За последним порогом. Ветры Запада

– Ты меня удивил, Бажан. Я же помню, что ты всегда интересовался ремеслом – что случилось?

– Нет простора для творчества, – пожаловался тот. – Оказалось, что работа ремесленника сводится исключительно к выполнению стандартных операций.

– Ты что-то не то рассказываешь, – усомнился я. – Да взять хотя бы вашу семью – вы просто неприлично разбогатели как раз на творчестве. Вы сейчас, наверное, и сами могли бы построить завод вроде «Мегафона».

– Да, отец часто говорит, что нам надо бы выкупить вашу долю, – кивнул Бажан.

– Почтенный Милен всё никак не уймётся, – усмехнулся я. – Если ваша семья выкупит нашу долю, завод у вас просто отберут. Разве что у вас вдруг появится своя дружина со службой безопасности. «Мегафон» ведь уже пытались захватить – вы что, забыли об этом? Но на самом деле вы ничего не сможете выкупить, так отцу и передай. Завод «Мегафон» находится в особом списке стратегических предприятий, продать его акции можно только с разрешения княжества, и при этом княжество имеет преимущественное право выкупа. Если я вдруг решу продать свою долю, она вам не достанется, её выкупит князь. А потом заберёт и вашу – вы для князя никто, он с вами церемониться не станет. Милену давно пора бы понять, что вы живёте спокойно только потому, что находитесь за моей спиной.

– Это правда? – помрачнел Бажан.

– Бажан, я никогда не стану обманывать партнёра, – терпеливо объяснил я. – Во-первых, ложь отравляет отношения, а во-вторых, это просто урон чести. Но я понимаю, что для твоего отца это пустые слова. Поэтому пусть он проконсультируется у хорошего поверенного, который имел дело с дворянством. Тот ему всё подробно объяснит, а мне объяснять надоело. Милен у меня не единственный проблемный компаньон, мне такие компаньоны уже поперёк горла встали. Но вернёмся к тебе – с чего ты вдруг решил, что в ремесле нет простора для творчества?

– Понимаешь, – Бажан замялся, пытаясь сформулировать свою мысль, – на самом деле имеет смысл производить лишь ограниченный набор артефактов, и этот набор не меняется уже лет пятьсот – ну, если не считать мобилок. А исследовательской работой занимаются совсем немногие, и свободных мест там нет. Когда я закончу Академиум, я буду просто сидеть и годами делать одно и то же. Как на конвейере.

– Твоя семья легко может финансировать твои исследования, – напомнил я. – Денег у вас для этого более чем достаточно.

– Я не хочу брать деньги от семьи, – насупился он. – Это, по сути, деньги отца и брата, моего вклада там нет.

– Вот как? – задумался я. – Но всё же объясни мне, пожалуйста – почему есть только ограниченный набор артефактов? У меня всегда было впечатление, что ремесло предоставляет неограниченное поле деятельности.

– Из чисто экономических соображений, – вздохнул Бажан. – Артефакты всегда очень дорогие, и в большинстве случаев можно найти более дешёвую альтернативу. Вот взять такой пример: я для курсовой проектировал косметический артефакт, даже на лекции ходил на лекарский факультет. Курсовую-то я сдал, а потом мой научный руководитель объяснил, в чём с ним проблема. Для достижения эффекта мой артефакт нужно носить практически постоянно несколько лет, но с тем же результатом можно просто пропить курс эликсиров. Высокая алхимия стоит дорого, но мой артефакт выйдет ещё дороже. Эликсиры дешевле и удобнее – и кому мой артефакт будет нужен? Вот и с остальным точно так же. Я могу сделать самозатачивающийся и самостерилизующийся скальпель, но лекарка сделает разрез точнее и чище просто пальцем, а для обычного медикуса мой скальпель будет слишком дорогим.

– Спасибо, Бажан, – искренне сказал я. – У меня в голове давно вертелась смутная идея, и сейчас ты помог ей, наконец, окончательно оформиться. А насчёт ремесла – не опускай руки, учись. Я думаю, наше семейство поможет тебе найти свою нишу.

– Что за идея? – с любопытством спросил Бажан.

– Идея совсем простая: если вещь плохо покупают из-за того, что она стоит дорого, то нужно продавать её очень дорого.

* * *

Я, как всегда, остановился полюбоваться забором. В самом деле красиво – не удивлюсь, если сюда вскоре начнут водить экскурсии. Может, и нам тоже что-нибудь этакое соорудить? Я немного поиграл с этой мыслью и с сожалением выбросил её из головы. Мне Зайка нужна живой и здоровой, а от такой затеи её точно удар хватит.

У проходной я снова остановился – когда я был здесь последний раз, эти ниши были ещё пустыми, но сейчас в них появились статуи. Кеннера Ренского узнать было несложно, достаточно вспомнить себя в зеркале. Хотя это мог быть, конечно, и прадедушка Ренольд, но вряд ли его стали бы увековечивать. Никакими особыми свершениями он не прославился, за исключением, конечно, женитьбы на Орианне Арди.

Зато насчёт статуи женщины на другой стороне ворот у меня никаких догадок не было. Это с одинаковым успехом могла быть как прапрабабушка Аста, так и какая-нибудь другая почитаемая Ренскими Мать. Жаль только, мне ничего не известно, кого они там у себя почитают. К своим архивам Ренские так меня и не подпускают – не отказывают, просто каждый раз это оказывается немного не вовремя.

Я зашёл в проходную, и охранники вытянулись. Никто толком не понимает мой статус у Ренских, включая самих Ренских, так что охрана на всякий случай относится ко мне, как к высокому начальству.

– Здравствуйте, – приветственно кивнул я. – Скажите, а чья это статуя женщины у входа?

– Сиятельной Асты, господин Кеннер, – отрапортовал охранник.

– Спасибо, я так и подумал. Сообщите сиятельной Стефе о моём визите.

Ренские, как обычно, вовсю эксплуатировали детский труд – целая стайка девчонок лет одиннадцати-двенадцати возилась с большой клумбой. Завидев меня, девочки вскочили и вежливо поклонились, и я поздоровался с ними, искренне улыбнувшись. Что ни говори, а дети у Ренских прекрасно воспитаны, их-то вряд ли понадобится отсылать в тундру, как Дамира Назимова. Хотя, если вспомнить маму… возможно, для спартанского воспитания у Ренских есть веские причины. А ведь мы тоже Ренские, и скоро нам уже на своих детях предстоит выяснить, как проявит себя непростая наследственность прапрадедушки Кеннера. Настроение у меня слегка подпортилось, и всю оставшуюся дорогу до особнячка Стефы я предавался невесёлым мыслям о проблемах воспитания подрастающего поколения.

К моему удивлению, у Стефы сидела и Ольга. Сёстры баловались чаем с плюшками – по нынешней погоде я предпочёл бы мороженое, но их, похоже, вполне устраивал горячий чай.

– Бабушка, здравствуй! Здравствуйте, Ольга.

– Обращайся уж лучше на ты, – проворчала Ольга, – сколько можно смешить окружающих. Здравствуй, Кеннер.

– Ты какой-то озабоченный, Кеннер, – заметила Стефа. – Что-то случилось?

– Просто задумался, – объяснил я. – О воспитании детей.

– Не рано? – с весёлым удивлением спросила Стефа. – Или Лена тебя уже обрадовала?

– Не-не-не, – помахал рукой я. – Мы договорились отложить детей до диплома. Просто там поздно будет задумываться, там надо будет уже воспитывать.

Обе заулыбались.

– Но вообще-то он правильно делает, Стефа, – заметила Ольга, немного погрустнев. – Если бы я больше думала и меньше воспитывала, может быть, дело и не зашло бы настолько далеко.

– Я вот, кстати, давно спросить хотел, – торопливо сказал я, уходя от опасной темы. – Ваше суровое воспитание молодёжи – это просто традиция такая, или это как-то связано с наследственным характером Ренских?

Они непонимающе смотрели на меня, и я поспешил пояснить:

– Просто хочу понять, чего нам ждать. Мы ведь тоже Ренские, так что наверняка у нас всё то же самое будет. Может, и нам необходимы трудовая повинность, игрушки из сучковатых чурбачков, и никаких денег на мороженое?

Они посмотрели друг на друга, и Стефа сказала:

– Да у нас просто издавна так повелось, что дети должны с ранних лет привыкать к труду и учиться самим зарабатывать деньги. Каких-то особенных проблем с молодёжью у нас нет.

– А среди потомков Кеннера?

Они опять переглянулись и совершенно одинаково усмехнулись.

– Нет, Кеннер, – ответила Стефа. – Среди потомков деда только мы с Олей, да Мила оказались сумасшедшими. Отец в юности ничем таким не отличался, в других линиях с молодыми тоже всё нормально. Но на твоих детей будет, конечно, интересно посмотреть, особенно на девочек. Вдруг это и в самом деле такой привет от бабушки Асты?

– Да уж, – грустно сказал я, – а я то надеялся, что вы развеете мои сомнения.

– Зато честно ответили, – пожала плечами Стефа. – А хочешь, я тебя развеселю?

– А я точно развеселюсь? – с подозрением спросил я. – Ну, попробуй.

– Ты же знаешь, что целая толпа народа отслеживала твои счета?

– Нет, не знаю, – удивился я. – А зачем?

– А вы сами такого не делаете, что ли? – в свою очередь удивилась Стефа.

– Делаем иногда, конечно, когда кто-то нас по каким-то причинам интересует.

– Ну вот и ты многих интересуешь. И вот внезапно на твой счёт приходит огромная сумма. Все оживились, начали копать, но никто так и не понял, что это и откуда. Через некоторое время новое поступление, ещё больше, и опять непонятно, из какого источника, и за что.

Похоже, она говорит про переводы от Бернара за алхимию. Пока Стефа это рассказывала, Ольга пристально за мной наблюдала, но я продолжал слушать с выражением вежливого внимания.

– Некоторые решили, что ты сделал какую-то глупость, и в Податный приказ поступили два анонимных доноса…

– Три, – поправила её Ольга.

– Вот как? Значит, мои сведения немного устарели. Тебя оттуда не беспокоили?

– Нет, в первый раз слышу про какие-то доносы, – покачал головой я. – Из Податного нас не беспокоили, Кира мне бы обязательно сказала.

– Отчего-то я так и подумала, – широко улыбнулась Стефа. – А дальше пришло новое такое же перечисление. Здесь уже один глава семейства, не буду называть фамилию, сам узнаешь, если захочешь – так вот, он не выдержал и направил в Дворянский Совет официальное требование о расследовании доходов неясного происхождения, полученных, возможно, с нарушением закона.

– Вот же нечего делать людям, – покрутил я головой.

– И знаешь, чем это кончилось? Ему пришёл официальный ответ из одной строчки: «Дворянский Совет не видит оснований для расследования», подписанный – ты не поверишь! – каким-то младшим делопроизводителем. Мне по секрету рассказали, что этот самый глава в бешенстве разнёс свой кабинет. Ещё бы – так мордой в грязь макнули!

– Вот чего я точно не стану делать, бабушка, так это нарушать закон, – ответил я. – Хотя бы потому, что всегда найдётся такой вот бдительный гражданин, который с удовольствием состряпает донос.

– Мы с Олей знаем, что ты не стал бы нарушать закон, – согласилась Стефа. – Поэтому с интересом наблюдали за этой историей. И особенно интересно было увидеть, как наглядно всем продемонстрировали, что доносить на тебя – дело совершенно бесполезное и даже, наверное, вредное.

Ты даже не представляешь себе, бабушка, насколько вредное. Интересоваться деньгами и учредителями мутной фирмы «Заря востока» – это самый верный способ остаться без головы, так что этот самый глава семейства ещё очень легко отделался. Потому что в составе учредителей имеются разные ах какие люди, и даже ах какой князь, а эта публика очень не любит чрезмерно любопытных. Для начала просто вежливо намекнули, а вот потом непонятливым уже начнут отрывать головы.

– Донос – это вообще дело сомнительное с моральной точки зрения, особенно для дворянина, – заметил я.

– Вот и князь наверняка так же подумал, – согласно кивнула Стефа. – Потому что после этого в банк пришли люди князя. Что там происходило – неизвестно, но банковские работники от взяток теперь шарахаются, будто им предлагают выпить яду, и получить хоть какую-то информацию о твоих счетах с некоторых пор совершенно невозможно.

– Я бы не сказал, что я так уж сильно развеселился, – отозвался я. – Но история и в самом деле интересная, я её раньше не слышал.

– Ну, может быть, и вправду не слышал, – с сомнением сказала Стефа. – Это всё довольно тихо происходило. Мы просто интересовались, вот и были в курсе.

– Тоже за моими счетами присматривали?

– Кому, как не родственникам, – развела руками Стефа.

– Ну, развлекайтесь дальше, – хмыкнул я.

– Нет, дальше мы не рискнём, – улыбнулась Стефа. – Мы понимаем намёки. Но что это мы о всякой чепухе – ты, наверное, по какому-то делу к нам?

– Дело тоже есть, – признался я, – но оно просто заодно. Ни важности, ни срочности в нём нет. Можешь мне не верить, но я пришёл просто повидаться. Давно не заходил, а сейчас опять полечу в Рифеи, и снова долго не зайду.

– Опять в Рифеи? – Стефа снова переглянулась с Ольгой, а в эмоциях проскользнуло что-то непонятное. – Что-то зачастил ты туда. Может, тебе помощь какая нужна?

– Нет, ничего не нужно, спасибо. С проводником мне тогда Анна очень помогла, а сейчас я дорогу знаю.

Они смотрели на меня с непонятным выражением, то ли как на сумасшедшего, то ли как на приговорённого. Я так и не понял, что они себе вообразили, и решил, что надо бы пояснить.

– Князь хочет карл под свою руку подтянуть, поручил это дело мне. Полечу договариваться. Ну и новый форпост будем в Рифеях ставить, одного Рифейска мало.

– Однако! – не выдержала Ольга. – Понятно теперь, почему князь не позволяет никому даже глянуть в твою сторону.

– Ольга, я клянусь честью, что у меня нет никаких сомнительных доходов, и я не веду никаких сомнительных дел, – с раздражением сказал я. – С чего бы я стал давать князю такой рычаг воздействия на меня? Он же на махинации не просто так глаза закроет, будешь за это подпрыгивать по команде как миленький. Зачем мне такое удовольствие? Никакие деньги этого не стоят. Дворянский Совет не стал у меня ничего расследовать, потому что знает, что там нечего расследовать.

– Ну и заработаешь на этом неплохо, наверное? – спросила Стефа.

Я раздражённо поморщился на привычный уже намёк.

– А почему бы и нет? Князь мне жалованье не платит, с чего бы я стал такими вещами даром заниматься? Я вообще за этим не рвался, только почему-то других желающих заработать не нашлось, вот князь на меня это и повесил. Может, вы желаете заработать? Охотно уступлю этот заработок, у меня других дел хватает.

– Ладно, ладно, не злись, – успокаивающе сказала Стефа. – Если ты действительно сумеешь карл как-то к княжеству привязать, то любой заработок будет заслуженным. Они ведь с наружниками в принципе дел иметь не хотят.

– А к нам-то у тебя что за дело, Кеннер? – спросила Ольга.

– К вам? Да хотел вам небольшой подряд предложить. Нам то самое подземелье здорово мешает. Цеха, которые там сверху были – это просто коробки, а нормальные многоэтажные здания весят сильно больше. Могут и провалиться, пожалуй, так что внизу придётся что-то делать. Укреплять как-то дополнительно, сваи ставить, в общем, нужны люди, которые хорошо камень понимают.

– Можем взяться, почему бы и нет, – кивнула Ольга. – А как ты уговорил Морену подземелье почистить?

– Всё ясно, – после краткого замешательства сообразил я. – Норит опять появился у Анны, она из него всё вытряхнула и доложила вам.

– Доложила, – с улыбкой призналась Ольга. – Так как?

– Да она хотела, чтобы мы с Леной сами с её тварями разобрались, сказала, что сил у нас хватит. Я действительно пару способов придумал, но нам их было не потянуть, она нас сильно переоценила. В общем, она увидела, что мы не справляемся, и сама их забрала.

Они продолжали вопросительно на меня смотреть, ожидая продолжения.

– Ну как, как – просто пришёл к ней и попросил. Она не против была, но с чего-то вдруг решила устроить нам с Леной что-то вроде испытания. Очень была недовольна тем, что мы не справились.

– Похоже, настоящего ответа мы от тебя не добьёмся, – вздохнула Стефа.

Глава 4

Пора было снова лететь в изрядно поднадоевшие Рифеи, но оставалось ещё одно дело. Дело малоприятное, но, к сожалению, обязательное, и откладывать его дальше было уже невозможно. Поручение было дано давно, и в любой момент князь мог поинтересоваться: а что там у тебя, Кеннер, с княжеским заданием – какие успехи? Или, может быть, есть какие-то трудности? Ответ, что у меня не было времени этим заняться, князя вряд ли удовлетворит. Вот сейчас я и подходил к резиденции Акила Грека, сам ещё не вполне понимая, что же мне от него нужно.

Ветвь сестры Остромира – матери Акила, – жила практически в противоположном конце города от основной резиденции Греков. Исторически здесь обосновались вассалы Греков – небольшая семья Славских, и когда сестра Остромира Грека вышла замуж за одного из Славских, она поселилась у мужа. Её дети и внуки остались жить там же – то ли это говорило о натянутых отношениях ветвей, то ли просто так сложилось. Впрочем, сейчас это было уже неважно – ветвь сестры стала Грек-Славскими и окончательно отделилась, а главная ветвь активно собирала чемоданы.

У ворот уже топтался встречающий.

– Здравствуйте, господин Кеннер, – вежливо поклонился подросток лет шестнадцати. – Мне приказано вас проводить.

Слугой он определённо не был, и это было хорошо – встреть меня слуга, я бы просто развернулся и ушёл. Акил, конечно, сейчас не в том положении, чтобы показывать характер, но кто знает, что там у него в голове творится.

Хотя для ритуала встречи не существовало никаких формальных правил, он был очень важен – именно таким образом хозяева прямо с порога демонстрировали отношение к посетителю и определяли атмосферу визита. Нюансов было много, и их очень внимательно отслеживали. Например, у Тириных нас всегда встречала наследница рода Анета, и это говорило о том, что нас принимают как близких родственников. У Хомских меня встречала Влада – учитывая наши отношения с Беримиром, это сразу намекало на то, что она наследница Хомских, пусть и не объявленная пока официально. А в данном случае встреча безымянным юным членом семьи показывала приветливое отношение без оттенка угодливости. Как раз то, что нужно – мы не враги и не друзья, и друзьями вряд ли станем, пусть даже с этой ветвью у нас серьёзных трений и не было.

Дом у Славских был довольно оригинальным – начинался он явно с достаточно скромного особняка. По мере того как семья увеличивалась, Славские не перестраивали его, а добавляли флигели и надстраивали этажи. В результате резиденция выглядела необычной комбинацией стилей, впрочем, на удивление гармоничной. Эклектика редко смотрится хорошо, но исключения всё-таки бывают.

Подросток довёл меня до гостиной на первом этаже, открыл передо мной дверь и, не сказав ни слова, испарился. Какой вежливый мальчик. В гостиной обнаружились какая-то женщина и Акил Грек, или, если уж быть точным, Грек-Славский, который поднялся мне навстречу.

– Здравствуйте, господин Кеннер, – поздоровался Акил. – Позвольте представить вам мою мать, Радмилу Грек-Славскую.

– Рад знакомству, госпожа Радмила, – вежливо поклонился я, и она в ответ наклонила голову, внимательно меня разглядывая.

Матушка Акила определённо не замыкалась на домашнем хозяйстве. Суровое лицо и пронзительный взгляд буквально кричали о том, что дама привыкла рулить и, вполне возможно, рулила и Акилом тоже. Ну, может, и не рулила – Акил не производил впечатления человека, который позволяет собой рулить, – но наверняка имела в семье достаточно весомый голос. Да и то, что она присутствовала на этой встрече, тоже о многом говорило.

– Прошу вас, присаживайтесь, – указал на свободное кресло Акил. – Чай, кофе?

– Благодарю вас, ничего не нужно, я только что пообедал, – предпочёл отказаться я.

– Надеюсь, у вас всё в порядке? Мы слышали о каких-то трудностях на вашем новом участке.

Правила хорошего тона диктуют, что сначала нужно поговорить о разных пустяках, не связанных с темой визита. Можно ли этот вопрос отнести к пустякам? Впрочем, он был задан таким лёгким тоном, будто речь шла о погоде.

– Есть трудности, – энергично кивнул я, – и не просто трудности, а серьёзная проблема.

Радмила так и продолжала сверлить меня взглядом. Что она пыталась во мне высмотреть – загадка. Хотя, может быть, просто пыталась смутить и вывести из себя.

– О, – вежливо приподнял бровь Акил.

– Представляете, там обнаружилось большое подземелье, – продолжал я с видом человека, которому не терпится поделиться своими переживаниями, – и мы просто не понимаем, что с ним делать, и как можно построить сверху что-то серьёзное. Туда же нормальное здание просто провалится! Я бы вернул этот участок, но княжьи люди не хотят забирать его обратно. Ну, кто бы сомневался, что они не захотят.

– Безобразие, – посочувствовал он. – И что же теперь делать?

– Специалисты ищут варианты, – пожал я плечами. – Лично я предпочёл бы залить это подземелье бетоном и забыть о нём навсегда, но даже не представляю, в какую сумму такое решение обойдётся. В общем, проблема имеется.

Акил понимающе покивал.

– А как у вас дела? – в свою очередь, поинтересовался я. – Насколько я понимаю, вы успешно завершили процесс отделения ветви?

– Да, это уже свершившийся факт, – подтвердил он. – Мы теперь самостоятельное семейство Грек-Славских. Осталось только согласовать новый герб с Геральдической палатой.

– А кстати, Славские по-прежнему вассалы?

И в самом деле, интересный вопрос. У вассалов Греков настало сложное время. Бросать всё нажитое и уезжать вместе с Греками во Владимир – вариант не очень привлекательный, но выходить из вассалитета и оставаться здесь наедине со старыми врагами тоже мало кому захочется.

– Они теперь наши вассалы, – твёрдо заявил Акил. – Документы о смене вассалитета уже переданы в Дворянский Совет.

Ну, не такой уж и плохой выход из положения. Неясно, правда, насколько Грек-Славские способны защитить своих вассалов, но это всё же лучше, чем остаться в одиночестве в окружении врагов.

– Ну что же, поздравляю, – сказал я. – Собственно, мой визит косвенно как раз с вашим отделением и связан.

– Вот как? – насторожился он.

– Если вы помните, князь распорядился, чтобы я контролировал ваше семейство. Так вот, я не понимаю, в чём этот контроль мог бы заключаться. Даже если бы я пожелал контролировать ваши операции и связи – чего я совершенно не желаю! – у меня просто нет такой возможности. Информацию о ваших делах я могу получать только от вас, что делает любой контроль фикцией. Но с другой стороны, имеется недвусмысленный приказ князя, и я хотел бы вместе с вами попробовать разобраться, что нам с этим делать.

– А что по этому поводу сказал сам князь? – поинтересовался Акил.

– В том-то и дело, что ничего, – лицо у меня непроизвольно омрачилось при этом воспоминании. Когда я попытался выяснить у князя, что я конкретно должен делать, он раздражённо отмахнулся от меня со словами «Сам разберёшься!». В результате мне ничего не оставалось, кроме как идти к Акилу, чувствуя себя при этом полным идиотом.

– Я думаю, он ничего не стал говорить, потому что вам не надо ничего делать, господин Кеннер, – вежливо пояснил Акил.

У Радмилы промелькнула тень улыбки, а во мне начало укрепляться подозрение, что я не только чувствую себя идиотом, но им и являюсь.

– Поясните, пожалуйста, – попросил я. Раз уж продемонстрировал, что ничего не понимаю в ситуации, то надо задавать прямые вопросы, хуже от этого не будет.

– Дело в том, что у семейства Грек накопилось довольно много врагов. В основном у главной ветви, но их трудно будет достать во Владимире, а мы рядом. А некоторые и не захотят разбираться, что там у нас за ветви. И конечно, наши возможности защититься даже близко не сравнить с теми возможностями, которые были у единого семейства. Вот и получается, что нашей ветви придётся расплачиваться за грехи всего семейства.

Я внимательно слушал, уже начиная понимать, что ничего хорошего не услышу.

– Вот поэтому мы и попросили князя об опеке, это было нашим обязательным условием, – закончил свой рассказ Акил. – Ну и попросили назначить контролирующим семейством вас, и князь на это согласился.

– И в чём в таком случае состоят мои обязанности?

– А вы ещё не познакомились с положением о княжеской опеке?

– Мне никто не сообщил, что речь идёт о какой-то опеке, – с досадой сказал я. – Князь просто сообщил мне, что я буду вашим контролёром.

– Извещение об опеке было опубликовано в вестнике реестра. Вам нужно было просто зайти в княжескую канцелярию и взять копию княжеского указа, они бы там и объяснили все непонятности.

Кто читает вестник дворянского реестра? Более скучное и бесполезное чтиво ещё поискать – за редким исключением, этот вестник заполнен важными новостями вроде пожалования мещанину Пупкину ненаследственного дворянства. Редкие же исключения представлены известиями вроде возвращения ненаследного дворянина Дудкина в мещанское сословие. Но похоже, теперь придётся загрузить Миру ещё и этим чтением.