Темный бог вечности. Червивое яблоко 2

Служба контрразведки Города не имела в своих рядах ни одного профессионала, и представлена была лишь собственными Стратеговыми вчерашними корешами. Тем не менее, чуть ли не вчера назначив, сегодня генерал уже требовал отчетов и успехов. И плевать ему, что об азах контрразведывательного дела никто здесь не имел ни малейшего представления. Даже почитать об этом негде – нету таких учебников и разработок. Действовать приходилось просто исходя из здравого смысла, а то и вообще по наитию – не в старнете же искать подобные разработки? Какой дурак будет подобные вещи размещать в сети, в самом деле?

Работы, между тем, было невпроворот, понятно, что в Городе надо создавать собственную сеть сексотов – народец гнусный по определению, но – увы! – абсолютно в их случае необходимый. Генерал не только не обещал квалифицированных сотрудников, но даже и неквалифицированных предлагал искать самому. Стратег перетянул к себе несколько корешей потолковее, сунулся было к Лобову, чтобы порекомендовал кого-нибудь из бывших подпольщиков – занимался же у него кто-то контрразведкой, в самом деле? Но все Сэшевы люди были, так сказать, "контрразведчики поневоле", А самое главное, не слишком-то преуспели в борьбе с вражеской агентурой. Сэш был достаточно самокритичен для понимания – и признания – этого факта, и достаточно же умен, чтобы не скрывать его от соратников. Ну, а во-вторых, все эти люди были уже при деле, и радости, что разделались с "плащом и кинжалом", не скрывали. Других Сэш рекомендовать поостерегся.

Свалившееся на голову дело хорошего настроения Стратегу отнюдь не добавляло. А оно, настроение, и так с самого утра было препоганейшее. Выспался он плохо, стоило глаза сомкнуть, как тут же наваливались сновидения специфического содержания с участием этой чертовки Лизы-Эли. Нет-нет-нет, от этой бабы и наяву, и даже во сне лучше бы держаться подальше. Мужская дружба дело святое, но ведь эта мерзавка умеет так на мужика посмотреть, что… Дюбель, черт возьми, друг, но если она попрет на тебя, как на буфет, вряд ли родился на свет такой мужик, чтобы устоял. Во всяком случае, в себе самом Стратег совсем не ощущал, что называется, "железной" уверенности.

Да и о деле с этой шпионкой никак не скажешь, что оно "как снег на голову свалившееся". Стратег сам выдернул его из сводки, сам же и потребовал, чтобы особу, называющую себя агентом спецслужб Империи, доставили для допроса ему лично. И не успел он утром разместиться на стуле в своем кабинет-руме на седьмом уровне, как в портальную мембрану оного робко поскреблась пара бывших корешей, а ныне подчиненных. Явились оные к новоиспеченному начальству с единственной целью – свалить на начальственную голову весьма основательную головную боль в лице эффектной красули – 92-60-90, глазомер на этот счет Стратег имел отменный и не раз проверенный. Нет, до Лизы ей, конечно, было как курсанту до Тмутаракани после трехдневной попойки. Но – все-таки, все-таки, все-таки и однако же! Ноги практически от ушей, все прочее тоже при ней, явно и основательно приятное как вообще органолептически, так и прямым пальпированием… зуб даю, кореша… разве что глаза подкачали. Жутковатые были глазки на этой миловидной мордашке, если по правде, хоть и не ты перед нею сидишь, а она перед тобой.

Бывшие кореша, а ныне подчиненные глядели в сторону, встречаться с начальством взглядами категорически избегая. Докладывали они, впрочем, четко и весьма толково, так что Стратег сей же миг и уразумел, что перед ним находится бывшая сотрудница Корпуса Пространщиков, а по совместительству – по ее собственным словам – имперский суперагент. Причем корешами предлагалось начальству обратить внимание, что это не какая-нибудь крыска рядовая из лабораторных инточек-сексоток, а секретарь-референт начальника Корпуса и сотрудница имперских секретных служб по имени Лина Флери́. Но до сих пор все было вполне себе еще терпимо. А вот дальше начинался уже сплошной сюрреализм.

– Эта самая… э… подследственная, – докладывали кореша, – утверждает, что на Азеру прибыла не как честная эмигрантша, а как агент – внедренец с заданием организовать здесь разведывательную сеть и шпионить в пользу Империи. А сдаться она должна якобы.

– То есть, как это – якобы? – непомерно удивился Банзай.

– А вот так! – чуть ли за голову не хватаясь, отвечали кореша. – Пусть она сама расскажет.

То, что рассказывала госпожа допрашиваемая Флери, было похоже на дурной телетаксерный сериал, на самом деле! Для качественного внедрения и во избежание провала в случае допроса интами ей велено было сдаться азерской городской контрразведке под видом двойного агента, сдающегося азерским властям именно что под видом двойного агента. Вот такая заколупическая легенда, какой извращенец ее только придумал?

– В действительности я должна работать на Империю, – излагала агентесса существо проблемы, – а вам должна сдаваться под видом агента, которому сдаться, как перебежчику, велело его имперское начальство. И рассказать вам я должна об этом самом приказе в деталях и подробностях. Цели, задачи и все такое. И обставлен этот приказ такими в мой адрес гнусностями, чтобы мне захотелось и в самом деле перебежать на сторону Азеры, но чтобы сделать это я боялась. Боялась, но хотела. Хотела, но боялась.

– Кто же это у вас там такой хитроумный? И зачем все это нужно?

– Придумал это все Фил Кеббот, новое корпусное начальство. Здесь на Азере он хорошо известен. Прежний ваш Совет Координаторов приглашал его в свое время как консультанта для борьбы с Рексом Азерски, в чем он, естественно, не преуспел и был, на его счастье, отправлен обратно как раз перед нападением гвардии на Гнездо… А отвечать на этот Ваш вопрос именно таким образом мне велено, чтобы обмануть и оставить в дураках азерскую контрразведку. Он думал, что у вас в контрразведке инт сидит на инте и интом погоняет. Вот он и подгонял мою легенду так, чтобы на любой вопрос я отвечала только правду, всю правду и ничего, кроме правды… но чтобы за правдой, естественно, пряталась ложь. И чтобы ни один азерский инт меня не мог разоблачить. В общих чертах, план такой. Я рассказываю, как на духу, что мое начальство велело мне довести до Вашего сведения следующее. Первое. Сдаюсь я по приказу руководства имперской санации. Второе. Именно имперское руководство приказало мне сказать вам, что я не хочу работать на Империю, и готова под вашим руководством начать игру против Империи… Вы понимаете?.. именно этого я сама и хочу, а вот приказали мне об этом рассказать мои малопочтенные подонки-руководители, которым мои настроения прекрасно известны, поскольку они сами их во мне и вызвали. Третье. Что оно же, гнуснопсовое мое руководство, велит сказать вам, что на самом-то деле мне на все патриотизмы и имперские интересы глубоко наплевать, я профессиональная разведчица, и на всякие там измы покупаться перестала с нежного детскокурсантского возраста. Четвертое. Что зла я на свое новое начальство сверх всякой меры, поскольку оно меня кинуло, предало, вышвырнуло с занимаемого места, лишило всех привилегий, унизило в глазах сослуживцев и коллег, а что особенно важно – в собственных глазах… что тоже есть сущая правда. И, наконец, последнее. Вывод, так сказать. Месть моему любимому начальству есть для меня теперь дело уже глубоко личное. Я готова из мести и от злобы заплатить Империи сполна, и хочу сотрудничать со спецслужбами Азеры. И – представьте себе – все это я должна вам сказать с ведома и одобрения бездарной гнусной сволочи Филиппа-Нориса Кеббота, и выходит, что бы я ни говорила, получится истина в последней инстанции, но одновременно и самая беспардонная ложь. Ах, как прав был Рекс, говоря мне в свое время обо всей этой сволочи: "Лина, они смердят! "

– Что-то уж больно заколупически, – хмыкнул Банзай.

– Это потому, что на Вас контакторов нет, – возразила она. – Иначе Вы сразу поняли бы – на кого бы я ни собиралась работать в окончательном итоге, на вас или на Империю, поймать меня на лжи не сможет никто. Ни один инт. Весь ужас моего положения заключается в том, что я и в самом деле хочу полновесно отплатить имперским сволочам. Я и в самом деле хочу служить Азере. Но, по мысли подонка Фила, во-первых, вам-то как я это докажу? А во-вторых, я смертельно запугана. Получается так, что если я вру самым беспардонным образом, то выходит правда. Или рассуждать можно совсем даже наоборот, что говорю я сущую правду, а получается самое беспардонное вранье. Мне когда-то Кулакофф подарил такую детскую игрушку с Райны, Ванька-встанька называется. Ее ткнешь пальцем, она начинает качаться взад-вперед, взад-вперед. Вот и тут так же. Попробуй разобраться, на кого я в итоге буду работать? На вас или на Империю? По мнению этой сволочи, на Империю. По моей – кукиш им с маслом. Но весь ужас ситуации в том и заключается, что это недоказуемо.

– А если постараться?

– Как? Если даже на Ваш прямой вопрос: "на кого работаете? ", мой ответ, что на Империю, но под Вашим контролем, будет верен в любом случае, к чьей бы окончательной пользе не была направлена эта самая моя работа?

Она, и в самом деле, очень нервничала… по крайней мере, Стратегу так казалось. С другой стороны, поведение ее было, похоже, строго замотивировано и слишком логично для человека, пребывающего в таком раздрае чувств. Впрочем, следовало сделать, наверное, скидку на блестевшие на ее висках никелевые контакторы… изрядно запиленные, что характерно… Скоро на его висках тоже должно появиться это украшение, в Лизином списке он находился в самом начале второго десятка, а первый уже заканчивался – Лиза поставила операцию на поток. Но пока то, пока… ее преимущество казалось Стратегу огромным. При всей уверенности в собственных силах, он полностью давал себе в этом отчет.

– Я ничего не скрываю и не боюсь разоблачения. Я полностью открыта перед Вами. Но проверке мои слова не поддаются, в этом весь ужас. Попробуйте встать на мое место и скажите, если я и в самом деле перебежчик, как я могу это доказать? Сможет ли меня вывести на чистую воду самый продвинутый инт? Вне зависимости от того, искренний я перебежчик, или нет, говорю-то я чистейшую правду, которую опровергнуть невозможно. Не уверена, что даже сам Рекс сумеет развязать этот узелок, хотя именно я и была, наверное, тем первым человеком, который обнаружил в нем способность читать чужие мысли.

– И все-таки я не понимаю, почему Вы, будучи хорошо знакомы и вице-королю, и его ближайшим друзьям и соратникам, не обратились к контрразведке Гнезда?

– Я вообще не уверена, что в Гнезде есть контрразведка. Разведка – это да, это возможно и даже наверняка, а контрразведка-то им на кой черт? Зачем она Рексу, Сержу или тому же Дрейеру, хотя его я практически не знаю, но думаю – тот еще фрукт. Друг этих фруктов не может сам не быть фруктом. В Гнезде мне не будут доверять никогда и ни за что именно потому, что прекрасно знают по прежней жизни. Насколько я сама знаю Рекса, а я его знаю очень даже неплохо, многолетняя совместная работа в Корпусе, знаете ли… так вот, убивать меня, конечно, не станут. Меня просто вышвырнут с Азеры. Отправят назад, в Столицу, и дело с концом. А те, что меня сюда послали, расценят это как провал и сделают оргвыводы. Знаете, что такое в оргвыводы в имперских верхах?

– Догадываюсь. Но Вы все-таки попробуйте. Там, в Гнезде, о-очень проницательные люди.

– Вы не хотите меня понять, – она беспомощно пожала плечами. – Я для них враг, враг, враг! И всегда была враг. И для Кулакоффа враг, и для других. А уж чем я была в той жизни для самого вашего вице-короля, и объяснять не берусь. Может быть, вы хоть немножко меня поймете, если я вам скажу, что я его ревновала? Не в том смысле, из-за которого вы сейчас так заулыбались, а в смысле влияния на шефа.

– Но если Вы враг Гнезда, то Вы враг и Города тоже, – Стратег в свою очередь пожал плечами. – На противоречия между нами рассчитывать не стоит. Город не воевал, не ссорился с Гнездом и даже не противопоставлял себя ему. Это продажная и коррумпированная городская верхушка …

– Как будто где-нибудь и когда-нибудь было иначе! Вот Вы говорите, враг. Так это они, Рекс, Серж, Хельмут считают меня врагом, а я-то, как раз, вовсе и не враг. В моем отношении к ним не было ничего такого, как мне Вам это объяснить? Я просто была человеком, занимающим определенное место, и, в силу этого обстоятельства, вынужденным совершать вполне определенные поступки. А поскольку я работник неплохой… можно сказать даже, что очень хороший и добросовестный работник, то и обязанности свои я выполняла хорошо. Разве я виновата, что объектом приложения моих усилий был и Рекс Азерски тоже?

– Ну и какой же Вы для себя видите выход? Раз уж вы сюда пришли и все мне выложили, значит какой-то выход, по-вашему, все-таки есть?

– Я пришла не потому, что вижу какой-то выход, и даже не потому, что иначе меня убьют. Я пришла, потому что… если бы Вы только видели, как эта сволочь, Фил Кеббот хихикал и потирал руки! Гнездо… Конечно, в чем-чем, а уж во встрече-то они мне по старой памяти, думаю, не отказали бы. Но, выслушав, они немедленно выдворили бы меня с Азеры именно потому, что я говорю правду, и в этом тоже не было бы ничего личного. Думаете, я одна такая умная, а Фил Кэббот дурак и этого не понимает? Он, хоть и дурак-дураком что касается науки, но совсем не дурак по части интриг, потому-то обращаться в Гнездо им мне настоятельно не рекомендовано. Если бы Корпус возглавлял прежний начальник, я никогда не оказалась бы в подобном положении. Вальтер… господин Сальм этого не допустил бы. Никогда. Однако он смещен со всех постов специальным решением Совета Координаторов по настоянию сразу двух его членов – сэров Генерального акционера и Колониалиста. И что он сидит под домашним арестом, а не размазан по стенке, есть следствие категорического сопротивления Верховного Санатора. Только не спрашивайте почему, этого никто понять не может. Я, по крайней мере, точно не могу. Возможно, он хочет использовать Вальтера как разменную монету в торге с Рексом? Во всяком случае, со мной – человеком Сальма – они не церемонились. Тому же Кэбботу прекрасно известно, что для прежнего начальника Корпуса я была не только секретарем-референтом, но и конфиденткой.

– В каком смысле? – удивился Банзай.

– Во всех, – сказала она, с великолепным презрением пожав плечами. – В смысле – в любых смыслах. Сейчас Фил избавляется от всего ближнего окружения своего прежнего шефа, потому что в сравнении с доктором Сальмом он ничтожество, и сам это прекрасно осознает. Да и в Совете это прекрасно понимают. Да, он назначен Главным шеф-администратором, но он всего лишь Исполняющий обязанности Заведующего учебной частью. Что касается Генерального Актуализатора науки – тут он и вообще назначен Временно исполняющим обязанности. Надо ожидать, что Корпус сейчас стремительно поглупеет – этот идиот уберет из руководства всех умных. И не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, что все они сбегутся к вам.

– Вы утверждаете, что были доверенным лицом доктора Сальма и даже его конфиденткой, – сказал Банзай, весело подмигнув по-прежнему молчавшему Стратегу. – И в то же время сознаетесь, что были агентом спецслужб. Вы не находите, что это выглядит несколько странно? Как-то не стыкуется?

Флери вздохнула.

– Хорошие вы парни, право-слово. Даже завидно. Вот только занимаетесь Вы не своим делом. Ничего вы в нем не понимаете, не смыслите и вообще… Чтоб вы знали – секретари-референты у любого руководителя сколько-нибудь ответственного ранга обязательно являются кадровыми сотрудниками спецслужб, причем у людей, рангом равных доктору Сальму – весьма высокопоставленными сотрудниками, а у низкоранговых даже просто сексоты.

– И в каком же чине находились Вы, – спросил Стратег. Флери стремительно повернулась к нему и четко отрапортовала, показывая, что, несмотря на его молчание, прекрасно разобралась в иерархии допрашивающих.

– Департаментчиф первого ранга.

Банзай с таким недоумением уставился на Стратега, что тот вынужден был пояснить:

– Примерно полковник гвардии Компаний.

Банзай присвистнул.

Флери помотала головой. На лице ее играли желваки, руки были стиснуты так, что в них, вероятно, напрочь прекратилось кровообращение.

– Меня фактически просто списали. Совершенно ясно, что изнасилуй я себя и начни шпионить, тут же влипну, и сгребут меня если не Рекс с Сержем, то прежние коллеги по Корпусу, которых, как утверждают, тут уже сейчас хватает, а скоро и вообще будет пруд пруди. Буду манкировать – прихлопнут те. Выхода не вижу и запуталась. Я уже стала, можно сказать, дальтоником на черное и белое. Не то, чтобы я путала хорошее с плохим, я их просто перестала различать. Я не хочу за вами шпионить, вот только как мне это доказать?

– А вот это, думается мне, как раз не так и сложно, – сказал Стратег.

– Что Вы имеете в виду? – насторожилась она.

– Существует вполне объективный критерий истины. Практика.

– Не поняла?..

– Я имею в виду судьбу доктора Сальма.

– Что?.. Как Вы сказали?.. Ах, боже мой!

3

Ветер был очень сильный и попутный, так что от буера не требовалось ни особой маневренности, ни большой парусности. Подбрюшной шкуры вполне хватило на парус, обеспечивавший весьма приличный ход. Правда, о поиске тайников пришлось накрепко забыть, но Люкс и не думал об этом сожалеть, так велико было нетерпение, гнавшее его на юг.

Люкс… он и сам себя теперь иначе не называл.

Люкс сидел за кормилом практически бессменно, что было, в общем-то, вполне объяснимо. Во-первых, для управления буером Скару не хватало ни силы, ни скорости реакции. По дороге, хотя они давно уже покинули зону зарослей, нет-нет, да и встречались препятствия, которые надо было объезжать: лед вполне прилично держал статическую нагрузку, но, как подозревал Люкс, вряд ли выдержал бы нагрузку ударную. Во всяком случае, проверять прочность конструкции на практике ему не хотелось. Во-вторых, восстановление памяти после сна давалось Люксу такой ценой, что он старался оттянуть каждый следующий сон, насколько это было возможно. Ну и, в-третьих, пользоваться обычным зрением в метельной круговерти было решительно невозможно, и если бы не тот странный локатор, что завелся у Люкса в голове, их парусная прогулка закончилась бы если и не на первой попавшейся кочке, то у первого же встреченного валуна или тороса. Но благодаря локатору, этому чуду природы, которое, к тому же, еще и непрерывно совершенствовалось, путешествие протекало вполне благополучно.

Впрочем, Скаврон отнюдь не сидел без дела. Правда, с точки зрения Люкса, дело это было более чем странным.

Еще в процессе загрузки буера костью и припасами Скаврон самым тщательным образом препарировал всех убитых кенгуров. Сначала очень аккуратно и осторожно он вырезал у них нагрудные мешки, которые и разложил поблизости в явном желании заморозить. Потом он так же старательно отрубил им головы, сложив их возле борта буера пирамидой.

Ага, – догадался Люкс, видя, что спутник укладывает нагрудные мешки в ледяной колодец устроенный им на корме буера. – Понятно. Это он кость хочет обрабатывать… как он сказал?.. в пять раз дороже?..

Скаврон, уложив замерзшие мешки в ледяное, хранилище, с невнятным бормотанием: "Как бы чего не вышло", принялся намораживать сверху ледяную корку. Увидев, что Люкс внимательно наблюдает за ним, он, как бы оправдываясь, сказал:

– Мало ли что может случиться. Перевернемся или налетим на что-нибудь. Хоть мешки и заледеневшие, но, если от них отколется хоть малый кусочек да, попавши на тело, оттает – мало не покажется.

До сих пор все было ясно и понятно, и вполне объяснимо. Однако, покончив с мешками, Скаврон принялся запихивать в буер отрубленные головы кенгуров. Люкс удивился: зачем ему этот хлам?.. но говорить ничего не стал. Может быть, похвастаться хочет. Или наоборот, конкурентов запугать. Хотя, что ему теперь до конкурентов? Все равно собрался в бега. И вот теперь, приноровившись к ходу буера – впрочем, достаточно плавному – кузнец принялся раскалывать кенгуровые черепа. Дело это было непростое, а даже вовсе наоборот, весьма даже сложное и трудоемкое.

Расколов череп, кузнец принимался копаться в нем со всей возможной тщательностью, потом с невнятной руганью отправлял останки за борт и принимался за следующий.

Люкса невероятно занимала очевидная бессмыслица этого занятия, но вопросов он не задавал, крепился, и, чтобы отвлечься решил завести беседу на другую тему, занимавшую его, пожалуй, еще больше.

– Как же ты сюда забрался? – спросил он, глядя на Скаврона с уважением.

– На лыжах, – пожал плечами Скар.

– Я не об этом. Я в смысле – какого черта так далеко?

– Костью промышляет весь Ахерон, тем и живут, чем здесь еще жить? Так что вблизи поселка на приличную добычу рассчитывать не приходится. А деньги нужны. И не только для себя. Не оставлять же госпожу на полный произвол этого адепта-разбойника, да и Кувалду тоже. Что ж это, сам уйду в бега, а их брошу на расправу? Так нельзя. Деньги, деньги нужны. Побег им надо покупать.

– А если силой?

– Имеешь в виду бунт? Думал я об этом. Тут на весь поселок дюжина стражников вместе с адептом, да и те разжирели от безделья и обленились. Но здешний люд на бунт не поднять. Люди сломлены. И потеряли надежду. Да и обессилены, а дорога жуть как тяжела. Ну, а для одного меня дюжина стражников – это многовато. Подкупать надо стражу, подкупать. Вот и пришлось идти за костью далеко в тундру. На багамутные, как Кувалда выражается, миграционные пути.

– Ну, теперь у нас с тобой этой кости – завались. На все хватит для обоих. Скажи мне, а транспорт какой-нибудь отсюда на юг ходит?

– Нет. Время от времени забредают купцы за костью. А регулярно приходит только конвой со ссыльными. Для нас назад пути нет. Кто на полюса попал, тот, считается, тут и должен умереть. На полюсах даже стражники, и те ссыльные. За провинности.

– А кому вы сбываете кость?

– Во-первых, в Ахероне есть три купеческих приказчика. Но у них цены низкие. Сговорились. А кто хочет продать подороже, тот идет к ущелью в фратторию Суом. Это наша здешняя столица. Можно сказать, почти город. В Суоме сидит наместник "полюсов", и туда постоянно приходят купцы с низины. Там цена кости много выше.

– И адепт вас отпускает? Не боится, что сбежите?

– Так ему с наших сделок процентик каплет. Что до сбежать, так отсюда это невозможно. По крайней мере, так считается. Может, ты не знаешь, мы находимся на жуткой высоты плато, и на юге обрыв такой, что… Есть у нас на Темной психи, называются альпинисты, то есть, любители лазить по горам. Так вот они все горы на планете облазили, а сюда даже и не суются. Единственная дорога вниз идет по ущелью, по старому руслу Ахерона. А вход в ущелье только через фратторию.

– А если прямо по реке?

– На это у меня весь расчет. Ахерон тут падает с обрыва. В лодке спуститься или, скажем, вплавь – нечего и думать. Но зимой-то, старожилы рассказывают, река замерзает, верно? И водопад, наверное, замерзает тоже. А лед это шанс. Нужны веревки – этого добра здесь навалом. Еще нужны колышки, ледорубы, жратва, но теперь деньги есть, значит, все будет. Опять же – пойду не один, втроем, будет кому при нужде подстраховать.

– А успешные побеги были?

– Будут, – сказал упрямый Скаврон. – Будут!

– И все-таки, были? – настаивал Люкс.

– Темнят что-то старожилы. Я пытался их прощупать насчет этого дела, но так шарахается народ, будто я какая-нибудь кенгура. Или, если спьяну, то такое плетут – хоть стой, хоть падай. Не знаю. – Скаврон быстро взглянул на Люкса и так же быстро отвел глаза, а Люкса вдруг пронзило острое чувство озарения. Он вдруг почувствовал Скара насквозь. Его неуверенность. Растерянность. Острую, безумную, испуганную и благоговейную надежду на него, Люкса, такую сильную надежду, что, кажется, ошибись он в нем, в Люксе, – и сердце не выдержит, потому что Скар считал его… И тут на Люкса ледяной глыбой рухнула боль. Не на позвоночник, не на голову, на каждую клеточку его и без того истерзанного тела. На какое-то мгновенье он потерял сознание, а когда очнулся, озарение ушло. Но ушло не бесследно. В голове осталось… уверенность в голове осталась. Нет, даже не уверенность, а знание, именно знание – он способен видеть людей насквозь. Очень, очень высокую цену за это платя, через страдания, через сумасшедшую боль, но способен. Что до кузнеца, то человек он честный, совершенно неспособный на сознательную подлость. И очень он надеется на помощь Люкса, хоть и боится каким-то образом в нем, Люксе ошибиться. И, наконец, последнее. Сам Люкс не должен доверять властям. Он вообще должен их сторониться и всячески избегать. Люкс совсем не помнил, как пришел к такому выводу, но доверял ему безоговорочно.

– Не боишься, что стража деньги возьмет, а уговора не выполнит?

– У меня выбора нет. А если что, я им такую баню кровавую устрою!

– Ладно, – сказал Люкс, – выручим твоих друзей, не так уж много времени я потеряю на этот крюк. Отобьем силой. Спустимся по водопаду вместе, и дальше пойдем вместе, если, конечно, я тебе с твоими друзьями мешать не буду.