Темный бог вечности. Червивое яблоко 2

Цифры виртуалили перед Генриком чуть ли не постоянно. Во всяком случае, они были и первой информацией, что попадала ему на глаза по утрам, и последней перед сном. Отключить их было не то, чтобы невозможно, но неразумно и нерационально – если в планах сэра Советника случатся изменения, то сэр Гольденцвикс их отследит. Обязательно и старательно. Неизбежно отследит, одним словом. Приходилось терпеть.

А была – все-таки была! – еще и Трасса.

Формально работы на Трассе замыкались на сэре Графенбергере – своем родном, но-таки теологическом сукином сыне. Ему подчинялись службы слежения, служба сопровождения, служба захвата – люди таинственного Изегрима. Группы технических специалистов, посменно дежурившие в ЦПТМ, тем же решением сэра Советника были переподчинены непосредственно Графенбергеру – факт, с одной стороны, снимающий с Генрика всякую ответственность за любые тамошние безобразия, но, с другой-то стороны, в высшей степени тревожный. Авторитет Генрика в лаборатории после всего наслучавшегося вокруг первого и второго объектов был непререкаем. Ребята, прикомандированные к ЦПТМ и постоянно прибегавшие к нему советоваться, приносили ошеломляющие вести – объект развивался так стремительно, как и не снилось ни одной предыдущей модели. Похоже, наихудшие опасения разжалованной культуристки Брунгильды начали потихоньку сбываться.

Что касается Аны-Сурии, то стоило бы – решил Генрик еще в самом начале их новых взаимоотношений – за все ее старания, да заодно и для поддержания собственного имиджа опекуна и покровителя, обеспечить ей весомые поощрения. После долгих надоеданий начальнику, Генрику удалось добиться для нее разрешения на свободное перемещение, правда, только в пределах лаборатории. Подземный город и – тем более – поверхность по-прежнему оставались для нее закрытыми. Советник и на снятие с ее рума запоров согласился только и исключительно под личную ответственность Генрика.

– Если она кого-нибудь трахнет, – сказал Советник, накладывая на докладную разрешающую резолюцию, – да потом еще и пришьет, чем это тебе грозит, ты понимаешь?

Генрик позволил себе фамильярную ухмылку.

– Уверяю Вашу светлость, что ни какой-нибудь герр Латриненшайсер из кордегардии, ни сэр Факмен из научных отделов, ни даже мсье де Мерде из отдела клонбоди и близко к ней не подойдут.

– А если подойдет она?

– Каждый тут же и с места не сходя примется оправдывать фамилии, и нам придется тут же задействовать всех кибердинеров. Для уборки румов… от дерьма, я имею в виду.

Так или иначе, решение было принято. Генрик лично проследил за сменой внешнего запора в ее руме на двухсторонний, причем обставил этот процесс весьма торжественно.

– Дорогая, – сказал он, даже не дожидаясь ухода технических специалистов, устанавливавших новый замок – с этого момента ты смело можешь считать себя не… как бы это сказать… объектом всяких там воздействий, а моей личной гостьей и коллегой по работе.

– А что, – спросила Ана-Сурия, ехидно улыбаясь, – бывают еще какие-то коллеги? – и жизнерадостно, широко раскрывая рот, взахлеб рассмеялась. – Спасибо, Генрик, спасибо, я это все очень ценю. Правда. Ты мне веришь?

– Разумеется! – не менее весело отвечал Генрик, не преминувший отметить про себя, что та, другая, которая прототип, смеялась бы совсем иначе: и пасть, как багамут, не разевала бы, и вульгарностью от ее ржания за милю не несло бы.

Их занятия теперь, собственно говоря, напоминали скорее дружеские беседы. Причем проходили эти беседы не только в осточертевшем Ане-Сурие лабораторно-жилом руме. Генрик показывал ей все рабочие помещения лаборатории. Он живо интересовался ее прошлым, и Ана-Сурия, проникшись полным доверием, рассказывала ему о своей прошлой жизни все без утайки. О том, как когда-то, безо всяких контакторов она умудрилась взломать защиту Центрального банка Азеры и украсть у Старой Дамы о-очень большие деньги. Как вживила себе контакторы. Как впервые убила первого в своей жизни человека – полового партнера – и каким потрясением для нее было обнаружить у себя наклонности секс-маньячки.

– Как ты умудрилась попасть на корабль, под завязку набитый скрыплами? – удивлялся Генрик.

– А вот так и умудрилась. Люди Старой Дамы мне говорили, что летят за скрыплами, но я не верила и решила, что хотят они пошарапить имперского флагмана. Может, ты не знаешь, на нем осталось чертова прорва наградных пластиковых банковских карт. Целые ящики.

– Я в курсе.

– Ну, вот. Я их уговорила взять меня с собой. На поверхность Рибартона они меня не пускали, да я и не рвалась. Видел бы ты, в каком виде они оттуда возвращались, причем сперва-то все с пустыми руками. Наконец, вваливаются радостные, счастливые, орут ура, целуются.

– А дальше?

– Спереть у них ящик и смыться оказалось всего лишь делом техники. Откуда мне было знать, что эти идиоты все время говорили правду, что в ящиках икра скрыплов, а не пластиковые карты, и что хранить их надо в холоде?

Когда Генрик повел Ану-Сурию осматривать внеслужебные блоки лаборатории, они и не подозревали, что видятся в последний раз.

Под ногами гулко гремели прутья металлического настила. Попадавшиеся навстречу сотрудники лаборатории и охранники шарахались в сторону, испуганно бормотали неизменное "здрасьте" и старались бочком – бочком прошмыгнуть мимо. В глаза никто не глядел. Генрик хмурился, потихоньку зверея. Ана-Сурия философски пожимала плечами. Разговор привычно съехал в проторенную колею.

– Арест был полной неожиданностью для меня, – рассказывала она. – Я думала, что никому и никогда не удастся проследить деньги, что я украла. Но, как видишь, ошиблась.

– Понимаю, – Генрик задумчиво кивал головой. – Не тех людей ты выбрала для грабежа. Рекса Азерски провести трудно.

– Это был не Рекс. Рекса тогда на Азере вообще не было. Ловили меня даже не люди Старой Дамы, Гнезду в это время было не до финансовых расследований. Ловили меня люди Фетмена, как ни странно. Наши азерские богатеи страшно перепугались. Воровать деньги друг у друга дозволено только людям их круга. Если хапнул кто-то посторонний, все распри побоку и – ату его!

– Тут есть одна непонятка, – задумчиво сказал Генрик. – Черный барон вживил себе контакторы даже чуть раньше, чем ты. Как же так вышло, что ты замки открывать могла, а он нет?

– Это-то как раз совсем просто. Стрессов моих он не имел. Вот и все. Сейчас-то, небось, щелкает их как орешки. А тогда вся эта гнездовая гоп-компания на меня чуть ли не молиться была готова. Вот и показалось мне очень весело и прикольно наколоть своих новых друзей. Я и наколола. А когда в ящик полезла, чтобы заглянуть, там от тепла из икры уже и скрыплы вывелись.

– Да. Невезуха жуткая.

– И не говори.

– Но Рекса пришить все-таки хочешь?

– Больше всего на свете.

Когда они, миновав последний пост охраны, вышли в центральную шахту жилого квартала, Ана-Сурия испытала настоящий шок.

С правой стороны вдоль всей стены тянулись ровные ряды люков жилых ячеек. Слева зиял провал шахты, впрочем, неглубокой – этажей на пять-шесть – и узкой. На той ее стороне, как и здесь, находились этажи жилых ячеек, вдоль которых тянулись настилы из металлических прутьев, отделяемые от провала шахты невысокими перилами. Картина была до жути знакомой. На какое-то мгновенье ей почудилось, что она снова оказалась в проклятом азерском санатории, что вот сейчас, сию минуту вывернется навстречу сама густопсовая лесбиянка и садистка Жаба. Ана-Сурия невольно потрясла головой, отгоняя наваждение – воспоминания накатили отнюдь не сладостные. Она повернулась к Генрику и не без ехидства спросила:

– По ночам здесь пол под током?

– Здесь-то зачем? – удивился Генрик. – Как тогда народу общаться в свободное время? В переходах к лабораторным румам – да, под током… был, пока я не отменил этот идиотизм, а здесь-то и вообще с какой стати? – Генрик споткнулся о ее иронический взгляд и нахмурился.

– В твоих словах есть какой-то подтекст. Но я его не улавливаю. В чем дело? Что ты имеешь в виду?

Ана-Сурия вздохнула.

– Вот там у вас, я так понимаю, центр развлечений? Кафе, тренажерный зал, боулинг какой-нибудь? Вот та площадка внизу, это место для переклички личного состава смен, правильно? Вон там лифтовые блоки, и на каждом этаже возле лифтовой площадки пост охраны, хотя лифты наверняка исключительно внутренние. А наружные лифты, что ведут на поверхность или в тоннель метро, это я уже видела, это вообще за кордегардией, и доступ туда без пропуска заказан, небось, даже для тебя… я права?

– В общем-то, да. Ошибки, если и есть, то незначительные. Не только кафе, а еще и ресторан с танцевальным залом и кабинками от приличного дома моды, не Оксфорд, конечно, и не Ла Скала с Мулен Ружем, но все-таки. Не тренажерный зал, а спортивный комплекс. Я лично передвигаюсь совершенно свободно и бесконтрольно, да и доступ на местный общеимперский Бродвей для моих сотрудников совершенно свободный. Не похоже, чтобы ты решила мне продемонстрировать проницательность. Тебя все это очень больно и очень лично задевает. Почему?

– Почему… В санаториях ты, судя по всему не сиживал, милый друг. Там, в Старых Мирах. Правильно?

– Разумеется, неправильно. Я вел в Столице довольно бесшабашную жизнь. Однажды провел в заключении почти две недели. За дуэль. Правда, санаторам тогда ничего так и не удалось мне пришить.

– Я говорю о настоящем санатории, а не о Кабинете Предупредительной Заботы. КПЗ это не санаторий. КПЗ в сравнении с санаторием просто курорт. Я, как ты знаешь, много времени провела в санатории. В каком-то смысле это был элитный санаторий, там содержались подсанационные, необходимые Городу. Мы занимались управлением грузопотоками Объединенных Компаний на Азере. Так вот я что тебе скажу. Ваша, так называемая, лаборатория и наш санаторий сооружались чуть ли не по одному типовому проекту. Да и жизнь санаторная от вашей лабораторной если и отличается в смысле свободы и комфорта, то все равно очень далека от идеала.

Генрик угрюмо молчал.

– Извини, – сказала Ана-Сурия, легонько тронув его за рукав. – И спасибо, что ты мне все это показал. Не думай, что я свинья неблагодарная, и не ценю. У тебя неприятностей из-за этого не будет? А то, я гляжу, биопы косятся.

– Переживу, – буркнул Генрик. – И не на меня они тут косятся. Ну, что, развлекательный блок смотреть будешь? Могу и на общеимперский Бродвей тебя протащить, плевал я на все эти запреты. Туда даже местные аристократы захаживают из особо приближенных. Маски на рожи напялят и – вперед! У меня такие маски тоже имеются, так что, если захочешь…

– Потом как-нибудь. Пошли назад, надо заняться этикетом. У прототипа это было в крови. На автомате. Говорят, она даже обхамить при желании могла так, что не сразу и поймешь, что тебя обхамили. Очень, говорят, аристократично. Очень. Не дотягиваю я до прототипа. Надо работать.

В кармане у Генрика дурным мявом взвыл коммуникатор. На связи был Советник… ну, и что там опять стряслось? Генрик махнул Ане-Сурие рукой, чтобы шла одна, и соединился с разгневанным шефом.

– Никогда тебя на месте нет, когда ты нужен, – орал Советник. – Где тебя черти давят?!

– Работаю, как и велено, с объектом номер два.

– Отправляй все свои дела под хвост крысе и вали немедленно сюда! Твои дела со вторым объектом закончены. Ее сегодня же заберет у тебя Гольденцвикс!

– Нельзя! Ни в коем случае! – завопил Генрик во все горло. – У меня наметился прорыв! Посмотрите в отчетах на коэффициенты…

– Ма-алчать! Я тебе покажу такое "нельзя"! Диареил я на твои коэффициенты! И чтобы ты был в истинном теле, никаких фантомов, а то моду взяли, сволочи. Быстро, одна нога здесь, другая там!

– Где Вы находитесь?

– В ЦПТМ, где еще можно находиться в такую минуту людям, в которых есть хоть капля ответственности?

– А что хоть стряслось-то?

– Что стряслось? Ты еще спрашиваешь, что стряслось? Четвертая модель накрылась, вот что стряслось!

2

Ревели буры, грохотали копры, длинными очередями трещали разряды андроидов. Глаза болезненно щурились от всполохов электросварки. Вокруг кипела стройка, и зрелище это было захватывающим даже для опытных и все повидавших инженеров и строителей. Что уж тут говорить о дилетантах, вроде "госпожи Советника при Совете Координаторов Райны"… ну, может быть, и не вполне дилетанта, но размах строительства, господа, размах строительства!

– Да, – думала "Госпожа Советник", – вот что значит бросить на решение одной задачи все силы и ресурсы даже не планетной системы, а целой конфедерации миров.

Масштаб и скорость стройки просто завораживали, а уж что до энергетических затрат, то они просто не укладывались в голове. Было похоже, что на стройку работают чуть ли не все аннигиляторы Аталаны. И ежу понятно, что она, Конфедерация Аталана, посадила себя на все время строительства на жесточайший режим энергетической экономии. Господа аталанцы относились к союзу с Азерой, пусть и всего лишь экономическому, запредельно серьезно.

Гигантские горнопроходческие комбайны с устрашающим скрежетом вгрызались в чрево спутника. Их буровые головки работали на пределе своих возможностей, не считаясь со скоростью изнашивания лазерных резцов. Вокруг Селены на селеноцентрических орбитах вращались все конвертопланы Азеры, снабженные мощными встроенными конверторами для искривления пространства. Впрочем, настроены они были сейчас на обычное конвертирование. Вместе со всеми стационарными конверторами Азеры они обеспечивали коридоры конвертирования между Селеной и мирами Аталана. Когда буровые головки комбайнов срабатывались и требовали не ремонта, а замены – кто бы сейчас стал заниматься ремонтом? – комбайн отъезжал назад на родную планету. Коридор конвертирования переключался на другой конвертор, соединяющий Селену с другим миром Аталана. Очередной комбайн, на котором процесс замены сношенных головок был к этому времени уже завершен, включался в работу. Ни секунды простоя! Самый крупный аннигилятор в мире должен был быть сдан Азере "под ключ" через считанные дни. Блоки этого аннигилятора в мирах Аталана были уже почти полностью собраны и частично даже уже установлены в подготовленных на Селене штольнях и штреках. Оно и понятно. Спешить надо было изо всех сил, пока не опомнилась Империя. С пуском этого аннигилятора, во-первых, строительство фундамента обороны всего Экономического Союза можно было бы считать практически завершенным, а во-вторых, начали бы функционировать стабильные каналы доставки сырья из азерского Города на обогатительные фабрики свободных миров … и если Империя от этого не взбесится и не встанет на дыбы, то она, госпожа Советник, съест тогда сырой без соли и перца самую шелудивую из крыс азерского Города.

Однако просто, что называется, добил "госпожу Советника" способ, каким она попала на Селену. Она ожидала долгого путешествия на Азеру, пересадку на орбитальный челнок, выход на селеноцентрическую орбиту и так далее, и так далее – всего того, что в недавнем прошлом сопровождало межпланетные путешествия. Но все произошло так грандиозно и, в то же время, так буднично, что голова просто шла кругом.

Стоило ей в личном инфор-контакте со Спиросом упомянуть о своем желании взглянуть на стройку большого аннигилятора, как уважаемый третий соправитель тут же лично конвертировал пространство между своим кабинет-румом на Селене и загородной "дачей" "госпожи Советника" на Райне, где она находилась в момент контакта.

Конвертирование получилось не слишком удачное. Вот чмок при совмещении пространств – это да, чмок получился отменный. Такой чмок, что просто – ах! Чудо настоящее, а не чмок. "Госпожа Советник" при всех своих железных нервах и то подпрыгнула на полметра от неожиданности, когда перед нею в ее собственном садике с оглушительным и – да что там, конечно же, неприличным звуком – возник… ну, как бы, вроде бы, оконный проем в кабинет Спироса.

Впрочем, она уже знала, что чмок при совмещении пространств через конвертированный коридор получается тем громче, чем резче расходятся между собою базовые поверхности совмещаемых пространств. Здесь же пол кабинет-рума Спироса располагался в добрых полутора метрах над дорожкой в саду. В проеме окна на самом краю стоял несколько смущенный Спирос и махал ей руками, крича нечто невразумительное. Подзывал, одним словом. На плече у третьего соправителя висел новехонький, с иголочки, малый конвертор, пиджак покоился на спинке стоящего неподалеку стула, рукава рубашки были засучены – тушите свет, конвертирование сэр третий соправитель проводил, без сомнения, сам и без посторонней помощи.

Раньше "госпоже Советнику" ничего подобного видеть не приходилось. Не без труда справившись с волнением, она маленькими осторожными шажками подошла к проему. Проем по-прежнему висел в воздухе, а на самом краю его стоял краснолицый Спирос и вращал выпученными глазами.

Госпожа Советник внимательно оглядела проем, заглянула под него – там был все тот же ее собственный садик. Сделав шаг в сторону, она посмотрела на проем сбоку… и не увидела ничего. Кроме все того же садика, разумеется. Тогда она просто обошла проем и взглянула на него с обратной стороны. Подспудно она ожидала увидеть спину Спироса, и очень удивилась, когда перед нею предстала та же картина, что и с той стороны проема, а уже пришедший в себя Спирос с вежливой нетерпеливостью осведомился, нет ли в ее хозяйстве лестницы, чтобы взобраться через проем в его кабинет-рум, поскольку время идет, а энергию эта зараза, – он ткнул пальцем в злополучный конвертор, – жрет как гарм дождевых червей.

– Зачем лестница? – удивилась "госпожа Советник".

– Ну, как? – в свою очередь скривился Спирос, вероятно представив себе, как он, пыхтя и отдуваясь, будет втаскивать в проем эту огромную женщину. Не звать же на помощь кого-нибудь, в самом деле? Как-то это показалось ему одновременно и не протокольно-дипломатически, и не по-мужски.

Однако "госпожа Советник" разрешила все его сомнения мгновенно и самым прозаическим образом, просто-напросто запрыгнув в проем как заправская гимнастка. Так что сэру третьему соправителю осталось только церемонно раскланяться, бесшумно обозначить бурные и долго не смолкающие аплодисменты и произнести со всем возможным пиететом:

– Браво, мадам!

За спиной "госпожи Советника" снова раздался тот же чмокающий звук и… все! Проем захлопнулся. Она находилась за черт знает сколько миллионов километров от своей райанской дачи внутри спутника соседней планеты, и двигало ею отнюдь не пошлое любопытство. "Госпожа Советник" выполняла ответственное поручение своего правительства. Можно сказать, миссию.

– Госпожа Советник! – в голосе Спироса послышалось нетерпеливое раздражение. – Я совершенно не понимаю, в чем тут дело, но все вопросы, которые Вы мне задаете, имеют отчетливый и очень специфический оттенок. Простите мне мою недипломатичность, но Вы все время ставите меня в положение оправдывающегося. Почему, точнее, зачем? В конце концов, у нас могут быть – да это на самом деле так и есть – различные представления о независимости и о свободе. Они объясняются, скорее всего, различным историческим опытом наших народов. Вы были колонией Азеры и теперь более всего дорожите своей независимостью…

– Свободой! – челюсти "госпожи Советника Совета Координаторов Райны" привычно лязгнули гамадрильим капканом.

– Нет, – упорствовал Спирос, – на Вашу свободу никто не посягает. Как, впрочем, и на независимость. Но вся фишка в том, что полной независимости не бывает в принципе. Мы все друг от друга зависим. И в своей конфедерации каждая из наших планет добровольно – абсолютно добровольно, заметьте! – отказалась от части своих суверенных прав в пользу Центра, потому что вместе легче преодолевать трудности и противостоять угрозам.

– Простите, господин третий соправитель, но как бы Вы расценили вхождение планеты, соседней с вашей, например, в состав Империи?

– Ну, Вы и сравнили! – возмутился Спирос. – Империя и Аталанская Конфедерация? Как можно ставить их рядом? К тому же, как Вы прекрасно знаете, союз между Конфедерацией и Азерой имеет чисто экономический взаимовыгодный характер, и к нему вольны на тех же равноправных основах присоединяться и другие государства. В том числе, и Райна. Вам передан полный текст договора. Кто вам мешает?

"Госпожа Советник" пожала мощными плечами.

– Господин Спирос, мы с Вами не дети. Мы прекрасно знаем, что, так называемые, "чисто экономические договоры" имеют обыкновение обрастать секретными статьями.

– Да, – согласился Спирос. – И наш договор не исключение. Но, опять-таки, фишка в том, что с текстами и этих статей Вы тоже ознакомлены.

– Да, – в свою очередь согласилась "госпожа Советник", – но с другой стороны, тайные статьи потому и называются тайными, что составляют тайну. От кого-то. Откуда нам знать, что мы ознакомлены со всеми тайными статьями? Впрочем, оставим эту тему. Я, господин Спирос, напросилась к Вам в гости… да-да, именно напросилась, чего уж там… не столько для того, чтобы осмотреть строительство или вести пусть и познавательные, но слишком уж теоретические дискуссии философской направленности. Вы совершенно правы, господин Спирос, Райна очень серьезно относится к идее союза с Азерой. В пользу этого союза работают два обстоятельства. Во-первых, мы неплохо осведомлены о тех усилиях, которые предпринимала Конфедерация, чтобы иметь с Азерой не только экономический, а полноценный союз, включающий и политическую составляющую, а так же – извините за прямоту – "всучить" бразды управления Союзом Рексу Азерски. От каковой чести Рекс, по нашим сведениям, уклонился.

– У вас, оказывается, тоже хорошая разведка, – покивал головой Спирос. Госпожа Советник впилась в него взглядом – не иронизирует ли, но нет, Спирос был серьезен и, похоже, просто констатировал факт.

– Во-вторых, за союзные отношения с бывшей метрополией нас, если так можно выразиться, "агитирует" личность господина комта. Лично ему верит абсолютное большинство райан, причем больше, много больше, чем собственному правительству.

– Вы хотели сказать – вице-короля?

– Вице-королем, насколько я знаю господина Рекса Азерского, он пробудет недолго. При первой возможности свалит с себя это нудное звание и устроит тут всяческое демократическое самоуправление, лелея и холя интересы не только всяческих меньшинств, но и каждой отдельной гидропонной личности… я ничуть не преувеличиваю, сэр.

– Я знаю. Но чего вы хотите от нас? Не благословления же? Мы ни в коей мере не против и всячески за.

– Я буду с Вами совершенно откровенна, сэр третий соправитель. Мы нуждаемся в вашей помощи. Очень. Причем обстоятельства складываются так, что оказать нам эту помощь в ваших интересах. Вы упомянули о разведке. Но наша разведка в сравнении с вашей не стоит выеденного яйца. Перед вашей разведкой трепещет сама Империя. Во вселенной мнение, что аталанская разведка может все, стало просто общим местом.

– Раздувают, – скромничал Спирос.

– Ай, бросьте, – скривилась госпожа Советник. – То-то Вы и глазом не моргнули, когда я сказала, что мы знаем о вашем договоре с Азерой. Сами, небось, нам его и подсунули… естественно, в удобной для вас интерпретации. Так вот. То, о чем мы хотим вас просить, вам будет так же выгодно, как и нам.

– Я внимательно слушаю.

– По нашим сведениям, в ближайшее время к нам обратится госпожа Дуна с предложением, чтобы Райна взяла на себя проблему клонирования человеческих тел. Видите ли, это грандиозная идея, сумасшедшая идея, но…

– Я знаю, – сказал Спирос. – Официальный запрос и предложение о встрече с Председателем Совета Координаторов Райны находится уже в секретариате вашего Совета. Вам еще не доложили?

– Очевидно, не успели. Раз уж Вам так много известно, возможно, Вы знаете, что мы намерены согласиться?

– Это правильное решение, – покивал головою Спирос, старательно избегая встречаться с госпожой Советником глазами. – Но для него вам совсем не нужно наше благословение.

– Кой черт нам в вашем благословении? – несмотря на все старания сдержаться, дурной нрав госпожи Советника все-таки вырвался наружу. – Помошь нам нужна, а не благословение.

– В чем? – терпеливствовал Спирос.

Госпожа Советник, беря себя в руки, пожевала губами и несколько раз с силой сжала и разжала пальцы рук.

– Насколько нам известно, в Конфедерации клонированием не занимается никто. Мы имеем серьезные успехи в клонировании, но занимались до сих пор только животными в рамках планетарного сельского хозяйства. Не знаю, насколько Вы в теме, клонирование людей на порядки более сложный процесс. Человеческий мозг, знаете ли…

– Я в теме.

– Прекрасно. Это облегчает мою задачу. Сэр Спирос! Мы просили бы Конфедерацию включиться в решение проблемы клонирования на паях с Райной.

– Понятно. Вам нужны наработки по клонированию мозга. Вы хотите раздобыть их в Империи и просите у нас помощи в рамках технического шпионажа?