Кровь деспота

– Голосов много? – не выдержал напряжения Энрико.

– Да, и у них много лошадей.

– Если это сообщники тех налетчиков, то мы в кольце. – Мое заключение было безжалостным, но похожим на правду.

– У первых же теперь нет лошади. Они не смогут предупредить сообщников быстро.

– Твоя вера в нашу удачу, Энрико, заслуживает уважения, но я тебя не обрадую. Не забывай, что за нами охотились изначально.

Трепать языком можно было и дальше, но это имело ровно столько же смысла, сколько пресной воды в Огненном море. Вместе с Энрико мы пошли на разведку в ту сторону, откуда Алабель слышала чей-то гомон. Чародейка осталась приглядывать за конем.

Когда человеческие голоса стали различимы и нам, я предупредил Энрико о необходимости соблюдать максимальную осторожность: смотреть под ноги, по сторонам и не задавать глупых вопросов. Жизнь – она была у нас в большой опасности. Вновь.

Двигаться бесшумно было непросто, и каждая хрустнувшая ветка вызывала боль в моем сердце, а короткое замечание Энрико, что, мол, впереди нас может ожидать самая обычная деревенька, лишь усугубило мое самочувствие. Деревня, как же! Целое поселение лесных коневодов и болтунов, доброжелательных и чутких к нашим чаяниям. В любой другой обстановке я бы разразился зловещим хохотом, чтобы показать свое отношение к словам Энрико. Но сейчас не до смеха. Я хотел восстановить справедливость и вернуть потерянное, да только все складывалось так, что сейчас важно сохранить хотя бы то, что у нас осталось.

Нелепое предположение моего друга изжило себя в тот момент, когда мы смогли различить слова и грубые приказы, раздававшиеся неподалеку. Когда был замечен дым от костров, взвивающийся к небесам. Мы припали к земле и полезли через кусты, растущие на небольшом холмике. Именно они, вкупе с несколькими осинами, послужат отличным укрытием от враждебных глаз. Следовало оценить обстановку, количество бандитов и свалить отсюда куда подальше. Вероятность, что мы сможем вернуть свой товар, становилась все более призрачной. Вернуть бы самого себя в безопасное место.

Перед нашими глазами распростерся военный лагерь. На большой истоптанной опушке среди редких деревьев стояло приблизительно тридцать палаток, окружающих высокий, явно командирский шатер. Он не выглядел вычурным и богато обшитым, но в таких непростых условиях это являлось преимуществом: знатность командира определяла важность его захвата или устранения. Здесь военачальник был явно стеснен в средствах, но кое-какими основами тактики и походной науки обладал: вокруг лагеря легко можно было различить часовых, а в наиболее уязвимых для внезапной атаки местах стояли наспех сколоченные заграждения из кольев. Людей было много, и каждый занят своим делом – от обязанностей никто не отлынивал. Всех воинов посчитать сложно, так что я сбился со счета на семидесятом. Они не носили черно-белых накидок, однако сомневаться в правильности нашей маскировки не приходилось. В этой стране мы для всех чужаки, неприятели и просто сомнительные личности, достойные того, чтобы отыграться на нас за свои неудачи и лишения. У одних это уже получилось. Мне хватило с лихвой.

Все, что нам оставалось делать в такой ситуации, – отсидеться какое-то время в глубине леса, а потом отправиться в столицу Парлании. Уже там мы решим, кто в какую сторону двинется и чем займется дальше. В Берсене наши пути, скорее всего, разойдутся. Приключения, что посыпались на нас еще в Мальдионе, крайне утомили меня, а ведь у некоторых в моем возрасте уже седеет голова, и она предпочитает большую часть времени проводить на подушке, а не на голой земле. Да, я не сумел сохранить товар Энрико, но пытался сделать для этого все возможное. Эти возможности исчерпали себя прямо сейчас, когда я увидел, что живыми выбраться из проклятого леса будет очень сложно. Какие уж тут ковры! Мысли о них могли только угнетать и без того угнетенный сомнениями разум.

Решение принято. Энрико оно не понравится, но кто его будет спрашивать. У этой задачи нет иного ответа. Я толкнул парня в бок и махнул рукой, показывая, что пора ползти назад. Мы увидели все, что необходимо.

Я так и не успел встать. В ситуациях, близких к боевым, я всегда проявлял особенную чуткость и сноровку, но до способности Алабели мне было далеко. Если бы со мною ползала она, то, возможно, я не угодил бы в подобную передрягу, но время не повернуть вспять. А жаль. Дело в том, что совершенно неожиданно для нас из густых крон деревьев рядом с нами спрыгнула троица самых настоящих разведчиков. Все были вооружены мощными составными луками, которые они тут же пустили в дело, угрожая нашпиговать нас стрелами. Темно-зеленые одежды как нельзя лучше скрывали их от любопытных глаз. Опытные, уверенные в себе воины. К тому же они будто бы знали, от кого можно ждать сюрпризов: в мою голову целились двое. Один из этих стрелков свистнул так, что у меня уши заложило. Он зазывал подмогу, так что день, начавшийся ужасно, закончится стократ хуже. Думаю, такой неудачник, как я, это заслужил.

Кучка воинов вела меня и Энрико по лагерю, чтобы представить нас командиру отряда. В качестве пленников. Нас бесцеремонно толкали в спины и выкрикивали ругательства на парланском языке. Энрико один раз приложили так сильно, что он упал на взрытую тяжелыми солдатскими сапогами почву. Хорошо, что хоть руки наши были спутаны спереди – лицо от соприкосновения с землей можно было защитить. А вот с затылком возникали проблемы, и несколько вражеских подошв успели оставить на кудрявой голове обездоленного мальдионца свои следы.

– Крепись, Энрико, – печально произнес я. – Эта «деревенька» нам не по зубам.

– Заткнись! – рявкнул один из сопровождавших нас вояк. Стоило внять этому решительному возгласу – месить лицом грязь совсем не хотелось.

Внутри шатра за небольшим столом сидел предводитель отряда – серьезного вида мужчина в самом расцвете сил. Прямо как я. Кроме темных бровей и щетины, волос на его буйной голове не было. Ни дать ни взять, разрисованное угольками белое куриное яйцо. Такие шутливые сравнения издавна помогали мне бороться с волнением в случаях, когда уверенность в собственных силах походила на гнилое дерево, трескающееся под напором ураганного ветра. Хоть я и не какой-то там безумный фанатик, умирающий от пыток с улыбкой на лице, но иногда смерть заслуживает того, чтобы над ней смеялись. Даже если при этом приходится смотреть ей в глаза.

Взгляд у яйцеголового был недобрым. Он смотрел на нас и явно пытался определить, что мы собой представляем. Какова степень той угрозы, что мы несем ему и его людям. Одного взгляда тут было явно недостаточно.

– Кто такие? – спросил он наконец. В его темных глазах, помимо неприязни, я смог различить усталость. На ожидаемый вопрос следовало отвечать незамедлительно.

– Мы торговцы из империи, – я с гордым видом приподнял подбородок, изображая недоумение сложившейся ситуацией. – Мое имя Фосто, по правую руку от меня – мой партнер Энрико.

– И что же вы продаете, торговцы из империи?

– Изделия из ткани: шелковые гобелены и тому подобное, – невозмутимо ответил я.

– Гобелены, значит? А когда вы ползали перед моим лагерем, получается, что клиентов искали, так? Я правильно понял?! Отвечайте! – в конце концов взорвался яйцеголовый.

В какой-то мере я понимал его чувства. Совершенно незнакомые люди следят за ним исподтишка и представляются торговцами, не имея при себе ничего, что могло бы это подтвердить. Но именно на такую реакцию я и рассчитывал. Прежде чем из наших уст польются оправдания, следовало заинтересовать командира отряда маленьким кусочком нашей богатой биографии. Возможно, это поможет нам избежать неминуемой расправы на то время, пока мы будем интересны предводителю.

– Вы что-то вынюхиваете здесь, имеете при себе оружие и доспехи, но, чтоб вас черти драли, представляетесь торговцами? Считаете, что я вчера родился?

– Позволю заметить, что путешествие по вашей земле просто обязывает любого мало-мальски здравомыслящего человека обзавестись оружием. То, что произошло с нами, это подтверждает.

– Сейчас ты будешь петь мне сопливую песенку о том, как вас ограбили и заставили скитаться по лесам, а ко мне вы вышли случайно. Я прав?

Я поднял брови:

– А что, мы не первые, кто говорит подобное? По правде говоря, так все и было.

– Кончай кривляться, Фосто из империи. Вас было двое?

В этом вопросе я вдруг почувствовал явный подвох. Походило на то, что командир отряда осведомлен намного лучше, чем казалось на первый взгляд. Что, если лишившие нас имущества грабители бросили все силы на то, чтобы поймать Алабель? Она лишила жизни далеко не простого бойца, так что милости ей ждать не стоит.

– Все правильно, – ответил я. – Только двое.

– Все плохо, – злобно усмехнулся командир. – Мои люди знают свое дело. Девицу, что поймали еще до вашего пленения, уже ведут сюда. Мне доложили, как она объясняла свое присутствие здесь, прямо за минуту до вашего прибытия. Для вас все закончится очень плохо. Ваши оправдания ничего не стоят. У меня есть особые люди, которые добьются правды.

– А что нам еще оставалось делать? – дернулся я, и держащие меня воины усилили хватку. – Нас лишили всего на глухой дороге. Откуда я знаю, может, вы такие же разбойники? Я должен выдать вам свою подругу только из-за боязни солгать?

У яйцеголового было совершенно безразличное выражение лица. Вступать в словесную перепалку с жалким пленником он не собирался.

– Вы собираетесь нас пытать, но не сможете добыть никаких сведений, кроме тех, что вы уже знаете. Если вы сообщники тех, кто похитил нашу повозку, то проще всего вам просто нас прикончить.

– Нет, мы не разбойники, – угрюмо пробормотал командир, – но твоя идея мне нравится. Повесить их всех!

Воины поволокли нас к выходу из шатра. Я мотал головой и пытался вырваться, но был бессилен сделать это. Что уж говорить про Энрико: несчастный мальдионец, дернувшись в железных объятиях пару раз, уже смирился со своей судьбой.

– Черно-белые накидки! – выпалил я. – У разбойников были черно-белые накидки!

Командир вскинул руку, останавливая своих подопечных.

Глава 23

Белое на черном

Вновь заморосил дождь. Его мелкие холодные капли падали на мое лицо, обращенное вверх, в бледно-серое небо. Небо чужой страны, равнодушное к нам.

Мы носимся по ступеням преисподней, с каждым новым шагом спускаясь все ниже и ниже, в самое пекло, где ужасный Эрхивиан вскрывает грешникам грудные клетки и поедает их сердца. Он бросает мертвецов в огонь, но пламя не пожирает тела полностью. Напротив, обгоревшие, лишенные памяти и человеческих чувств покойники начинают извиваться и корчиться, как змея, лишенная головы. Они выбираются из пламени, но лишь для того, чтобы бродить по бескрайним темным чертогам властителя ада. Бродить до скончания веков: без цели, без капли смысла. В страшном царстве есть даже выход на поверхность, но обезображенные покойники не могут его увидеть – их глаза разъело подземным жаром. Чем-то это напоминало мне мое собственное существование. Так что к такому посмертию я более чем готов. Да и грешником я был порядочным. Может, прежде чем лишить меня сердца, повелитель демонов пожмет мою руку в благодарность за то, что я значительно увеличил население его царства, пока был жив. Неплохо бы, хоть я никогда не понимал, зачем могущественному потустороннему существу подобные слуги. Вероятно, у демонов свои причуды.

Когда капля дождя попала в мой глаз, я зажмурился и потер лицом о руки, прикованные кандалами к прочному деревянному столбу. Прикованные так близко, что пожелай я отлить, пришлось бы делать это в штаны. Других вариантов не было – любым акробатическим трюкам мешала деревянная клетка, которую наскоро смастерили для меня и моей компании люди яйцеголового. Ее назначение осталось для меня загадкой. Может, командир отряда не хотел, чтобы воины смогли добраться до Алабели прежде, чем он поймет, кто мы такие. Если сумеет понять. Нам оставалось только ждать, уповая на мастерство следопытов и охотников, отправившихся на разведку. В их навыках я не сомневался: они легко поймали нас с Энрико, легко повязали чародейку. Я был уверен в том, что Алабель не сдастся без боя, но все вышло немного иначе. Охотники накинулись на девушку с разных сторон, так что ей оставалось лишь вскочить на коня и броситься наутек. Итог противостояния решил удачно брошенный аркан. Теперь рассчитывать на помощь извне, как в случае с гелетианскими ведьмами, не приходилось.

Из короткой беседы с командиром затерянного в лесах отряда я смог понять, что к грабителям в черно-белых сюрко они относятся враждебно. Хоть в чем-то повезло. Тем важнее оказались мои слова о том, что мы прикончили одного из их лидеров. Не то чтобы нам сразу поверили, но петли на шеях пока не затянуты, а значит, шанс на спасение есть. Наши свидетельства требовали доказательств, и именно за ними отправились вчера лучшие следопыты окрестных земель. Момент, когда они вернутся, будет крайне волнительным.

Жизнь троих странников сейчас мало чего стоила, а поэтому я рассчитывал не только на удачное стечение обстоятельств. Если следопыты не вернутся до сегодняшней ночи, я всеми правдами и неправдами попробую организовать побег. Алабель, как наиболее ловкий человек среди нас, поможет мне в этом. Грабители лишили нас повозки, а в этом плену мои спутники лишились оставшихся богатств. У чародейки отобрали медальон и горсть серебряных монет, а Энрико лишился выручки за единственный проданный ковер. И только я смог перехитрить врагов: они сняли с меня дорогую кольчугу, но свои золотые дукаты и драгоценное кольцо я предусмотрительно спрятал в исподнем. Никто не стал обыскивать меня там. Такова моя маленькая победа над обстоятельствами.

За время военных походов я научился утаивать добычу всеми возможными способами. Прятал драгоценности в полом навершии меча, в прорехах стеганки. Делал тайники при каждом удобном случае, так что и сейчас во Фристии есть несколько мест, которые стоило бы посетить. Я не сказал бы, что там много золота, да и большую часть этих тайников я попросту не найду, но сам факт, что мое финансовое благополучие может быть восстановлено, придавал мне сил и уверенности. Дележка добычи с боевыми товарищами – необходимая и славная традиция, которую чтут в армии, но забывать, что все воины наемного отряда дерутся в первую очередь за звонкую монету, попросту глупо. Я этого никогда не забывал.

В неудобной позе я и мои друзья провели почти целые сутки. Под жарким солнцем, какое-то время освещавшим тайный лагерь; под светом холодной луны; под надоедливым дождем, которым пропитались наши одежды. Под хмурыми взглядами сменяющих друг друга стражников. Нас никто не кормил, а испить воды позволили лишь после рассвета. Но жажды я не испытывал – само небо позаботилось об этом.

Энрико дрых уже не один час. Он долго искал удобную позицию для сна, стонал и кряхтел, не зная, как устроиться, но все же справился с этой задачей. Справилась и Алабель. В этом плане я был менее успешен. Короткие провалы в сон не могли помочь изнуренному телу, да и кандалы сильно давили на запястья. Я возился в грязи, а секунду назад что-то кольнуло мою лодыжку.

Дождавшись времени, когда все воины были заняты своими делами, мыском сапога я ткнул в ногу чародейки. Та проснулась, тряхнула головой и спросила:

– Что еще, Фосто?

– Сегодня ночью мы должны убраться отсюда, – прошептал я.

– Ага. Должны, но не уберемся.

– Рано сдаваться, Алабель.

– Мы даже с цепями не справимся: ни ключей, ни отмычек, а некто, лежащий рядом со мной, не даст мне воспользоваться магией. О чем ты говоришь?

– Один из тех, кто прибивал обручи к этому бревну, выронил гвоздь. Он под моей ногой. Я попробую передать его тебе, чтобы ты смогла открыть им свой замок.

– Гвоздем? Издеваешься?

– Он довольно тонкий. Ты должна попробовать.

Алабель скептически скривила губы, но, тем не менее, попросила указать, где этот гвоздь находится. Вытащила ногу из сапога и пальцами ступни легко схватила нужный предмет. Воровато огляделась по сторонам и, улучив момент, словно заправская акробатка, чуть приподняла свое тело и вскинула ногу, коснувшись закованных рук. Гвоздь оказался в ее цепких пальцах. Если она и не сможет вскрыть им кандалы, то хотя бы вонзит его в глаз одного из палачей, когда придет время казни.

Наша возня разбудила Энрико. Он приподнял голову и осмотрелся по сторонам.

– Мне снился дурной сон: за мной гнались братья. Хотели догнать и убить меня, а я еле-еле бежал, словно через паутину, – тихо промолвил парень. – Я чуть не забыл, что реальность гораздо хуже сна. О чем вы сейчас говорили?

– Ничего важного, – ответила Алабель. – Фосто верит, что мы можем спастись.

– Это правда? – с надеждой в голосе обратился ко мне Энрико.

– А еще он верит, что я могу взглядом испепелить всех наших врагов. Что ночь за мгновение может обратиться в день, а святой Хантал спустится с небес, и на всей земле наступит мир.

– Тем не менее, благодаря мне мы не болтаемся сейчас на ветвях, – ответил я на неучтивое замечание чародейки. – Мы не сделали этим людям ничего плохого, так что да, Энрико, мы можем спастись. И жизни наши не только в милости лысого командующего. Если Алабель будет чуточку упорнее, мы сможем справиться с этой неприятностью.

– Ты напрасно сомневаешься в моем упорстве. Вся беда в том, что оно натыкается на сотню вояк, что окружают нас. Освободиться из клетки – самое простое, что нам предстоит.

Да уж, воодушевить Алабель не так-то просто. На каждое мое предложение она ответит двумя. И самое плохое, что она чертовски права. Попытка побега будет стоить нам жизни, но сидеть на цепи в ожидании позорной смерти было чрезвычайно тягостно.

Наш разговор пришлось завершить, так как возле нашей клетки вновь собрались воины. Некоторые из них показывали на нас пальцем и смеялись, бросая шуточки на парланском языке. Уверен, что наиболее обсуждаемой темой в их беседах была судьба Алабели. На нее показывали пальцем чаще.

Не прошло и часа после нашего разговора, как все в лагере загудело, забегало и загремело. Следопыты вернулись. Нам не дождаться ночи.

– Что там? – вытянул шею Энрико. – Это те люди, что отправились к Серым Топям?

– Это наши судьи, друг. Приговор не за горами.

– Лишь бы он был справедливым.

– Справедливость для всех своя. Для этих людей она может выразиться в расправе над возможными шпионами врага.

– Но мы же невиновны. Ты сам говорил, что мы не сделали им ничего плохого.

«Невиновность не освобождает от ответственности», – подумал я, но не произнес этой фразы вслух. Думаю, не стоит объяснять Энрико правила выживания в нашем мире. Он и сам все прекрасно понимает, хоть и продолжает строить из себя несмышленого подростка, впервые столкнувшегося с настоящими трудностями. Наверное, это его способ защититься от ударов судьбы, противопоставить себя агрессивной человеческой природе. А выражается это в постоянном недоумении от происходящего.

Я бы мог ответить парню, что железные кандалы с замком на наших запястьях имеют для окружающих большую ценность, чем собственно наши жизни. Что если следопыты не обнаружили разбойников, нас могут казнить исключительно для повышения боевого духа войска. Такое практикуется повсеместно. Утомленные постоянным движением, кишечными инфекциями, ненасытными комарами и опасностью неожиданной атаки, немытые вояки будут рады поглазеть и поучаствовать в коротком представлении со смертельным исходом. А может, и не коротком – смотря какую роль припасет для нас командир отряда. Я взглянул на Алабель. Девушка почувствовала мой взгляд и повернулась ко мне. На ее лице промелькнула слабая улыбка – она обязательно преподнесет врагам сюрприз.

Спустя полчаса в нашу сторону из высокого шатра направились шестеро стражников. Я бы очень хотел прочесть мысли, которые ютились в их головах, но такое не под силу даже Алабели.

– Они идут к нам, – напрягся Энрико.

Чародейка сохранила полное самообладание:

– Спасибо за гвоздь, Фосто. Первого ублюдка, что ко мне полезет, я постараюсь прикончить.

– Не спеши с этим. Никто не будет убивать тебя неожиданно.

– Все-то ты знаешь.

– Тут не надо быть ясновидцем.

– Я, конечно, рад, что вы тут чем-то вооружились, – подал голос Энрико. – Но что делать мне, если они решат меня повесить?

– Выпучить глаза и как можно сильнее дрыгать ногами. Если твои кривляния позабавят врагов, они могут срезать веревку. Дать тебе передышку до следующего дня.

– Ты умеешь поднять настроение, Фосто.

Один из приблизившихся воинов выкрикнул что-то на парланском, разметал ногами хлипкую клетку и отвесил Энрико неплохой подзатыльник. Очевидно, он был возмущен нашими переговорами. Другой воин, гораздо моложе и добрее на вид, произнес:

– Мы поведем вас к предводителю Джаносу. Ведите себя хорошо.

– Ты отменно владеешь имперским, – заметил я. – Ты точно парланец?

Мой вопрос озадачил молодого воина. Несколько секунд он оглядывался на своих соратников, а после изобразил на лице недовольную мину и, склонившись, принялся отцеплять мои кандалы от столба. Все его следующие слова были исключительно на парланском.

Суть предстоящего разговора я уловил не сразу – лишь когда увидел сосредоточенное выражение лица человека, которого здесь именовали Джаносом. Он уже не морщил лба на своей лысой голове, оглядывая нас. На этот раз он не пересиливал себя, пытаясь говорить спокойно. В его взгляде чувствовалось некое подобие любопытства и заинтересованности. Наши руки все еще были скованы, но во время короткой прогулки в шатер нас никто не ударил и не швырнул в грязь.

– Называйте меня Джаносом, – сходу заявил предводитель.

– Мы в курсе. М-м, только что узнали.

– Как вам далась ночка?

– Терпимо. Спасибо, что оставили нам возможность отмахиваться от мошкары ногами.

– Любишь шутить, Фосто?

– Напротив, сейчас я говорил вполне серьезно.

– В империи именно так строят беседы: подменяют суть произнесенного ироничными замечаниями?

– Скорее, слегка разбавляют этими замечаниями ответ. Но я понял, к чему вы клоните, сеньор Джанос. Вам наверняка доводилось читать произведения шэрдашехских стихоплетов.

Джанос хмыкнул, а я решил, что ходить вокруг да около больше нет смысла.

– Я родился не в империи. Лишь провел там определенное время. В тех местах, где я вырос, привыкли как можно быстрее переходить к делу. Что накопали ваши следопыты, сеньор Джанос?

– Быстро же ты обрел уверенность, Фосто. Теперь ты меня допрашиваешь? – В язвительности Джаноса не было ни капли гнева, что являлось хорошим признаком. – Мои люди нашли то, что искали. «Двуцветные», как мы называем местных разбойников, действительно потеряли одного из своих лидеров.

– И у них была повозка?

– Была.

– Может, тогда вы прикажете уже освободить нас? Мы не солгали. Ни в чем.

– Ни в чем? А что насчет ваших слов о том, что вражеского лидера одним замахом убила простая девка? Алабель. Зачем было говорить эту откровенную чепуху? Да, Энр Змеелов был хлипким на вид, но я своими ушами слышал, как мастерски он орудует ножами. На его счету много жизней – сволочью он был порядочной, и чтоб его прикончили так просто… Бред.

Поспешные слова. Алабель опровергла их так же внезапно, как оборвала жизнь ничтожного Змеелова. Она выскользнула из рук стоящего позади воина так быстро, что тот не успел ничего предпринять. Чародейка сделала полуоборот, и вот уже она находилась за спиной зазевавшегося стражника, а короткая цепь на ее оковах сдавливала его горло. Чтобы обезопасить себя, Алабель приставила к кадыку заложника гвоздь и прикрылась его телом, защищаясь от мигом обнажившихся мечей.

– А что ты теперь скажешь, сеньор Джанос? – оскалилась девушка. – Это все еще откровенная чепуха?

– Теперь в гораздо меньшей степени. – Предводитель продолжил сидеть на своем табурете, лишь скрестил руки на груди.

– Алабель, – махнул я чародейке ладонью, призывая закончить представление до той поры, пока Джанос действительно не решит, что она задумала прикончить одного из его воинов. Ее поступок пришелся как нельзя кстати, но иногда Алабель была не прочь перегнуть палку, чего в нашем положении делать не следовало. Мгновение спустя гвоздь упал на землю, а перепуганный воин закашлялся, когда цепь перестала перекрывать ему воздух.

Теперь настал черед Джаноса. Все пленники смотрели на него пристально, испытывая вполне закономерное волнение. Однако я знал, что он примет верное решение: мы не солгали ему ни в чем.

– Что с ними делать? – спросил у своего командира один из стражников, стоящих за мной.

– Я говорил, что они будут живы, пока мы не проверим их слова. Мы проверили, так что теперь в их жизнях нет смысла. Как тебе такая шутка, Фосто?

– Поэма Элмарха «Рука пещерного короля», – улыбнулся я, – где владыка убивает пленников, перед тем пообещав им свободу. Поклявшись, что его владения они покинут живыми и невредимыми. Как оказалось, по местным обычаям имуществом короля является лишь трон и меч, так что формально в его владениях пленники не были изначально. Вы точно читали это, сеньор Джанос.