя идея? Зря я тебя послушал.

– Попробовали – не сработало. Ну и что? – равнодушно откликнулась Радмила. – Если бы не попробовали, было бы точно то же. Мы ничего не потеряли.

– Отчего же не потеряли? Он сразу вспомнил прецедент. И наверняка решил, что у нас есть расчёт при удобном случае наложить лапу на его имущество.

– Недоказуемо, – небрежно отмахнулась она.

– А мы в суде, что ли? Ему доказательства не нужны, он и так всё понял. Отношения с ним мы подпортили, это точно.

– Даже если и подпортили, что с того?

– Как что с того? – возмутился Акил. – Нам нужна защита. Или ты считаешь, что желающие дать нам защиту прямо толпятся у ворот? Если бы удалось наладить хорошие отношения с Кеннером, то он нас полностью прикрыл бы, и ничего особенного за это не потребовал. А сейчас непонятно, как сгладить впечатление от этой дурацкой попытки.

– Мы нормально существовали до всяких Арди, и точно так же их переживём, – с ноткой презрения ответила Радмила.

– Скажи это снова через два года, мама, – хмуро посоветовал ей Акил. – Мы нормально существовали, пока имя Греков что-то значило. А через два года нам припомнят и наши грехи, и делишки дяди Остромира.

– Вот через два года и будем думать, – отрубила Радмила. – Что ты суетишься раньше времени? Наверняка дело ещё не закончилось, может, князь и заставит его взять нас в вассалы. Он же обещал на него надавить.

– Князь обещал с ним поговорить, а не надавить. Давить с таким делом он не может. Да если бы и мог, на Арди он давить не станет.

– Не станет, и не станет, – махнула рукой Радмила. – Всё будет нормально, не паникуй.

– Зря я тебя послушал, – мрачно повторил Акил.

* * *

– Опять на курьере лететь, – печально вздохнула Ленка, стоя над раскрытым чемоданом в размышлениях, как туда уместить отобранную гору одежды.

– Ну, хоть не на нашей «Бодрой чайке», у Ганы большой курьер, – откликнулся я. – Но я понял, о чём ты. Своё обещание я помню, но ты пойми, что дирижабль – это не самобег. Его невозможно купить, просто придя в салон. Даже обычный грузопассажирский, который вряд ли нас устроит. Сейчас нам готовят индивидуальный проект, обещают за месяц закончить и передать в производство. К зиме его должны построить, а до той поры придётся летать на курьерах.

– А вообще, как дирижабли приобретают? – заинтересовалась Ленка.

– Как правило, арендуют, – ответил я. – Иногда с выкупом, чаще без. И обычно это компания; дирижабль – вещь очень недешёвая, одной семье его довольно накладно содержать. Нам тогда повезло, что подвернулась «Фрейя», и Линдквисты согласились нас взять. На дирижабль нормальной компании такую мутную семейку вряд ли бы наняли, и я даже боюсь представить, что эта парочка, Лина с Ганой, в таком случае могла придумать. Засунули бы нас в паровозную бригаду, или что-нибудь ещё почище.

– То есть просто купить дирижабль вообще невозможно?

– Только если курьер, но курьер у нас и так есть. Всё, что больше курьера, делается на заказ. Можно арендовать грузопассажирский, но там каюты немногим лучше тех, что на курьерах, да и вообще грузопассажирские слишком медленные для нас. В общем, придётся ждать до зимы, потерпи. И раз уж ты взялась укладывать вещи – возьми ещё пару приличных платьев.

– Зачем? – поразилась Ленка.

– Ну, мы же обязательно в Рифейске появимся, нам там заправляться придётся. Там наверняка есть какое-то общество, возможно, нас куда-нибудь пригласят.

– А оно нам нужно, их рифейское общество? – скептически спросила Ленка.

– Не знаю, – пожал я плечами. – Может, и нужно. У нас появились интересы в тех краях, вполне возможно, что потребуется какое-то присутствие в Рифейске. Знакомство с местной верхушкой нам сильно поможет, а если мы их оскорбим демонстративным игнорированием, то наоборот. Так что бери платья. И ещё подумай, что можно подарить Старой Ондатре. Кальциту я ответный подарок нашёл, а вот с Ондатрой уже всю голову сломал и ни до чего не додумался. Хоть духи дари.

– Что-то же лесные у внешников берут? Может, что-нибудь из этого, только качеством получше?

– Иголки, ножницы и прочую металлическую дребедень, – вздохнул я. – Для подарка вождю племени не особо подходит. Ладно, буду дальше думать, и ты тоже подумай.

Глава 5

Меня разбудил не слишком деликатный стук в дверь каюты, и я не сразу сообразил, что это уже не часть сна, в котором я куда-то ехал на поезде. Стук вскоре повторился, и я, наконец, сумел проснуться. Дверь я открывал, ещё не вполне осознавая реальность.

– Господин, капитан велел передать, что мы подлетаем, – выпалил юнга и метнулся прочь.

Я попытался поймать его за шиворот, но в полусонном состоянии нечего было и пытаться соревноваться с шустрым подростком. Медлительных юнг не бывает, такие просто не выживают в процессе естественного отбора. Я протёр глаза и посмотрел на часы – почти восемь. Что-то я и в самом деле разоспался.

– Здравствуйте, господин Кеннер, – приветствовал меня капитан, когда я, уже умытый и одетый, зашёл в рубку. – Мы почти прибыли. Где прикажете бросить якорь?

– Давайте причалим там же, где была наша первая стоянка, – прикинул я. – Только немного ближе к тому лесу, куда мы ходили с сиятельной Драганой. Скажем, саженях в двухстах от опушки. Ближе не надо, чтобы не нервировать аборигенов, но и дальше не стоит.

Капитан кивнул и отдал распоряжение рулевому: «Аким, два румба правее».

– А скажите, капитан, – я вспомнил, что забыл прояснить некоторые важные вопросы, – вас же поставили в известность, что я являюсь полноправным распорядителем всего имущества сиятельной Драганы Ивлич, включая ваш дирижабль? Во всяком случае, до её возвращения.

– Да, господин Кеннер, – капитан резко напрягся. Ну, я его понимаю – от нового владельца всегда непонятно чего ждать. Обычно ничего хорошего.

– Собственно, для вас ничего не изменится, можете на этот счёт не волноваться. Разумеется, мои сотрудники проведут полную ревизию – сами понимаете, нам нужно выяснить, что, собственно, за сокровище свалилось нам на руки. А потом будете трудиться как трудились. Впрочем, об этом рано говорить, подождём результатов ревизии. И вот ещё вопрос: а как вас зовут? Я что-то совсем пропустил момент представления.

– Я Ефрем Шатилов, господин Кеннер. На «Иволгу» пришёл помощником пять лет назад, а два года назад стал капитаном после того, как старый капитан ушёл на повышение.

«Ушёл на повышение» – какая интересная фраза. Звучит так, будто у Драганы целый воздушный флот, но я-то точно знаю, что этот дирижабль у неё единственный.

– А скажите, почтенный – вы служащий именно Драганы Ивлич?

– Я прикомандирован, – помявшись, признался капитан.

– То есть дирижабль принадлежит сиятельной Драгане, а команду предоставил князь – так?

– Так, господин Кеннер. Это считается секретным подразделением, мы все давали подписку.

Ну вот и объяснилось, каким образом этот дирижабль оказался приписанным к закрытой части порта.

– Давайте тогда проясним важный вопрос, капитан: кому вы подчиняетесь?

– Пока я прикомандирован к этому дирижаблю, я подчиняюсь вам. Как до этого подчинялся сиятельной Драгане.

– Очень хорошо, – кивнул я. – Среди членов команды есть кто-нибудь с двойным подчинением?

– Если и есть, я об этом ничего не знаю. Я подчиняюсь только вам.

Всё верно, нельзя заставлять капитана стучать на владельца судна, это как-то даже некультурно. С тем же успехом стучать может и старший помощник, это гораздо приличнее. Думаю, здесь как минимум половина команды докладывает людям князя о каждом чихе. В общем-то, понятно зачем – именно таким образом князь и отслеживает все поставки, это гарантия, что мимо него ничего не пройдёт. Жаль, жаль – я рассчитывал попользоваться этим дирижаблем и в своих целях, но мне такой плотный надзор, конечно же, ни к чему. Придётся по-прежнему летать на «Бодрой чайке», вот Ленка-то будет счастлива. Но ничего, потерпит ещё немного, а там уже появится и наш новый дирижабль со спальней, гардеробной и ванной.

За всё время, пока мы бросали якорь, и швартовная команда крепила растяжки, аборигены никак себя не проявили. Но за нами, несомненно, пристально наблюдали – как сказал капитан, груз он всегда получал в другом месте, так что незапланированный визит никак не мог пройти мимо внимания местных обитателей. Однако никто не показался и тогда, когда мы с Ленкой спустились по верёвочной лестнице и неторопливо зашагали к лесу.

– Зря ты всё-таки пошла, Лен, – с оттенком досады заметил я. – У них женщин мало, они друг у друга их отбирают. Затеют ещё какую-нибудь глупость.

– Кени, ты ведь хочешь убедить Ондатру, что способен заменить Драгану, разве нет?

– Ну да, хочу, – подтвердил я.

– И как ты сможешь её убедить, если сам себя убедить не можешь? – с иронией спросила Ленка. – Она твоё настроение обязательно почувствует. Ты должен быть абсолютно уверен, что всех там сможешь положить, если понадобится.

– Я уверен, – недовольно отозвался я. – Просто если кто-то попытается тебя уволочь, я его убью, а труп – это неудачное начало деловых переговоров.

– Наоборот, – засмеялась Ленка. – Ондатра без пары трупов нам не поверит. Наверняка придётся кого-то убить.

– Ну-ну, – пробурчал я. – Надеюсь, мы всё-таки без этого обойдёмся.

На опушке нас никто не окликнул и не встретил, но я чувствовал слева и справа потоки внимания. Мы прошли уже довольно далеко по хорошо знакомой мне тропинке, прежде чем дорогу нам заступила та же самая знакомая мне парочка – здоровенный грубиян и его молчаливый товарищ. Заговорили мы одновременно:

– Ты тут бессменный часовой, что ли? – с любопытством спросил я.

– Девку нам привёл? – радостно осклабился здоровяк. – Это ты правильно сделал!

Ленка посмотрела на меня с недоумением.

– Кени, это что ещё за чучело? Ты его знаешь?

– Морду ему набил разок, – пояснил я. – Это местный мазохист. Чертополохом его зовут или, может, каким-нибудь другим сорняком.

– Что, в самом деле мазохист? – заинтересовалась Ленка.

– Да просто нравится ему по морде получать. Не знаю, как такое по-научному называется, мазохизм, по-моему, всё-таки другое. Вот веришь, нет – такие люди действительно есть, и он как раз из них.

– Да почему же не верю, – рассудительно ответила Ленка. – У нас в школе такая была, я её четыре раза била, она всё успокоиться не могла. Так что – нужно этому по морде дать, и тогда путь откроется?

Пока мы вели эту непринуждённую беседу, Чертополох наливался краской. Глаза у него сделались уже совсем бешеными, и я не стал дожидаться, когда он сорвётся.

– Ну да, как бы такой пропуск, чтобы дальше пройти, – кивнул я Ленке. – Давай предъявляй, да и пойдём.

Ленка плавным движением скользнула к нему, легко уклонившись от попытки её схватить, и выдала серию едва уловимых глазом ударов. До чего же всё-таки она быстрая! А в последнее время я стал замечать, что и Менски дерётся с ней уже всерьёз, выкладываясь на полную, и побеждает больше за счёт опыта.

С грацией тонущего линкора Чертополох рухнул на землю, сделал вялую попытку встать – скорее намёк, чем попытку, – и отключился.

– А ну стоять! – строго сказал я второму, который как-то незаметно оказался уже гораздо дальше от нас, чем был в начале. – Давай бегом к Старой Ондатре и предупреди её, что мы к ней идём. Ну, что замер? Быстро пошёл!

Тот нерешительно попятился, но потом всё же развернулся и неторопливо побежал, то и дело на нас оглядываясь.

– И много у тебя здесь таких знакомых? – поинтересовалась Ленка.

– Половину моих знакомых ты уже увидела. Ещё Добрый Крот, он нормальный парень, ну и сама Ондатра. Они тут не очень коммуникабельные, не сильно хотят знакомиться. Ладно, пойдём. Но торопиться не будем, дадим Ондатре время нарядиться-накраситься.

– Как же здесь красиво! – с восхищением сказала Ленка, когда мы углубились чуть подальше в лес. – Нашему лесу до этого далеко.

– В глубине ещё красивей, меня Крот в прошлый раз поводил по разным местам. А наш-то лес ещё совсем молодой, что их сравнивать.

Мы шли медленно, озираясь по сторонам, как туристы. Местные нас не беспокоили, хотя я постоянно ощущал их внимание. На глаза они, однако, не показывались. Так мы и добрели потихоньку до той самой поляны, на которой обнаружилась и сама Старая Ондатра. Наряжаться и краситься она явно сочла излишним.

– Ну и за каким ты сюда припёрся? – кисло спросила она меня.

– Тоже рад тебя видеть, Ондатра! – радостно сказал я. – Познакомься, это моя жена Лена. Лена, это та самая Ондатра, про которую я тебе так много рассказывал.

– Говори быстрей, что тебе надо, и валите оба отсюда, – поморщилась она.

– Да я сам век бы тебя не видел, Старая, – вздохнул я, усаживаясь на стул-пенёк. – Но увы, нам с тобой теперь придётся как-то уживаться.

– Что ты имеешь в виду? – мгновенно насторожилась Ондатра.

– Драгана всем нам преподнесла сюрприз, – развёл я руками. – Отправилась к ханьцам и, похоже, надолго. На несколько лет как минимум. Свои обязанности и имущество свалила на меня, так что придётся вам теперь иметь дело со мной.

– А я хочу иметь дело с тобой? – жёлчно осведомилась она.

– А у тебя есть другой вариант? – удивился я. – Вообще-то, я буду только рад, если вы без меня обойдётесь. Я здесь только потому, что Гана с князем свалили это дело на меня. А если вам никакой защиты не надо, то и замечательно – я возвращаюсь к князю, говорю ему, что вы договор расторгли, и всё, мы с тобой оба свободны, как птицы.

– И алхимия вам больше не нужна? – ехидно осведомилась Ондатра.

– Ты думаешь, на тебе свет клином сошёлся, Старая? – усмехнулся я в ответ. – Племя Вербы помнишь? Я их взял под свою руку, они мне присягнули. Поставляют разное, подать платят как положено.

– Что ты врёшь! – с шокированным видом возмутилась она.

– Ты из ума, часом, не выжила? – заботливо осведомился я. – Ты вроде должна знать, что такие, как мы, не врут. Умолчать можем, уклониться от ответа можем, но впрямую врать не станем.

Ондатра замолчала, погрузившись в размышления. В эмоциях у неё творился полный раздрай – это и понятно, для неё идея пойти под внешников выглядела совершенно дикой. Особенно в применении к Вербе, которые прославились, как совершенно упёртые консерваторы, и которые с внешниками не хотели иметь вообще никаких контактов.

– Всё равно не верится, – наконец, сказала она, на что я просто молча пожал плечами. – И ты хочешь сказать, что сможешь нам обеспечить защиту вместо Драганы?

– Странный вопрос, Ондатра. Просила бы она меня об этом, если бы я не мог?

– Может, ты просто пытаешься меня обдурить, а она про это и не знает?

– Ну скажешь тоже, – искренне засмеялся я. – Тебе разве не сказали, что я на её дирижабле прилетел? Он теперь мой, кстати.

– Да может, ты его украл.

– Ну да, бесшумно проник в военную часть порта, тихо вышвырнул княжескую команду из дирижабля и улетел. Хотел бы я посмотреть на эту картину.

Ондатра недовольно поморщилась и сменила тему:

– Зачем Вьюнка побил?

– Он Вьюнок? А я его Чертополохом зову. Но в этот раз не я его побил, это она, – я показал на Ленку.

– Дурак потому что, и за языком не следит, – пожала плечами Ленка.

– Жену сюда зачем-то притащил, – осуждающе заметила Ондатра. – Ты ведь знаешь, как у нас с этим дело обстоит, парни обязательно будут права заявлять.

– Потому и взял её с собой, – улыбнулся ей я. – Пару-тройку дураков убьём, остальные сразу поумнеют. На Драгану же никто права не заявлял? Вот и на мою жену не будут, даже не сомневайся.

Ондатра пожевала губами, размышляя.

– Всё-таки не верится, что ты чего-то можешь, – заявила он. – Продемонстрируй что-нибудь.

– На ком продемонстрировать?

– Ну, на мне хотя бы.

– Ты в самом деле хочешь, чтобы я тебя убил? – поразился я.

– Зачем так уж сразу убить? – сдала назад Ондатра. – Давай без убийства что-нибудь.

– Нет, Ондатра, давай на ком-нибудь другом, – решительно отказался я. – Ты сама подумай – вот отпинаю я тебя, и как мы потом будем друг с другом дело иметь? Унижать партнёра – это последнее дело.

– Убей того, который вон в тех кустах прячется, – предложила Ленка.

– Там ребёнок, не пугай его, – я укоризненно посмотрел на Ленку. – Эй, не бойся, она пошутила. Мы тебя не обидим, – пообещал я, ощутив волну паники из куста.

– Росток, покажись, – приказала Ондатра.

Мальчик высунулся из куста, опасливо косясь на Ленку.

– Беги к Полосатому, – выдала поручение Ондатра, – пусть пришлёт пятерых самых развитых парней из тех, у кого пары нет. Скажешь, что в лес свободную девку привели, можно права заявить.

– Свободную девку привели? – вопросительно поднял бровь я.

– Вот ты и докажешь, что она уже занята.

– Низко же ты меня оцениваешь, – хмыкнул я, – если думаешь, что я не справлюсь с пятью деревенскими увальнями.

– Вот и посмотрим, как справишься, – невозмутимо ответила она.

– Посмотрим, – согласился я. – Только пусть он Доброго Крота не присылает.

– А чего так? – хитро прищурилась Ондатра.

– Да нормальный парень просто, – пожал плечами я. – Помог нам в прошлый раз. Мне он понравился.

– Ладно, – согласилась она и опять обратилась к пацану. – Скажешь, что Крота не надо. Всё, беги.

Мальчик исчез. Мы немного посидели в молчании, темы для разговора как-то не находилось. Так бы и сидели молча дальше, но я вспомнил про подарок.

– За нашими разговорами, душевными такими, совсем забыл, что я тебе подарок привёз, – сказал я, залезая в свою сумку и с трудом вытаскивая цветастую картонную коробку. – Так сказать, в знак уважения, и в качестве символа будущего успешного сотрудничества.