Полная версия:
Саномания
Не знаю Рая, что и посоветовать тебе? Только, за эти годы, что живём вдвоём с Санушком, вот что поняла – забывам мы, взрослея, как нам жилось в своём детстве. И как больно, бывало, когда своим не справедливым ором и подзатыльниками, родители словно гвозди вбивали в наши души! Со временем, гвозди то, можно вынуть, только дырки в душе от них остаются, да зарастают долго, а каки и всю жизнь сквозняком отдают… А ещё, Раиса, ты ж знашь, как сгинул на фронте мой Андрий, так и не любила я боле никого. Уж четверть века пронеслось, зачерствела и окаменела словно. А тут, давеча, сморило меня средь бела дня, ток мо и успела как до подушки. Прилегла, и вроде как засыпаю, а сквозь сон-то слышу, как Сано- то мой, одеялком меня прикрыват да в глазки меня целует. Вот Рая, сердце то моё, в этот миг, чуть от счастья и не разорвалось! Ведь тако быват, только от любви, а она или есть, аль её нет. Жизнь, как зеркало, как живёшь, то в нем и отражатся…
Только вроде, Алексеевна ушла к соседке, захлопнулась за ней дверь, как в неё постучали, – Добрый вечерочек! Сано, а дома ли Авдотья Алексеевна?
– Не, тётка Елена, ты подожди, коли не торопишься, она ненадолго, к соседям, скоро будет…
– Ну, ежели не на долго, не на долго ежели, дождуся значит, а ты чего угрюмый такой нынче, аль случилось чаво?
– Чаво, чаво… Да говорил вот, сегодня, про любовь все, то с Дуняшей, то вот с дедом Ильей. Разобраться хочу. А может, тётка Елена, ты растолкуешь, кака она любовь-то? – Елена слушала меня с окаменелым лицом, выпучив и так невероятно большущие на поллица глаза, а потом как захохочет на всю хату, я думал заслонка в печку вогнётся, и вдруг стихла, зашмыгав носом, стала вытирать кончиком платка, уголки глаз у переносицы.
– Не перестаю удивляться тебе Сано! Ну вот, не перестаю удивляться, и впрямь, ты какой-то, как не от мира сего! В твои-то годы и за любовь?!
– Да, че ты, теть Лен, завелась-то?! Ежели не знашь, так и скажи, я у кого другого поспрашаю!
– Не знашь, не знашь, это я-то не знашь?! Да я три разА замужем была, по боле всех баб в деревне, не знашь…– после короткой задумчивой паузы, вскинув на меня свои красивые глаза, тётка Елена продолжила:
– Ладно сынок, так уж и быть, расскажу тебе как счастье моё складывалось: – так вот, начну, однако издалека. Начало моей жизни было тута. А после уж, когда подросла переехала в большой поселок. После окончания школы, уехала от мамы в гости к тётке, к маминой сестре, да там и осталась… Ох, Сано, заволновал ты моё сердце воспоминаниями…
Да, была молода, работала в Рабкоопе, и решило начальство на повышение меня, по службе. А образования то для новой должности не хватало, вот и направили меня учиться, в Красноярск, в экономический, агааа…заочно. В одной группе со мной учились люди со всей страны, все ребята были интересные, многие постарше меня, и при высоких должностях. Мне тогда лишь, всего-то двадцать два года было, почитай сама молода в группе была. Да и девочек было мало, все больше парни, да многие уж и женатые, агааа.., такие наглые!
Дааа, молодость… я-то красииивая была, пикантная такая девушка, элегантная, милая и интересная, радовалась жизни да смеялась все, хохотушкааа… Я, не могууу! Да, а у меня всегда на лице улыбка была! Я и не замечала даже, это мне другие говорили, а я и не задумывалась, считала, что это естественно все, а чего грустить-то? – говорила и говорила тётка Елена, звонко окая и улыбаясь всем лицом…
– Любовь.., а не знала я про енто, Сано, тогда ничего, потому как не приходила она ко мне. Конечно, много чего о любви то вокруг, и кино, и книжки всякие, да и подруги, кто постарше, столько наговорят… Только вот, как мой дед говорил, он тоооолстый был, здоооровый, в пекарне ж работал, – все самому пробовать надо, – говорил. А как пробовать-то, коли даже влечения никакого?! В деревне ж росла, а у нас-то как? Да ты ж и сам знашь, все как одна семья, все про друг дружку на виду, ну вот прям никакого секрета и не утаить. Конечно, и влюблялись, и свадьбы в деревне играли. Но я, так и относилась к нашим деревенским парням, как к друзьям или братьям. Да и побаивались они меня как-то. Толи я шибко правильная была, толи из – за красоты моей казалась такой неприступной. Кругами то ходили, осторожно так, дааа, а мы ж девки-то, не любим, когда осторожно да не решительно…а многие так и говорили, мол «ты такая вся свойская, и в то же время вроде как неприступная…» Из соседних деревень, и приезжие ребята обращали на меня внимание, так некоторые и замуж звали, и хорошие и с образованием, только не могла я без любви-то! Все её ждала, любовь-то энту… Мамка-то моя, писала мне письма да ругалась, укоряла меня, – «вот останешься в девках-то, да без детев, стакан воды в старости не кому будет подать!» – А я-то че? А я ни че! Так в девках и поехала учиться. Да оно и к лучшему, вот кака учёба, если семья, детки маленьки, да хоть и на заочном?! А на учебе-то, яя нее моогууу!,– каждый раз после этих слов, тётка Елена заливалась звонким и протяжным смехом, глядя на её раскрасневшееся лицо от чутких воспоминаний и хорошего смеха, мне так же радостно улыбалось. На деревне её звали тёткой Еленой, но звание ТЁТКИ, ей, ну никак не подходило! Для её лет, выглядеть милой и привлекательной женщиной, при деревенской работе, да куче детей, ещё нужно ухитриться! Она была худенькой, не высокого роста, быстрая во всем! И конечно, она была красивой. Да, и всегда с улыбкой…
– Хочу отметить, Сано, ещё до учёбы, живя в деревне-то, можно сказать безвылазно, я ведь не обделена была вниманием-то. Все как-то, вокруг меня крутилось, всем была нужна,
А как попала на учёбу, в Красноярск-то, вот такого внимания, как там, к собственной персоне, никогда боле не испытывала! Они все словно дикие, повлюблялись в меня скопом. Ага! И не только парни-то, а и девчёнки! Все хотели разгадать, в чем же секрет моего успеха?! Как мёдом намазано что ли, как вечер, все ко мне в комнату, в общежитии ж жили, ох весело былоооо, яя неее могууу! Им все было интересно, как я говорю, как окаю, и не стесняясь – звонко смеюсь. В любви мне признавались, ну просто штабелями! Самыми упорными были двое, дааа, и оба женатые… Первый, не буду называть их имён, первый, да и все тут! Ему- уж двадцать девять было. Как увидел меня впервые, так и лишился дара речи, ага, челюсть прям отвисла. Тогда такая присказка была –«глаз выпал», яя нее могууу! Решительный такой, красивый зараза! Подошёл, сел напротив, прям почти лицом к лицу, и ни слова не говоря, долго так смотрел, прям в глаза. Тогда мне показалось, что впервые в жизни я забыла, что такое вообще улыбаться, и, конечно же, он сразу мне понравился, дааа… красивый, куда деваться! И потом, я постоянно ловила себя на мысли, что мне не хватает его глаз, все хотелось, чтобы они смотрели только в мои. Да так и было на самом деле, пооостоянно, пока учились, все глаза друг дружке просмотрели! А на второй день уж, знакомства, он признался мне, что если я пойду за него, то он готов развестись с женой-то, дааа, достал паспорт и прям на моих глазах, штамп о регистрации брака, взял ручкой и перечеркнул! Яяя нее могууу! Вот, дурнооой…
А что дальше, что могло быть дальше-то?! Девочка ж я правильная, да и любовь к нему, слава Богу меня не обуяла, так, симпатия одна…
Он, конечно, был настойчивый, да и мне с ним было интересно, уууумный был. Все приглашал меня, на свидание-то. А я, что? Я – ходила! Все про звезды мне рассказывал, да стихи о любви читал, руки целовал, дааа, каждый пальчик, в отдельности…
После уж, на третьем или четвертом курсе, он таки развелся с женой-то. Нет, ни ради меня, конечно. Толи жена изменяла ему, пока он на учёбу ездил, а что, сессия-то два раза в год, да по два месяца, не знаю, врать не буду… только я ему так и не покорилась…
А потом уж, после учёбы, наверное, год уж прошёл, мы встретились с ним, случайно, в аэропорту. Он летел куда-то на север, в длительную командировку, на повышение, а я с группой на отдых, в Болгарию. Его провожала большая компания, они сидели в кафе, пили там, весело отдыхали, открытое такое кафе. А мы с подружкой шли мимо, и вот эти его глаза, вдруг встретились с моими. Мы тогда оба, просто – невзначай растерялись! Разговорились, то да се. Я-то, так, вообще без задней мысли, а он-то, про всех друзей своих забыл и ко мне, и все, обнял и не отпускат. Все что-то говорит, говорит мне на ухо, шепчет, что забыть меня не может, вообще, как любит меня сильно. «Поехали со мной», говорит…на север … Яяя не могууу!
Он врал конечно, да нет, не врал, он был просто таким человеком с широко раскрытыми руками, влюбчивым, готов был обнять весь мир и готов был взять в жены всех женщин планеты… Про таких говорят – перекати-поле, все в его жизни легко, радостно, всех готов осчастливить, легко встретил, легко расстался…
А потом, когда уж провожали его, он шел к самолету, а мы махали ручкой ему в окно, я смотрю, среди всех, девочка одна, голову опустила, слезы вытират. И я поняла, что это подруга его, и какая ж холера потащила нас сюда вообще! Я так тогда расстроилась…
А после, мы так больше и не виделись.., он написал мне несколько писем, а я так и не ответила – и тетка Елена на какое-то время задумалась.
– Ну а что же второй-то? Теть Лен, ты говорила, что, самыми настырными были двое?
– Второй, да, он тоже был постарше меня, вроде двадцать семь, и он обихаживал меня, но не так как другие, по-особенному, и тоже был женат. Красивая жена у него была, ничего не скажу, приезжала к нему однажды…
Он был, окуратненький такой мальчик, в кримпленовом костюмчике, агаа, в коричневом. Такой окуратненький, такой тихий интелегент, яяя нее моогууу. Скромный, учился-то не важно, но был директором крупной овощной базы. Вот придет ко мне в комнату, или на перемене подсядет просто так, и сидит тихо, тихо так, сидит и молчит. Порядочный такой парень, каждый раз, утром главно, подойдет и так официально поздоровается со мной за ручку, скажет, – Здравствуй, Лакисова,– дааа, вот так по фамилии. Другие-то наглые были, а этот порядочный, ничего говорит от тебя не надо, только дозволь рядом посидеть! А я ему, – Серега, что нового, как твоя жена? А он, хоть и не надо от меня ничего, а туда же! – разведусь, – говорит, – только будь моей! – нет, говорю, никто мне не нужен, и ты, живи давай спокойно со своей красавицей женой. Вот что тебе еще не хватает, Серега? А он, – «В том то и дело, что ЖИТЬ хочу. А в ней, в жене моей, только и красота что с виду, а в душе-то пустота, с тобой вот просто рядом посижу и потом летаю целый день, спаси меня!»
– Вот, Сано, мужики-то, всем что-то надо все! А ведь ни один не сказал, что сделает меня счастливой! Ни один не спросил, чего-ж, я-то хочу от этой жизни, и люблю ли кого?! А только и знают, что эгоизм свой ублажать: – мне с тобой хорошо, не могу без тебя жить, спаси меня, – да разве ж всех спасешь?! Да и думала, что самой счастья хочется, где ж оно так долго заблудилось, и придет ли ко мне когда?..
А после учебы, уж дома, я познакомилась с Гошей. У нас друг общий был Сеня, они с Гошей все десять лет за одной партой просидели. Так вот, Сеня и привел его к нам в общагу. А Гоша-то молодой совсем, только вот из армии вернулся, такой мальчик хороший, он мне сразу, так понравился… Да я, так-то и думать не думала, молодой, красивый, ну хорошенький, да и все, а мне-то уж двадцать восемь скоро, чего тут губу-то раскатывать?! Хотя я с виду выглядела-то, очень даже моложаво, то есть нормально, не по годам, изящно и привлекательно, все только девятнадцать и давали, не больше, даааа…миловииидная была.
Девки то за Гошей табуном бегали, а я-то думала, что так и должно быть, такой мальчик хороший, ну вот ни как его с собой не могла даже в мыслях соединить, дааа…все из-за разницы в возрасте. Сеня то рассказывал мне, что до армии у Гоши была любовь, и все у них серьёзно было, она откуда-то из далека, на практике у нас была. Да только из армии его не дождалась. А уж после армии то, выбор у Гоши был большой, раз бегали за ним многие, одна даже со мной в одном кабинете работала, Танькой звали. Он придёт как бы к ней, а сам сядет за мой стол передо мной, напротив, и что-то все шутит, смеётся… Да, все шутит да смеётся, а её, Таньки- то, вроде, как и нету, дааа, а приходит-то к ней и цветы принесёт и конфетку, яя нее моогууу! А потом уж все, не стал больше с ней встречаться. Мы поначалу, с ним, просто дружили, по улице гуляли, болтали обо всем, в кино, когда, в общаге сидели, музыку слушали…
А вот в один какой-то момент стала замечать, что душа моя, уж шибко тянется к нему. Но все одно, сопротивлялась и не могла предположить, что с ним может быть что-то у нас получиться, дааа, и все из-за возраста. А у него, ко мне-то, все уже более серьёзно, чего уж там, когда касались друг дружку нечаянно, я чувствовала, как его аж потрясыват! Пугалась, отстронялась. Знашь как боялась, что может увлечение у него обычное. Может он думал, что вот взрослая девка, опытная, погуляю с ней после армии-то. А какой там опыт, уж двадцать восемь, а никого у меня и в помине не было! А потом наступило такое время, когда сама уж, из-за него спать по ночам перестала и когда беспрестанно стала думать только о нем. И без него уже не могла себя представить, и боялась, как вот у нас дальше все может произойти, вот тогда и поняла, что наверное это и есть любовь… И у Гоши так же было, но не говорили мы об этом, только если сами про себя, молча, дааа, бывало всю ночь разговариваш сама с собой, так и не уснешь…
А вскоре, у нас была осенняя ярмарка, мы ж РАЙПО всегда участвовали, торговали там всяким. Нарядят нас, ну вылитые матрёшки! Ведь целый деревенский праздник был, а мы ж молодые девчёнки, нас везде и привлекали. Мы значит, с Верой Некипеловой торгуем, а они, Гоша с Сеней пришли и ждут, когда мы освободимся, дааа – взяли бутылочку вина. И пошли мы все к Верке домой. Вера то, по моложе меня, и вот я смотрю, как Гоша с Верой танцуют, и понимаю, что они друг другу подходят больше, а сама то рееевнуююю, яя нее мооогууу!
У нас с Веркой, были очень похожие платья. Только у меня более синенькое, а у неё более голубенькое, ситцевые платьюшки, но красииивые, и вот такооой вот вырез на груди, декольте… агааа, все прям наружу! Ну и вот, танцевали мы с НИМ, а он взял да поцеловал меня вот сюда, у шеи… Я так испугалась, вообще, ноги прям подкосились и слушаться перестали, а в голове как туман сразу. Я помню все… хорошо помню… прям как сейчас все…
До этих слов, тётка Елена, все смеялась да улыбалась, а тут стала такой серьёзной, обняв голову двумя руками, стянула в низ платок и уткнувшись в него лицом, вдруг громко зарыдала…
– А потом, он пошёл меня провожать, и дорогой то признался мне, что полюбил меня всем сердцем. Он говорил эти слова, а я не могла в это поверить, ведь все, что он говорил, совпадает с моими чувствами, что и я люблю, да…да… по-настоящему, люблю…
Он тогда и позвал меня замуж…
Проводил домой, и мы с ним на улице, под фонарём… целовались…я помню… все помню…
До Гоши-то, я, конечно, встречалась с ребятами, гуляли, дружили и целовались, бывало, и признавались мне в любви. Только такие поцелуи, без любви-то, пресные очень, как не в заправду… Такие отношения называются – романами, только у меня не романы, а были обычные сквозняки, или как сейчас новомодно говорить – страсть, а может кто и любил меня сильно, только когда это не взаимно, так и радости не какой, сырость одна да боль при расставании. Но я так, до двадцати восьми лет, ни кого и не полюбила, и вот только сейчас, впервые, сказала это слово ЛЮБЛЮ, моему Гоше… А может ты и прав, ведь три раза замужем, от кажного мужика по сыну, ведь трое сынов у меня… И ведь, все разы, в замуж то, по любви выходила, по энтой самой, по взаимной, счастливая я… И любила я, страсть как любила, кажного! Ведь, пока живу с мужиком-то, все ведь устраиват, и хорошо мне, и радостно, перво время. Да и правда, как у всех, наверное, и терпеть приходилось, мужики ж! Да и жизнь наша, деревенска, скажем совсем не сахар! Три разА замужем, и с кажным мужиком, через како-то время, определённые проблемы возникали. Все мы разные, и под мужика-то приходилось подстраиваться, по-женски хитрить, изворачиваться, а раз так начинатся, тогда разве это любовь?! Это уж, никакой радости! Вот первый – Гоша, такой был ревнючий! А я ж в конторе робила, и норов у меня весёлый да общительный, жизнерадостная, дааа. Да ведь и без задней мысли вовсе! А мужики-то кругом справные, начальники разные, да и с других мест приезжали по делам, а меня как увидят, столбенеют словно! Ну и конечно кто и ухаживать начинал, дааа… подарки там, конфеты, цветы, хоть я повода никакого не давала. А зачем? У меня семья, муж. Хотя, разговоры по деревне, сплетни всякие, че бы бабам языки не почесать?! Вот, до Гоши моего, раз да другой донеслось, через седьмые уши, он и «сошел с ума!» Скааандааалы до потолка… И посуду били и мебель крушили! А я что, не спускала, потому как не виноватая я, ктой-то навыдумыват, а я значит страдай?! А потом, после скандалу-то, любооовь опять, он пар-то выпустит, прощения просит, на коленях, даааа…страсть кака была любовь! А в итоге, устала я от всего этого, он же следить за мной стал! Люди все видят, смеются. Не доверие, Сано, хужее всего! Особо, когда не справедливо, да на ровном месте, помаленьку да по чуть-чуть и рушится все самое хорошее… Слезы одни. Нет, Сано, бить не бил, вот чево не было того не было, Гоша не обижал…
А вот как приходит нова-то любовь, так и понимаш, что настояща-то любовь, это как-то подругому все сразу, именно как сейчас вот, увидела ЕГО и все! В один миг становлюсь какой-тось красивой, счастливой что ль…так не задумываясь и ушла от Гоши, дааа к агроному, к Николаю Иванычу. Он только переехал в посёлок-то наш, агаа…и как только взглянула на него, все сразу поняла и про себя, и про него. Какое-то время все посматривали друг на дружку. А однажды в магазин шла, грязюка была, прям гроза, ветер и Он на встречу, красивый такой, здоровееенный, элегантный, в новом болоневом плаще, дааа в черном и с зонтом. А я-то, и не думала не гадала, что гроза меня настигнет! Иду как курица мокрая, платье все прилипло, волосы как пакля, дождь по ним течёт, в руке авоська, сапоги в грязи вязнут…Видать, шибко я была в тот миг неотразима, он шагнул на встречу, под зонт спрятал, а другой ручищей, как прижмёт к себе, я так и обмякла, от неожиданности. А он только в глаза мои смотрит и улыбается…дааа, так и не отпустил. А на следующий день уж и переехала к нему. Быстро у нас с ним, дааа меньше, чем через год, а уж родила ему сына… Все было хорошо, только вот любвеобильный он был, бабник одним словом! Ни одной юбки мимо не пропустит! Теперь уж я «с ума сошла, от ревности-то!» Дааа, ни одной подруги у меня через него не осталось, всех под чистУю ликвидировала! Бабы-то наши, деревенски, про меня судачили, мол легкомысленная я… А я вот спрошу, зачем жить с человеком, с которым плохо? А тут…как заново родилась, и настроение жить, и раскрасилось все вокруг, душа поёт! Так всегда по началу-то. Тут само главно, Сано, уметь сохранить, а зависит сие, к сожалению, от двоих. В итоге так и во втором браке до конца не разобралась, что же это за чувство такое – ЛЮБОВЬ… Но точно знаю, чудо-то как раз в том, как она приходит ВДРУГ, или постепенно, вроде как не заметно, с каждым днём более начинаешь чувствовать, что и уже дышать не можешь без нужного, уже своего человека… При третьем замужестве так и случилось, дааа.., Мы ж русские бабы сердобольные, да ещё и жертвенные…вот! В нашем посёлке жила, ну очень красивая пара. Приезжие, из города, никто про них ничего не знал. Они всегда за ручку или под ручку, никого не стесняясь, могли целоваться, прям на улице, дааа…многие с любопытством и завистью за ними наблюдали, а после обсуждали… Она… ну, как картинка, хоть в кино снимай, модная, платьишко не платьишко, туфельки не туфельки, вся в золоте: и серёжки, и на пальцах колечки, и на груди цепочка, дааа… полный комплект… И Он, прям с иголочки: костюмчик как точенный, рубашка, лаковы штиблеты и Сам – крааасивыыый, дааа…глаз не отвести! А что дальше было, люди говорят разное, а только повадилась она в город ездить, то в клинику ей нужно, то по делам каким. Он на работу, а Она в город. А что, ни ребёнка, ни котёнка, ни где ни робАтывала, одним словом – никакой заботы. Муж при деле, при должности, Сан Саныч-то, директор нашего Заготзерно, дааа… элеватор гудел почитай круглый год. И вот однажды, она из города-то и не вернулась! Дааа, хвостом крутанула и прости – прощай! Оказалось, хахаль у неё там. Да кто их знает, а может и любовь всей её жизни, только наш Саныч, затосковал, прям депрессия, работа не работа, оброс, не бреется, сам на себя не похож. Осунулся, похудел и костюмчик уж не так сидит, пуговки, коих уж нет, а другие повисли, да и пить стал безбожно…
Старшему моему сыну тогда уж три года было, в садик ходил, а младшему чуть больше годика, я его в коляску да гуляю по селу-то. А однажды, проходя мимо дома, в котором жил Сан Саныч, смотрю, дым из окна! Вот, знашь, воистину русская баба и коня на ходу остановит и в горящую избу войдёт! Выволокла я Саныча-то, из огня, а что, так часто бывает, уснёт пьяный человек с сигаретой вот и пожар! Сидим с ним в ограде на лужайке, дом полыхает, люди набежали, суетятся, пожарна машина приехала, а он на моих коленях плачет,– «зачем»,– говорит,– «зачем ты меня вытащила, лучше б я сгорел там, потому как нет силы жить без неё» (без жены, что ушла от него, стало быть). – И так мне стало его жалко, ведь похожи мы с ним бедой-то, мой-то вон, все на лево смотрит, уж спать с ним одно отвращение. И безразличие его вижу, на то, как забочусь о нем, сына ему родила. А он словно в облаках каких, все улыбается, да в даль светлую поглядывает. А все одно по нем скучаю и так хочется чувствовать себя единственной для единственно любимого! Наверное, в этом и есть счастье…
Отвлеклась на своё. Вот тогда я ему и выговорила, – Сан Саныч, что ж Вы такое говорите?! Вам пить бросать надо! У меня муж, ни одной юбки не пропустит, я ж не пью, пожары не устраиваю! Может и хорошо, что ушла, жена-то, хуже нет, когда живёшь, стараешься от всей души и понимаешь, что тебя обманывают, что сам изменить уже ни чего не можешь. Да все у Вас в жизни ещё наладится, займитесь работой, вот дом нужно для новой жизни строить. Отпустите её предательницу, пожелайте ей счастья, коли любите и легче Вам будет, а Бог расставит все по местам, глядишь, и новая любовь придёт! И что бы у каждого из нас в душе не творилось, как бы мы не страдали и не выли от боли и безысходности какой, а только жизнь, постепенно все на свои места расставляет; раны затягиваются, душевные дыры конопатятся новыми отношениями, пожарища зарастают травой и деревьями – жизнь побеждает всегда!
С того события, как дом-то сгорел, мы с Санычем стали как бы дружить, если можно так сказать. По-человечески, без всякой на то левой мысли. Мой маршрут гуляния с детьми проходил мимо его дома. Да, того т дома, что сгорел, уж и не было, снесли его, и на этом месте Сан Саныч строил новый, просторный, большой дом. И все останавливал меня, когда я мимо проходила, толи специально поджидал. Он человек интересный, образованный, я прям заслушивалась его рассказами, бывало, начнёт, вроде бы не о чем, а уж более часа стоим у калитки и наговориться не можем. Он очень внимательный, что ни будь да приготовит в гостинцы моим детям; то ведёрко клубники, а вот уже и вишня созрела, – «и не возражай!», говорит, – «мне-то куда одному, а назрело, деткам твоим витамины нужны…» – заботливый, дааа… внимательный. И так постепенно, прониклась я к нему, как будто в голове моей поселился. А что, удобно, коли в голове, в любой момент могу с ним пообщаться… А вскоре и говорит мне, – «вот домину такой ставлю, а для кого…?
Завидую я тебе Ленушка, дети у тебя, радостно и весело… А роди мне сына!»– агааа, взял да вот так и пошутил, меня тогда в такой жар бросило, думала, что дым от меня пойдёт!
К осени, дом был уже под крышей Дааа, а я все порывалась посмотреть, как там внутри дома, только Сан Саныч не пускал, а продолжал шутить,– «вот дострою, мебель поставлю, кровать, приду к твоему мужу и скажу: «Прости Николай Иванович, не ценил ты своё настоящее счастье, теперь оно моё»,– мы смеяяялись. А только после этих слов смотреть на него стала уже совсем по-другому, и думать о нем ещё больше, и уже специально гуляла мимо, когда он бывает на своей «стройке», целый день жду не дождусь, а ноги то уже бегут… Так, уже совсем в осень, в Его доме уже шла внутренняя отделка, он встретил меня и пригласил в беседку: самовар, конфеты и шампанское, дааа… все так загадочно и красиво, ромонтическо свиданье называтса … Громко полетела пробка, следом пена шампанского, разлил по бокалам,– «Лена,– начал он свою речь,– «Как хорошо, что старая моя жизнь сгорела, строю дом, вроде как возвожу новую жизнь. Хожу по комнатам, дышу чистым запахом дерева, и всюду вижу тебя и наших детей, которые бегают, играют и смеются… Ленушка, выходи за меня, за муж!»
