Год нашей войны

– Не смей так говорить с ней, – раздался голос Молнии, появившегося в дверном проеме.

Его рука выразительно лежала на рукояти меча.

Меня предали, как жалкого пса. Не было ни одного эсзая, кто сохранил бы понятие о чести. Тот, кому я доверял, мой наставник, кредитор, оказался таким же порочным, как и я. Каким же образом нам удается сохранить возвышенный образ Круга, в который так стремятся заекай? Я чувствовал себя более одиноким, чем даже в холодных горах.

Я ткнул пальцем в Молнию.

– Это ты виноват во всем, что сейчас творится! Как ты мог спать с Атой?

– О! Нет! Я…

– Не надо оправданий!

Я взбежал вверх по ступенькам и запер за собой дверь комнаты для гостей.

Присев на кровать, я стянул рубашку и оглядел свою кожу, сплошь покрытую точками от уколов. Когда мир вокруг разбивается вдребезги и я ощущаю себя абсолютно беспомощным, остается единственная вещь, над которой я не теряю контроля, – мое тело. С этой мыслью я взялся за приготовление дозы наркоты.

Спокойно рассматривая свои руки, я не мог найти на них места даже для одного укола. Однажды, столкнувшись с такой же проблемой, я ввел дурь в артерию, и это был опыт, повторять который я не имел никакого желания.

Свэллоу постучала в дверь и мягко позвала меня по имени, но я велел ей проваливать. Я расправил одно из крыльев и, расслабив жилистые мышцы, опустил его на простыню. Основание крыла, где оно соединялось со спиной, было почти таким же широким, как бедро.

Молния подвел меня.

Я прощупал место на внутренней стороне крыла, раздвинув черные, жесткие, как щетина, перья, размером не превышающие ноготь большого пальца. Между ними открылась нежная, бледная кожа, под которой бугрились накачанные мускулы, а также виднелась кость и здоровые вены. Я подумал: Янт, если воткнешь туда иглу, то у тебя появится реальный шанс никогда больше не взлететь, и в этом случае ты вернешься в ряды обреченных смертных. Так и произойдет, если передозировка просто не убьет меня.

Как он мог?

Нет ничего важнее чести. Благородство ушло из нашего мира. Стены рушатся.

У меня не было никакого имущества, которое я мог бы завещать. Поместье Роут принадлежит Терн. У Райн останутся мои книги, а у Ласканна – «Филигранный паук». Прощай, Терн. Я начал с ничего и скоро опять стану ничем, однако в эту минуту, как Вестник императора, я знал – ради спасения Четырехземелья мне нужно рискнуть.

Где мы сейчас?

Я сидел с иглой наготове, ненавидя наркотик, ненавидя себя, а потом медленно ввел ее в вену. Кожа крыла оказалась очень чувствительной, и мне стало настолько больно, что я на мгновение остановился, но потом, сморгнув слезы, быстро всадил иглу до конца.

Я не хочу умирать. Я не хочу колоться. Терн, пусть твой шоколадный голос окутает и убаюкает меня прямо здесь и сейчас.

Я надавил на поршень шприца, и наркота почти сразу же накрыла меня. Едва я успел вынуть иголку из вены, как у меня сами собой разжались пальцы и я полностью потерял координацию движений. По спине пробежала теплая волна, которая затем резко поднялась вверх и словно бы взорвалась прямо в голове. Расправив крылья и тяжело дыша, я откинулся на постель, а потом закрыл глаза и рухнул во тьму самого себя.

Что-то двигалось. Звук. Он танцевал, рисуя причудливые голубые узоры в белесой тишине. Я попытался заговорить – и простонал чередой серых точек. Голубизна все ширилась и сгущалась, становясь похожей на бесконечную ленту. Она заполнила собой все звуковое пространство и быстро превратилась из небесно-голубой в почти черную.

– М-м-м-м, – согласно промычал я красным.

– Мне что, обязательно нужно кричать?

Бледно-голубой, черный, бледно-голубой, черный – голос Фелиситии. Я очнулся и обнаружил себя лежащим на чем-то зеленом, покрывавшем твердую темную поверхность, под ослепительно ярким небом.

– Он вернулся, – проговорил Фелисития нежно-голубым цветом.

– Да уж.

– Он очень тяжелый. Помоги ему сам, – попросил Фелисития.

Чья-то мощная рука поставила меня на ноги. Я пошатнулся и упал, но тут же поднялся – уже самостоятельно, – протер глаза и огляделся. Мы находились на зеленой ухоженной лужайке возле величественной стены из черного обсидиана, которая тянулась влево и вправо от нас метров на сто и возносилась ввысь, казалось, до самого неба. Прямая и ровная, как стрела, она заканчивалась и с той и с другой стороны одинаковыми круглыми изящными башенками, чьи тонкие шпили пронзали белые пушистые облака. На гладкой, отполированной до блеска поверхности стены, на которую не сумела бы забраться даже Женя, не было и намека на украшения, более того, не имелось ни одного окна, не говоря уж о лестницах. Ни одна из построек Четырехземелья, в том числе и сам Замок императора, не могла сравниться с этим поистине грандиозным сооружением – некогда принадлежавшим мне дворцом Сливеркей.

Фелисития и Деламэр буквально тащили меня по мягкой траве, пока я не вспомнил, для чего мне нужны ноги.

– Данлин здесь? – поинтересовался я.

– Идем и посмотрим, настойчивый мой.

– А что насчет Повелительницы Червей?

– Капитана стражи? Они где-то неподалеку. Меч с собой?

Я проверил, на месте ли оружие, хотя очень сомневался в том, что оно хоть чем-то поможет против миллионов плотоядных червей. Мы завернули за угол здания, ступив на очередной аккуратно подстриженный газон, который прямо-таки кишел глянцево блестевшими Насекомыми. Они были привычного коричневого и темно-пурпурного цвета. Некоторые из них просто стояли на траве, шевеля своими усиками-антеннами, а другие медленной, но неумолимой волной наползали на дворцовую сторожку. Затаив дыхание, я потянулся за мечом, однако Фелисития захихикал, и тут я понял, что настоящие Насекомые не стали бы так долго игнорировать наше появление.

– Зубцы притащили их после битвы, – объяснил мне Фелисития, – и теперь развлекаются в своих лучших традициях, видишь? К тому же они моделируют сражения, используя панцири Насекомых, чтобы Эпсилон всегда помнил о днях своей славы.

Мы подошли к парадному входу. Огромные двустворчатые двери располагались в конце крытой колоннады, возведенной над широкой каменной лестницей. На верхней ступеньке зачем-то лежала внушительная груда полосатого меха. Сначала я подумал, что это просто шкура, возможно, еще один трофей зубцов, но, когда мы подошли ближе, я увидел массивные лапы и лопатки, ритмично двигавшиеся вверх-вниз вместе с дыханием гигантского тигра. Глаза зверя были закрыты, кончик хвоста, свисавший со ступеньки, едва заметно подрагивал.

– Переступи через него, – прошептал Фелисития.

Как только я занес ногу, собираясь последовать его совету, зверь вскочил. Его шерсть встала дыбом, и он, зарычав, обнажил ряд длинных белых зубов, состоящих, как мне показалось, из какого-то грубого волокна. Тигр был выше меня ростом – сидя на задних лапах, он мог смотреть Деламэру прямо в глаза.

– Кто здесь? – оскалился зверь, моргая желтыми глазами. – Кто приблизился ко дворцу?

– Не могли бы вы передать его величеству, – проворковал Фелисития, – что Авер-Фальконе прибыл с делегатом из Эпсилона.

Тигр уставился на меня. Его пышные усы сердито топорщились.

– Хорошо. Ждите здесь, пока я не вернусь.

Он взмахнул хвостом и бесшумно ускакал прочь на своих мягких лапах.

– Что это было? – спросил Лей.

– Фиброзубый тигр. Он абсолютно безвреден – если он укусит, то это будет сродни удару пуховой кувалдой, зато он в один прыжок преодолевает весь зал Совета.

Все то время, пока тигр отсутствовал, я жутко нервничал, пытаясь придумать, что сказать Данлину. Наконец зверюга прискакала обратно и, скользнув по гладкому полу, остановилась.

– Входите! Входите! Его величество желает вас видеть.

Мы последовали за тигром, который мягко ступал между обсидиановых колонн, слегка покачивая головой из стороны в сторону. Я с тревогой осматривал стены, но в конце концов убедился, что Данлин не стал украшать их гербами и прочими геральдическими излишествами. Нас окружали только гладкие каменные поверхности, блестевшие, словно после дождя. Широкий коридор был будто высечен внутри глыбы черного льда и настолько тщательно отполирован, что каждое наше движение, как в зеркале, отражалось в холодном полу. Тигр, возглавлявший нашу маленькую процессию, походил на оранжевое облако, но экинн, которому босиком двигаться было гораздо удобнее, нежели мне в сапогах, держался за спиной Фелиситии, должно быть, опасаясь огромного зверя.

Мы шли довольно долго и наконец приблизились к очередной арке. Около нее тигр остановился и уселся. Фелисития протянул руку и легким движением провел пальцами по его густому меху. Зверь грациозно выгнул шею.

– Вы можете пройти внутрь, – сказал он. Из зала, в который вела арка, доносилась оживленная болтовня и всплески смеха. Я поблагодарил тигра и тут же двинулся внутрь, за мной последовали Фелисития и Деламэр. Мы прибыли ко двору Данлина.

Стоило нам только войти, как сотни самых разных существ тут же уставились на нас. Тигры и геопарды, удобно устроившиеся у стены на подушках с кисточками, завороженно наблюдали за покачивающимися перьями в моих волосах, видимо испытывая сильное желание поиграть с ними, словно котята. Длинноволосые, крепко сбитые экинны, стоявшие небольшими группами, кивали Деламэру. Все они были в одеждах из меха импоссума, украшенных платинусом. На плечах экиннов гордо покоилось их трубкообразное оружие.

По углам зала стояли зубцы, сверкая своими панцирями и острыми как бритва скимитарами, рукояти которых были обтянуты сухожилиями. Еще я обратил внимание на женщин, которых не смог узнать, – облаченные в доспехи из голубой смолы, они словно бы олицетворяли собой войну.

За круглым столом и возле большинства центральных колонн располагались люди – солдаты в пятнистых коричнево-зеленых мундирах. Увидев нас, они замолчали на полуслове и, пока мы шли по залу, с изумлением взирали на мои крылья. Девушка тщательно расчесывала сразу двумя гребнями свой хвост. Увидев нас, она прислонилась нежным серебристым телом к своему спутнику и что-то прошептала, после чего они оба прыснули от смеха. Небольшое пустое пространство посреди толпы говорило о том, что там находилось невидимое существо – дрогулус. Кроме того, в зале присутствовали представители акул, группа Искателей Бесполезного из Пленниша, а также восемь или девять рыночных аналитиков из корпорации Трискеле.

На противоположной стороне зала столпились полипы, и к ним присоединилось несколько наснас – отвратительных существ, похожих на людей, разрубленных на куски, которые затем соединили в произвольном порядке, а также парочка Скрывшихся, описать коих и вовсе не представлялось возможным.

На чернокожей Фруктовой Хлорилле было надето бальное платье из живых листьев. Когда мы проходили мимо, она сделала книксен, и в разрезе ее наряда мелькнуло нижнее белье из свежих цветов. Экинн подмигнул ей.

Летающая живность заняла свою естественную нишу – под потолком громадного зала. Неподвижное существо с жесткими металлическими крыльями уставилось на нас своим единственным выпученным глазом. Дирижабли сгрудились в воздухе, как воздушные шарики. К их длинным тонким ногам были прикреплены записки. Проблемминги подскакивали к потолку и там толкались друг с другом, глядя вниз черными точками своих глаз. Эти нелепые грызуны были легче воздуха – собравшись в стаю, они спрыгивали с высокого уступа и парили в облаках.

Еще я успел заметить бритоголовых женщин в покореженных Насекомыми блестящих доспехах, а затем вся наша троица оказалась плотно окружена любопытной толпой. Когда они все поприветствовали нас и расступились в стороны, я увидел мою вычерченную изумрудными чернилами карту, которая была расстелена на столе. Перед ней на массивном обсидиановом троне восседал Данлин. Мы с Деламэром поклонились, а Фелисития сделал книксен.

– Риданнец, – обратился ко мне Данлин, – ты же знаешь, что я не желаю разговаривать с тобой.

Он сидел, подперев рукой подбородок. Его мантия была сколота на плече пряжкой, усыпанной драгоценными камнями, и тяжелыми складками ниспадала на иол. Данлин сейчас очень сильно напоминал императора, отличаясь, пожалуй, только наличием доспехов и крепостью мускулистых рук. Сверху на спинке трона был укреплен шлем с гербом и небольшой гобелен с вытканной на нем эмблемой Данлина – голубым орлом, крыло которого было обернуто вокруг подлокотника трона.

– Я прибыл издалека с важной вестью, – сказал я.

– Из Четырехземелья? Это так далеко отсюда? Или всего лишь на расстоянии одного предсмертного вздоха?

– Мне жаль, ваше величество, но…

– Янт, мне трудно разговаривать с человеком, навеки заточившим меня здесь. Хотя я не могу отрицать, что доволен жизнью в Сливеркей.

В конце фразы он повысил голос, и толпа одобрительно загудела.

– Да, ты хорошо устроился.

Когда я в последний раз покидал Сливеркей, он представлял собой пустую оболочку, а теперь здесь, в огромном дворце, где творились мои бесчинства, расположился королевский двор.

– Янт, обрати внимание. Я не пытался воссоздать здесь Замковый Круг или ввести такую же форму правления, как в Авии. Я просто попросил весь этот народ помочь мне, и каждый из них осознал: чтобы успешно противостоять Насекомым следует объединиться. Мы спасли город Эпсилон! – энергично закончил он, и толпа согласно зашумела, а экинны горячо зааплодировали.

– Авер-Фальконе, в твоей сломанной ноге правды нет. Садись сюда.

Данлин указал на стул из оникса, стоявший слева от него, и Фелисития, широко улыбаясь, тут же на него взгромоздился. Стул справа от Данлина был свободен.

– Передай свое сообщение, Комета, и покинь нас.

– Я прибыл с вестью из Четырехземелья, – начал я, стараясь быстро нащупать верный тактический ход. – Для вашего величества наш мир – лишь отдаленное прошлое, однако никто не в силах остаться равнодушным, когда на его родину обрушиваются страшные беды. Сейчас Насекомые попадают в Авию, а может быть, и в другие миры из Перевоплощения!

– Как?

– Я точно не знаю, ваше величество. Видимо, повинуясь инстинкту. Как я могу лететь по воздуху в любом направлении, так и Насекомые путешествуют между мирами, и границ для них не существует. Они даже не видят разницы между ними, для Насекомых все миры – суть один.

– По мостам? – предположил Данлин.

Одна из женщин, что имели броню из смолы, с громким стуком опустила свое ужасное копье на каменный пол.

– Ты можешь говорить в любое время, Мимоза, – напомнил ей Данлин. – Тебе не нужно испрашивать разрешения.

– Сир, я видела мост у Виста-Мартана, перед тем как мой город пал.

– То есть Насекомые, от которых я очищаю Эпсилон, просто убегают в другие места. В Четырехземелье, так? И Замок, безусловно, без особого труда управляется с ними?

– Он говорит, что Круг разрушен, – вставил Фелисития.

– Я не преувеличиваю. Империя скоро падет. Мы станем еще одной частью Бумажных земель. Тысячи людей уже погибли, Лоуспасс держится из последних сил. Ваши люди в Авии и на Равнинных землях еще сражаются, но у них нет шансов. В Замке раскол, а Насекомые, двигаясь на юг, уже почти достигли Хасилита. Поэтому я пришел сюда просить вашей помощи.

– Кто тебя послал? – потребовал ответа Данлин.

– Я пришел по собственной воле.

– Я так и думал. – Данлин закрыл глаза, ему нужно было время, чтобы осознать ужасный факт – его родина, ради которой он отдал жизнь, сама находится на краю гибели. Он старался скрыть свои эмоции, но я успел заметить отблеск отчаяния в его взгляде, который тут же исчез за шторами век. – Но как я могу вам помочь? Это невозможно!

– Я прошу ослабить давление на Четырехземелье, пустив Насекомых обратно в Эпсилон.

Толпа ахнула и зароптала.

– Я уверен, – начал Данлин, – что выражу общее мнение. После того как мы в течение последних нескольких месяцев упорно сражались ради того, чтобы очистить от Насекомых город и саванну, никто не захочет возвращения этих тварей. В Эпсилоне ничего не знают о Четырехземелье, и его обитателей совершенно не беспокоит судьба мира, из которого мы пришли.

– Ты помнишь Рейчизуотер?

– Конечно, я никогда не смогу забыть свой дворец.

– Вместо садов теперь траншеи, Данлин. Губернатора Ондина там чуть не убили.

– Девушку-композитора? Что заставило ее взять в руки оружие?

Данлин вдруг осекся, поняв, что его окружение расценит такой интерес к навеки потерянной родине как слабость, которая может подвергнуть их всех опасности.

– Если ты пустишь Насекомых обратно в саванну и будешь готов к их приходу, то просто всех уничтожишь еще до того, как они станут серьезной угрозой. – Ответа не последовало. – Данлин, я спас тебя на поле боя. Я подарил тебе новую жизнь. Ты должен нам помочь.

– Мой брат теперь король Авии? – спросил Данлин тоном человека, который ожидает худшего.

– Да, но сейчас он окружен Насекомыми и бессильно прозябает в Рейчизуотере, почти как Торнадо в Лоуспассе. Линия фронта проходит под стенами его города и вдоль границы Эске, наши войска слишком сильно растянуты. Станиэля называют слабаком.

– Сир, – обратилась к королю Мимоза, – время дорого. У нас есть более важные темы для обсуждения.

Данлин поднял руку в успокаивающем жесте.

– Пожалуйста, будьте верны нашим собственным установлениям, или Виста останется наедине с Насекомыми. Я слушал ваши колдовские заклинания, хотя они и не сработали, так что теперь позвольте нам сосредоточиться на просьбе этого Вестника. Янт, скажи мне, как дела в моем поместье и что со Станиэлем?

Я рассказал о спешном отступлении Танагер в Рейчиз, о разграблении Микуотера и закончил словами:

– Так или иначе, но Станиэлю осталось недолго. Авия доживает последние дни.

– Да, – вздохнул Данлин. – Как я узнаю? Иметь постоянный контакт между Четырехземельем и Сливеркей слишком опасно… Каждый раз, переносясь сюда, люди рискуют жизнью. Как и я… Янт, а кто я сейчас там, в нашем мире?

– Уже часть истории, – неопределенно ответил я.

– Я имею в виду, мое тело переправили в Рейчизуотер? Я лежу в Озерном мавзолее вместе со своей семьей, где скоро к нам присоединится и Станиэль? А он, кстати, приказал украсить мой гроб драпировкой и усыпать его цветами?

– В трудные времена многим приходится жертвовать, – промямлил я.

Данлин вскочил на ноги и обратился ко всем присутствовавшим в зале:

– Мы покинем вас на полчаса! Прошу пока обсудить предложения друг с другом и обещаю: все они будут выслушаны, когда я вернусь. Авер-Фальконе, идем с нами!

Данлин схватил меня за край крыла, так что мне пришлось следовать за ним в несколько странной манере. Фелисития хромал чуть позади, и вскоре мы трое, снова пройдя сквозь толпу странного вида обитателей Перевоплощения и нелепо одетых людей, уже могли любоваться свежей зеленой травкой, росшей по всему пространству внутреннего двора, и безоблачным небом.

Король уселся на каменные ступени – туда, где раньше лежал тигр.

– Здесь нет смены времен года, – вдруг сказал Данлин. – Самое странное, что больше всего мне не хватает зимы.

– Сожалею, ваше величество.

– Тебе не обязательно использовать титулы, Янт. Зубцы пребывают в страхе перед бессмертными, и я начинаю понимать их. Объясни мне, почему я не могу обрести покой у себя на родине… в королевстве Станиэля.

Я поведал о бегстве Станиэля, когда Насекомые напали на похоронную процессию.. Кроме того, я сказал, что мы знаем, где находится гроб, однако до сих пор даже не предпринимали попыток вернуть его, поскольку все наши силы были сосредоточены на спасении Лоуспасса, окруженного Насекомыми. Данлин мрачно выслушал меня, и его сосредоточенный вид напомнил мне о тех временах, когда я доставлял сообщения от него императору и обратно.

Несколько минут он молчал, а потом спросил:

– Надо понимать, что если бы Насекомых стало меньше, вы бы озаботились тем, чтобы вернуть этот гроб… Он… Прости, Янт, но я не так гибок, как ты, а это слишком специфическая тема…

– Все нормально.

– Скажем так: этот гроб содержит останки погибшего Данлина Рейчизуотера. Ты доставишь их в столицу Авии, чтобы похоронить как подобает?

– Это будет первым, что придет в голову вашему бедному братцу, как только мы возьмем ситуацию под контроль, – уверил я его.

– Удостоверься, что у Станиэля – хороший советник, – проницательно заметил Данлин. – Такой человек совершенно необходим, если вы хотите одолеть Насекомых.

– Сейчас нам гораздо больше нужна грубая сила.

– Я как раз подошел к этому. Я согласен с тем, что вам действительно нужна помощь. Время и Насекомые – это единственное, что есть общего у Перевоплощения и Четырехземелья. Поэтому вот мой ответ: я приостановлю кампанию против Насекомых на четыре недели. Твоя задача – собрать всех воинов Четырехземелья и начать массированную атаку на Бумажные земли. Оттесните Насекомых как можно дальше, а уж здесь я буду готов к теплой встрече. Мы уничтожим их, если сможем, а если нет, я просто задержу их в саванне на четыре недели и не позволю взбираться на мосты или строить новые. Я сообщу бахантесам Мимозы, что нам нужно как следует подготовиться к решающему наступлению. Но при всем желании терпеть при дворе экиннов дольше, чем месяц, я не смогу.

Нам нужно больше времени, – взмолился я.

– Нет, Янт. Месяц. Если все, что ты мне сказал, – правда, то тебе предстоит решить самую сложную задачу за всю твою долгую жизнь.

Данлин поднялся, и пластины его поножей из отполированной стали бесшумно скользнули на свои места.

– Помни, – пробурчал он, почесывая затылок, – я даю эту отсрочку исключительно для того, чтобы Станиэль мог вернуть мой гроб. Было бы, конечно, хорошо, если бы ты изыскал возможность сообщить мне, что, мол, останки Данлина нашли наконец упокоение в мавзолее. Когда ты вернешься в Перевоплощение, Вестник, – лучше бы, во имя империи, ты этого не делал, однако я знаю тебя и не верю тебе, – приди ко мне и поведай легенду о Данлине Рейчизуотере. Тебе всегда будут рады здесь, в моем дворце.

– Когда-то моем, – не удержался я.

Его глаза сверкнули.

– Да. Никогда не доверяй богатому риданнцу, тощим поварам и жирным солдатам. Разве не ты придумал эту поговорку, еще когда жил в Хасилите?

Фелисития широко ухмыльнулся и кивнул.

– Янт – тот, кто создает легенды, – встрял он.

– Я позабочусь о том, чтобы тебя вечно помнили как величайшего защитника Авии, – торжественно пообещал я Данлину.

– Договорились, – пробасил он и крепко обнял меня. Я почувствовал, как стальные кольца его доспехов впились в тело. – Прощай.

– Прощай, Рейчизуотер.

Данлин отправился обратно в зал Совета, и еще долгое время я слышал звук его шагов по каменным плитам. Я вздохнул и спустился на лужайку.

– Ну? – вопросил Фелисития, следовавший за мной по пятам.

– Увидимся.

Он вдруг топнул ногой, и длинный каблук-шпилька глубоко ушел в землю.

– Как всегда! Я жду тебя уже двести лет! Помогаю тебе, отвожу во дворец, а ты – ты просто игнорируешь меня.

Я был слишком занят – я прислушивался к организму, пытаясь уловить признаки того, что меня вскоре выбросит обратно в Четырехземелье. Они уже появились.

– Ты ревнуешь, – хмыкнул я.

– Я имею право ревновать, мой ветреный юноша.

– А я никогда не прощу тебе того, как ты обращался со мной в Хасилите, когда мне не хватало смелости сбежать. Так что оставь надежды, Фелисития, ибо ты – одна из причин, почему я начал принимать наркотики.

– Если бы я не умер от передозировки, то овладел бы тобой, изящный мой. Я смог бы, я уверен. Или просто позаботился о том, чтобы тебя пристрелили. – Фелисития поджал губы, а потом выругался: – Черт. Капитан стражи.

Огромное количество червей цвета человеческой плоти, будто река, стекали по ступеням. Добравшись до лужайки, они начали соединяться, формируя человеческую фигуру – ноги, торс, плечи, затем голова. А потом разделились, создав не одну Повелительницу Червей, а двух, только меньших размеров. Одна из прекрасных девушек начала изменяться, и вскоре на ее месте оказался мужчина. Сперва это была копия меня, потом Фелиситии, и, наконец, перед нами стоял просто красивый незнакомец. Иногда в обеих фигурах возникали дыры, но они быстро затягивались благодаря плавному передвижению червей. Оба создания заговорили одновременно, их голоса звучали, словно два хора, прекрасно дополняющие друг друга, но в них не было слышно и отзвука живых эмоций:

– Итак, ты все же достиг дворца.

– Несмотря на угрозы!

– Мы сидим по правую руку от Данлина. Мы знаем, что он не верит тебе, – проговорило смертельно опасное существо. – Но сегодня мы поняли, как ты важен. Ты можешь быть очень полезен.

– Вас не было в зале Совета, – возразил я.

В качестве ответа женщина погрузила руку себе в шею и вынула оттуда маленького червячка, который ничем не отличался от тех, что составляли саму ее конечность.