скачать книгу бесплатно
– А правда, что у вас там мужчины могут на мужчинах жениться? – неожиданно встрял младший, и тут же получил шлепок по заснеженному капюшону от старшего:
– Ты дурак совсем? Вы на него не обращайте внимания, он иногда со странностями, а вообще нормальный.
– Могут, – ответил вдруг Алекс. – Что тут такого?
И тут уж мне захотелось шлёпнуть и его тоже, и попросить не обращать на него внимания, потому что, он тоже вообще-то нормальный…
Смысл выражения «Ступить некуда» я, кажется, в полной мере осознала только теперь, когда шагнула с улицы в коридорчик, этакий предбанник перед входом в основной коридор. Пол его был сплошь заставлен детской обувью: сапожки, ботинки, валенки, тапки – чего тут только не было! И девчачьи и пацанячьи, и «маленькие» и «взрослые», как будто в этом доме прямо сейчас собрались дети и подростки со всех Чернышков.
А ещё, моё внимание сразу же привлекли самодельные новогодние плакаты, покрывающие стены этого коридорчика: деды Морозы, Снегурочки, зверушки, снеговики, ёлочки, снежинки, звёздочки; стишки, поздравления, пожелания и наставления – и всё это в мишуре и блёстках! От них шла такая мощная аура детства, доброты и веры в чудо, что аж в носу засвербело, и сама по себе растянулась улыбка. В этом доме явно знали толк в гостеприимстве и праздничном настроении.
Первое, что мы увидели, шагнув из предбанника в дом – огромная нарядная ёлка. Она занимала добрую половину пространства просторного холла и стояла не где-нибудь в уголке, а прямо по центру! В следующий же миг я услышала хихиканье и из-под неё выпорхнули и, шкодливо оглядываясь на нас с Алексом, куда-то умчались две девчушки лет по пяти, а из-за двери, за которой они скрылись, тут же раздался задорный детский смех, и народу там было явно больше двух. Пахло хвоей и застольем, в атмосфере витали добротный домашний уют и радостная суета.
– Мариша? – снимая куртку, крикнул Мишка. – Где ты есть? Встречай!
И не успела я ещё расстегнуться, как рядом оказалась девушка неопределённого возраста. Ей легко могло бы быть как восемнадцать, так и двадцать пять, например.
– Здравствуйте, – стеснительно пряча взгляд, улыбнулась она, и, вынув из зеркального шкафа плечики, протянула руку: – Давайте, я повешу. – Голос такой тихий и скромный.
– Здравствуй, – улыбнулась я в ответ, ненавязчиво присматриваясь к ней, хотя и с первого мгновения было понятно, что она с небольшими особенностями развития. Возможно одна из форм аутизма, но при этом девушка явно была хорошо социализирована.– Как дела?
– Хорошо, спасибо. Давайте, я повешу… – это уже к Алексу. И в это мгновенье откуда-то сбоку с заливистым хохотом снова порхнула и тут же исчезла за ёлкой стайка детей, а на задетой ими разлапистой ветке весело зазвякали стеклянные шары.
И меня вдруг обсыпало мурашками, так много души и гармонии было в том, что нас окружало!
– Пойдёмте, – легким жестом невесомо-тонкой руки поманила нас Мариша. – Не бойтесь. – Словно ласково уговаривая. – Пойдёмте.
А мне даже как-то неловко стало. Столько детей в доме, Новый год на дворе, а мы без подарков… И за всей этой приятно обескуражившей меня картиной, я уже совершенно забыла куда приехала и к кому. Волнение и тревога предстоящей встречи исчезли. Я приобняла Алекса за плечи и мы пошли вслед за Маришей.
За ёлкой оказались распахнутые двустворчатые двери, а за ними, в просторном зале с высоким потолком, ещё одна ёлка, правда уже значительно меньше и на этот раз в углу. А ещё – длинный, щедро накрытый стол, явно поджидающий гостей. И дети. Везде дети. Господи, да сколько их тут?!
– Здра-а-а-асти… – дружно загалдели они со всех сторон, и я остановилась, чувствуя, что не могу и не хочу держать улыбку, слегка поклонилась всем сразу:
– Здравствуйте!
– Здравствуйте, Камила! – донеслось откуда-то со стороны. – Вы их не бойтесь, они шумные, но воспитанные. Вы проходите, проходите…
И с этими словами показалась и сама Ленка с маленьким, младше года, точно, ребёнком на руках. И кто бы знал, как при виде неё защемило у меня в сердце! Ни вдохнуть, ни выдохнуть…
В нарядном и в то же время невычурном тёмно-зелёном платье, приятно располневшая и повзрослевшая, она казалась такой уютной и тёплой, что к ней просилось одно только слово – Мама. От той тощей оторвы, которой я её запомнила, остались разве что золотисто-пшеничные волосы, да и те теперь были длинными и собранными в обычную, но такую милую и идеально подходящую её образу косу.
Господи, как же мне её, оказывается, не хватало все эти годы!
– Мы уже боялись, что вы передумаете ехать, так замело вдруг, что…
Она оторвала, наконец, взгляд от малыша и посмотрела на меня. Её радушная улыбка на мгновенье стала ещё шире, а потом дрогнула, замерла в мучительном узнавании… и поползла на убыль. По щекам мгновенно разлилась бледность и тут же, на смену ей стали разгораться малиновые пятна под скулами. Сползлись к переносице, прочерчивая строгий залом, брови и так знакомо сердито поджались губы…
– Привет, – как-то глупо и, пожалуй, виновато, попыталась улыбнуться я, но Ленка только сильнее прижала к груди ребёнка, словно защищая, и наконец хрипло выдохнула, как пощёчину дала:
– Очень смешно… Браво!
И, ни разу больше на меня не взглянув, устремилась к выходу. Я машинально сделала шаг назад, пропуская её в дверь, и так и осталась стоять прибитая этой странной долгожданной встречей, словно бетонной плитой. Впрочем, думаю, Ленке было не легче.
Глава 12
Конечно, первой реакцией было тоже развернуться и уехать. Дыхание перехватило, и это был не просто пресловутый ком в горле – мне словно удавку на шею накинули. Незабываемое, надо сказать, ощущение собственной никчемности и бессилия.
Но это же я. У меня же чем хуже ситуация, тем я непрошибаемее. Упрямее. И злее.
Уехать, да? А с какой стати? Я не денег взаймы просить пришла, не в родственнички набиваться. И с Денисом я не за бабки была и не из шалости. Я любила его. Любила! Пусть и недолго, но, может, так, как Ленкина мать и за двадцать лет не смогла! И отгребла я за это по самое не могу. Так неужели я до сих пор должна перед кем-то оправдываться?
Впрочем, Ленкина правда была в том, что я действительно зашла не с того края. Вместо того чтобы прямо написать «Привет, я Кобыркова», я добрых полтора часа пудрила ей мозг, прикидываясь журналисткой. И это действительно не смешно, особенно если учесть, что расспрашивала я её о Денисе. Эта шалость воняла цинизмом, признаю. И думаю, если бы не дети, Ленка с удовольствием завернула бы меня матом.
Ладно. Сама заварила, сама разгребу. Часа четыре, а то и пять, в запасе ещё есть.
Ходила по залу, рассматривала рисунки на стенах. Мариша тенью скользила за мной, тихонечко комментируя:
– Это Алечка рисовала… Это Илюша… Это Тамарочка…
– А ты рисуешь? – повернулась я к ней, и Мариша тут же смутилась и не ответила. Я улыбнулась. Ну конечно она рисует. – Покажешь?
– Хорошо…
Она ушла, и я осталась сама по себе. Опустилась в кресло и, нервно поглядывая на часы, принялась наблюдать.
Дети были разные, но дружные. Четырнадцать человек в зале, но не факт, что это все. Например, встречавшего нас на улице Мишки не было. Среди прочих выделялись два рыжих солнышка лет по восьми, явно близнецы – брат и сестра. Был мулат с шапкой мелких иссиня-чёрных кучеряшек и кореянка, со следами операции по поводу заячьей губы. Две девочки-подростка сидели чуть в стороне ото всех и, хихикая, бросали любопытные взгляды на Алекса. А он с серьёзным видом рассказывал что-то встречавшему нас во дворе Антону. И вокруг всего этого возилась целая ватага малышни от трёх до семи лет. Мне казалось, я нахожусь в птичнике – настолько плотным и по-детски звонким был гомон в комнате. Семейный детский дом? Очень на то похоже. И с одной стороны неожиданно, а с другой – я почему-то даже не была удивлена. Наоборот, это очень хорошо ложилось в контекст Ленки. Интересно, среди этих деток есть её кровные?
Кстати, она что-то долго отходит от шока. Ещё чуть-чуть, и я сама пойду её искать.
В какой-то момент один из пацанят забрался на стул и стянул со стола солёный огурец, за что тут же получил нагоняй от девчушки немногим старше себя:
– Андрей, мама сказала папу ждать!
Андрей добычу, естественно, не вернул, вместо этого зажал огурец в зубах и, шустро подцепив ещё и пару кружочков колбасы, тиканул из комнаты. Тут же сработал закон дурного примера, и к столу полезли ещё два пацана. Девочка упёрла руки в бока:
– Вы что, не поняли? Мама сказала, ничего не трогать! – этакая маленькая училка. Может, как раз-таки Ленкина? – Оля, скажи им!
Одна из девчонок постарше, из тех, что хихикали, поглядывая на Алекса, хлопнула в ладоши:
– Илья, Сергей! Ну-ка!
И они тут же сделали вид, что просто проходили мимо. В комнату заглянул Мишка:
– Отец едет!
Тут же поднялась суета – уносились игрушки, заправлялось покрывало на диване, возвращались обратно к столу стулья… Просто поразительно, насколько всё было слажено. А ведь всего два слова и никаких указаний к действию! Скорее сигнал.
Я тоже поднялась. Ленкин игнор затянулся уже больше чем на полчаса, и начинал походить на банальный бойкот. А раз так, не хотелось бы, чтобы наши тёрки помешали их нормальному семейному ужину. Нужно было попробовать поговорить сейчас.
– А мама где? – спросила я Олю.
– С Кирюшей наверное, – пожала она плечами. – Хотите, я вас отведу?
Я кивнула Алексу «сейчас приду» и пошла за девочкой в холл.
– Мама где? – спросила та пробегающего мимо пацана.
– Не знаю! – на ходу крикнул он. – А ты не видела веник? Наро-о-од, кто видел веник? Срочно-о-о!
– Леночка там, – раздался над ухом тихий голос Мариши. – Пойдёмте, я отведу?
Оля тут же исчезла, а Мариша, обойдя вокруг ёлки, заглянула в одну из дверей тут же, в холле:
– Леночка ты здесь? – и потянула меня за собой: – Заходите, не бойтесь.
Я выдохнула и зашла.
Ленка с ребёнком на руках стояла у окна и просто тупо пялилась в него. Глянула на меня мельком и тут же снова отвернулась. Но мне показалось, что глаза её были покрасневшими.
– Вот, я принесла, – сказала мне Мариша, и только сейчас я заметила в её руках альбом для рисования. Заторможено кивнула и взяла его, не спеша открывать.
– Лен, прости. Понимаю, что не должна была так делать. Просто…
– Да, шутка была дурацкая, – сухо перебила она. – И как тебе только совести хватило? – Голос её тоже изменился, как и фигура. Стал более низким, грудным. И, несмотря на с трудом сдерживаемый гнев, тёплым. – Не понимаю, на что ты вообще рассчитывала?
– Не знаю, Лен. Это… Это так просто не объяснить.
– А не надо объяснять! Это никому не интересно!
Это прозвучало как: «И чего ты вообще припёрлась?» Повисла напряжённая тишина. Я в растерянности машинально открыла в альбом.
– Это ангел, – тут же мурлыкнула Мариша. – Леночкин ангел.
Я посмотрела внимательней и, несмотря на гнетущую атмосферу, не смогла сдержать улыбку. Ленкин ангел оказался этаким здоровым мужиком, крепко стоящим на широко расставленных ногах. Нарисовано просто, очень по-детски, но не карандашами и не фломастерами, а акварелью. Цвета полупрозрачные, чистые, отчего казалось, что и мощный ангелище этот – тоже чистый. В нём словно был какой-то внутренний свет. Я перелистнула.
– А это Илюшин ангел…
Девочка с длинными косами и, почему-то, в докторском халате.
– А это Тамарочкин ангел…
Лошадка с крыльями и цветами в длинной воздушной гриве.
– А это Мишуткин… А это Максимкин… Ксюшин… Антошин…
Весь альбом – ангелы, такие же разные и такие же дружные, как и жильцы этого дома.
– А твой ангел здесь есть? – спросила я, и Мариша с готовностью открыла нужную страницу.
Ну что сказать… Рисунок-то конечно детский, но я не я, если это не Ленка! А иначе, откуда золотая коса и малыш на руках?
– Ты узнала её? – спросила вдруг Ленка. – Маришу узнала?
Я подняла голову от альбома:
– Нет… – глянула на девушку. – А должна?
– Не знаю, – пожала плечами Ленка. – Помнишь девочку-попрошайку, которую я как-то с улицы в технарь притащила? Вот. Это она.
У меня, кажется, челюсть отвисла, я обалдело смотрела на Маришу и не знала, как реагировать.
– Отец же тогда нагрянул неожиданно и поймал меня с поличным. Маришку забрал и увёз куда-то… – и она вдруг замолчала, усмехнулась. – Хотя почему неожиданно, да? Да и зачем я тебе это рассказываю, ты же, наверное, лучше меня знаешь, как дело было…
Болезненная тема возникла так внезапно, что я растерялась, замямлила что-то невнятное, и в это же мгновение распахнулась дверь:
– Папа приехал! – захлёбываясь восторгом, взвизгнула девчушка лет шести. – Папа-а-а… – и тут же умчалась.
– Лиза! Ли-и-иза! – обеспокоенно крикнула ей вслед Ленка. – Аня!
Из-за косяка показалась девочка-подросток.
– Ань, проследи, чтобы Лизка голая на улицу не выскочила!
– Ага!
– Я тоже послежу? – вопросительно улыбнулась Мариша и, получив согласный кивок от Ленки, ушла.
Мы наконец-то остались одни, не считая маленького Кирюшу, но за всей этой кутерьмой оборвалась нить только что наклюнувшегося разговора. А начинать снова… Да Бог его знает, с чего!
– Лен, давай так, – решилась я, – я не хочу нагнетать обстановку в твоём доме и тем более выносить сор за пределы этой комнаты. Я понимаю, что ты ждала не меня, а Камилу Трайбер, и поверь, мне есть, что сказать по этому поводу, но время ушло. Увы. У нас была возможность поговорить, но мы её упустили, а теперь… – помолчала, пытаясь разобраться в том, что меня смущает. – Знаешь, когда я ехала сюда, я не ожидала увидеть то, что увидела. У тебя замечательный дом и семья, и я не хотела бы портить вам вечер, как и продолжать любые разговоры на наши личные темы в присутствии твоего мужа. Поэтому просто скажи – мне уехать? Серьёзно, если тебе так невыносимо меня видеть, я уеду, и это совершенно без обид, поверь! Но пожалуйста, давай продолжим диалог хотя бы в сети?
Она усмехнулась:
– А о чём нам с тобой говорить, Люд? И главное – зачем? У меня, как видишь, всё хорошо, у тебя, как я погляжу, тоже. Чего ещё? Или ты думаешь, отсиделась где-то, время выждала, а теперь явилась, и снова подружки? Так нет, Люд! Не снова, и не подружки. И, судя по всему, никогда ими и не были!
– Лен…
– И знаешь, ты была права, когда не назвалась сразу. Потому что если бы я знала что это ты, я не позвала бы тебя в свой дом!
– Папа-а-а-а… – заверещала в холле Лиза, да так звонко, что уши заложило. – Холо-о-о-одный!
И тут же раздалось нарочито басовитое, устрашающее рычание:
– Кто-о-о тут у меня такой тё-ё-ё-пленький…
Отчего девчушка заверещала ещё сильней:
– Йа-а-а… Папа-а-а…
