скачать книгу бесплатно
Чернильная девушка
Анри Старфол
Однажды писатель Денис Леваев осознает, что больше не может создавать свои мрачные произведения. Желая изменить стиль творчества, но не найдя одобрения собственному замыслу, он затаивает смертельную обиду. В попытке отомстить всему миру, писатель принимается за свой самый черный роман и создает на его страницах образ женщины, в который влюбляется без памяти. Но постепенно мужчина понимает, что его возлюбленная нечто большее, чем исписанные чернилами страницы романа, и волею обстоятельств оказывается втянутым в невероятную историю, полную духовного поиска, мистики, опасностей и настоящей, очищающей душу, любви…
Глава 1
Тишину морозной ночи нарушил вопль, раздавшийся внутри деревянного дома. Вслед за ним, окно второго этажа разлетелось от удара изнутри, и старая печатная машинка марки «Ундервуд», со звоном разбитого стекла, полетела в снег. В эту же зияющую дыру, стаей бьющихся в агонии белых птиц, выпорхнули печатные листы.
Мужчина ходил по своему рабочему кабинету и, пошатываясь, крушил все, что попадалось ему на глаза. Он швырнул об стену цветочный горшок, который разлетелся и засыпал землей письменный стол у стены. Пока широко раскрытые, серо-голубые глаза разгневанного человека недобро блестели из-за черной оправы очков, его ладони стали хаотично выводить на глади стола непонятные и причудливые узоры. Он сел на пол, прижавшись к выдвижным ящикам стола, пошарил по карманам куртки, достал металлическую фляжку и, допив виски, выбросил ее в разбитое окно. Дотянувшись до лежащей на полу деревянной шкатулки, мужчина достал из нее дрожащими руками самокрутку, нащупал в кармане зажигалку и закурил. Выпуская из ноздрей дым, он устало смотрел в разбитое окно. Ветер, чуть треплющий его короткие, русые волосы, заносил в комнату легкий снег, падающий на разбросанные книги, ручки, тетради, сломанные модели парусных кораблей и разломанный пополам ноутбук.
Когда с травкой было покончено, мужчина лег на холодный пол и уставился в потолок. Из кармана куртки, громко и издевательски позитивно, заиграла музыка. Мужчина достал черный смартфон американской компании BTY, посмотрел, кто ему звонит и отбросил его в сторону. Телефон то замолкал, то снова принимался гудеть, дребезжа на полу своим глянцевым корпусом.
Продолжая игнорировать повторяющиеся звонки, мужчина задремал, но через какое-то время его вырвал из сна резкий звонок домашнего телефона, раздавшийся с первого этажа. Мужчина растерянно захлопал глазами и приподнялся на локтях. Телефон на первом этаже продолжал требовательно звенеть, нарушая недавно воцарившееся, мрачное спокойствие дома. В кабинете перегорела одна из лампочек люстры, и тусклый свет померк до мрачных оттенков, постепенно синеющих в углах рабочего кабинета.
– Настырная барышня, – пробормотал мужчина, и медленно дотянувшись до мобильного телефона, набрал последний пропущенный вызов, после чего стационарный телефон на первом этаже тут же замолчал.
– Что тебе нужно, Ева?
– Как ты смеешь не отвечать на звонки и пропадать на три дня? Ты, вообще, имеешь хоть малейшее представление о том, как себя должны вести приличные люди? Твой литературный агент уже достал меня своими звонками! Все хочет, чтобы я тебя образумила! А как можно образумить паталогического ребенка, застрявшего в теле тридцати пяти летнего мужика?
– Ева, я…
– Каждый раз одно и то же! Ты ныряешь в бутылку, а я должна вытаскивать тебя с ее дна! Ты совсем обо мне не думаешь! Тебя не волнует, что у меня вагон важных дел! Вместо них, я сижу и обрываю телефоны своего братца, боясь, что он не отвечает на звонки и не открывает дверь потому, что валяется мертвый у себя на кухне! Валяется, потому что в пьяном угаре поскользнулся и долбанулся затылком о край стола! Ты – алкоголик и наркоман, который страдает приступами глупой меланхолии! С тобой одни нервы! Из-за тебя я стану страшной старухой! И на твоей совести будет тот факт, что мир лишился красоты такой женщины как я!
– Ева, послушай…
– Ты думаешь только о себе! Тебе плевать на чувства и потребности других людей! Меня оскорбляет твое поведение! Оно доставляет одну боль, Денис!
– Ева, – глаза Дениса заблестели от слез, – я сломал судьбу одному невинному человеку. Хотя, я не уверен, что только одному…
– Твое пренебрежение в делах возмутительно! Известный автор с большой читательской аудиторией играет в затворника и пропадает, когда должен сосредоточиться на предстоящих, важных мероприятиях…
Денис поднялся с пола, занесенного тонким слоем снега и, опираясь о стены, побрел на первый этаж. Телефон, из которого доносился голос сестры, мужчина держал в опущенной руке. Когда он дошел до кухни и положил его на обеденный стол, то включил громкую связь.
– …мечтают о такой жизни, как у тебя! – на кухне раздался громкий голос сестры. – Пиши и радуй читателей! И позвони, наконец, своему литературному агенту! Он очень волнуется за твою результативность! – в телефоне ненадолго воцарилось молчание. – Ты, вообще, меня слушаешь или я сама с собой разговариваю?
Писатель достал из бара початую бутылку виски и, откупорив ее, сел на край обеденного стола. У мужчины случился спазм желудка, и задетая ногой полупустая бутылка из-под вина, покатившись по глади стола, разбилась о кафель. Он посмотрел на расплывшееся алое пятно, прильнул к бутылке виски и сделал несколько коротких глотков. Писатель поморщился и посмотрел на лежащий рядом мобильный телефон, поблескивающий узорным, серебряным логотипом Better than yours на своей задней панели.
– О, а ты знаешь значение слова: «слушать»?
– Ты невыносим! Хочешь загубить свою карьеру – пожалуйста! Хочешь играть роль обиженного гения – на здоровье! Я дозвонилась – ты живой! Считай, мой долг сестры выполненным!
Денис фыркнул в сторону телефона и пошел складывать все подушки дома на подоконник разбитого окна в своем кабинете. На выходе из кабинета он подвернулся на лежащей под ногами модели парусной яхты «Атлантик» и с грохотом упал. Матерясь, писатель кое-как встал и, прихрамывая, побрел к себе в спальню.
Денис окинул взглядом большую кровать, прикроватные шкафчики, два платяных шкафа вдоль стен, зеркало в полный рост и большой музыкальный проигрыватель с коллекцией пластинок в комоде под ним. Посреди обволакивающей тишины, пыли и паутины, писатель упал спиной на матрас. Слева от него, на прикроватной тумбочке стоял длинный, чуть загнутый подсвечник на одну свечу. Мужчина печально смотрел на него и слушал, как часы на стене бьют полночь.
Где-то рядом загромыхал салют, и окно темной спальни стало подсвечиваться бледными оттенками розового, зеленого и голубого. От этого грохота беспокойно залаяла соседская собака. Раздался визг автомобильных тормозов. Писатель лежал на кровати и вдыхал душный воздух с горькой примесью табака и марихуаны посреди затхлого коробка, в который он собственноручно себя поместил. Его сердце учащенно билось от выпитого, а померкшие в красках ночи очертания комнаты медленно закручивались по спирали, напоминая причудливое полотно в художественном стиле сюрреализма.
– Я превратил перо в оружие и покалечил им человека, – писатель поморщился от неожиданно озвученной вслух мысли и тут же уличил в этом самого себя. – Во мне снова просыпается кухонный философ. Значит, я здорово надрался…
Резко склонившись над краем кровати, Денис непроизвольно очистил желудок. Рвотный позыв повторился, а виски из опрокинутой на матрас бутылки расползся обширным пятном. Мужчина, быстро, насколько мог, направился в ванную комнату второго этажа.
К утру в доме заметно похолодало, и Денис проснулся. Он вывалился из ванной и, постанывая от боли в затекшем теле, стал медленно разминаться. Под шум воды из раковины, писатель умылся и посмотрел в зеркало, на худых скулах отросла щетина, белки глаз покраснели, а под ними проступали темные мешки. Кабинет был завален обломками моделей кораблей, печатными листами и землей из цветочного горшка. Аккуратно ступая по полу, виновник этого хаоса приблизился к письменному столу и достал из него один из уцелевших прошлым вечером ноутбуков компании BTY. Мужчина раскрыл свой компьютер, и устало, с обреченностью во взгляде, уставился перед собой в только ему известную пустоту. Голова писателя болела, мысли путались. Одно за другим, произошедшие пару дней назад, события вспыхивали едко раскрашенными картинками, выстраиваясь нестройным рядом в воспоминаниях мужчины. Неожиданно для себя он осознал, что, не смотря на обилие выпитого вчера, хорошо помнит эти прошедшие три дня…
«Приступ глупой меланхолии», как любила говаривать сестра Дениса, начался у него с очередной разгромной статьи в журнале «Твой бестселлер», опубликованной три дня назад, в утро пятницы. Автор статьи посчитала своим долгом довести Дениса до такого душевно-творческого состояния, чтобы он не смог писать ничего длиннее пустых по смыслу комментариев в социальных сетях. Будучи лингвистом и филологом, она препарировала каждое произведение писателя, разбирала его на кирпичики и тщательно их осматривала. Поэтому, статьи этой молодой женщины уже пятый год тянулись надменным, уничижающим шлейфом за каждым художественным произведением Дениса.
В утро той злополучной пятницы, напившийся до полуобморочного состояния, Денис провел на интернет странице с разгромной статьей около трех часов. Писатель раз за разом ее перечитывал, смакуя самым мазохистским образом каждое слово и каждый оборот речи. После того, как статья была прочитана в пятнадцатый раз, мужчина распечатал ее на принтере и достал из ящика стола толстую кожаную папку со шнуровкой. В ней, аккуратно сложенные и пронумерованные, находились вырезки других статей из журналов и газет, а также распечатки публикаций из интернета. Все они были посвящены критике творчества писателя. Он погладил папку, вложил в нее распечатанные листы со статьей, проставил номера страниц и крепко завязал ее на шнуровку. Хлопнув папкой о ящик стола, он с силой закрыл его, и маленькая причина душевной бури оказалась заточенной в своей плоской тюрьме, среди других, таких же заключенных. В этот момент у писателя зазвонил мобильный телефон, но мужчина, даже не взглянув, кто ему звонит, сбросил входящий вызов.
В спальне, около большого зеркала Денис несколько минут с критичным выражением лица осматривал свое отражение. Громко фыркнув, писатель снял с себя рубашку и достал из шкафа чехол, в котором на вешалке пристроился растянутый свитер горчичного цвета. Мужчина достал свитер, повертел его в руках и прижался к колючей фактуре вещи. Он надел свитер и, игнорируя неприятное покалывание и зуд на теле, расплылся перед зеркалом в умиротворенной улыбке. Телефон, оставленный в рабочем кабинете, загудел снова, но Денис, как и прежде, не обратил на него никакого внимания. Погруженный в свои мысли, писатель надел на свитер серый пиджак и принялся медленно прохаживаться у зеркала, критично осматривая свое отражение. Он подмигнул самому себе и выдавил из себя театрально приветливую улыбку:
– Здравствуйте! Я – Денис Леваев, автор песен, писатель и сценарист. Что? Выгляжу как преуспевающий, довольный жизнью человек? Ну что вы, спасибо. Право, не стоило!
Лицо мужчины приобрело горестное, саркастическое выражение. Он отвернулся от зеркала, снял с себя серый пиджак и рывком бросил его на пол:
– Нет, это не подходит. Это совсем не то…
Писатель перешагнул через брошенный пиджак к шкафу, втиснулся в севшую после неудачной стирки синюю спортивную ветровку, и прижатый к телу свитер стал жечь кожу еще сильнее. Игнорируя жжение, мужчина надел на руки несколько старых плетеных браслетов:
– Привет! – обратился он к отражению. – Перед вами – известный писатель Денис Леваев. Не выношу заскорузлых стереотипов в мышлении и консервативной, до скуки, моды. Одеваюсь, как мне удобно, потому что я творческая и уверенная в себе личность. Вам нравится? Что же, сказал бы, что рад, но я не нуждаюсь ни в чьем одобрении. Я выше этого.
Денис перемерил еще несколько вариантов образа, и остановил свой выбор на черных джинсах и черном пиджаке, поверх горчичного свитера. По ступеням лестницы писатель спустился в прихожую, где в прямоугольнике открытой им входной двери виднелась снежная белизна двора. Мужчина не спешил выходить и смотрел на порог – черту, отделяющую его от внешнего мира. Вздохнув, он сделал неуверенный шаг вперед:
– Свет. Занавес. Представление начинается…
Писатель кое-как вклинился на своем белом седане BMW пятой серии между стоящими у обочины машинами и припарковался на тротуаре, напротив ресторана быстрого питания. Прикрывая ладонью лицо от сильного ветра, мужчина пошел по улице. Он замедлил ход у здания городского суда, с которого на него недобро смотрели мрачные скульптуры ангелов. Небесные жители, распахнув свои широкие крылья, целились копьями в собственные тени под фасадом, а замерзший снег на их головах горел сединой.
– В этом мире даже ангелы отбрасывают тени.
Денис обернулся на голос. Позади него стоял мужчина в оранжевой жилетке, с профессиональной фотокамерой в руках и с немецкой овчаркой на поводке. Его яркая одежда настолько сильно контрастировала с серым, ничем не приметным лицом, что он больше походил на манекен, который невероятным образом ожил для импровизированной прогулки. Черты лица этого человека с камерой, казалось, навсегда застыли в беспристрастном выражении, показывая его абсолютное равнодушие к происходящему вокруг. Он сделал несколько снимков здания суда, после чего меланхолично уставился на писателя.
– О, привет, Алек. Не знал, что ты вернулся в город, – сказал Денис.
– Да уже полгода, как вернулся.
– Мне помнится, ты продал свою квартиру. Где же ты сейчас живешь?
– Мы с Сэмом снимаем угол у твоего ворчливого дяди, – мужчина потрепал немецкую овчарку за намордник. – Хотя, этот портовый труженик постоянно и придирается, считая каждую копейку, но зато помог мне устроиться электриком на судоремонтный док.
– Как электриком? Ты же по образованию медбрат.
– Ну, жизнь заставляет. Тем более, я всегда любил возиться с электроникой и прочим. А тут еще и платят неплохо.
– Понятно. А что не звонишь, не заходишь? Не чужие люди все-таки.
– Ну, мы расстались не при самых приятных обстоятельствах. После того, как мы врезались в дерево, я по-прежнему хромаю и не могу нормально бегать. И все твоими стараниями, Денис…
– Извини, что так вышло, я не хотел.
– Ну, конечно, не хотел, – мужчина еле выдавил из себя улыбку, больше похожую на болезненную гримасу. – Люди часто жалеют о том, что сделали на пьяную голову, верно?
– Ну да, наверное, – нервно протараторил писатель. – Гуляешь в поисках вдохновения?
– Какое вдохновение, Денис? Серые будни и такие же серые люди вокруг, присмотрись. Свет фотовспышки – единственное, что делает их чуточку ярче.
– Как пессимистично, тебе явно не хватает в жизни цвета. Все же, зайди как-нибудь, выпьем, поговорим…
– Денис, я не пил, когда был твоей «нянькой», не пью и сейчас.
– Зря, может, был бы жизнерадостнее. Это помогает.
– По тебе что-то не заметно, Денис. Куда сейчас направляешься? Случайно, не в «Реквием»?
– Да, куда мы любили ходить с женой, ну, когда были вместе.
– После ремонта атмосфера заведения там совсем не та, – Алек посмотрел на писателя с прищуром и, наставив на него объектив, сделал несколько снимков. – Но я тебя понимаю. Ностальгия и все такое.
– У меня в эту субботу презентация книги, – писатель заговорил быстрее. – Приходи, если хочешь. Ресторан «Подлодка». Начало в шестнадцать часов.
– Хм, новый «продукт», да? Снова планируешь хорошо продаться?
– А ты разве не знаешь? – Денис саркастично оскалился, а в его глазах мелькнуло отвращение. – Я уже давно продался…
Под пристальным взглядом грозных ангелов, Денис быстро пошел, оставляя на белом снегу тянувшийся грязный след. Оглядываясь, писатель перебежал дорогу перед старым японским автобусом Hyundai и звякнул колокольчиком входной двери в кофейню. Любимый столик у окна был занят пожилой парой, и мужчина, вдохнув аромат кофе и свежей выпечки, прошел к белой барной стойке. Избегая взглядов посетителей, он занял один из высоких стульев.
За барной стойкой стояла рыжая девушка с курносым носом, усыпанным веснушками. При виде посетителя, она кокетливо провела подушечками пальцев по своей шее с вытатуированными, черными птичками. Ее округлое, по-детски милое и румяное личико не сочеталось с многообещающим и откровенным взглядом, в котором угадывалась склонность к довольно развязному образу жизни и желанию поиска новых, сомнительных удовольствий. Девушка, похожая на ангелочка, оскверненного пороками этого мира, подалась чуть вперед и с придыханием поприветствовала писателя:
– Денис Андреевич, здравствуйте! Что-то вы сегодня поздно.
– А, привет, Таня. Новая укладка?
– Вы заметили!
– Желаю капучино из твоих заботливых рук.
– А бутербродики? – Таня надула губки.
– Почему бы и нет. Давай большую порцию.
Денис поднял глаза к расположенным по периметру стен потолочным пузатым светильникам, которые, свисая на своих длинных цепочках, бросали на белые стены красные, желтые и синие тона. В темных рамках на стенах заведения висели постеры в стиле «Поп-арт», а из аудиоколонок по залу разносились приглушенные мотивы джаза. Писатель провел ладонью по шершавой плоскости барной стойки и забарабанил по ней пальцами.
– Денис Андреевич, как у вас дела?
– Лучше всех, Таня, – Денис выдавил из себя улыбку. – Лучше всех.
– Снова вы пришли в своем смешном свитере…
– Ну, я привык в нем работать. Мне так комфортно.
– Дело ваше. А над чем сейчас работаете?
– Ты каждый раз это спрашиваешь.
– А вы каждый раз не хотите отвечать.
– А чего бы ты хотела из-под моего пера?
– Что-нибудь про драйв и любовь! – кулинарные щипцы в руках Тани остановились на середине пути к бутербродам, и девушка мечтательно подняла глаза. – Что бы «он» был каким-нибудь обаятельным негодяем-соблазнителем на старом Harley, а «она» – неопытная в сексе, доверчивая простушка!
– Старо, как мир. Сближение разных полюсов на почве секса.
– Да нет же! Я хочу love story про то, как люди раскрываются друг другу через страсть. Не избитое: «он схватил ее за задницу – она завизжала», а что-то интересное, чтобы увидеть, как низко может упасть человек, ведомый страстным желанием.
– И это тоже было.
– Вы меня не понимаете, – девушка поставила перед Денисом кофе и ассорти маленьких бутербродов на холщевой бумаге. – Мне нужна история про то, как страсть меняет человека, его мысли и все такое…
– Мужика тебе хорошего надо, Таня, а не книжку, где секс выдают за философию жизни.
– На себя намекаете? – девушка захлопала ресницами и, облокотившись на локти, приподняла зону декольте.
– Я для тебя староват.
– А по-моему, в самый раз. Кстати, старики освободили ваш любимый столик. Пойду, уберу после них песок, чтобы вам там было комфортнее.
– Слишком едкий комментарий для хорошей девочки.
– Я безнадежно плохая девочка, Денис Андреевич. Прошу вас это запомнить.
Денис печатал за своим любимым столиком, изредка попивая кофе. Если мужчина ловил на себе чей-то взгляд, то быстро отводил глаза, возвращаясь к черным рядам текста. В это время люди вокруг приходили и уходили, сменялись треки из аудио колонок, а запах крепко сваренного капучино постепенно уступал аромату выставленного в витрину яблочного пирога, который постепенно затих в дымной, подкопченной симфонии индейки, принесенной на соседний от писателя столик. Рука мужчины часто машинально скользила по глади стола и на его середине сжималась в кулак, не найдя оставшейся в прошлом, желаемой цели. Он провел в заведении два часа, махнул на прощание Тане и звякнул колокольчиком входной двери. Краски мира становились невыносимо серыми и грязными. Лица прохожих с каждой минутой мрачнели все больше и больше. Писатель ускорил шаг, чтобы поскорее вернуться к себе домой.
Дома он упал на колени перед раскрытым домашним баром, озарившим теплым, уютным светом мрачную кухню. Сияние из бара рассеялось в нестройных и полупустых рядах бутылок, рядом с которыми, в очередной шкатулке, лежали заранее приготовленные самокрутки.
Виски внутри стакана закружился в танце кубиков льда и слился с черной шипящей газировкой. Довольный, писатель развалился на диване у камина и с блаженной улыбкой, мягким, блуждающим взглядом смотрел, как в очаге камина потрескивают дрова, извергая в разгоряченный воздух сноп оранжевых искр.
Денис вспомнил, что из-за судороги во всем теле проснулся тогда во время темной, безветренной ночи. Бутылка на столе была полупуста и холодна, как и весь дом, окутанный мрачным ожиданием следующего дня. Писатель поднялся и походил по гостиной, скидывая указательным пальцем с полок пустые рамки для фотографий и маленькие, пыльные вазочки. Ухватив за горлышко бутылку виски, он вышел на улицу.
Стоя на морозе в белой майке и джинсах, выдыхая в воздух струю пара, Денис с вызовом смотрел в чернильные просветы пепельных облаков, где мерцали равнодушные звезды. На голове писателя расположились стерео наушники, а в руках топор с длинной рукоятью. Резко задрав голову, мужчина сделал последний глоток из бутылки и бросил ее в снег. В наушниках заиграл тяжелый рок, и Денис с остервенелой злостью разрубил пополам полено, стоящее на пне, поставил следующее и ударил снова. С каждым ударом его лицо искажалось гримасой ненависти. Каждый раз он бил так, словно казнил ненавистное ему, живое существо.
Утром субботы, за тринадцать часов до того, как старая печатная машинка марки Ундервуд полетит с осколками стекла в снег, Денис лежал в своей кровати и через щель между одеялом и подушкой наблюдал, как с прикроватной тумбочки на него осуждающе смотрит будильник, показывающий двадцать минут двенадцатого. Денис протер рукой глаза и, поморщившись, накрылся одеялом с головой. Час за часом, он лежал в своем коконе и, почти не двигаясь, смотрел в черную пустоту перед собой. Из рабочего кабинета часто доносилось тихое жужжание мобильного телефона, и, когда писателю оно окончательно надоело, он поставил Штрауса на громоздком проигрывателе пластинок. Под вальс «На прекрасном голубом Дунае», мужчина снова плашмя упал на кровать и, чуть подергивая ногой над ее краем, закурил.
Вечером, по своей личной, субботней традиции, Денис как обычно возвращался в шестом часу домой с виски Old King из магазина и заметил, что за ним на малой скорости едет серый внедорожник Nissan. Мужчина ускорил шаг и свернул на ближайшем повороте, но не туда, куда ему было нужно. Автомобиль повернул следом за писателем и, обогнав его, припарковался у тротуара. Денис подошел к внедорожнику, но водитель выходить из машины не спешил. Когда писатель постучал в окно, стекло автомобиля с механическим шелестом скользнуло вниз, и в образовавшейся щели, как из танка, на него посмотрела пара испуганных, бледных глаз:
– Извините, это вы Денис Леваев?
– А кто спрашивает?
– Извините, если напугал вас, – глаза в прорези нервно моргнули. – Меня зовут Виктор.
– Что вам нужно от меня?
