скачать книгу бесплатно
Я так долго жил в этой огненной пасти,
Но ад – то не жуткий таинственный зверь.
В аду нет трезубцев, терзающих туши,
В аду нет кошмарных кипящих котлов:
Сгорает от гнева бродяга заблудший,
Пронзённый проклятием собственных слов.
В аду нет чертей и мифической хтони,
Но согнута в вечном поклоне спина:
В аду – алтари, и рыдают иконы,
Но есть у «святынь» всех подобных цена.
В аду нет врагов, что кровей твоих жаждут:
В аду ты встречаешь повсюду себя —
Ты в клетке страстей – своей собственной страже
Гордыня и жадность в фанфары трубят.
Но вовсе не жар восседает на троне,
А холод. И лёд. Это лёд равнодушья.
Плывёт ад, как айсберг, прозрачный и сонный,
Но чем он ужасен? Что же, послушай.
Весь ужас адов заключается в этом
(И страшно становится до тошноты):
Ты в ад попадаешь, увы, незаметно,
И в новость об аде не веруешь ты».
Хоть я и поверил в ту проповедь старца,
Но лишь, развернувшись, шагнул за порог.
Мне незачем более с ним оставаться:
Мне хижину строить – придёт, впрочем, срок.
Смола дикой сливы
Ни яблонь, цветы уронивших, не видя,
Ни жгучей крапивы, коленки кусавшей,
Шагала в слезах она, словно обидеть
Ранимую душу сумел кто-то страшный.
И яблони знали об этих страданьях,
О первой любви знала всё и крапива.
Но девушка мимо шла – в звонких рыданьях
Подобная летнему тёплому ливню.
Хоть слёзы печали так неприхотливы,
Но гонят её прочь от дома к подлескам
Гадать по смоле на ветвях дикой сливы,
Совсем как в далёком, как облачко, детстве.
И если смола до заката застынет
От солнечных лучиков, быть тогда счастью.
Об этом она прошептала и ныне,
Сквозь слёзы, до крови кусая запястье.
Но разве не знаешь ты, милая юность,
Что высушит солнце твои слёзы вскоре?
Печаль или радость, что сердца коснулись,
Вернутся к небесному слёзному морю.
Памяти Леонида Нечаева
Встретим мы наш прекрасный день,
Навсегда нам потерять чтобы свою тень…
Это – Город, которого нет,
Только миг здесь равен миллиону лет…
Он пришёл сюда, в мир волшебный,
Чтобы никогда в этом небе
Тучи чёрные не скрывали свет…
Он пришёл сюда, это просто,
Так же, как летать к дальним звёздам…
Только бы, только бы помнить это нам всегда,
Что торопиться нам взрослеть,
Нет, не стоит: юных лет
Не вернуть нам и мгновенье.
Но так печально одному
В звёздном пребывать плену
И мечтать о приключеньях!
Создал он свой прекрасный день,
Создал сам он, потерять чтобы свою тень…
Творец сказок, которого нет
Только миг, что равен ми
ллиону лет…
Оживил своих он героев,
Город в небесах построил,
Город в небесах, в белых облаках.
Он покинул мир небоскрёбов,
С детства этот путь был уготован…
И не забыть, не забыть уже нам никогда,
Что торопиться нам взрослеть,
Нет, не стоит: юных лет
Не вернуть нам и мгновенье.
Но так печально одному
В звёздном пребывать плену
И мечтать о приключеньях!
Демон
Демон… Одно это слово страшит,
Будто полночная тень на погосте.
Демон… Хранитель разбитой души
С алою кровью и белою костью.
Райскою птицею я был рождён
Средь водопадов, извечно шумящих.
Пил я нектар, что цветочным дождём
Лился из треснувшей солнечной чаши.
Синих небес драгоценный берилл
Очи окрасил мне, будто в награду.
Я над землёй безмятежно парил
Между снопами лучащихся радуг.
И, одному из небесных детей,
Что может быть мне страшнее неволи?
Что может быть мне страшнее сетей —
Скованным стать человеческой болью?
Так был людьми я однажды пленён.
Я прозябал в тесной клетке столетья.
Слышал ли кто мой неистовый стон?
Вольный полёт оставался запретным.
Битый порой образец красоты
Стал экспонатом на ярмарках диких.
И не забыть мне их глаз пустоты,
Тысячи глаз в океане безликом.
Голод порой пресыщенье сменял —
Горло сухое царапало семя.
Превознося, проклинали меня.
Прочь улететь не настало ли время?!
Клетку разбив, их сердца из груди
Вырезал я своим клювом-кинжалом.
Падали оземь рабы и вожди,
В пыль обращая завета скрижали.
Вкус человеческой крови познав,
Перья омыв этим алым железом,
Взмыл к небесам я скучавшим стремглав.
Небо! О небо! Услышь мои песни!
Небо же песнь мою не узнаёт,
Небо плюёт в меня, бьёт меня градом.
Я пролетаю сквозь пепел и лёд —
Рай обернулся видением ада.
Я миновал одинокий утёс,
Лес, опалённый гневливым пожаром.
Облик мой – зеркало метаморфоз,
Зреть я могу теперь оком янтарным
Скал и пустынь безутешный ландшафт,
Лютых веков непроглядную темень.
Я – за пределами правд и неправд
В небе парящий стервятник. Я демон.
Демон… Одно это слово страшит,
Будто полночная тень на погосте.
Демон… Хранитель разбитой души
С алою кровью и белою костью.
Прожектор
I
То был последний из гастрольных дней.
С тревогой, что в груди моей, как жалом,
Касалась сердца когтем ярко-алым,
На сцену вышел с песней я своей.
И чтоб народу стало веселей,
Толпа чтоб песне этой подпевала,
Огня решив концертному дать залу,
Зажгли прожектор с надписью «Протей».
Софиты бьют в глаза невыносимо —
Моё лицо, что скрыто слоем грима,
Течёт, и льюсь я весь, бесформенный урод.
Клубится тело чёрным горьким дымом,
И скрылся разум, страхом одержимый.
Пронзив насквозь, затмив меня, вам свет поёт.
II
Стоим и смотрим вдаль мы неспроста:
С экскурсией в пустыню мы явились,
Себя мы бомбе отдаём на милость,
Желая знать, как вздрогнет пустота.
И вот открылись будто бы врата:
На купол мира вспышка навалилась,
Нырнула в землю, жгла до магмы гнилость.
