скачать книгу бесплатно
– А пусть трогают! Он у меня на такой хитрожопой сигнализации, что и Кулибину не разобраться! – похвастался Веня.
Левака Сергей Владиленович поймал в момент. На прощание Веня попытался поцеловать благодетеля, но был откинут мягкой рукой на переднее, рядом с водилой, сиденье. Протягивая водиле хорошую купюру, Сергей Владиленович распорядился:
– Доставь по адресу, который он скажет. И без шуток. Я твой номер запомнил.
– Обижаете, господа начальники! – весело обиделся водила. Перегнувшись через Бена, захлопнул дверцу и рванул с места.
Сергей Владиленович вернулся в милое заведение, устроился на насиженном месте, дождался официанта.
– Что еще, Сергей Владиленович? – ласково осведомился тот.
– Ордер на обыск, – столь же ласково откликнулся Сергей Владиленович.
Официант, рассмеявшись, согласно кивнул и удалился. Сергей Владиленович, упершись грудью в край стола, пошарил правой рукой под столешницей.
За дальним столиком немолодой уже, сильно немолодой интеллигент в седой бороде вынул из своего уха нечто похожее на пиджачную пуговицу.
Сергей Владиленович, отсчитав официанту положенное, не спеша направился к выходу. Борода вышел вслед за ним.
Сменив партнера, Сергей Владиленович вновь фланировал по бульвару, но теперь по Цветному. Спросил у задумчивого бородача:
– Ну и как он тебе?
– Жидковат, – кратко охарактеризовал Бена бородач. – Чем нам полезен?
– Бесстыдством, Глеб, безразмерным и всесокрушающим бесстыдством.
– Для локала вполне подходяще. Но ведь сильно неумен и труслив, а? Ну да ладно. Его концы?
– Я и его пятерка. Больше никаких связей.
– Теперь уже тройка. Кстати, по чьей инициативе он выходил на этого студента, артиста?
– По моей.
– Ошибочка, Сережа, ошибочка. Ход за гранью разумного риска.
– Никакого риска. Мальчонка вляпался случайно, уж поверь мне.
– С удовольствием поверил бы, но… До меня дошли слухи, что этот студент – оборотень из ментовки. А точнее, человек Лапина, который от безнадеги в поисках улик пошел на беспредел.
– Параша, чистая параша, – уверенно заявил Сергей Владиленович.
– Информация от Пекаря.
– Ого! Каналы законников?
– Именно. Так что вряд ли параша. Да к тому же сам подумай: случайный паренек на самом деле двухметровый каратист с черным поясом.
– Считаешь, и Валета он?
– Уложен Валет тем же манером, как и тот, в магазине…
– Откуда знаешь?
– Вот этого я даже тебе не скажу.
– Я Бена завтра отправлю подальше, пусть отдохнет месяца три. Правильно?
– Что ж, пусть отдохнет. А оставшихся без присмотра троих отдай по паролю Чике. И выше голову, адвокат! Нам ничего не грозит. Мы как истинные интеллигенты всегда в стороне.
Бородач Глеб остановился, свободно вскинул руки, с наслаждением потянулся.
– Жизнь прекрасна и удивительна, да, Глеб? – поинтересовался Сергей Владиленович.
* * *
В замызганной однокомнатной квартире полковник Лапин на кухне наблюдал, как по стене от газовой плиты к мойке энергично передвигался упитанный таракан.
– Так куда же вы торопитесь, куда? Поезда. Поезда… – завел было полковник, но замолк, услышав скрежет ключа. Он вышел в крошечную прихожую. Дверь нагло, с треском распахнулась, и на пороге нищенской конуры обнаружился знаменитый поп-певец, лет пять как секс-символ тинейджеров и тинейджериц, плейбой и милашка Витольд.
– Здравствуй, Костик, – небрежно поздоровался он, не глядя на Лапина, а брезгливо озирая обшарпанные стены, пол, потолок. – И это называется конспиративная квартира! Конспиративная! Слово-то какое! И такая вот конура.
– Уймись, Витя, – добродушно попросил Лапин.
– Хочешь, я для наших с тобой встреч квартиру в кондоминиуме куплю? – говоря это, Витольд выскочил за дверь и вернулся с объемистым пластиковым пакетом. – Я тут с собой кое-что прихватил, что ж всухую разговоры разговаривать.
Плейбой Витольд и в этом был мастак: мигом превратил мелкий кухонный столик в стол, что называется, яств. Бутылка «Чивас ригал», бутылка «Энесси», икорка, севрюга в мастерском наряде, горячая, размером с генеральскую фуражку пицца и сопутствующее. Расставив все по местам, он развалился на хлипкой табуретке, как в кресле – используя вместо спинки замурзанную стенку.
– Так ведь надеремся, Витя, – понял Лапин, усаживаясь напротив.
– Постепенно. До того, как в пампасы уйдем, успеем поговорить.
Витя разлил по граненым стаканам, Лапин произнес тост:
– Со свиданьицем. Долго же я его дожидался.
– Нечем было тебя порадовать, Костик, – ответил Витольд выпив.
– А сегодня?
– Кое-что имеется, – Витольд разливал по второй. – Вчера к анклбену из Лумумбы прибыл таджикский басмач с полным чемоданом темноты.
– Не новость. Уже на поводке.
– Хорошо работаете! – похвалил милицию Витольд. – За нашу милицию.
Выпили.
– Только из-за Максимки и душанбинского урюка ты бы мне не звонил. Что еще?
– Блатари вовсю шуршат о преждевременной кончине двух гасильщиков. – Витольд, не глядя на Лапина, старательно разливал по третьей.
– А дальше?
– Плохо о тебе говорят, Костик. Будто ты от полного прокола по закону на беспредел вышел. Будто это твой Энерджайзер внаглую двух валял отправил к верхним людям.
Лапин поднял свой стакан, посмотрел его на свет.
– И этой параше верят?
– Не хохлома это, Костик, а серьезный спуск с самого верха.
– И ты веришь?
– Не имею я права в это верить. Тем более, что верить не хочется. Давай-ка за права без обязанностей!
Чокнулись, выпили по третьей, на этот раз добротно пожевали в молчании. Лапин попил водички и заговорил:
– Кстати о правах, Витя. Сейчас ты имеешь неоспоримое право уйти от меня, потому как держать тебя мне нечем. С ширевом ты завязал намертво, дело, от которого я тебя тогда корыстно отмазал, за давностью времени быльем поросло, ты свободен как птица. А ты продолжаешь на меня работать. Почему?
– Я игрок, Костя. Как там пел Никулин в «Кавказской пленнице», – Витольд мастерски исполнил: – «И жизнь наша – вечная игра!» Мне мало сцены, мне нужна куражная, в опасностях игра по жизни. А ты даешь мне такую возможность – поплясать над пропастью на канате.
– Смотри, не доиграйся.
– Не пугай, мне бояться нечего, меня паханы любят.
– Они никого не любят, Витя.
Разливая по четвертой, Витольд спросил:
– А ты меня любишь?
– Я тебя, Витя, очень люблю. Как сына, которого у меня нет.
Витольд поднялся, перегнулся через стол и звонко поцеловал полковника в лоб.
– Благодарю за службу, – сел и смахнул как бы набежавшую слезу.
– Ожидая тебя, я здесь, на кухне, наблюдал, как по стене таракан бежал. Сытый такой, энергичный, уверенный в своей собственной безопасности. А я мог его прихлопнуть в момент.
– И я тебе напомнил этого таракана, – обиженно догадался Витольд.
– Не таракана, а его беспечный бег над пропастью. Запомни раз и навсегда: паханы твои – нелюдь, безжалостно уничтожающая все человеческое.
– А ты хочешь уничтожить их…
– Пытаюсь, Витя, пытаюсь.
* * *
Ночь подходила к Москве, как ей и положено в мегаполисе, поздно. Еще потоком шли по Садовому автомобили, но уже опустели тротуары, и запоздавшие москвичи и заполошные гости столицы рысили к конструктивистской арке станции «Красные ворота». До закрытия метро оставалось пятнадцать минут.
Дима спустился на первый пролет лестницы к телефонам- автоматам и, зайдя в кабину, набрал номер.
– Оля, это Дмитрий, – сказал он и, не поздоровавшись, замолк.
– И что мне собирается сказать Дмитрий, помимо забытого «здравствуй»?
– Здравствуй. Я не знаю, что сказать.
– Здравствуй. А я тем более.
– Мне не с кем поговорить, Оля.
– То не с кем поговорить, то не знаешь, что сказать. Ты пьяный?
– И пьяный тоже.
– Тогда ложись спать.
– Мне теперь негде спать.
– Что-нибудь случилось, Дима?
– Случилось.
– Худо тебе?
– Не то слово.
– Руки в ноги – и ко мне! – приказала Оля.
– А твои на территории?
– Нету их, нету! Быстрей давай!
…Дима повертел на блюдце чашку с недопитым крепким чаем. Потом поставил кулаки на так понравившийся ему стол и уронил на них голову. Вошла Оля, тронула его за плечо.
– Я в кабинете тебе постелила. Иди, ложись.
– А может быть, я уже сплю? Или еще сплю? – не отрывая лба от кулаков, глухо и безнадежно сказал Дима. – Господи, как хотелось бы проснуться, открыть глаза и – вот она, койка в общаге. И не было ничего. – Он поднял голову. – Но все было. Почему именно со мной, Оля?
– Об этом спрашивать надо не меня, – ответила Оля, усаживаясь напротив и с жалостью глядя на смятое растерянностью Димино лицо.
– Кроме как у тебя, мне не у кого спросить: что мне делать, Оля?
– Уже разговор. Что мне делать, это не то «что делать», – Ольга стала нарочито жесткой. – Это конкретный вопрос, а не мировая скорбь. И кончай сопли жевать на тему «жизнь есть сон». Итак, что тебе делать. По-моему, тебе надо делать ноги.
