скачать книгу бесплатно
– Приводи кого хочешь, чем больше – тем лучше!
Мумия назвал адрес дома и пошёл дальше искать других неформалов. Как потом оказалось, Мумия ко многим подходил на улице и спокойно заводил разговор с абсолютно незнакомым человеком, создавая тем самым такие клубы по интересам. На следующий день, в субботу, Порк появился в Радуге и говорит:
– Поехали, я договорился. Выступите с Шуркой в две гитары, покажете класс!
– Куда? – спрашиваю.
– Ко мне тут на улице некий тип подвалил, по виду такой же раздолбай, как и мы. Мумией зовут. У них, говорит, целая туса, на крыше концерты дают. Словом – банда! У них завтра концерт на крыше. Поехали, я договорился, что и вы выступите и вообще познакомимся.
Я сначала замешкался. Нам было и неплохо в собственном радужном болоте, где все друг друга знают, а тут во Владимир ехать, мумии какие-то.
– Да ну, – говорю, – ехать куда-то к какой-то мумии и собакам, на крышу лезть.
– Да ты что? Там все нас ждут! Чуть ли не афиши висят, может быть…
Шурка принял сторону Порка, и я был повержен в неравной схватке с друзьями. По прибытию во Владимир, мы немного побродили вокруг указанного адреса и наблюдали за многочисленными группами молодых людей, сидевших на бордюрах и газонах. Сильно удивлял внешний вид, как парней, так и девчонок. На нас-то в Радуге смотрели, как на чокнутых, но по сравнению с ними мы просто отдыхали, сплошные феньки, булавки, нашивки и банданы.
Какой-то чудак стоял с картинами, как мы поняли – художник. Было у этого чудака две картины, одна называлась «Я хочу танцевать с тобой очень медленно», а другая «Поцелуй птицы», на обеих были только брызги, и я решил спросить:
– Слушай, объясни мне бестолковому, может, я тоже художник, только об этом никто не знает, но что-то мне ни хрена не понятно, какие птицы, ведь здесь как краску пролили!
А он спрашивает:
– Ну, вот ты видел поцелуй птицы?
– Нет, – говорю, – а ты что, видел?
– Ну да.
– Ну и как? – спрашиваю.
– А вот так, – сказал он, указывая на холст с брызгами разноцветной краски.
«Да, – думаю, – убедил! Публика тут в самый раз, лишь бы с крыши не скинули».
На крышу шестнадцатиэтажного дома, чтобы не привлекать внимания прохожих и жильцов, мы заходил небольшими группками, а на крыше уже всё было в полном разгаре – выступала та самая нижегородская «Собака». Почему-то не одна песня у меня не осталась ни в одном месте, поэтому даже и сказать об этом коллективе нечего. А вокруг была забавная компания, человек пятьдесят на крыше, сидя на гудроне, пьют, курят, обнимаются, слушают и не слушают выступающих, в общем, душевно отдыхают. Было абсолютно понятно, что нас тут никто, конечно, не ждёт, да и вообще никто ни на кого внимания не обращает. Оказалось, что половина и друг друга совсем не знает, это Мумия натащил с улицы всех подряд, поэтому добрая половина сидела, как и мы, с пришибленным видом и ждала неизвестно чего.
После «Собаки» на «сцене» появились два парня, представляющих собой группу «Сансара». Первые строчки «Там, где свет городов – бродит моя смерть…» заставили всех затихнуть, видно этих ребят окружающая публика знала хорошо, да и дуэт звучал достаточно сыгранно. Похоже, они были знаменитостями в своих кругах, я даже заметил лёгкую звёздность в их манере поведения, как при выступлении, так и при общении.
Песни «Сансары» оказались очень близкими мне по духу, и в первый раз стало по-хорошему завидно. Почему не я это написал? В первый раз я понял, что нельзя нам больше быть одним, нужно выходить в свет, хотя бы и не совсем в белый. А ребята играли «Больничное танго, для тех, кто на костылях» и «Если бы я был колдуном, то б с неба достал звезду». Мазай, а так звали солиста этой группы, закончил своё выступление, и Порк попросил организаторов этого мероприятия разрешения на наш с Шуркой выход. Мы начали с моей новинки «Дети рок-н-ролла».
Когда померкнут звёзды, и погаснут огни
Кончилась ночь, и как всегда, я один
Жизнь покажет мне свой печальный взгляд
Но ты не молчи, не вижу правды в глазах
Пускай всё будет, всё как идёт
И пусть я не уверен, что меня кто-то ждёт
Но когда есть гитара, и когда есть слова
Хватило бы глотки допеть до утра
Вытри слёзы и брось меня жалеть
Я не умею лгать, я могу только петь
И нам не нужна чья-то печать
Никто не заставит нас замолчать
Мы будем петь, мы будем орать
Пускай кому-то из них мешаем мы спать
Пускай я сегодня пьян
Но не упади, ведь здесь так много ям
Ах, как прав Григорян, ведь существуют слова:
«Все мы не стоим мазни маляра»
Время скоро пройдёт, оно не станет нас ждать
Время, наше время летит вперед
Вытри слёзы и брось меня жалеть
Я не умею любить, я могу только петь
И нам не нужна чья-то печать
Никто не заставит нас замолчать
Жизнь перестала меня волновать
Лишь вот эти слова я записал в тетрадь
И не громко ли будет это звучать –
Но дети рок-н-ролла устали молчать!
Мне наплевать, кто, где и когда
Кому этот нужен лишний звон в проводах
Зачем это нужно? Но не в этом вопрос
Мы все уйдем, а с вас маленький спрос
Вытри слёзы и брось меня жалеть
Я не умею ждать, я могу только петь
И нам не нужна чья-то печать
Никто не заставит нас замолчать
Более-менее приличная гитара ленинградского производства, в зависимости от сложности соло, исполняемого моим другом, переходила из рук в руки от меня к Шурке и наоборот. Мы одним махом отыграли три песни и закончили лихим рок-н-роллом «Миру – мир и рок-н-ролл!!!»
Прошла зима – зазеленели помидоры
В окошках наших квартир
И на стене, а может, на заборе
Мы все напишем «Миру – мир!!!»
Вот такой пацифизм, ну а мы ждали рецензий на наше творчество.
– Это мы принимаем, – сказала девица по имени Бяшка, видно, имея в виду последнюю вещь, – а вы откуда такие нарисовались?
– Из Радуги, – ответили мы.
А между тем к нам подсел парень с внешностью молодого Егора Летова и говорит:
– Можно гитарку?
– Само собой, – говорю, – могу и подыграть, только тональность скажи.
– Да какая там тональность! Am, Dm, C, Е и всё.
Первая песня носила явно панковский колорит, с легким матом, а называлась она “Бросить всё и уехать в Урюпинск”, была там классная строчка – «Любовь измеряют пиздой». Этого парня все называли Крейзи, а на самом деле звали его Макс Кузнецов. Крейзи недавно вернулся из армии и привыкал к гражданской жизни. Группа, которую он представлял, называлась «НВП», что в переводе означало «Не Всё Потеряно» или «Новый Владимирский Панк».
* * * * *
После знакомства с владимирскими рокерами мы с Шуркой пригласили их в Радугу. Мы уже давно вынашивали план большого концерта с участием нескольких групп, благо у нас появились такие возможности. Авторитет «Акустического леса» в Радуге постепенно рос, администрация ДК нам доверяла, и мы обладали достаточно большой долей свободы выбора в принятии определённых решений, оставалось только приурочить задуманное мероприятие к какому-либо поводу.
Подходил к концу июль, и ближайшей датой, самой известной в нашей рокерской жизни, оказалось 15 августа, день гибели Виктора Цоя. В этот день мы и решили устроить концерт памяти лидера «Кино». А чтобы не было проблем с погодой, решили не рисковать и устроить концерт не в «клетке», а в клубе.
Никакой особенной подготовки к такому грандиозному мероприятию мы не проводили, разве что с Шуркиным отцом съездили не репетиционную базу наших новых знакомых за хорошей барабанной установкой «Tama». Вся «крыша» репетировала на рыбозаводе, и как оказалось, у них было три группы: уже знакомые нам «Сансара» и «НВП» и пока не знакомая «Невод». Все три группы имели одного на всего барабанщика Олега, одного на всех басиста Вовку и одного на всего гитариста Славку. Менялись только солисты, которые пели свои песни, тем самым и олицетворяя собой свою группу.
Было ещё и достаточно большое количество поклонников молодых талантов, поэтому в день концерта, в Радуге, можно было наблюдать интересную картину. Толпы молодёжи одетых не по стандартам приличного человека околачивались около клуба и пивного ларька. Длинные волосы хиппарей вызывали неописуемую радость радужной шпаны, и она с чувством, что скоро начнётся самое интересное, почёсывала кулаки. Администрация клуба же призадумалась, может зря всё это, и от греха подальше испарилась, возложив всю ответственность на нас, а конкретно на Шурку, ведь он был официальным работником.
Мы тем самым приступили к настройке аппарата. Опыта подобных солянок у нас никогда не было, поэтому, как не бились, выжать из «Эстрады» приличный звук не удавалось. Мазай, с видом суперзвезды, требовал приличного звука и мониторов, чем вызвал наше с Шуркой возмущение, мол, не нравится – валите вообще все в сад, можно подумать, мы с мониторами играем.
Толком мы так и нечего не отстроили, а только вымотались, как черти и ждали, когда всё это закончится. А между тем всё началось, и первой на сцену поднялась группа «Невод». Во время их выступления продолжалась настройка аппарата, поэтому понять хоть что-то было сложно. Одно можно сказать, что ритм-секция в лице барабанщика Олега и басиста Вовки заставила проникнуться уважением. Вовка был большим поклонником басиста «Аквариума» и «Кино» Александра Титова и играл, как и тот, на безладовом басу. Было видно, что с Олегом они вполне сыграны.
Когда «Невод» закончил выступление, его солиста Серёгу сменил Мазай и объявили «Сансару». В зале и за кулисами рекой лился портвейн, а публика между тем разделилась на две полвины, одна оттягивалась на полную катушку, другая сдержанно ожидала самого худшего. В фойе мелькали милицейские фуражки, видно наши хулиганы уже успели кому-то засветить по морде.
«Сансара» в электричестве звучала намного хуже, чем в акустике на крыше. Гитарист Слава всю дорогу настраивал гитару, кругом всё свистело и заводилось, басист Вовка пытался подглядеть у Мазая аккорды песен, словом, полная лажа. Те песни, которые мне так запали раньше, были просто убиты отвратительным звуком и несыгранностью группы. На самом деле оказалось, что ритм-секция имела прямое отношение только к «Неводу», а остальным просто помогала, так что будет в данном случае с выступлением третьей командой «НВП», я уже знал.
Поскольку Славка играл на Шуркином «Треаксе» и всячески его перестраивал, переключал датчики и все пытался залезть вместе с ней в колонку, надеясь себя услышать, то иногда можно было слышать Шуркин вопль из-за пульта:
– Хули ты его дергаешь!!! Оставь все, как есть и отвернись от колонки, заводиться не будет! Вот и давай таким гитаристам гитару!
Крейзи выступил в своём духе, с матерком и криками, поэтому плохой звук был даже к лицу «НВП». Про Цоя все забыли начисто. Закрывали этот концерт мы. Я практически не помню этого выступления, наверно сказались жуткая усталость и полное расстройство нервов, но радужная публика поддерживала своих, и становилось немногим лучше. Помню, что-то даже из Цоя сыграли, по-моему, «Ночь». Всё закончилось, и народ потянулся к выходу, оставляя после себя огромное количество пустых бутылок.
Теперь нужно было проводить гостей и как-то подлечить опустошённый сосуд души, но часть владимирских музыкантов наотрез отказалась уезжать, сказав при этом, что просто необходимо идти в лес, жечь костёр, петь песни и попивать горячительное. В результате, в количестве двадцати человек, наша компания оказалась в лесу, причём мы думали, что угощать будут они, а владимирская банда что мы. Каким же было всеобщее удивление, когда угощения в виде бухла не оказалось, в лесу ночь, все магазины закрыты, и последний автобус во Владимир давно ушёл.
Холодало. Найти дрова в абсолютной темноте случалось редко, поэтому нормально чувствовали себя лишь те, кто заблаговременно принял на грудь. И вот сидим мы под звёздным небом, и Славка говорит:
– Эх, мне бы сейчас гитарку, я бы что-нибудь сыграл!
– А мне бы бас-гитарку, – раздаётся из темноты голос Вовки-басиста, – я бы такое сыграл!
– Да ладно, сначала играть научись, да и что можно на четырёх струнах сыграть. И вообще, твой Титов играть не умеет.
– Кто не умеет? Да он круче всех!
Примерно в таком духе споры о преимуществах и недостатков двух лишних струн продолжался достаточно долго, и к всеобщей радости, ночь подошла к концу. Усталые и замёрзшие, все расходились и разъезжались по домам.
* * * * *
Осень прошла в репетициях и посиделках на кухне у Сани Натарова. Все вечера, а иногда и дни, мы проводили в уютной кухне его маленькой однокомнатной квартиры на втором этаже пятиэтажного дома.
После последних событий августа наша популярность в Радуге значительно выросла, начали появляться почитатели нашего творчества и куча новых знакомых. Как-то раз, дождливым осенним вечером, мы слегка навеселе шагали по неосвещённым улицам Радуги и увидели группу ребят с гитарой. Те, в свою очередь, окликнули нас:
– Пацаны! Вы же «Акустический лес»! Может, настроите гитару, а то что-то никак.
Наше радостное настроение от такой славы и изрядно выпитого до этого взлетело ещё выше:
– Да нет проблем, сейчас ещё и споём!
Как я не пытался её настроить – все попытки оказались безуспешными. Митёк попробовал сменить меня и, видя, что у него получается не лучше, отдал её мне. Я что-то попытался изобразить, но почему-то это у меня вызывало непонятный хохот. Все тоже повеселели, а один этих парней по имени Сергей и по фамилии Забатурин хохотал больше всех:
– Ну, блин! Вот прикол! – и тут же серьёзно спрашивал: – А вот эту песню сыграть можешь?
– Конечно, могу, – мычал я, – только не сейчас, хотя…
И так далее в том же духе. Забатурин оказался не на шутку продвинутым меломаном, кидался названиями неизвестных нам групп, хорошо знал репертуар звёзд русского рок-н-ролла и вообще поражал своей образованностью в неполные семнадцать лет. Зэб, как мы его прозвали, как-то быстро влился в нашу компанию и потом долго вспоминал наше знакомство:
– Смотрю, идут наши радужные звёзды, думаю надо как-то подкатить, а потом как глянул – они же никакие! Ну, блин! Ну, музыканты! Гитару настроить не смогли! Спеть – и то не смогли! Ха-ха! Музыканты хреновы!
