скачать книгу бесплатно
Приск же просто потрясенно молчал. Кто теперь помешает Ликорме обвинить военного трибуна в краже золота? Ведь это его люди раскопали сундук, пока Приск гонялся за Амастом. То есть легионеры оставались в доме без присмотра и могли сотворить все что угодно.
– И сколько ты всего изготовил ключей? – спросил зачем-то Приск, как будто это могло прояснить ситуацию…
Хотя в какой-то степени могло. Замок не был взломан – значит, тот, кто набил содержимое хозяйского казнохранилища камнями, пользовался именно ключом.
– Кроме моего – существует еще две штуки.
– Один, понятно, хозяйский, а вот кому достался второй? – пробормотал Приск.
– Как – кому? – недоуменно переспросил механик. – Второй ключ был у красавицы Береники, то есть у хозяйки.
– Ну уж она точно не могла вытащить золото и заменить его камнями, – покачал головой Приск.
– Позвать сюда всех, кто охранял сундук! – загрохотал Афраний и, сообразив, что отдавать приказы некому, – сам ринулся вон из атрия.
Как только он скрылся, Филон с облегчением выдохнул. Кажется, камни в сундуке его не слишком поразили…
– Ну наконец-то мы одни! У меня гости… – Вообще-то механик обожал гостей и долгие трапезы за полночь, переходящие в не менее долгие возлияния. Но в этот раз в голосе его не слышалось радости.
– Гости? У тебя же каждый день в доме гости… мы с Афранием тоже гости, – напомнил Приск.
– Это особые, – Филон натужно прочистил горло. – Совсем особые… – Он понизил голос до шепота: – Из Хатры.
– И чего же хотят твои особые гости?
– Они… все не так просто. Приехали заказать… ну ты понимаешь? – Филон глянул умоляюще. Видимо, предполагал, что все с утра до вечера ломают голову над его проблемами. Впрочем, Приск догадался, с какой целью явились гости из Хатры.
Но отрицательно покачал головой и сказал:
– Не понимаю.
– Новые машины для своего города, – обреченно выдохнул Филон.
– Вот как? – Приск сделал значительную паузу. – И почему-то я не удивлен. Совсем. Ну и много они хотят машин?
– М-много… – С каждой фразой Филон все больше бледнел, в итоге лицо его сделалось грязно-серым, как тающий снег весной где-нибудь на дорогах Мезии.
– Ты отказал?
Филон замотал головой.
– Согласился?
– Я не знаю, что делать. Ты говорил, что не стоило изготовлять машины… для них. Еще накануне войны. А сейчас… когда император вот-вот отправится окончательно покорять Парфию…
– Сейчас хатрийцы вроде как наши союзники, – напомнил Приск. Хотя сам в последнее не верил ни на палец.
– Еще те союзники! – выдохнул Филон.
– Заломи с них цену побольше.
– Так что? Соглашаться?
Приск задумался. Правда, соображал он этим утром неважнецки: голова гудела как медный котел. По которому лупили палкой. Причем изнутри.
Гости из Хатры… Гости из Хатры… мысль вертелась и ускользала. Было какое-то блестящее тонкое, тончайшее решение… Ах, если бы при этом так смертельно не хотелось спать! Филон смотрел на трибуна умоляюще. Нет, ну почему все хотят от Приска каких-то волшебных решений… Соединений несоединимого, решения нерешаемого… кубатура круга… Кажется, была такая задача… Но никто ее не решил. Никто.
– Обед скоро? – спросил Приск.
– Как обычно – часу в десятом[28 - Время римское. Отсчет дневных часов велся от рассвета.]…
– Ну… а почему бы тебе не пригласить на обед Адриана?
– Наместника? – зачем-то спросил Филон. – Но мои гости из Хатры…
– А где твои гости сейчас?
– В… термах… Их там трое – два богача вместе со своим телохранителем. А свита их разместилась в комнатах для прислуги.
– Надеюсь, они выползут из бани не скоро. Давай-ка я напишу Адриану и сообщу, что ты зовешь его на обед.
– Пригласить Адриана? – Лицо Филона перекосило. – Зачем?…
– Адриан – наместник провинции Сирия – или ты запамятовал? Нет? Тогда, полагаю, наместнику следует знать о приезде наших союзников.
– Что ты задумал? – Филон, кажется, чуть не плакал. – Ты предаешь меня? За что?
– Дружище, я радею о твоей пользе. И не бойся – все получится наилучшим образом… Как я говорил уже не раз – лобовая атака порой – наилучший способ решения всех проблем. Вопрос только, кого бросать на прорыв… А главное – кто руководит этим прорывом.
– И кто же руководит? – промямлил Филон.
– Я, разумеется. Итак, пишу приглашение от твоего имени, а ты пошли какого-нибудь толкового быстроногого парня к Адриану – он сейчас как раз наблюдает за установкой новых ворот на въезде в город – и будет там до заката. Приказано всех посланцев отправлять туда. Надеюсь, блюда за столом окажутся не просто изысканными, а самыми наиярчайшими… И приготовь любимое блюда Адриана – тетрафармакон. Надеюсь, у тебя найдется фазанье мясо, свиное вымя и ветчина, чтобы запечь в тесте? Итак, я напишу письмо и отправлю, загляну в термы, а потом вздремну пару часов, пусть меня разбудят перед обедом, – изложил план действий Приск и, прежде чем Филон сообразил, что это значит, скорым шагом направился к себе в комнату.
Трибун писал споро. Но это было не просто приглашение, а подробное изложение грядущего плана. Если Адриан хочет, чтобы трибун исполнил его поручение и сделал так, чтобы ворота Селевкии на Тигре открылись перед императором, он должен будет Приску в этом опасном деле помочь. Хочет новый император армию? Так пусть поможет ее спасти.
Едва трибун закончил и запечатал таблички, как в комнату ворвался Афраний Декстр.
– Я знаю, кто стырил золото! – объявил он торжествующе.
– Ну и кто?
– Твой центурион, – Афраний если уж кого обвинял, то без тени сомнения.
– Фалькон? Он же был со мной.
– Ну да, был… Но это он придумал, как вскрыть сундук. Пока ты занимался Амастом, его опцион и легионеры обчистили Александра. А центурион вроде как ни при чем. Но свою долю получит – таков уговор. Ворюга Фалькон. Я так и знал!
– Да ну…
– Мне все рассказали легионеры.
– И как же они открыли замок? У Фалькона тоже был дубликат ключа? – Не то чтобы трибун был высокого мнения о честности Фалькона, но защищать своих людей до последнего – было его правилом.
– Вот в этом и весь фокус. Замок никто не открывал! – торжествующе объявил Афраний Декстр. – Просто-напросто сундук выломали из пола, золото вытряхнули в амфору, а потом сундук перевернули и набили камнями. Помнишь, ты сказал: мне кажется, что сундук стоял не на дне, а на крышке?
– Ну…
– Так вот, твои ребята перевернули сундук, оторвали дно, набили его камнями, а затем присобачили дно обратно.
– Умно!
– Куда уж умнее…
– И что ты намерен делать? – Трибуну не особенно нравилась вся эта история. Его людей могли обвинить в мародерстве. А уж привлекать по делу о краже Фалькона не хотелось вдвойне.
– Немедленно вернуть золото.
«А ведь парням достанется», – отметил про себя Приск.
– Как именно? Ты хочешь объявить моих людей мародерами? Мне это совсем не нравится. Совсем, – повторил Приск с нажимом.
– Боишься, что бросит тень на тебя?
– А разве нет? И – возможно – на тебя. Ведь это ты приказал не отдавать сундук Ликорме, а доставить сюда, к Филону. Что ответишь на это?
Ага! Афраний понял, как его приказ может выглядеть со стороны, и задумался.
– Кажется, твой приятель Тиресий… его посещают пророческие сны. Например, в своих снах он увидел Адриана императором… – понизил напор Афраний. – Почему бы теперь ему не увидеть во сне спрятанное в развалинах золото и не передать известие о тайнике Адриану.
– Это было бы просто… замечательно… – выдохнул Приск. – За такое… наверняка положена награда.
– О да, – улыбнулся уголком рта Афраний. – Несомненно.
В его светлых льдистых глазах прыгали сумасшедшие искорки.
«Интересно, какую же награду потребует этот сумасшедший за „пророчество Тиресия“? Нет, не с Адриана – а с центуриона Фалькона…» – подумал Приск.
Ему показалось – тут и прорицателем быть не нужно, – что цена будет велика. Потому что Афранию всегда и за все платят по максимуму.
– Послушай… – Приск решил, что сейчас лучше перевести разговор на другую тему. Пусть все сказанное отстоится в голове Афрания. Характер у фрументария очень странный – яростная вспыльчивость вкупе с обычной холодностью – тут никогда не знаешь, как все обернется. – Я забыл тебе передать в этой суете… Когда я захватил этого Пана, раба Амаста, то отнял у него вот это.
Приск протянул Афранию флакончик из оникса с изящной геммой на одной из граней. Изображен был какой-то цветок. Возможно – аконит.
– Я лично думаю, что это яд… Но спросить не у кого – Пана убили члены его же фамилии[29 - Фамилия в Древнем Риме – это все проживающие с хозяином в доме: и свободные, и рабы.].
– И зачем ты мне его отдаешь? Я должен кого-то отравить? – усмехнулся центурион.
– Тогда давай выбросим…
– Э, нет.
Афраний открыл флакон, понюхал.
– Это точно яд, – заявил решительно. – И яд какой-то особенный.
* * *
Гости из Хатры нежились в бассейне с горячей водой. Телохранитель тоже залез в воду и яростно разминал плечи своего господина, дородного грека с черной кудрявой бородой. Тот блаженно постанывал и закатывал глаза от удовольствия.
Приск, скинувший в раздевальне одежду, теперь держал в руках надушенные льняные простыни.
– Дионисий! – радостно воскликнул Приск.
Впрочем, радость его была фальшивая, да он и не пытался этого скрыть.
Гость из Хатры, сидевший в бассейне, приоткрыл глаза и улыбнулся в ответ сладко и не менее фальшиво.
– Бесстрашный трибун Гай Осторий Приск! Боги хранят тебя! – Грек тут же начал трещать без умолку, выяснял, как ведут себя старые раны, и, кивая на здоровяка, что мял, будто сырую глину, его тело, стал советовать немедленно отдаться в руки искусного массажиста. Глаза Дионисия при этом подозрительно щурились, и сам он – будто ненароком – переглядывался со своим спутником, жилистым темнокожим арабом. Черные волосы араба, даже влажные, напоминали шапку. Следы давних плохо заживших язв делали его сухое костистое лицо на редкость уродливым. Однако глаза были умные, а взгляд – пронзительный. Звали араба – если верить Дионисию – Бораком из рода Шамшбораков.
– Благодарю, но раны меня вовсе не беспокоят, – заверил Приск.
– А как поживает наилучший принцепс Траян? – спросил Дионисий, решив, что уже достаточно польстил военному трибуну.
– Отлично.
– Я слышал, во время землетрясения его вынес на плечах какой-то гигант.
– Ему помог выбраться наместник Сирии Адриан, – отозвался Приск, также слышавший всевозможные истории чудесного спасения Траяна. – А как поживает Аршакид Эдерат? – поинтересовался в свою очередь Приск. – Мне стоило больших трудов уверить наилучшего принцепса, что Эдерат, напав на его посла, то есть на меня, действовал по своей воле, а не с согласия правителя Хатры, ибо это могло привести к тяжелейшим последствиям для этого города.
– О мой добрейший Приск! – заверещал Дионисий. – Это ужасное, ужаснейшее недоразумение… Яне ведал, что Эдерат напал на тебя, уважаемого посла. Я узнал об этом только от тебя, только что… Клянусь короной бога Шамша.
«Надо же, какой дерзкий врун…» – отметил про себя Приск.
– Я полагаю, ты, мой друг, привез доказательства того, что нападение на меня, римского посла, подарившего Хатре бюст нашего императора как залог дружеских отношений, не имеет никакого отношения к правителям Хатры? – спросил трибун грозно.
– О да, разумеется… – Дионисий завертелся в бассейне, будто из труб в воду полился чистый кипяток. – Уверяю тебя, я привез столь весомые подтверждения, что у тебя не останется никаких сомнений на этот счет… И у наместника Сирии никаких сомнений не останется.
– А у императора?
– У императора – тем более!
Приск продолжал смотреть мрачно, но про себя ухмыльнулся: надо полагать, хитрый грек доставил из Хатры увесистый сундучок с золотом для наилучшего принцепса и плотно набитый кошелек – для пострадавшего посла, дабы убедить, что происшествие было всего лишь нелепой случайностью.
Пока Дионисий вертелся ужом, Борак нежился в бассейне с теплой водой. И не произнес ни слова.
О том, кто он такой, и зачем прибыл в Антиохию, Дионисий не обмолвился ни словом.
* * *
