Больны обыкновенностью

Ну вот, здравствуй дом. Давно не виделись, очень скучала по своей комнате, хоть мне и не интересен Грэг, но хотелось бы, чтобы он ещё раз отправил мне ту ужасную ромашку, которую я терпеть не могу. Вспомнить о жуке Кэвине. Это я сейчас понимаю, что моё поведение было странным, я начала осознавать свои проблемы. Но вылечил ли меня Крест от этого? Нет, он меня сделал нуждающейся в поддержке, зависимой от точки зрения других и лишил меня амбиций, превратив в пессимистку.

Дом был покрашен в светлые тона, но и здесь я всё ассоциировала с той проклятой комнатой. Единственное, что меня завораживало здесь – это буйство тёмных красок над моим домом. Облака были невероятно красивыми, но в то же время очень устрашающими. Пора идти, хватит стоять. Либо сейчас, либо никогда. Мы поднялись по двум ступенькам и зашли в наше крыльцо.

– Стань здесь, слева от двери, я не хочу, чтобы тебя поначалу видели. Я поговорю.

Эйли стояла у жёлтой стены и ждала, пока я решусь позвонить. Сердце выскакивало из груди, я начала вспоминать,… как… меня здесь любили…. Сейчас же я себя чувствую врагом, лишней, ненужной. Мама. Я помню, как она открывала мне дверь и я, будучи маленькой, с невероятной радостью бежала домой после каникул у бабушки. Мисс Рэй… Я её любила. Хоть она меня часто не понимала, но она хотела как лучше. Говорила, что я выросту принцессой, заменяла мне маму, которая вечно была занята на работе. Я… помню разговор с ней с самого начала, когда она сказала, что я больна шизофренией. Может да. А может, и нет. Мне было очень грустно тогда, все говорили, что я больна. Но так ли это? Я просто создавала воображаемых друзей, которые из-за отсутствия настоящих приелись настолько, что мне казалось, что они существуют. Сейчас их нет. У меня никого нет, единственная Эйли, которая здесь в первую очередь, потому что она хочет спастись, а не из-за того, что с ней я.

– Ну же, ты так уже минуту стоишь, нас могут заметить.

– Я… я не могу. Стой, подожди…

У меня глаза налились слезами. Хочу снова стать ребёнком, беззаботно жить. Но сейчас я не знаю кто я, что я и какая у меня цель. Я даже не знаю число и сколько времени прошло после моего пребывания в той тюрьме для особенных личностей. Что я вообще здесь делаю? Возвращаюсь в семью, от куда меня выгнали и никто не жалеет о содеянном? Туда, где меня считают больной, не обращая внимания на своё поведение. Меня все бросили, что мне оставалось делать?

– Я не хочу, я не буду. Я им не нужна!

– Ты чего? Ты понимаешь, что нас сейчас поймают. У нас три варианта исхода. Давай исключим хоть один негативный. Позвони в дверь, возьми себя в руки. Они тебя любят, жалеют об этом, просто нас не отпускает Крест. Зачем им нужна плохая репутация? Они качают деньги из наших семей, вливая им в голову о нашей замечательной жизни там. Если тебя отпустят, ты всё расскажешь, они этого хотят избежать. Поэтому давай, сделай то, зачем мы пришли.

– Ты ведь здесь не из-за меня. Тебя сюда привело желание убежать от места, где тебя не считают за человека. Почему не позвонишь ты?

– Дисс,… если бы я тебя не знала и не доверяла, я бы с тобой не сбежала. Ты не просто способ избавиться от страданий, ты моё всё сейчас. Без тебя я умру.

– Я не знаю. Я никому не хочу доверять, я…

– Ты сейчас возьмёшь и позвонишь в дверь. Если нет – нас убьют. Попробуй, поверь хуже уже некуда.

И вправду, хуже некуда. Лучшее награждение это просто умереть. Я должна. Спасти хоть не себя, а Эйли, она пришла сюда не просто так, не хочу подставлять. Меня просто очень обижает то, что никто не боится обидеть меня, сломать мою жизнь, а я «больная», но пытаюсь сделать как можно лучше всем.

Я с красными глазами и мокрым лицом слёз позвонила в дверь. Начался дождь. Пока что никто не открывал нам, не было видно включённого света. Мне показалось, что дома никого нет. Я начала стучать в дверь и с каждым разом всё более интенсивно. Ничего. Всё, пришёл момент, которого мы так опасались. Сзади мы услышали, как кто-то приехал и остановился у нашего дома. Я была слишком напугана, чтобы повернуться, а Эйли, стоя лицом к улице только открыла рот и смотрела туда. Развернувшись со словами «я мертва» в глазах, я смотрела сквозь стену воды. Ничего не было видно. Глаза были полны слёз, и дождь не давал увидеть ничего. Я представила себя маленьким ребёнком, который ничего не понимает, но знает, что сейчас будет очень больно и понимает о летальности развития сценария событий. Действительно ничего не было понятно, почему меня так все ненавидят, хотят запереть, хотят убить? Мир слишком жесток…

– Дисс, я тебя люблю…

– Эйли, не сейчас, это может быть ещё не конец. Стой и надейся, что это не те, кого мы сейчас меньше всего хотим увидеть.

Всё так же ничего не видно. Но тут я слышу, что кто-то бежит и через пару секунд меня кто-то хватает.

– А вот теперь уже время, Эйли…. Прощай…

Я не видела, кто это был. Но что-то знакомое, я как будто снова в детстве. Как будто мне 10 лет и меня обнимает мама. Как будто мне хотели сказать «Я тебя люблю».

– Всё хорошо…

– Мама?..

– Да, Дисс, да, – сказал дрожащий голос, которого я так долго не слышала. Это была мама и она плакала.

– Мам…

– Я тебя люблю, прости. Я была против этого всего, поверь, я не спала ночами. Я тебя люблю, – мама всё больше и больше начинала плакать.

Я хотела посмотреть на её лицо, посмотреть в глаза. Хотела обняться. Боялась, я не знала что делать. Она приложила свои руки к моим щекам очень нежно, её руки были мягкими, я вернулась в детство. Знала, что она сейчас смотрит на моё измученное лицо. Было стыдно за то, что я сейчас перед ней стою в таком виде. Мне так жаль за то, что я её не всегда слушала, когда была маленькой, ведь она говорила столько много правильных вещей. У меня просто не было времени её узнать, понять её слова, она постоянно была на работе. Как же я хочу вспомнить, как она выглядит, но я ничего не вижу. Она вытерла мои глаза рукавом от своего пальто. И вот она, моя прекрасная мама. У меня внутри была буря эмоций, теперь я плакала не от горя, а от радости, которая переполняла моё сердце. Я её сейчас же обняла. Я никогда так не обнимала никого в жизни. Это первый раз, когда я обнимаю не в ответ, потому что от меня этого ожидают, а потому что у меня слишком много эмоций, чтобы описать их словами.

– Это ты, – я не могла сдержать слёз, которые катились градом.

– Это я. Ты у меня лучшая, я тебя люблю такой, какая ты есть. Я ни за что тебя не отдам, даже если это будет стоить мне жизни.

Я сильно плакала, не могла поверить, что действительно, всё закончилось, я дома. Я открыла глаза и увидела его… папу…. Мама перестала меня обнимать, чтобы я могла обняться и с отцом.

– Дисс…

Я недолго думая обняла его очень крепко. Всё так же плакала, и поняла. Я его люблю, знаю, что он не хотел. Какой нормальный родитель будет отсылать своего ребёнка туда, где он знает, что он умрёт.

– Я знаю, что ты слышала. Это был не я, это наш водитель, который в то время был помощником. Он говорил с теми людьми, которые тебя забрали, я молчал…. Теперь он у нас не работает, он заплатил по заслугам за то, что про тебя говорил.

– Тогда чего ты меня запер там?

– У меня не было выбора.

– Это не помогло! Ты знал это!

– Я знал, меня заставили. Соседи видели, как ты себя ведёшь и отправили жалобу в Крест, чтобы тебя забрали. Если нет, нас бы лишили родительских прав за невыполнение родительских обязанностей и то, что мы подвергаем тебя и окружающих опасности. Тебя бы всё равно забрали. Я платил, чтобы к тебе были мягче.

– Тогда как они себя вели с остальными? Это «мягко» свело меня с ума, мне так жаль тех, кто там сейчас находится.

– Мне очень жаль, к сожалению, эта организация имеет сильную связь с церковью, которая в свою очередь довольно влиятельна. А наши соседи, уже бывшие, были их сторонниками. Но как ты сбежала?

– Это было несложно, просто, когда тебе нечего делать, ты замечаешь каждую деталь, и знаешь, когда будут новые люди и когда открыты окна.

– Моя ты умная девочка, – сказала папа, и на его лице появилась большая улыбка. Он меня обнял, и я услышала, что и он дал чувствам выйти наружу. Он меня и вправду любил.

– А это кто, – спросил папа.

– Я Эйли, – она протянула мокрую от слёз руку, и была тоже заплаканная.

Мы все посмеялись. Я не знала, что всё так хорошо закончится.

– Пап, мам,… это Эйли Кингсмен. Она…

– Её девушка.

Мои родители были слегка удивлены, но были очень рады познакомится с ней.

– Добро пожаловать в нашу семью, тогда, – сказал папа.

Мы все зашли в дом. Тут так тепло, так хорошо и уютно. Я о таких словах не думала столько много времени. Как же хорошо.

Нас посадили на диван.

– Дисс, Эйли. У нас для вас хорошие новости, – сказала мама, – мы сейчас приехали от туда, где договаривались о том, чтобы закрыть Центр Красного Креста. Это получится сделать. Мы сюда втянули церковь и рассказали о том, что там происходит. Когда тебя, Дисс, туда забрали, мы искали людей, которые прошли через это всё. Вы не единственные, которым удалось сбежать. Они нам рассказали весь ужас, поэтому мы, скрывая их имена и личности, пошли добиваться справедливости. Церковь не знает, что там такое происходит, поэтому с минуты на минуту туда приедет жесточайшая проверка без предупреждений. Они будут разговаривать с теми, кто там сейчас находится, а потом приедут к вам на разговор. Мы добьёмся этого!

Я была очень рада, ведь мне так жалко тех молодых девушек, у которых вся жизнь впереди, а будучи там, они просто её теряют. Я встала и ещё раз обняла маму, теперь почувствовав, что я здесь нужна. Но у меня было много вопросов.

– А где мисс Рэй?

– Она… она уволилась после того, как тебя забрали, она очень переживала после того, как узнала о наших намерениях и почему мы это делаем. Она боялась за тебя, она тебя очень сильно любила, но тоже не могла ничего сделать.

– Да, – поддержал разговор папа, – от неё нет никаких новостей, нам кажется, она умерла…

Я очень сильно расстроилась. Она была такая милая, но я этого не ценила, я к ней относилась как к служанке, мне очень стыдно.

– Дисс? Всё нормально?

– Да, просто, – на глазах у меня появились слёзы, – я с ней вела себя неправильно. Я не думала, что она меня любит. Я периодически придиралась, иногда её ненавидела, когда она стояла и смотрела, как меня забирают.

– Ты чего, Дисс? Всё хорошо, нам тоже очень жаль. Не переживай, к сожалению, уже ничего нельзя изменить.

Мама снова обняла меня и начала успокаивать. Мне очень жаль, нужно ценить что имеешь. Было пусто на душе.

Глава 6 «Стан добрей, цени»

Доброе утро. Не ожидала, что когда-то эти слова будут так хорошо сочетаться. Вчера мы поели и провели хорошее время с родителями. Мы старались не говорить о том, что там было. Они прекрасно сами знают, а нам это будет больно рассказывать. Поэтому шутили, говорили, смеялись. Родители были очень заинтересованными Эйли, расспрашивали об её жизни до Центра. Вечер был очень тёплым в кругу семьи. Все были родными. Я узнала, что слуг у нас не осталось. Мама с папой часто не бывали дома, чтобы добиться признания Креста как место, где издеваются над людьми. Они всё равно ещё в процессе, но всё уже так близко к завершению, скоро всё будет хорошо.

– Доброе утро, – сказала Эйли. Она спала со мной на моей кровати.

– Доброе, как спалось?

– Я не знала что такое сон уже почти 9 месяцев. То, что было в Центре очень тяжело назвать сном. А тут я бы никогда не вставала с кровати.

– Эх, согласна. Ну что, пошли есть.

Я медленно спускалась по лестнице, аккуратно проводя рукой по перилам. По-домашнему. Голые ноги касались не холодного и грязного камня, а тёплый и красивый паркет. Сегодня небо было чистое, светило ярко солнце. Я смотрела в окно между первым и вторым этажом. От туда шли яркие лучи солнца, которые подогревали пол, и по нему было приятно ходить. Мама любила большие цветы, они создавали жизненную атмосферу, было очень уютно. Начинаешь цепляться за каждую деталь, после периода, когда не за что цепляться. Начинаешь ценить всё, после того, как у тебя ничего не осталось. Любить всех, после того, как от тебя отвернулись. Такие времена иногда идут на пользу, ты начинаешь ценить жизнь, и когда приходят хорошие времена, ты радуешься всему, что видишь, но ущерб, которые они приносят несопоставим. Я не спеша прошла в зал и моя рука всё так же скользила по стенам, я хотела всё ощупать, это точно не сон? А вот и кухня. Помню мисс Рэй стояла здесь и готовила какао, которое я попросила. Я не всегда говорила ей «спасибо», думала это её работа. С одной стороны так и есть, но она тоже была человеком, которому хотелось видеть уважение и благодарность в свою сторону. Жаль её, умерла, наверное, в одиночестве. Почему хорошие люди так часто страдают? Они дают и только дают, никогда ни о чём не просят, но все считают, что это их работа, они всем должны. Как бы я хотела хотя бы сказать «простите».

И снова панкейки. Раньше каждое утро были, немного надоедали. Но сейчас они вызывают улыбку. Если у вас однообразная жизнь, попробуйте выйти из зоны комфорта, поменяйте обстановку на некоторое время. Потом, когда вы вернётесь к своей старой жизни, всё будет казаться интересным, и будет вызывать больше эмоций. Теперь я хочу жить, смотреть на улыбки, а не испытанные жизнью лица. На смех, а не на попытку сдержать слёзы. На солнце, а не на тучи. На жизнь, а не на смерть. Мы сидели всей семьёй и благополучно ели наш завтрак.

И тут звонок в дверь. Мы никого не ждали. Мама с удивлением встала и пошла открывать дверь. Она открыла дверь, и я увидела её. Ту самую. Работницу из Центра. Она смотрела на маму и спрашивала, не видела ли она нас. Потом я пришла в ужас. Она смотрела на меня, и она меня узнала. Я уже думала, что всё. Но она улыбнулась. Это была не ухмылка, это была радостная улыбка, будто она была рада видеть, что мы в безопасности. Мама заметила, что она куда-то смотрит. Она тоже испугалась и посмотрела на нас. Та ей что-то сказала и попрощалась. Мама закрыла дверь и несколько секунд смотрела в стену. Я выглянула в окно и услышала, как она кричала «Чисто! Едем дальше!» И мне снова стало не по себе. Чего-то я видела вокруг себя только врагов. Это была её работа, поэтому она и вела так грубо со мной. Но тут я захотела побежать за ней, чтобы обнять. Может, она и пожалуется, но пока что мне так не кажется. Мама села за стол.

– Что ты сказала?

– Я… я сказала, что я вас не видела, и первый раз слышу о том, что вы сбежали.

– Она нас заметила.

– Я знаю.

– И что она тебе сказала в конце?

– «Берегите их». Она была рада, что вам удалось сбежать. Странно.

Эта ситуация немного накалила обстановку. Завтракать стало немного неуютно, начали переживать, что она только для нас создала иллюзию, что всё хорошо, а на самом деле они готовятся нас забрать.

– Дело в том, что… когда я была на собеседовании с теми, кто оттуда сбежал, жертвы сказали, что их тоже заметили. И они очень благодарны именно этой смотрительнице, потому что в отличии от других, она не наказывала, а только угрожала. Там идёт жёсткий контроль над работниками, поэтому она не могла себя вести мило с теми, кто там находился, или ей будет только хуже. И те девушки были замечены ею у себя дома после того, как они сбежали. Но за ними так никто и не приехал. Она хочет помочь.

– Тогда зачем устраиваться туда работать, если ей это всё не нравится?

– Затем, чтобы помочь. Чтобы прорваться на высокую должность и при обысках не сообщать о местоположении сбежавших. И чтобы досматривать за всеми, но не наказывать, а только визуально создавать иллюзию контроля для тех, кто наблюдает. Они ей ничего не скажут, а просто пойдут и пожалуются.

– Интересно. Странно, но в то же время захватывающе.

Сегодня я планировала остаться дома, чтобы немного вспомнить о том, как было раньше и начать жить нормальной жизнью. Я выглянула в большое окно от пола до потолка, которое выходило в сад. Большая часть красивых цветов завяли, а плитка поросла травой. Открыв дверь, с сочувствием ступила на землю. Я подошла к мёртвому кусту. Мне было так жалко эти растения.

– Мам?

– Дорогая, мы говорили, что отправили всех в отпуск, нас дома нет, поэтому незачем смотреть за всем этим. К тому же папа сейчас меньше работает, чтобы больше трать больше времени на то, чтобы добиться закрытия Креста Божьей помощи. Это место заставляет меня задуматься о существовании Бога последнее время. Так как это религиозная организация, и они лечат от «грехов» «правильными» методами.

– Давай я им помогу. У меня теперь есть желание что-либо делать, да и время тоже есть.

– Дисс, не стоит. Тебе нужно отдохнуть.

– Нет, всё нормально. Теперь работа для меня – лучший отдых. Меня уже тошнит ничего не делать. Хорошо, главное не делай так, чтобы тебя заметил кто-либо.

– Мам, тут двухметровый забор из кустов, как меня заметят?

– Глаза везде, вас же сдали соседи, почему бы не сделать это второй раз, за это только плюсы им идут. Ладно, удачи. Я сейчас поеду на встречу, буду где-то через 2 часа, папа остаётся для вашей безопасности.

– Нет, нет. Если папе нужно, пусть едет. Я не хочу создавать ему неудобства. Вы, главное закройте все двери и окна, а мы поднимемся на второй этаж, чтобы если кто-то придёт, чтобы нас не увидели через окна.

– Хорошо, папа приедет раньше, контроль не помешает.

Я приступила к работе, мама с папой уехали. Позвала Эйли, чтобы она помогла. Так и веселей, и она не будет ходить по дому, так что её не заметят. У нас был дом с большими окнами, чтобы было больше света, чтобы было красиво. Но сейчас эти окна наоборот имеют больше минусов, чем плюсов.

– Смотри, какая красивая роза. Ты мне напоминаешь её. Красиво пахнешь, и красива не смотря ни на что, – сказала Дисс. Смотря мне в глаза.

– Спасибо.

– Ты не хочешь? Никого нет дома…

– Мне страшно. Тут такие проблемы, а нам как будто всё равно.

– Ничего, один раз.

Она потянула меня за руку и отвела на второй этаж. Там мы зашли в мою комнату. Я не знаю, что и как делать, у меня не было опыта, в лесу было, но тогда мы были уставшими от контроля и запретов, нужно было проветриться. Просто целовались, не доходило до чего-то большего. Но Эйли была настойчива.

Это так странно. Очень приятно, но я себя чувствую виноватой. Я не должна была на это соглашаться, но как на это не согласиться? Я себя почувствовала взрослой, полноценной. Но в то же время было очень классное ощущение, когда ты будто делаешь что-то запрещённое. Хотелось плакать, слишком было хорошо. Меня очень утешал тот факт, что я с той, с кем хотела бы быть, у меня, к счастью, не было негативного опыта с любовью. Как же хорошо смотреть на губы, которые всё-таки можешь поцеловать в любой момент и сколько угодно. Запретный плод всегда был сладок. Замечательно. Забывая обо всех проблемах, я начинаю думать об Эйли. Она… такая красивая, милая. Как же мне повезло быть с ней.

Это было незабываемо и очень достойно быть первым и самым ярким разом. Мы уже спускались со второго этажа, как услышали, что кто-то зашёл. Мы подняли головы и увидели, что зашёл папа.

– Ну что, никого не было, всё нормально?

– Да, да, пап. Всё хорошо.

– Вы всё время были наверху?

– Почти, я… показывала Эйли свою комнату…

– Хорошо, молодцы. Что вам готовить на обед?

– Давай жареной картошки, сколько не ела чего-то такого. Помню как мы, когда приезжала бабушка, если твою картошку, атмосфера праздника.

– Хорошо, постараюсь сделать её сегодня как можно лучше, – папу эта идея очень вдохновила, поэтому он начал думать, как же сделать её уникальной.

Пока папа думал, мы снова поднялись на второй этаж. Я сама хотела осмотреть свою комнату, найти что-то интересное, что-то, что напомнит мне о чём-то, или вызовет улыбку. Когда снова зашла в комнату, я увидела маленькую вазу, которая стояла на комоде. Но… цветок ещё стоял, и вода была свежей. Но как? И заметила, что нет Красного и жука Кэвина. Я понимаю, почему меня тогда считали сумасшедшей. Это были просто воображаемые друзья от недостатка общения, совсем не шизофрения. Когда я была грустной они уходили, а приходили, когда была весёлой. Сейчас весёлая, но причина, по которой их не было это то, что мне уделяют достаточно внимания и я осознала много вещей. Хотя хотелось бы сказать им «пока». Всё-таки провела с ними большую часть своей жизни.

– Пока, Красный! Пока, Кэвин! Спасибо, что помогли, спасибо, что не дали унывать, спасибо, что были моими единственными друзьями!

– С кем ты говоришь?

– С прошлым… с друзьями, которых никогда не увижу.

– Они умерли?

– Нет, жизнь заставила их уйти, всегда тяжело отпускать тех, кто был рядом долгое время.

– А кто они?

– Мои бывшие воображаемые друзья. Из-за этого и думали, что у меня шизофрения, но на самом деле, я просто была одиноким ребёнком и создание друзей, которых у меня не было – было единственным выходом.

– Грустно, – сказала Эйли. Обычный человек уже бы посмеялся или косо глянул бы, но она с пониманием отнеслась ко всему.

Я нашла записки, где писала, что мне не нравится, что дома скучно, нечего делать. Грэг постоянно достаёт. В основном это было о том, как мне что-то не нравится. Хотя я бы сейчас была бы не против поговорить с Грэгом, интересный парень, добивается той, кто никогда с ним не будет. Как же мне это знакомо. Но я нашла одну записку. Очень грустную записку, на которой потекли чернила от слёз, когда я её писала. Там было о том, что у меня нет друзей, и никто не пришёл на мой день рождения, кроме родных. Было грустно, поэтому я позвала на чайную вечеринку моих новых друзей Красного и жука Кэвина. Мне тогда было лет 5. Они были со мной вот уже почти 13 лет. И снова тало грустно и пусто. Но я горжусь собой, я не сдалась, я стала сильной и смогла пройти через все трудности ещё, будучи ребёнком. Не каждый взрослый выживет.

Я говорила это уже сотню раз, но ещё раз повторю. Нужно ценить то, что есть сейчас, или ты это можешь легко потерять и потом жалеть о том, что в своё время не насладился полностью моментами, когда тебе действительно было хорошо.

Глава 7 «Бесценный сюрприз»

А вот и мама. Я шла к двери её встречать, что никогда не делала в прошлом. Обняв, спросила, как всё прошло.

– Всё замечательно. Вот, держите, – она дала нам паспорта, – это вам на некоторое время, чтобы смогли хоть немного себя обезопасить. Там ненастоящие имена и фамилии, даты рождения и прочее. Попробуйте запомнить. А так, скоро, совсем скоро мне позвонят, чтобы уточнить детали, и мы пойдём в суд. Всё идёт успешно.

– Замечательно, мам! Я так рада.

– А как у вас успехи с садом, – она посмотрела на сад, где абсолютно ничего не было сделано, – ты же хотела.

– Хотела, мы немного отвлеклись. Я показывала…

– Не надо подробностей, я всё поняла, – мама действительно всё поняла и с улыбкой сняла с себя курточку, – Дэвид, а что у нас на ужин?

– Так ещё же только обед, мам.

– Ничего, мы будем ещё готовиться к ужину, у нас сюрприз.

– Дорогая, они хотят картошки, сказала, хочет вспомнить, как она ела её, когда к нам бабушка её приходила.

– Ничего, сегодня вспомнит. Картошка, так картошка. Ты готовь её, а я что-то придумаю на обед. Давно не готовила, постоянно в разъездах, ела что попало. Будете пиццу?

– Да!

– Тогда помогите мне, всё равно ничем не заняты.

– Помочь заказать пиццу?

– Нет, заказывать не интересно. Пошли делать её, так и вкусней получится.

Это было довольно увлекательно, я так с мамой делала, когда у неё было пару дней выходных, и мы с ней готовили что-то интересное. В конце концов, прошло несколько часов, и уже было близко к вечеру. Мы решили сесть и поесть её, хотя и до ужина оставалось немного. Всё-таки пока горячая. Осталось два кусочка.

– Оставьте их. Нужно оставить несколько кусочков, – сказала мама.

– А что такое?

– Узнаешь. Картошка готова?

– Почти, скоро буду снимать с плиты.

И тут звонок в дверь.

– А вот и сюрприз! Дисс, иди, открывай дверь.

Я открыла дверь и увидела бабушку. Мою бабушку, с которой так любила оставаться на каникулах. Которая понимала меня и не судила за то, какая я есть.

– Привет, дорогуша.

Мы обнялись с ней и обе начали плакать. Она, как бабушка, да и как человек, у которого есть сердце, и знала, что мне не выбирать, кем быть, очень сильно переживала.

– Покушаем жареной картошки, как мы делали когда-то давно вместе?

– Да, бабуль, я только «за».

Этот вечер и так был очень приятным, а тут пришла ещё бабушка. Было невероятно весело, день прошёл очень хорошо. После маленькой семейной вечеринки бабушка решила остаться ночевать у нас. Пока все убирали со стола и мыли посуду, я отошла с бабушкой и мы с ней поговорили о том, что там происходило и о моих и её чувствах наедине. Семье я не хотела рассказывать об этом. Тогда не было настроения, и к тому же там была Эйли, которой тоже не очень хочется об этом вспоминать. Это было личным, я хотела поговорить именно с ней об этом. И как я рада, что я это сделала, потому что она понимает меня на все сто процентов, и наши мнения совпадали ещё чаще. Словом, я её очень люблю. Она не была обычной бабушкой, которая судит по одёжке, которая считает молодые поколения испорченными, она пыталась понять, почему у каждого свои вкусы, чем они отличаются и пыталась идти в ногу со всеми, чтобы понимать и помогать, а не считать, что все вокруг говорят и делают неправильно, не разобравшись в себе.