Демон Амида

Мерван с огромным интересом слушал меня, разинув рот. Вислав с непониманием посмотрел на меня и, приподняв левую бровь, спросил:

– Ты раскопал могилу чужого человека, не имея на это никакого разрешения?

– Да плевал я на ваше разрешение, – недовольно ответил я. – Трупа нет. Тело сына Майры отсутствует, хотя дядя лично заявил, что сыновья погибли на войне и их трупы были найдены и привезены для захоронения.

– Что? Как это может быть?

– А вот так, доктор. Он изгонял меня с первой минуты, как заметил, что я недоволен местными порядками. Может, ему есть что скрывать? А может он имеет отношение к исчезновению не только трупа в могиле, но и ваших журналистов?

– Ты что задумал?  – поинтересовался док, внимательно слушая меня.

– Либо я иду и отправляю на тот свет каждого, кто у меня вызовет подозрение, либо ты мне помогаешь, и мы делаем все по закону.

– Я не могу по закону убивать людей, Амид. А вот за угрозу чужой жизни я имею полное право арестовать тебя.

– Боже, Вислав, заканчивай свои нюни. Ты тут никто, и никаких прав у тебя на меня нет. Тут все решает не твоя полиция, а добрый дядя Мутамид. Так что либо мы его свергнем, либо… – сказал я и замолчал.

– Либо что? Ты не найдёшь никаких доказательств, и тебя казнят. А я пойду как сообщник, и тоже получу плетей.

Я недовольно отошёл от стены и, спустив автомат и мешок на пол, взглянул на Мервана. Парень с таким удивлением слушал наш разговор, что не мог никак закрыть свой рот. Подойдя к нему и погладив по голове, я сказал доку:

– Или ты помогаешь мне, или я действую сам.

– Амид, допустим, я на всё согласен. Но как ты собираешься действовать, если у тебя был уговор? Тебя казнят, как только ты вернёшься сюда, а значит Мутамид допускал этой возможности. Вдруг это подстава, и тебя таким образом убьют?

– Так не допусти этого, док. Есть во что переодеть меня?

– Подожди, – сказал Вислав, протянув мне свою руку. – Стой тут, я кое-что дам тебе.

Док открыл дверь и куда-то выбежал. Я развернулся к Мервану и, погладив его по плечу, спросил:

– Как Синем поживает?

– Халим окольцевал её. Она счастливая, к свадьбе готовится. Они вдвоем часто навещают меня. Сестра сказала, – вздохнув, парнишка взглянул на меня, – что ты дал ей слово убить тех, кто это сделал.

– Конечно убью, – радостно ответил я Мервану. – Ты что, сомневаешься во мне?

– Я не сомневаюсь в тебе, брат. Но он постоянно приходит сюда. И каждый раз, видя его, я боюсь, что он…

– Стой-стой, – прервал я парня. – Что значит он приходит? Кто? Ты что видел тех, кто напал на вас?

Мерван неуверенно покачал головой. Тут же схватив его за плечи и посмотрев ему в глаза, я разозлился и спросил:

– Какого чёрта вы молчали?!

– Сестра не видела, я до этого играл, сидя на подоконнике. Потом я заметил двух ребят, один был с закрытым лицом, я запомнил только его ярко красные кеды, я таких и не видел, а другого я разглядел и узнал. Он что-то говорил, а потом тоже натянул шарф и подошёл к нашей двери.

– И? Кто он был?

Мерван молча смотрел на меня, словно воды в рот набрав.

– Да говори же ты! – не выдержав, крикнул я на ребёнка.

– Это был твой друг, Хасан.

Услышав это, я осторожно отпустил плечи мальчика и злобно посмотрел на него. Перепуганный Мерван, не понимал моей реакции, подумал, что я вот-вот взорвусь от гнева. Но, вздохнув, я улыбнулся ему и сказал:

– Молодец, что рассказал. А теперь никому об этом, хорошо? И меня ты тоже не видел, ясно?

– Да, как скажешь.

– Молодец, доверься мне.

– Амид…

– Что?

– Они и над Синем издевались. Но сестра просила меня забыть об этом всём и никому не рассказывать.

Огромным счастьем для Хасана было то, что в данный момент его не было рядом, иначе я, не боясь ребёнка, прошиб бы ему башку. Стараясь сдерживать свой гнев, я с трудом улыбнулся мальчику и сказал:

– Если я дал слово, значит я его выполню. Увидимся на его могиле, договорились?

Мерван улыбнулся мне и гордо кивнул. В палату вошёл Вислав и протянул мне медицинский костюм.

– Переодевайся быстро.

– Издеваешься? Я что, хирург тебе?

– Давай быстрее, если до муфтия дойдёт, что ты тут, твою Дею поволокут на площадь.

– Как она, ты её видел? – тут же спросил я, разувшись и стянув с себя носки.

– А как может выглядеть девушка, которую предал мужчина? Самое жуткое зрелище.

Сняв с себя рубашку и штаны, я с грустью посмотрел на доктора.

– Ух ты, – резко произнёс Мерван. – Спортом занимаешься?

– Почти, – улыбнулся я, надев белые штаны и халат.

– Когда я майку при тебе менял, ты не восхищался мною так, – обиженно проговорил Вислав, поставив руки на пояс и смотря на Мервана.

– А что я на ноги надену? – поинтересовался я, застёгивая пуговицы на халате.

– У стула тапки стоят, быстрее обувайся и пошли. Не забудь надеть колпак и повязку.

– Издевательство просто, – недовольно сказал я, надев чёрные сланцы, которые были мне малы. – И как я в этом дерьме ходить буду? У меня пальцы об асфальт сточатся.

– Не выражайся при ребёнке. Давай, быстрее закрывай лицо и пошли.

Вислав быстро спрятал мою форму и оружие с мешком в белый, деревянный шкафчик, который закрыл на ключ, и поспешил выйти из палаты. Надев марлевую повязку на лицо, я поправил свой колпак на голове и, помахав Мервану, выбежал за доктором, который вышел из госпиталя и сел в свою машину. Мы тронулись с места и поехали к моему дому. Увидев знакомый двор, я улыбнулся и рассматривал собаку, которая высунула морду из будки и куда-то пристально смотрела. Припарковавшись недалеко от крана с источником, мы вышли из машины, и я увидел Хасана с друзьями, которые сидели на скамейке. Громко смеясь, они раскидывали карты.

– Не стой так долго на одном месте, – сказал мне Вислав, заправив свою рубашку в брюки. – Тебя не должны узнать, доктор Амид.

С ненавистью рассматривая бывшего друга, я поправил свою маску на лице и пошёл за Виславом. Поднявшись по крыльцу и войдя к нам домой, я увидел, как в зале стояла мама и Лания, что-то громко обсуждая с Халимом, который с перевязанной ногой сидел на диване. Заметив нас, Майра тут же улыбнулась и, разведя руки в стороны, сказала:

– Дорогой доктор, как мы рады вас видеть. Проходите.

– Добрый день, Госпожа. Мы пришли узнать, как чувствует себя Халим?

– Да всё хорошо, док, спасибо, – слегка прихрамывая, ответил Халим, выйдя к нам на встречу.

Мама и брат посмотрели на меня, но не узнав, продолжили расспрашивать Вислава.

– Есть новости от Абдула, как он? – спросила Майра и крикнула Лании – Дочка, накрой стол, чай выпьем.

– Да, с ним всё хорошо, чувствует себя лучше, – отвечал док, проходя на кухню.

Майра вошла за ним на кухню, а Халим стоял у стены и дожидался, пока войду я, внимательно наблюдая за мной. После он слегка засмеялся и сказал:

– Снова не нашлось обуви на твой размер?

Я развернулся к другу и, спустив с лица повязку, улыбнулся ему. Халим тут же потянул меня к себе и крепко обнял. Я так же сильно сжал его и не хотел отпускать.

– Сейчас я принесу вам варенье, – сказала доктору Майра, выйдя из кухни.

С непониманием смотря на наши объятия, женщина тут же оттянула меня за плечо и, увидев моё лицо, закричала:

– О, Аллах! Мой сын! Амид!

– Что!? – выкрикнула из кухни сестра и так же выбежала к нам.

Я со всей силы обнял маму и Ланию, чуть ли не переломав им кости. Майра, как всегда, расплакалась и, гладя мои щёки, сказала:

– Сынок, ты вернулся, слава Аллаху! Я знала, я знала, что ты не оставишь нас… Но как же дядя? Как же ваш уговор?

– Мама, нет времени объяснять всё. Скажите, Вы знали, что могила Вашего сына Амида пуста?

Майра и Лания удивлённо переглянулись.

– Что значит пуста? – переспросил Халим.

– Я раскопал её. Это не важно. Но факт в том, что тела там не было.

– Как такое может быть? – удивилась Майра. – Я оплакивала тела трёх своих детей, я видела захоронение…

– Подождите, – удивился Халим. – Мама, а разве Вы помните, что Ваши дети мертвы? Что тут вообще происходит?

– Похороны проходили без нас, – сказала Лания. – Мы оплакивали их дома, поэтому кого хоронили –нам неизвестно.

– Тела братьев ты видела? – спросил я сестру.

– Нет, только отец видел.

Я и Вислав переглянулись. Док подошёл к Майре и спросил её:

– Вам известна причины смерти?

– Муж мой скинулся, умер от переломов. Сыновья были застрелены на войне.

– Если вы позволите, то мы вскроем их захоронения, и я лично проверю всё, – поинтересовался док.

– Конечно, я разрешаю.

Вислав, пожав руку мне и Халиму, попрощался с Майрой и Ланией.

– Что же, спасибо, что дали разрешение. Как только я осмотрю тела, я зайду к вам.

– Я проведу тебя, – ответил я доку и вместе с ним вышел на крыльцо, закрыв лицо повязкой.

– Буду ждать Вас, доктор, – ответила Майра, проводив нас взглядом и закрыв за нами дверь. Развернувшись к Халиму и заметив, что он стоял как забитый щенок, мама спросила:

– Что с тобой?

– Вы знали, что мы не Ваши дети? То есть, Вы нас приняли только ради того, чтобы мы помогли Вам?

– Ты мой сын, Халим, младший и самый любимый, и я никогда от тебя не откажусь. Ты меня понял?

– Слава Аллаху, – произнёс брат и с радостью обнял маму.

Тем временем, стоя на крыльце, я крепко пожал руку доку и сказал:

– Я тут жду тебя. Надеюсь, что ты найдёшь какую-нибудь зацепку.

– Не переживай. Сейчас главное, чтобы никто не узнал о тебе, – осмотревшись, проговорил Вислав. – Иначе я не смогу даже от казни тебя спасти.

– Договорились, – ответил я и увидел Дею.

Девушка с пустым ведёрком вышла из дома и, смотря только под ноги, направилась к крану с водой. Вид у неё был ещё хуже, чем когда я увидел её в первый раз. Не то, чтобы побоев стало больше, сама её неухоженность, неаккуратно одетые вещи, грустные и поникшие глаза. Казалось, что даже цвет волос стал тусклее, чем был.

– Боже, что с ней? – грустно произнёс я.

– Тебе нельзя выходить, Амид. Тем более подходить к ней. Она может негативно отреагировать и привлечет этим лишнее внимание.

– Как думаешь, она простит меня?

– Зависит от того, как ты будешь извиняться, – ответил док и поспешил к своей машине.

Я не сводил взгляда от неё, желая выбежать к ней и всё объяснить. Но мне ничего не оставалось, как вернуться домой. Войдя в спальню, я тут же снял с себя медицинскую одежду и надел синюю майку и чёрные спортивные штаны. В комнату вошёл Халим и, сев на кровать, спросил меня:

– Почему ты вернулся?

– Вы были правы, когда заподозрили, что Сам Аллах нас сюда направил.

– Я изначально это говорил, – ответил Халим, вытянув раненную ногу вперёд и погладив её. – Меня никто не слушает, но не могу поверить, что мама всё это время знала, что мы не её дети… Выходит, мы ей были нужны. Но для чего?

Дверь в комнату открылась и вошла Майра. Сев возле Халима, она посмотрела на меня и сказала:

– Я никогда не доверяла Мутамиду. А после смерти сыновей и мужа я вовсе была уверенна, что следующей умру я и моя дочь. Поэтому я и прикидывалась чокнутой, чтобы нас оставили в покое.

– О, Аллах, – с грустью простонал Халим. – Почему Вы нам сразу не рассказали, мама?

– Чтобы проверить вас. Я хотела убедиться, что вы действительно те люди, готовые бороться за свою семью. Я каждый день молила Всевышнего не дать мне сгнить в этом беззаконном городе, молила послать хоть какой-то знак, дать надежду. Я навестила своих детей на кладбище, и увидела трёх солдат, которые что-то громко обсуждали. Там был ты, сынок, – погладив Халима по голове, рассказывала             Майра. – Ты пытался разнять двух других, указывая им на совесть и сплочённость. Второй был Абдул, который пожелал, чтобы всех вас Аллах судил по заслугам. Третий – ты, Амид, самый грубый и бесстрашный.

Я слушал маму и понимал, что женщина сделал хороший расчёт и пошла на огромный риск, приведя таких, как мы, в свой дом. Присев возле неё на корточки, я взял Майру за руку и спросил:

– Вы рискнули своей жизнью, не боясь впустить нас к себе. Но ради чего? Чтобы мы защищали Вас?

– Нет, Амид. Чтобы потом вы не побоялись рискнуть своей жизнью ради спасения всего нашего города, который тонет в беззаконии вашего мерзкого дяди.

Услышав это, я и Халим удивлённо переглянулись. Наш разговор резко прервала сестра. Войдя в комнату и улыбаясь во все 32 зуба, Лания сказала:

– Я накрыла на стол, можем пойти покушать.

Мы все встали с места и пошли на кухню. Усевший за стол, я попросил налить себе чаю. Схватив со стола вилку, я принялся есть картошку с бараниной, жадно забивая за обе щеки и быстро пережевывая.

– Ты привёз деньги за лечение, что Вислав оплатил Абдулу? – спросил Халим, с интересом наблюдая, как я ем без остановки.

– Да, – с забитым ртом ответил я. – Они в госпитале, как и моё оружие.

– Хорошо. Ему вроде там лучше, и он доволен, – всё наблюдая за моим поедание мяса, говорил друг.

– Ох, а ты представляешь, брат, – грустным тоном заговорила сестра, сев за стол и протянув мне чай. – Нашей собаке…

– Лания! – неожиданно и резко перебив сестру, выкрикнул Халим. – А давай ты ещё мяса дашь брату? Меньше болтай и угости его. Не видишь, он голодный.

Мама ела молча, смотря то на меня, то на Халима. Прекратив жевать и сделав глоток чая, я улыбнулся и спросил брата:

– Ты почему её перебил?

– А зачем болтать попусту?

– Что там с собакой? – развернувшись к Лании, спросил я.

– Да-а-а, так, просто…

– Говори, – грозно сказал я.

– Амид, прекрати, всё нормально с этой собакой. Сам посмотри, лежит в будке, кайфует.

– Лания, я не буду повторять. Что ты хотела сказать про собаку? – всё не реагируя на Халима, допрашивал я сестру.

– Мама, ну скажите ему, – возмутился брат, пытаясь и маму втянуть в наш разговор.

Но Майра лишь пожала плечами и, ничего не отвечая, принялась молча пить чай. Сестра испуганно смотрела на меня, не зная, что ответить. Не выдержав, я встал с места и вышел в коридор.

– Амид! – крикнул Халим, подскочив с места и выбежав за мной. – Куда ты собрался? Боже, что тебя так задела эта фраза? Угомонись уже.

Но я не слушал брата и, взяв с полки синий шарф, я замотал им свою голову и вышел во двор.

– О, Аллах! Тебя не должны видеть! Амид! – всё выкрикивая, Халим надел сланцы и выбежал за мной.

Я уверенным шагом направился к будке, где лежал пёс. Во дворе никого не было, кроме трёх мальчиков, которые брызгались водой возле крана с источником. Подойдя к животному, я присел возле него и, схватив за морду, посмотрел ему в глаза. Пёсик явно обрадовался мне и может даже узнал, тут же попытался облизать мне руки и прижаться ко мне. Крепко обняв его голову и глядя по шее, я сказал ему:

– Ну, что ты, дружок? Никто не обижал?

– Видишь, – тяжело дыша и стараясь улыбаться, говорил Халим. – Жив и здоров твой пёс, бросай его и бегом в дом, пока никто не увидел.

– Ты так резко прервал сестру, я подумал, что ты хочешь что-то скрыть, – ответил я, встав с места и оттряхнув свои штаны.

– Быстрее уходим, – говорил Халим, стараясь глазеть по сторонам.

Ещё раз потрепав собаку за шерсть, я направился домой, заметив, что пёс вышел из будки я развернулся к нему, чтобы взглянуть на него и замер. Собака еле шла на трёх лапах, левая, задняя лапа напоминала подранную сосиску. Увидев это, я покраснел.

– Амид, только без глупостей, я тебя умоляю, – перепугано сказал мне брат, стараясь взять меня за плечо. – Тебе нельзя быть замеченным пошли до…

– Кто это сделал? – не отрывая глаз от покалеченного животного, спросил я.

Дети, играющие возле крана, тут же забежали на крыльцо и скрылись за дверьми своих домов. Толкнув Халима в плечо, я подошёл к собаке и, сев на корточки, взял его изуродованную лапу и внимательно рассматривал.

– Не знаю, Амид, я сам был в шоке. Спрашивал соседей, но никто ничего не видел.

– Они все никогда ничего не видят, боятся признать. Это было сделано топором: ему отрубили лапу одним махом. Значит, это не дети. Это – дело рук мясника.

– Амид, послушай меня, всё равно сделанное не вернуть, смысл сейчас…

Но я уже не слушал нотаций брата. Отпустив собаку и встав с места, я поднялся на крыльцо соседнего дома, возле которого стояла будка. Резко раскрыв дверь, я вошёл в центр комнаты. Увидев перепуганного мальчика лет восьми, я крепко схватил его за руки и спросил:

– Ты видел, кто это сделал с собакой?

– Простите, – быстро завязывая на голове косынку, выкрикнула мне девушка. – Вы кто такой? Что вам нужно?

– Сейчас же отвечай мне, – продолжил я пытать ребёнка.

В комнату забежал Халим и, подойдя к перепуганной женщине, сказал:

– Не переживайте, мы сейчас уйдём, всё хорошо.

– Это продавец с рынка сделал, – наконец заговорил мальчик.

– Запомнил его? – спросил я.

– Ага.

Я взял парня за руку и быстрым шагом вышел с ним из дома. Халим поспешил за мной, а за ним и мать мальчика, быстро закрывая краем косынки нос и губы. Обойдя наш двор и выйдя в сторону рынка, я направился к мясному отделу и остановился у мужчины, который поправлял куски баранины. Заметив порубленное мясо на пеньке и топор, воткнутый в него, я тут же выдернул его и сказал:

– Я одолжу у Вас.

– Стой-стой, – возмутился продавец. – Это нельзя трогать, тебе зачем?

– Сейчас верну, – ответил я и вместе с мальчиком направился к тому самому мяснику, с которым я несколько месяцев назад конфликтовал. – Он? – спросил я пацана, указав на мясника топором.

– Да, это он был.

– Вот и отлично, стой тут.

Отпустив руку ребёнка, я быстро направился к торговцу и смотрел, как он с улыбкой кому-то отдавал сдачу. Халим замер, нервно наблюдая за мной и глазея на проходящих мимо людей, боясь, что меня кто-то заметит. Мама мальчика, добежав до нас, крепко обняла сына за голову и смотрела на меня. Наконец продавец развернулся. Дёрнувшись с места и заметив меня, он спросил:

– Ох, Аллах, тебе чего? Чего встал тут?

– Я предупреждал, что сделаю с тобой то же самое, если ты тронешь хоть кого-то?

– Чего-о-о, – недовольно простонал мужик. – А ну, давай, катись отсюда. Я никого не трогал и угрожать мне тут не смей. Убирайся!

– Ты покалечил мою собаку.

– Я сказал убирайся, глухой что ли?

Мужчина ехидно улыбнулся мне и тут же отвернулся, делая вид, что ему плевать на меня и на мои слова. Халим всё ещё надеялся, что я уйду оттуда и не буду привлекать лишнего внимания. Схватив мясника за руку, я резко потянул его к себе и, прижав его кистью к пеньку, со всей силы заехал топором по локтю. По всему рынку раздался жуткий крик. Топор не до конца раздробил торговцу руку, но этого было достаточно, чтобы мужчина присел на корточки. Наблюдая за истекающей кровью, он пытался как-то выдернуть оружие из пенька, чтобы «склеить» себя. Люди замерли, в ужасе наблюдая за всем происходящим. Женщина прижала к себе сына, стараясь закрыть ему глаза, а Халим перепугано следил за толпой, чтобы никто не напал на меня. Смотря, как мясник без умолку рыдает и истерически что-то произносит, выпуская слюни, я развязал шнурок на своих спортивных штанах и, вытянув его, швырнул в мясника со словами:

– Я тебя предупреждал… Перевяжи конечность, чтобы не подох ненароком.

Выдернув топор из пенька, с лезвия которого стекала кровь, я вышел к людям и пошёл в сторону дома. Народ растерянно смотрел на меня, качая головой. Неожиданно кто-то выкрикнул:

– Что это такое? За что ты так с человеком обошёлся?

– Это же тот самый Амид, – крикнул ещё кто-то из толпы.

– И тебе не стыдно? – спросила мне какая-то женщина.

Остановившись, я развернулся к ней и сказал:

– Этот мясник бил ребенка, а потом отрубил лапу моей собаке. А вы тут…

– Ты из-за какой-то псины лишил человека руки? – закричал стоящий рядом мужчина.

– Это была моя собака! – не выдержав нападения со стороны прохожих, во весь голос выкрикнул я. – МОЯ! Вы слышите?! Никто не имеет право трогать моё! Я убью за свою мать, за свою семью и даже за свою собаку! Всем это понятно? – эмоционально размахивая топором, спросил я людей.

Народ перепугался и затих. Все хотели что-то вякнуть, но боялись, что будут следующими, кого я порублю. Халим стоял в полной растерянности и покусывал свою губу, наблюдая, как я опустил топор и пошёл домой.

– Да помогите же вы, – выкрикнул мужчина, который моим шнурком перевязывал мяснику конечность. – Вызовите докторов.

Халим посмотрел на женщину с ребёнком и, кивнув ей, побежал за мной. Я поднялся на крыльцо и взглянул на дверь дома Деи. Подойдя к ней, я со всей силы заехал топором по деревянной двери, крепко впечатав его туда. Халим, всё ещё прихрамывая на одну ногу, еле догнал меня и, встав на крыльце, спросил:

– Ты вернулся всех нас подставить, да? Ты что наделал?

– Хватит меня учить, я знаю, зачем вернулся и что буду делать, – недовольно ответил я и вошёл к себе домой.

Брат покачал головой и, взглянул на окровавленный топор в двери Фархада. Халим тоже вошёл домой и, зайдя в зал, сел возле меня на диван.

– Что случилось? – выйдя из кухни, спросила нас Майра.

– Амид отрубил мяснику руку на рынке прямо на глазах у всех, – устало ответил Халим, протирая своё лицо.

– Значит дядя скоро явится сюда. Тебя поведут на площадь, сынок. Люди будут требовать твоей казни.

– Я знаю, мама, не переживайте, я что-нибудь придумаю.

– Да что ты придумаешь, а?! – разведя руками в стороны, выкрикнул Халим. – Из-за тебя все будут ненавидеть нас, хотя нас и так не особо тут любят. Мама, почему Вы ничего не говорите ему?

– Потому что я так же устала от безобразного поведение некоторых мужчин тут. Только им можно бить слабых? Пусть кто-то наконец ударит и их, – подойдя к нам, говорила женщина.

– А то, что его казнят, Вас не сильно расстраивает, да? – с интересом смотря на маму, спросил брат.

– Пусть только попробует, я сама потом этого муфтия казню.

Сказав это, Майра недовольно вышла из комнаты, а Халим удивлённо взглянул на меня. Я улыбнулся другу и сказал:

– Видишь, когда есть мама, то можно ничего не бояться. Сын за плечами которого стоит мать – способен на великие дела.

– Оф, не знаю, чем ты там думаешь. Ладно, будем сидеть тихо. Думаю, об этом случае уже скоро донесут дяде, – всё с какой-то грустью говорил мне брат.

Погладив Халима по спине и заметив, что он какой-то опечаленный, я прижал его к себе за плечи и спросил:

– Ты чем так обеспокоен? Что-то тревожит тебя? Если ты боишься, что меня…

– Да нет, – резко перебил Халим, встав с места и подойдя к окну. – У меня всё Синем из головы не выходит.

– А что с ней? Что-то случилось? Я виделся с Мерваном, он сказал, что ты окольцевал её.

– Да, но прежде, чем я это сделал, она решила рассказать мне о том, что случилось у них дома. Сказала, что поймёт, если я попрошу время обдумать всё.

– А что там было? – поинтересовался я, сев ровно и слушая Халима.

– Они издевались над ней, делали не совсем хорошие вещи.

– Её изнасиловали?

– Ну, почти…

– Что значит почти, Халим? – возмутился я, встав с места. – Либо насиловали, либо нет.

– Не хочу это обсуждать. Почему она не помнит, кто это? Как же это напрягает меня.

– Я найду их, я обещал Мервану.

– Он тоже не видел их, – с грустью вздохнул друг. – Если бы я только знал, я лично разрезал бы рот этому уроду.

Услышав про рот, я посмотрел в глаза другу, которой тут же увёл от меня свой взгляд и, похлопав по плечу, сказал:

– Прости, это эмоции. Я просто устал от всего, что с нами тут происходит. И именно поэтому я не хочу ещё какой-то беды в наш дом из-за твоего буйного характера. Пойми меня правильно.