Кузьмичи

Федосеич. Понял.

Уходит обратно в дверь в стене фойе.

Возвращается со связкой рулонов дешёвой туалетной бумаги. Вешает связку на шею Гоше.

Федосеич. Так нормально?

Гоша согласно кивает головой.

Федосеич уходит влево с ведром.

Пауза.

Костя. Фу, десять часов. Пора закрывать заведение.

Идёт в комнату охраны.

Гоша потягивается на стуле.

Гоша. Шабаш. День прошёл и слава богу.

Гаснет свет.

Свет снова загорается. Охранники выходят из комнаты охраны, потягиваются.

Гоша. Я бы ещё пару часиков подрых.

Костя. А я бы пяток.

Гоша. Ты можешь и больше.

Костя садится за стол. Гоша на стул рядом с комнатой охраны. Играют в телефонах. Зевают. Справа выходит Грезин в модном пиджаке с галстуком, идёт к вертушке, достаёт удостоверение, показывает Косте.

Костя. До тихого часа ещё час, можете идти так.

Грезин проходит через вертушку, исчезает в двери в стене фойе, потом выходит оттуда, идёт к вертушке, проходит её, останавливается, разворачивается к охранникам.

Грезин. Я, между прочим, депутат.

Костя. Я видел ваше удостоверение.

Грезин. Фёдор Игнатьич Грезин. Неужели вы меня не узнали?

Костя. Нет.

Гоша. Нет.

Грезин. Вы телевизор совсем не смотрите?

Костя. Я редко.

Гоша. Я тоже.

Грезин. Бедные. Правильно, когда вам смотреть телевидение. Вам не до этого. Из провинции?

Гоша. Сто пятьдесят километров от Москвы.

Грезин. Безобразие. Люди ездят на работу на такие сумасшедшие расстояния. Такого нет не в одной нормальной стране. Ну, ничего, ничего. Мы с этим разберёмся. И ведь, что обидно, ребята, из вас же могло получиться что-то путное, полезное. Не совсем же вы пропащие. Вот ты (смотрит на Гошу). Ты бы мог стать прекрасным врачом или инженером, если бы ты родился в большом городе, а не на селе. А ты (смотрит на Костю). В тебе умер прекрасный артист. Есть в тебе что-то такое загадочное, притягательное. Я так и вижу, как ты играешь странных персонажей, не понятых, таких, знаешь с отклонениями, больных и мечущихся по жизни. Твоё лицо просто создано для экрана телевизора. Какая несправедливость, какая жалость. С этим надо что-то делать. Вы, кстати за кого на выборах голосовали?

Охранники пожимают плечами.

Гоша. Мы не голосовали.

Грезин. Вот поэтому всё и происходит у нас в стране наперекосяк. Ленимся, плюём на всё. А потом удивляемся, почему мы так живём. Вам нравится Владимир Масловский?

Гоша. Прикольный чувак.

Грезин. Он не прикольный, он гениальный. Он – спасение России. Голосовать нужно только за него.

Костя. Разве ему что-то светит?

Грезин. Если мы все дружно объединимся и проголосуем за него, то победа будет за нами – победит сама Россия (машет кулаком перед собой). Масловский – это сила. У меня, кстати, идея возникла неожиданно – сделать вас своими помощниками. Когда-нибудь.

Гоша (раскрыв рот). А так можно?

Грезин. Конечно. Только я, к сожалению, свои визитки забыл. В другой раз приду, дам вам свои визитки и созвонимся. Вступите в нашу партию, а там уже все дороги вам будут открыты. Парни, держитесь, я побежал – много важных дел. Да и голосуйте за Масловского.

Уходит.

Охранники копаются в своих телефонах.

Справа выходит курьер с большим ящиком-рюкзаком за спиной. Из двери в стене-фойе выходит медсестра, подходит к курьеру, забирают у него пакеты с едой. Уходит.

Курьер возится со своим ящиком-рюкзаком, рассовывает купюры и мелочь по карманам.

Гоша (курьеру). Брат.

Тот смотрит на Гошу.

Гоша. Не тяжело тебе таскаться с такой ношей по городу?

Курьер. Бывает тяжело. День на день не приходится.

Гоша. А по деньгам, что получается? Хоть тыщу в день имеешь?

Курьер (усмехнувшись). Тыща. Ты смеёшься? Разве ж это деньги для Москвы. Меньше чем за две в день я не согласен бегать, как олень по всему городу.

Уходит.

Гоша разводит руками.

Гоша (Косте). Ты слышал? Две тыщи в день. Это сколько за месяц получается?

Костя. Если брать двадцать дней получится сорок тысяч, если двадцать два – сорок четыре.

Гоша. Ни фига себе! А мы тут за копейки горбатимся. Слушай, давай посмотрим объявления по работе в Москве.

Костя. Где? Надо выходить из больницы, идти в газетный киоск.

Гоша. А телефон у тебя на что? Есть же интернет.

Костя. Верно.

Копошатся в телефонах.

Гоша. Смотри, риелтор зарплата до ста тысяч. Можно без опыта работы.

Костя. А вот, торговый представитель – шестьдесят тысяч, тоже не хило.

Гоша. Торговый представитель, что это такое?

Костя. Понятия не имею.

Гоша. Надо будет позвонить по этим объявлениям.

Костя. Ты, серьёзно, хочешь задвинуть эту работу?

Гоша. А что, у тебя на ней сошёлся клином весь свет? Это Москва. Здесь надо пробовать силы, рисковать, ловить удачу.

Костя. Там надо каждый день выходить на работу. Придётся селиться в Москве.

Гоша. Что делать? Снимем комнату или квартиру.

Костя. Я боюсь, что у нас ничего не получится.

Гоша. Надо верить в себя, тогда точно получится.

Охранники снова погружаются каждый в свой телефон.

Из двери в стене фойе выходит Федосеич, садится на стул.

Федосеич. Ну и денёк сегодня. Всем резко что-то понадобилось от меня. То это им подавай, то то. Сумасшедший дом. Я же не волшебник им.

Костя. Тяжёлая у тебя работа.

Федосеич. Нервная.

Гоша. А сегодня депутат был известный Грезин. Ты слышал такого?

Федосеич. Что-то где-то слышал. Чего он хотел?

Костя. Сказал, что сделает нас своими помощниками.

Федосеич. Наврал.

Гоша. Почему?

Федосеич. Работа у него такая. Этих известных тут много шастает. Чай Москва тут, а не деревня. Давеча вот был один артист известный, фамилию запамятовал. Привезли его с ночного клуба избитого, под препаратами запрещёнными. Еле откачали его – сердце у дурака едва не остановилось. А я как увидел это чудо, так чуть не обомлел: в лосинах, губы накрашены синей помадой. Так он только очухался начал лапать наших медсестёр, к доктору Иванову в штаны залез. Пришлось полицию вызывать, дабы угомонить подлеца.

Костя. Дела.

Федосеич. А ты думал.

Гоша. Федосеич?

Федосеич. Ну?

Гоша. Такой вопрос. Мы тут с курьером одним пообщались. Он сказал, что больше двух штук имеет в день. Такое возможно?

Федосеич. Почему нет?

Гоша. Может и нам податься в курьеры или куда ещё?

Федосеич. Это возможно, но тяжёлая это работа, дрянная. Надолго вас не хватит. Ноги сотрёте.

Костя. А, если пойти в риелторы к примеру?

Федосеич. А осилите?

Гоша. Это трудно?

Федосеич. Ни столько трудно, сколько мозги надо иметь хорошо закрученные для такого дела. Я бы, к примеру, не смог.

Гоша. Там пишут, есть обучение.

Федосеич. Раз пишут, значит так и есть. Попробуйте ваше дело молодое – все дороги вам открыты, вся жизнь у вас впереди. Почему бы не попробовать. Ладно, нет времени больше с вами лясы точить. Работать надо.

Уходит.

Выходит обратно с большой сумкой, останавливается у охранников, достаёт из сумки два пакета и кладёт на стол.

Федосеич. Это вам гречка.

Гоша. Спасибо, Федосеич.

Федосеич. Своих надо поддерживать и подкармливать. Покедова.

Пауза.

Костя. Вот и ещё один день прошёл. Дни летят тут быстро, только спать хочется.

Гоша. Верно. Пошёл я закрывать дверь.

Гаснет свет.

Свет загорается. Заспанные охранники выползают из комнаты охраны. Костя с трудом продирает глаза, садится за стол, откидывает голову назад и снова засыпает. Гоша копошится, зевая в своём телефоне, сидя рядом на стуле.

Справа выходит женщина с яркой косметикой на лице. Видно, что ей уже немало лет. Зовут её Берта Григорьевна. Она игриво проходит через вертушку. Костя так и не просыпается. Гоша лениво следит за ней. Берта проходит вертушку, останавливается, заходит сзади к Косте, закрывает ему ладошками глаза.

Костя. Гоша ты идиот? Что за шутки?

Берта улыбается.

Костя. Отпусти, говорю.

Вырывается. Видит Берту, вскакивает со стула.

Костя. Вы кто?

Берта. Твоя судьба.

Костя. В смысле?

Берта. Мальчик то по ходу совсем тёпленький. Не бойся, сядь.

Костя садится обратно нерешительно на стул. Берта треплет его щёку.

Берта. Ты хочешь, чтобы сбылись все твои самые смелые мечты, мальчик мой?

Костя. Конечно.

Берта. Умничка. Я это сделаю. Я буду твоей волшебной палочкой. Вернее волшебная палочка находится у тебя, а у меня, как это лучше назвать, не знаю. Называй, как хочешь.

Костя. Что я должен делать?

Берта. Совсем дурачок. Из деревни видно совсем далёкой.

Костя. Сто пятьдесят восемь километров от Москвы.

Берта. Это заметно. Ладно, будешь умницей, приходи вечерком ко мне на пятый этаж на палочку чая. Я заведующая гастроэнтерологическим отделением Берта Григорьевна. Запомнил адрес?

Костя (дрожащим голосом). Да.

Берта уходит в проход в стене фойе.

Гоша делает глубокий выдох.

Гоша. Парень да тебе выпал настоящий шанс. Ты будешь москвичом.

Костя. Сколько ей лет.

Гоша. Лет шестьдесят пять.

Костя. Мне кажется больше.

Гоша. Ты пойдёшь к ней?

Костя. Я? Нет! Я столько не выпью!

Гоша. Ты же можешь и себя и меня потом вытащить в люди.

Костя. Нет уж, давай как-нибудь другими путями.

Пауза.

Охранники сидят, погрузившись, каждый в свои мысли.

Костя. Теперь ты понял чего мы стоим в этой Москве?

Гоша. Да.

Из двери в стене в фойе выходит больной в больничном халате, идёт к вертушке, останавливается у поста.

Больной. Это дурдом и маразм какой-то – во всей больнице нет нигде туалетной бумаги, пришлось использовать салфетки. Я буду жаловаться!

Больной проходит вертушку.

Костя. Вы куда?

Больной. Я? А это. Я покурить во двор.

Пауза.

Из двери в стене фойе выходит эффектная медсестра в белом халате Анфиса. Она подходит к Гоше. Тот с удивлением отрывается от своего телефона.

Анфиса. Привет.

Гоша (с недоумением). Здорово.

Анфиса. Ты новенький? Я тебя раньше тут не видела.

Гоша. Типа того.

Анфиса. Отойдём в сторону, поговорим?

Гоша. Ага.

Отходят в сторону. Костя с удивлением наблюдает за ними.

Анфиса. Я сразу заметила, что ты парень непростой, не промах, не лошок.

Гоша (улыбаясь). Это все отмечают.

Анфиса. Меня Анфиса зовут.

Гоша. А меня Гоша.

Анфиса. У тебя тут, какие планы? Будешь в охране работать?

Гоша. Да это временно. Это только стартовая площадка.

Анфиса. А потом что?

Гоша. Потом устроюсь риелтором или открою свой бизнес.

Анфиса. Уважаю.

Гоша. А у тебя парень есть?

Анфиса. Пока нет. В поиске.

Гоша. Здорово.

Анфиса. Да одной тоже неплохо.

Гоша. Я не это имел в виду. Ты мне нравишься.

Анфиса. Я же старше тебя лет на шесть.

Гоша. Сколько тебе?

Анфиса. Двадцать шесть.

Гоша. А мне двадцать два. Так что это фигня, а не разница.

Анфиса. Поматросишь и бросишь небось? Как в своей деревне перетоптал наверно всех девок?

Гоша. Да ты что? Я не такой. Я люблю, когда всё серьёзно.

Анфиса. Надо же и я.

Гоша. Давай я приду к тебе на пост ночью.

Анфиса. Так быстро только шлюхи дают. Не согласен?

Гоша. Согласен.

Анфиса. Давай сначала подружим какое-то время, чтобы было всё по-человечески, а не как в мире животных.

Гоша. Это ты очень верно говоришь.

Анфиса. И у меня к тебе просьба будет. Выручишь?

Гоша. Конечно.

Анфиса. Поднимешься ко мне на четвёртый этаж, я тебе дам сумку, а ты её тут передашь одному небритому мужчине в коричневой куртке.

Гоша. Хорошо.

Анфиса. Я пошла. А ты классный.

Уходит в дверь в стене фойе.

Гоша ошарашенный садится на стул.

Костя. Ты чего такой чудной?

Гоша. Ты видел?

Костя. Чего?

Гоша. Она влюбилась.

Костя. В тебя-то?

Гоша. Не в тебя же.

Костя. Как-то это очень просто.

Гоша. Сам офигеваю.

Костя. И что у вас что-то намечается уже?

Гоша. А ты как думал, но не всё сразу и быстро. Она очень умная девочка. Анфиса.

Костя. Такое смешное имя.

Гоша. Сам ты смешной.

Костя. А она москвичка или лимита?

Гоша. Блин, забыл спросить, вот я осёл. Может быть, и лимита.

Пауза.

Звонит телефон на столе. Костя поднимает трубку.

Костя. Охрана. (Гоше) Тебя.

Гоша подходит к столу, берёт трубку.

Гоша. Да? Иду.

Уходит в дверь в стене фойе. Выходит оттуда с сумкой.

Справа выходит небритый мужчина в коричневой куртке. Гоша отдаёт ему сумку. Небритый уходит. Гоша садится на стул.

Из двери в стене фойе выходит Федосеич и садится на стул.

Федосеич. Фу-фу-х. Среда – недели середина, прошла, ну и ладно. Устали, парни?

Гоша. Так.

Костя. Непонятно как-то.

Федосеич. Ничего. Молодые. Выдержите. Вот раньше были моменты, впахивали мы будь здоров. Было время.

Костя. Федосеич, вот ты умный человек, скажи, есть ли в этой жизни счастье?

Федосеич. Конечно.

Костя. И в чём оно?

Федосеич. Да ни в чём – оно либо есть, либо его нет.

Костя. Вот ты счастливый человек?

Федосеич. А то.

Костя. В чём же оно всё-таки выражается?

Федосеич. Я же ясно втолковываю тебе, что ни в чём. Ты раскинь мозгами, откуда берутся несчастные людишки?

Костя. Поясни.

Федосеич. Всё очень просто. Одни хотят стать Наполеонами, да кишка на это дело тонка. Другие завидуют кому ни попадя: у одного соседа жена краше, у второго кошель толще. Отсюда вывод – не лезь туда, куда не надо и не завидуй; радуйся тому, что имеешь и можешь поиметь.

Гоша. Уж больно просты у тебя истины, Федосеич.

Федосеич. Так всё правильное легко и просто.

Уходит в дверь в стене фойе.

Выходит оттуда с полной сумкой. Останавливается у стола охранников. Достаёт из сумки два куска хозяйственного мыла. Кладёт мыло на стол.

Федосеич. Это вам, мальчики. От всего сердца. Покедова.

Уходит.

Охранники зевают, потягиваются.

Гоша. Как думаешь, что было в сумке Анфисы?

Костя. Леший его знает.

Гоша. Может крупа?

Костя. Вряд ли.

Гоша. Что же?

Костя. Мука.

Гоша. Ладно, давай закрывать двери.

Идёт влево.

Гаснет свет.

Действие третье

Декорации те же, что и во втором действии и ещё справа появляется дерево со скамейкой под ним.

Включается свет.

Охранники просыпаются, выходят из комнаты охраны, зевают, потягиваются.

Костя. Скорей бы домой уже, выспаться, наконец, как полагается.

Гоша. Ты дрых десять часов и не выспался?

Костя. Ни хрена.

Рассаживаются по местам: Гоша за стол, Костя на стул около комнаты охраны. Зевают, утыкаются в свои телефоны. Звонит телефон на столе. Гоша берёт трубку.

Гоша. Да. На месте. Нет, никаких происшествий. Всё спокойно. На месте.

Кладёт трубку.

Костя. Кто это?

Гоша. Гуров. Начальник наш.

Костя. Что ему надо псу?

Гоша. Известно чего, проверяет, не напились ли, не накосячили ли?

Костя. Мог бы приехать посмотреть своими всё глазами.

Гоша. У него таких, как мы, наверно, миллион.

Костя. Думаешь?

Гоша. Скорее всего.

Справа выходит и идёт к охранникам мужчина с усами. Он одет в пятнистую военную куртку и тренировочные штаны с оттянутыми коленками. На погонах крутки тёмные следы от большой майорской звезды. Этого мужчину зовут Громов Иван Иванович.

Охранники несколько заволновались.

Громов. Равняйсь!

Охранники вздрогнули.

Громов. Смирно. Вольно.

Громов подходит к столу к Гоше.

Громов. Здорово пехота. Иль не угадал? Вижу, что не нашенские, не десантники.

Гоша. Я служил в автобате.

Костя. А я в железнодорожных войсках.

Громов. Я так и понял. Совсем мало осталось наших братьев, боевых товарищей. Все только и норовят пристроиться поближе к кухне или штабу. А воевать, кто будет! (громко) Кто будет родину защищать! (громко) Пушкин?

Гоша. Ты, милчеловек, не шуми тут. А то нас заставят тебя утихомирить.

Громов. А вы знаете, кто я?!

Костя. Кто?

Громов. Громов Иван Иваныч. Неужели не слыхали? Телевизор не смотрели?

Гоша. Не припомню такого.

Громов. Про меня два документальных фильма сняли: один русский, другой канадский.

Гоша. Про что фильм?

Громов. Про то, как я один неделю в горах бился с душманами, отбил двенадцать атак в Афганистане. Один!

Костя. У вас и орден есть?

Громов. У меня херова туча этих орденов и медалей. Только не ношу я их. Ненавижу, когда люди хвастаются этими бирюльками. Мы что за эти цацки, что ли бились? Нет! Мы родину защищали. Родину!

Садится на стул рядом с Костей.

Громов. Кругом одни предатели и трусы. Ненавижу.

Костя. Я тоже хотел попасть в горячую точку, но тогда войны никакой не было.

Громов. Да я не на вас злюсь, пацаны. Вы то, в чём виноваты? Я на этих, которые не чтут, не помнят.

Машет кулаком вверх.

Громов. Подонки.

Гоша. Вы в Афгане воевали?

Громов. Где я только не воевал. В Афгане, Анголе, Чечне, Тунисе.

Костя. Тунисе?

Гоша. Разве Россия воевала с Тунисом?

Громов. А ты чего думал? Про все войны рассказывают по телевизору? Святая простота. Есть такие секретные войны, про которые простому народу знать не следует.

Гоша. Вы видать много подвигов совершили?

Громов. Совершил. И что? Думаете, я горжусь этим, хвалюсь на каждом углу. Я ещё не всё рассказываю, что повидал да испытал. Ненавижу болтунов и хвастунов.

Костя. Нам-то расскажите про какой-нибудь подвиг.

Громов. Не проболтаетесь?

Костя. Нет.

Гоша. Зуб даю.

Громов. Так и быть. Это было в Анголе. Два дня мы бились в джунглях с американскими прихвостнями втроём против роты головорезов. Один наш товарищ погиб, истёк кровью, другого тяжело ранили. Я один остался цел. Мы и заблудились. Я ориентировался по солнцу, когда искал дорогу к своим, но вышел в итоге в пустыню, а не к городу, как должно было быть. Делать нечего, бредём по пустыне на север к своим. И так наткнулись на шахту. Я влез в неё, а там бомба. Атомная.

Костя. В Анголе?

Громов. В Анголе. Представляете, враги уже поставили атомную бомбу в пустыне.

Гоша. Может быть это наши её поставили?

Громов. Нет, не наши. На ней были знаки.

Костя. Знаки?

Громов. Да звезда Давида. О шестью концами.

Гоша. Ни фига себе.

Костя. И?

Громов. Что и? Надо было дело делать – обезвреживать оружие противника.

Костя. Как?

Громов. Гранату я кинул в шахту, а сам прыг в канаву к больному своему товарищу.

Костя. Рвануло?

Громов. А ты, как думал. Ещё как.

Гоша. И гриб был ядерный?

Громов. Не очень больших размеров, высотой метров в сто.

Гоша. И вас радиацией не задело?

Громов. Зацепило мальца, да я отпивался потом спиртом два года, так и извёл её всю радиацию.

Костя. Странно, что я ничего не слышал про ядерный взрыв в Анголе. В учебниках про это, кажись, ничего не писали.

Громов. Это дело понятное, кому нужно было тогда раздувать международный скандал. Я пойду, братцы.

Встаёт.

Гоша. Вы идите, хоть сейчас и не положено, потому что тихий час. Мы ветеранов чтим и уважаем.

Громов. А вот это, ребят, правильно. Так и надо. Если бы все были такие, как вы, мы бы, мы бы.

Размахивает кулаком, смахивает слезу.

Громов. Мы бы весь мир раком поставили и заставили всех нас уважать и работать на нас бесплатно.

Уходит.

Костя. Он и, правда, герой?

Гоша. Видимо.

Пауза.

Костя. Гош, слушай, я тут подумал о мечте.

Гоша. О чём?

Костя. О мечте. Мы же мечтаем время от времени о чём-то.

Гоша. Возможно.

Костя. И что же получается, у каждого человека свои особые мечты или все мечтают об одном и том же.

Гоша. Все денег много хотят и женщин хороших. Это, если о мужиках судить.

Костя. Я про деньги и не мечтаю.

Гоша. Ты особый случай. О чём же ты мечтаешь?

Костя. Хочу дом новый, сруб, чтоб пахло смолой и лесом в нём. Баню и мотороллер. И гусей хочу завести много.

Гоша. А женщины тебе не нужны?

Костя. Нужны. Точнее нужна. Такая, чтобы была попроще, не очень злая, чтобы детей любила.

Гоша. И в кровати огонь?

Костя. Не уверен. Такая может переметнуться и в чужую кровать.