Такие же, как мы

Железная дверь со скрипом отворилась, потом громко лязгнула. Появился агент Карлайл. Кажется, Кэтрин сейчас обрадовалась бы даже возвращению Селены Родригез. Она больше не могла выносить это пронизанное тишиной и тревогой одиночество.

Агент Карлайл нес поднос с едой. Тарелка макарон, небольшая порция салата, бургер и стакан колы.

– Я не знаю, что вам нравится. – сказал агент Карлайл немного смущенно. – Но думаю, хоть что-нибудь придется вам по вкусу.

Кэтрин совершенно не хотелось есть. Тревога всегда лишала ее аппетита. Вряд ли сейчас хоть один кусок полезет в горло.

– Положите на стол, я потом поем. Лучше скажите, что происходит вокруг и как долго мне еще торчать здесь.

И все же при виде еды в животе Кэтрин заурчало. Природа брала свое, даже сейчас.

– Ну… – Карлайл почесал в затылке, будто вопросы Кэтрин казались ему слишком сложными и требовали усиленной мозговой деятельности. – Вокруг происходит тотальный ад, паника и истерия на каждом шагу, но пока еще все не так критично. А мы сейчас ожидаем появления двух других избранников. Несколько минут назад сообщили, что борт из Токио вот-вот прибудет.

– Из Токио?

– Да. Второй самолет из Милана. Разумеется, все спецборты, летят на максимально возможной скорости.

Кэтрин вначале удивилась, но поразмыслив, пришла к выводу, что со стороны инопланетян это был очень разумный ход. Если уж они решили вести переговоры с несколькими представителями, то пусть они будут разными. Это справедливо, так же, как и сообщение о мире, написанное на всех существующих языках.

– Переводчик нам не потребуется, это хорошая новость. – добавил агент Карлайл. Он чуть не выпрыгивал из штанов от нетерпения. Кэтрин вспоминала, как невозмутимо он выглядел утром, когда встречал ее в школьном коридоре. Мандраж не щадит даже сотрудников секретной службы ВВС.

– А плохая новость? – поинтересовалась Кэтрин.

Агент Карлайл отвел глаза. Кажется, он и правда был немного смущен.

– Мы… мы слишком мало знаем о тех двоих. И у нас совершенно не будет времени, чтобы побеседовать с ними… проинструктировать.

– Так же, как "инструктировали" меня?

– Да.

"Ну в таком случае это не плохая, а самая замечательная новость." – подумала Кэтрин.

– Но вам ведь известно о них хоть что-то? Кто они, чем занимаются?

– Японец разрабатывает программное обеспечение для искусственного интеллекта. Нейросети и все в таком духе. Когда-то занимался робототехникой. Итальянец – музыкант, играет в фолк-коллективе.

Вот оно что… Итого выходит: учительница физики и астрономии, программист ИИ и музыкант. Эти трое, оказавшись где-нибудь в баре вечером в пятницу, едва ли нашли бы парочку общих тем для разговора, даже после хорошего возлияния.

Однако они будут беседовать не друг с другом. И это все меняет.

– Мне пора, мисс Уотсон. – промямлил агент Карлайл. – Возможно, мне придется встретить японского гостя. Если что-то понадобится, вы всегда можете обратиться к агенту Шорту.

Карлайл ушел и Кэтрин вновь осталась в одиночестве. Она прошлась среди стеллажей, взяла еще пару книг, но не продвинулась дальше пары страниц. Наконец попыталась съесть хотя бы часть принесенной агентом пищи и удивилась внезапно пробудившемуся аппетиту.

По ощущениям, прошло еще часа три, прежде чем дело сдвинулось с мертвой точки. С неприятным скрежетом железная дверь распахнулась, порог пересекли четыре человека.

Первой шла Селена Родригез. Увидев ее, Кэтрин залилась краской, но не стыдливой, а яростной. Что бы там ни произошло дальше, этот унизительный досмотр она никогда не забудет и никогда не простит.

За ней следовали двое мужчин, незнакомых Кэтрин, но она сразу поняла, кто они такие – ее коллеги-переговорщики.

Молодой мужчина с длинными курчавыми волосами, легкой щетиной, чуть-чуть искривленным носом и очень темными глазами – без сомнений, и есть тот самый итальянец. Он был одет в просторную светло-розовую рубашку и черные брюки, не носил ни галстука, ни бабочки. Агент Карлайл сказал, что он музыкант. Кэтрин было очень легко представить его с гитарой в руках.

Он явно был молод, но шедший рядом с ним японец смотрелся и вовсе мальчишкой – может, из-за гладкого лица, может, и правда был совсем еще юн. Его короткие, но густые волосы стояли дыбом, однако он и не думал приглаживать их. Возможно, это было частью его образа. Но зато он оделся несколько строже: черный пиджак, синий галстук, классическая белая рубашка. Правда, яркие кроссовки смотрелись немного не к месту. Японец улыбался, но видно было, что он сильно нервничает. А замыкал процессию агент Шорт.

Кэтрин встала. Вероятно, сейчас их представят друг другу.

Селена Родригез остановилась в центре зала, коротко посмотрела на Кэтрин, потом на мужчин. Ее лицо оставалось непроницаемым. Кэтрин подумала, что те самые нейросети, с которыми вроде бы работает программист из Японии, способны проявлять куда больше человеческих эмоций, чем эта женщина.

– Мисс Уотсон, это Бенвенуто Серра, музыкант из Милана. Исполняет музыку в жанре фолк…

– Фолк-рок, вообще-то. – с улыбкой поправил итальянец, но Селена смерила его таким взглядом, что улыбка мгновенно сползла с его лица.

– И Масуми Кобаяси, разработчик искусственного интеллекта из Токио.

Японец слегка поклонился. Кэтрин не знала, как отвечать на этот поклон, поэтому просто кивнула и выдавила нервную улыбку. Когда же Селена представила ее саму, Кэтрин стало неловко и немного стыдно. Музыкант, разработчик ИИ… и она, обычная учительница в средней школе. Даже рядом с этими двумя она выглядела белой вороной.

Под строгим взглядом мисс Родригез она пожала руки своим неожиданным коллегам.

– Я люблю астрономию. – сказал Масуми Кобаяси с не таким уж и сильным акцентом. Он непрерывно улыбался и Кэтрин это слегка раздражало. Она не могла понять, это улыбка из вежливости или он действительно счастлив. – С детства засматривался на звезды. Но не думал, что мне выпадет честь первому повстречать инопланетянина.

Итальянец оказался куда менее болтливым. Возможно, все еще приходил в себя после парализующего взгляда мисс Родригез.

–Ну а сейчас, – произнесла Селена своим самым холодным, самым беспощадным тоном. – нам нужно проверить вас по-настоящему. Таковы правила.

– Но нас уже проверяли. – возразил Масуми. – Два раза.

– Вас еще не проверяла я, господин Кобаяси. Э-э… Агент Шорт, думаю, мисс Уотсон будет рада подышать свежим воздухом. Не проводите ее?

Да уж, Кэтрин и правда была счастлива выйти наружу, и дело тут не в свежем воздухе – к специфическому запаху библиотеки она уже привыкла и даже находила его приятным. Ей ужасно не хотелось становиться свидетелем той отвратительной процедуры, через которую она сама уже прошла.

"Интересно, Селена хоть немного возбудится? Итальянец выглядит весьма недурно." – подумала Кэтрин и прикрыла рот рукой, пряча улыбку. Впрочем, агент Шорт шел впереди и все равно ничего не заметил бы.

Оказавшись снаружи, Кэтрин невольно подивилась тому, насколько велик мир вокруг. Конечно, это ощущение было фантомным. В конце концов, большую часть своего рабочего дня она проводила в кабинете физики, который значительно уступал в размерах библиотеке, но покидая школу, она не испытывала никакого диссонанса. Нет, дело в другом: сдавливало и сжимало ее это постоянное чувство тревоги, смешанное с пугающим одиночеством. Именно из-за него просторный зал превращался в клетку, а стеллажи с книгами напоминали суровых надсмотрщиков.

Кэтрин заметила, что полицейские никуда не делись, они все так же охраняли площадку у черного входа. Стояли спиной, на небольшом удалении друг от друга, и чутко реагировали на каждый звук. Обернулись, услышав шаркающие шаги агента Шорта.

– Все в порядке. – буркнул агент, кивнув ближайшему копу – немолодому мужчине с густыми усами. – Мисс Уотсон немного отдохнет перед… началом.

Кэтрин, конечно, не устала, чтобы отдыхать… по крайней мере, физически. А вот морально… тут все несколько сложнее.

– И что теперь? – спросила Кэтрин. Хотела задать этот вопрос шепотом, но на улице было так же шумно, как и прежде. Толпа журналистов и зевак никуда не делась, да и вертолеты все так же облетали территорию.

– Теперь остается только ждать. – ответил агент Шорт. – Они сказали, что вышлют своего представителя до наступления сумерек.

Кэтрин рискнула чуть-чуть выйти из надежного укрытия, чтобы увидеть солнце. Оно клонилось к закату, поджигало розовым пламенем верхушки далеких деревьев и крест маленькой церкви. До сумерек всего-ничего.

– Кажется, им стоит поторопиться.

Агент Шорт повел своими широкими плечами. Он не дрожал, как Карлайл, но все равно выглядел взвинченным.

– Мы будем ждать, сколько потребуется. И вам тоже придется ждать, мисс Уотсон. Если все это затянется, вас и ваших… э-э… коллег заселят в ближайший мотель. Номера уже забронированы.

– Какая щедрость. Надеюсь, мне потом не выставят счет. Агент Шорт, я могу попросить вас об услуге?

Эта мысль уже давно вертелась в голове Кэтрин, но она все никак не решалась озвучить ее. Агента Карлайла она просить не хотела, Селену Родригез – тем более.

– Что за услуга?

Кэтрин вкратце рассказала ему о своей сестре, с которой не виделась и не разговаривала слишком давно. Он выслушал внимательно, а когда она закончила, молча достал свой телефон и протянул его Кэтрин.

– Я пока отойду, мисс Уотсон. Лишний раз побеседую с охраной на периметре. А вы оставайтесь здесь, пока вас не пригласят обратно.

Агент Шорт ушел. Кэтрин по памяти набрала номер сестры. Она его помнит – это уже неплохо. Остается лишь надеяться, что Миранда не успела его сменить.

Сестра ответила после второго же гудка. В другой раз это сильно удивило бы Кэтрин, но не сейчас. Миранда, должно быть, в шоке: имя ее сестры у всех на устах, ее показывают по телевизору, словно голливудскую "звезду".

– Привет, Миранда. Это я.

Кэтрин краем глаза следила за траекторией ближайшего вертолета. Если он окажется рядом, разговор станет, мягко говоря, не слишком комфортным.

У Миранды же явно не гремел над ухом вертолет и не галдели десятки репортеров, но она все равно буквально кричала в трубку.

– Кэти, это ты? Слава богу! Мы с Пенелопой уже извелись, я звонила тебе, наверное, сотню раз!

Пенелопа – дочь Миранды, племянница Кэтрин. К сожалению, с этой белокурой красавицей Кэтрин виделась всего несколько раз. Наверняка она здорово выросла с их последней встречи.

– Да, это я. Извини, мой телефон остался в школе. Хотя его все равно у меня конфисковали бы, так что…

– Скажи, это все правда? – перебила Миранда. – То, о чем все говорят? Эти… пришельцы… действительно хотят встретиться с тобой?

Кэтрин устало прислонилась к кирпичной стене. Сквозь одежду она ощущала все шероховатости, наверняка могла бы даже поцарапать спину, но ее это лишь обрадовало бы. Это послужило бы очень нужным напоминанием: она все еще тут, живая, настоящая, не утонула в каком-то сумасшедшем, сумбурном сне. Все это реально, все происходит на самом деле.

– Да, все именно так. Если честно, нас тут держат в неведении относительно всего, что творится в мире… Скажи, все очень плохо?

– Ну… кто-то паникует, кто-то радуется. Кто-то матерится, кто-то молится. Я же вообще не знаю, как мне реагировать. Ведь… черт, моя сестра встречается с инопланетянами!

Кэтрин вздохнула. Голос Миранды звенел от восторга, которого она не могла разделить. В очередной раз Кэтрин задавалась вопросом: почему именно она? За какие такие заслуги или прегрешения они выбрали ее? В мире полно людей, и вовсе необязательно каких-то чудиков, гоняющихся за летающими тарелками, которые отдали бы что угодно, лишь бы оказаться на ее месте.

"Так может, в этом-то все и дело? Может, они каким-то образом знали, как я к этому отнесусь? И мое отношение, возможно, вызывает у них куда больше доверия, чем слепой фанатизм других."

– Кэти? Ты еще тут?

– Э-э… Да, да, просто отвлеклась. Слушай, я решила позвонить, потому что…

Раздался противный треск. Кэтрин вздрогнула и отвела телефон подальше от уха. Что за чертовщина? Будто кто-то провел лезвием ножа по динамику.

– Миранда? Ты слышишь меня?

Вместо ответа – все тот же неприятный треск. Это были помехи, но какие-то необычные, слишком сильные. Вертолет был далеко, он не мог повлиять. Может, все дело во всех этих антеннах и тарелках, которыми утыканы крыши многочисленных фургонов и микроавтобусов? Слишком много иных источников сигнала, и все они очень близко.

– Кэти? – голос Миранды пробивался еле-еле. – Ты… ишь… меня? Что… я не…

Шипение, треск, странный скрежет. Кэтрин еще некоторое время звала Миранду, но больше не слышала ее голоса.

Наконец связь и вовсе оборвалась. Кэтрин выругалась сквозь стиснутые зубы и чуть не ударила кулаком в стену. Черт! Да, она и сама точно не знала, что хочет сказать сестре, но наверняка нужные слова нашлись бы. Их не удавалось найти раньше, но сегодня… кажется, сегодня она многое переосмыслила. Или же она лишь так думала…

На площади перед библиотекой стало как-то чересчур шумно. Кэтрин решилась вновь выйти из своего укрытия (чем вызвала явное неудовольствие парочки полицейских) и заметила необычное оживление среди репортеров, операторов и простых зрителей, которых к вечеру стало как будто больше (да и вели они себя куда наглее, копы едва сдерживали их). Все они теперь смотрели куда-то вверх, задрали головы, но явно не любовались закатом. Он догорал за их спинами.

Они наблюдали за светящейся точкой, которая стремительно спускалась с небес.

У Кэтрин перехватило дыхание. Светящийся светло-голубым огнем объект, оставляя за собой белый шлейф, спускался почти отвесно. Это было пике, из которого любой известный летательный аппарат должен был выйти плавно – иначе попросту не получилось бы. Однако внезапно, когда до поверхности оставалось метров двести, если не меньше, объект попросту завис, резко, словно налетел на невидимое препятствие, а потом двинулся вперед.

Сюда, к городу.

Вспотевшая от волнения рука схватила Кэтрин за руку чуть выше локтя. Кэтрин в страхе обернулась, почти уверенная, что это кто-то из фанатиков все же прорвался сквозь все кордоны и теперь хочет причинить ей вред. Конечно же, это оказался всего лишь агент Шорт.

– Это они. Нам сообщили. – отрывисто произнес он. – Объект невозможно отследить с Земли, он невидим для любых наших устройств.

Кэтрин содрогнулась. Скромная еда, проглоченная пару часов назад, вдруг встала комом в горле.

– По крайней мере, – промолвила Кэтрин почти шепотом. – они все же не лишили нас самого главного. Мы еще можем видеть их своими глазами.

Объект приближался, уже можно было рассмотреть его очертания. Он был овальным, вытянутым кверху и слегка напоминал яйцо, но чересчур расширялся книзу. "Груша. – подумала вдруг Кэтрин и чуть не расхохоталась. – Чертова космическая груша, вот что это такое."

Самое странное и жуткое – корабль двигался совершенно бесшумно, не было слышно даже, как он рассекает воздух. Казалось, что любые законы физики ему ни по чем, он просто смеется над ними, подчиняет их себе, словно божество, которому надоело все, что он создал, и он решил заново перекроить мир.

Корпус летательного аппарата был серебристым, но не сверкал, не отражал свет солнца и вспышки фотоаппаратов. Он казался невозмутимым и неотвратимым, как сама судьба.

– Возможно, вам лучше вернуться в помещение. – робко промолвил агент Шорт. Конечно же, Кэтрин не шелохнулась. За спиной хлопнула дверь, через высокий порожек перепрыгнул Масуми Кобаяси. Он выглядел смущенным и Кэтрин прекрасно его понимала. А вот следовавший за ним Бенвенуто казался совершенно спокойным и на ходу застегивал свою розовую рубашку. Агент Карлайл и Селена Родригез шли позади.

– Невероятно. – Масуми остановился рядом с Кэтрин. Ей почему-то ужасно захотелось взять его за руку… Может быть, он даже понял бы ее и не счел бы этот жест неуместным. – Они и правда прилетели. Они здесь.

Аппарат замедлился. Он завис возле низенького одноэтажного дома, весьма неухоженного, может быть, даже заброшенного, а потом пошел на снижение. Как и прежде, он не издавал никаких звуков. Кэтрин не ощущала дуновений воздуха или запаха отработанного топлива. Ничего привычного. Лишь тишина и тайна.

Все объективы были направлены на эту капсулу. Взгляды всего мира прикованы лишь к ней. Толпа давно затихла, даже корреспонденты молчали – понимали, что ни к чему нарушать торжественность момента своей пустой болтовней. Лишь где-то вдали тарахтели вертолеты, но и они держались на приличном расстоянии.

Кэтрин видела, как напряглись агенты и полиция, как побелели ногти Селены Родригез – так сильно она сцепила пальцы. Может, это мелочи, едва достойные того, чтобы быть замеченными, но все-таки они тоже были частью этого момента. Как и сверхъестественная тишина, как и лучи закатного солнца, как и пружинящая под ногами трава, как и широко распахнутые глаза, как и сердце, бьющееся так часто и так сильно, словно хочет вырваться из грудной клетки…

Капсула опустилась на землю – прямо посреди лужайки. Кэтрин подумала, что это правильное решение – первым делом ощутить живую почву, прочувствовать ее, насладиться ее теплом и влагой. Ровный и гладкий асфальт – все равно что кости мертвеца, с которого содрали всю плоть.

Эта мысль была странной и немного романтичной, но Кэтрин никак не удавалось отмахнуться от другой, гораздо более тревожной. Агент Шорт сказал, что никакими земными средствами обнаружения не удается ни выявить, ни просканировать космические аппараты пришельцев. Это значит, что им остается лишь гадать, что же находится внутри этой капсулы.

Если сообщение "Мы пришли с миром", написанное на всех существующих языках, было всего лишь уловкой, то вполне возможно, что эта капсула – бомба, которая в мгновение ока обратит в пыль весь этот город.

Кэтрин зажмурилась, но всего на пару мгновений. Она не хотела встречать смерть с закрытыми глазами. Это очень страшно – не узнать даже, что ты умер. Их с Мирандой мама умерла во сне, и хотя все вокруг говорят, что это самая спокойная, самая мирная и мягкая смерть, Кэтрин себе такого не пожелала бы.

Капсула была не слишком большой – около трех метров в высоту и примерно полтора в нижней, самой широкой части. Кэтрин не заметила у нее никаких швов, она словно была монолитной. И все же каким-то образом в этом монолите появилось отверстие, оно росло, расширялось, причем делало это как-то странно. Это не было похоже на постепенно открывающуюся дверь. Казалось, что нечто пробивается оттуда, изнутри. Словно птенец проклевывается из яйца.

Кто-то в толпе журналистов охнул. Операторы в спешке проверяли свою аппаратуру, чтобы убедиться, что все работает в штатном режиме. Агент Карлайл держал руку на груди и Кэтрин догадывалась, что он сжимает крестик.

Капсула слабо, еле заметно мерцала. Так может мерцать экран телевизора или монитор. По всей ее гладкой поверхности пробегали с трудом различимые волны. Черный провал в центре "груши" увеличивался, и пока он рос, мерцание тоже усиливалось.

"Вот, сейчас. – подумала Кэтрин. – Сейчас что-то произойдет. Оно рванет и я не успею даже сделать последний вдох."

И вдруг все кончилось. Мерцание оборвалось, волны застыли. Отверстие больше не росло.

Стоявший слева от Кэтрин Бенвенуто прерывисто вздохнул. Кэтрин почти не сомневалась: он думал примерно о том же, о чем и она.

И вдруг, впервые за все время, таинственная капсула издала звук. Она попросту треснула – узкие полосы разбежались во все стороны от дыры. Это напоминало паутину с сидящим в ее центре жирным, черным пауком. Трещин становилось все больше и наконец капсула начала просто разваливаться на куски. Падая на землю, обломки таяли, словно пломбир на солнце, и превращались… в воду? По крайней мере, эта жидкость была совершенно прозрачной и легко впитывалась в почву. Кэтрин принюхалась, но не ощутила никаких посторонних запахов.

Капсула распадалась на части, весь процесс занял от силы полминуты, но Кэтрин все равно казалось, что прошла целая вечность. Вечность она наблюдала за тем, как космический аппарат пришельцев разваливается, словно ореховая скорлупка, по которой ударили молотком, а эти куски просто тают, превращаясь в воду. Это было странно, это завораживало, но и чертовски пугало. Напоминало еще одну жестокую насмешку над физикой и вообще всей известной людям наукой.

Толпа по-прежнему молчала. Все ждали, затаили дыхание, почти не моргали.

Последние кусочки упали, обнажив черную сердцевину – именно ее было видно сквозь разлом. Если продолжать аналогию с яйцами, можно сказать, что эта темная масса могла бы считаться желтком – разумеется, протухшим. Кэтрин знала, что у китайцев есть такая популярная закуска – "столетнее яйцо". Куриное или утиное яйцо погружают в щелочную среду без доступа воздуха и оставляют так на длительный срок – от нескольких недель до нескольких месяцев. В результате белок становится темно-коричневым, а желток – черным, иногда с зеленоватым отливом. Хотя отталкивающий запах сероводорода никуда не исчезает, гурманы заявляют, что вкус у этого деликатеса весьма приятный, но его трудно с чем-то сравнить.

Вот на такое "столетнее яйцо" (с поправкой, что форма капсулы была скорее грушевидной) и походила эта темная, колеблющаяся масса, скрывавшаяся за хрупкой, водянистой оболочкой. В отличие от "скорлупы", она отражала и солнечный свет, и блики от многочисленных фотовспышек. Кэтрин казалось, что она даже может разглядеть в ней свое собственное смутное отражение.

А потом из черной массы высунулась рука.

То, что это именно рука, не вызывало никаких сомнений. Она была, безусловно, человеческой. За одной рукой последовала вторая. Пришелец словно отдергивал тяжелые занавески, раздвигал темную субстанцию, освобождая себе проход.

Бенвенуто произнес что-то на итальянском. Кэтрин не разобрала, что именно, но звучало это так, словно он что-то понял, о чем-то догадался.

А потом пришелец вышел на свет, вынырнул из своей странной темницы и Кэтрин решила, что знает, о чем была догадка итальянца. Все стало слишком очевидно.

Толпа вздохнула, синхронно, словно один огромный организм. Радость это была, удивление, недоумение или разочарование – Кэтрин не знала. Сама она ощущала все это разом, одновременно.

Из капсулы вышел… человек. Мужчина лет тридцати-тридцати пяти, с небольшой бородкой, с густыми черными волосами. Он был одет в простую темно-синюю куртку с капюшоном, джинсы и кроссовки, чем-то даже похожие на те, которые носил Масуми, только не такие цветастые. Мужчина улыбался и выглядел вполне миролюбивым. Непохоже было, что он собирается все тут взорвать.

Он повернул голову, посмотрел вначале на зрителей и махнул им рукой. Потом точно так же поприветствовал репортеров.

– Здравствуй, планета Земля. – произнес он четко и ясно, безо всяких необычных акцентов. Голос был приятный, с легкой хрипотцой. – И здравствуйте земляне. Как у вас дела?

****

Один мальчик играл с мячом-попрыгунчиком прямо в доме, хотя отец говорил ему, что лучше делать это на улице. Мячик высоко подпрыгивал, стукался о стены, чудом не задел вазу с цветами. Было весело, пока после очередного удара мячик не закатился под шкаф.

Мальчик пытался достать его оттуда, но ничего не получалось, он никак не мог дотянуться. На помощь внезапно пришла кошка: она легко просунула лапу под шкаф и вытолкала мячик.

Прошло много лет, мальчик повзрослел и стал мужчиной. В какой-то момент он внезапно осознал, что вся его жизнь превратилась в точно такой же мячик, закатившийся под шкаф. Вот только рядом больше нет ловкой кошки, которая могла бы помочь.

Глава 2. Гнев.

Вместо нерабочих часов над входом в библиотеку повесили новые, не такие красивые, но с большими и четкими цифрами. Кэтрин и не заметила, когда это сделали – она, так же, как и все остальные, была слишком увлечена всем тем, что происходило снаружи.

Еще она не заметила, как в зал принесли несколько видеокамер. Это не были скрытые камеры, что подвешивают под потолок в магазинах. Скрывать их было просто ни к чему – "гость" разрешил съемку. Так что на штативах были установлены четыре большие, серьезные камеры, выдававшие, без сомнений, очень качественную картинку.

Кэтрин и ее коллег снабдили миниатюрными микрофонами. Еще один выдали пришельцу. Тот принял его безо всяких возражений, хотя отметил, что для того, чтобы говорить громко, микрофон ему не нужен. В его голосовые связки и так встроен усилитель, которым можно управлять силой мысли.

– Но микрофон мне нравится. – мягко промолвил он, с улыбкой глядя на молодую девушку-ассистента, которая трясущимися руками закрепляла маленькое устройство на вороте его куртки. – Думаю, когда-то и у нас были в ходу подобные. Много-много лет назад.

Откуда ни возьмись, появились режиссеры, операторы, костюмеры, визажисты – они следили за верным расположением камер, за бликами от флуоресцентных ламп (спасибо хоть не установили прожекторы), привели в порядок одежду переговорщиков. Кэтрин подкрасили губы, хотя она об этом не просила. Бенвенуто предложили побриться, но он решительно отказался.