скачать книгу бесплатно
Создав эликсир, этот круг я замкну!
Идея во сне превратилась в поэму.
Алхимик достойный я, разве не так?
Пишу и жду ветра, решая дилемму:
Он – благо моё или демон и враг?
Лишь взмахом крыла сотрясая всю землю,
Леса превращая дыханьем в костёр,
Моря испарив, тучи пара рассеяв,
Дракон улетает в небесный простор…
О любви
Как свиток китайский, я разверну
Твоё стучащее смелое сердце.
И вырежу в нём перьевой ручкой
Собственных снов пентаграммы на память.
Я в океан уроню своё семя,
И точно на сорок первой неделе
Древо ветвями пусть в небо упрётся,
А я на качелях буду петь песни.
Ты такой худой, мой мальчик.
Вкуси же родной жирной землицы!
Взгляни на червей – неужели похожим
На них никогда ты стать не захочешь?
Я стал староват для такой дребедени.
Пусть пауки мне постель приготовят.
Нет уж, Голгофа не повторится:
Даются лишь раз такие концерты.
Победный гимн всепоглощающего одиночества
Когда надо мной пролетает вдруг птица,
Её я внутри себя спрятать могу —
Лететь вместе с ней, забывать о границах
И смерть разделять с ней в искристом снегу.
В пустыне ночной с застывающим камнем
Я слить могу душу, что болью кричит, —
Потерянных лет будут смыслом всегда мне
Рассветного солнца святые лучи.
С подохшей змеёй могу объединиться
И гнить, утекать, возвращаться к земле.
Я стать могу буквой на этой странице,
Кричаще-беспомощной буквой во мгле.
Из всех «никуда» мой единственный выбор —
Дорога к тебе. Не жалею о том.
Из всех «никогда» мне бы лучше погибнуть,
Смотря тебе вслед, безымянный «никто».
Дервиш
Как вихри несутся над морем, взрывая
Пороки людские неистово в клочья, —
Так льётся молитвою песня благая,
Так дервиш танцует сияющей ночью.
Вращаются в небе галактики всюду,
Вращается солнце, свидетель пророчеств —
Так веру несём всем живущим мы людям,
Так дервиш танцует сияющей ночью.
Кружат птицы хищные над полем брани,
И бабочка слепо с огнём встречи хочет —
Так возвещать о смиренье мы станем,
Так дервиш танцует сияющей ночью.
Земля с небесами в божественной пляске
Даруют послание, их язык точен, —
Так сущность и свет мы почтим громогласно,
Так дервиш танцует сияющей ночью.
Свалка
Разные «незаменимые» вещи —
Полный чудес удивительный мир!
Ложка, стакан, самовар проржавевший,
Койка с пружинами в стиле ампир.
Валенки, шляпы, вдруг скальпель хирурга,
Деньги страны, что на карте уж нет,
Плесень в остатках еды и окурки,
Полуистлевший собачий скелет.
Марки почтовые, фотоальбомы,
Ценности прошлых и призрачных лет.
Пьяные словно садовые гномы,
Чёрные стринги, рекламный буклет.
С дыркой меж ног, сигаретой прожжённой,
Голая кукла лежит на спине.
Чёрные образы древней иконы,
С краю сгоревшей в голодном огне.
Старая грязная в клеточку юбка,
В узел завязанный презерватив,
Детская газоотводная трубка,
Надпись на траурной ленте: «Прости».
Так, через шмотки, сквозь судьбы людские,
Где каждая вещь, каждый миг – будто шрам,
Видно, как жизнь свою рвём на куски мы,
Сделав помойкой заброшенный храм.
Я – космос!
Я – космос! Но разве я слишком заносчив?
Как свет сквозь кристалл, сквозь меня льётся мир.
Умру я однажды – и скорбною ночью
Прервётся Вселенной прямой – мой – эфир.
Я – время! Конечно, обманщик. Я – время,
Иллюзий всех дилер и скульптор всей лжи.
Любимая, светлая, ты, не старея,
Прокляв пусть меня, свой исход задержи.
Я – сердце! Я бьюсь, захлебнувшийся кровью,
До кончиков пальцев качая тепло.
К чему ж, будто схимой, накрывшись тоскою,
Ты руки морозишь оконным стеклом?
Я – осень! Я снег, первый и ненадёжный,
Такой молчаливый непрошеный гость.
Твой след сохранив на мгновенья, я должен
Растаять под небом, под россыпью звёзд.
Дети божьи
Подвижников, ставших мирянам их тенью,
Аскеза сердечная строже и строже.
С распятою верой гвоздями сомнений
По землям бесплодным бредут дети божьи.
Подобные тварям подводным безногим,
Со страхом, снующим под склизкою кожей,
В чужих неприветливых мрачных чертогах,
В морях горевестных плывут дети божьи.
Небесный им свод будто бы плащаница,
И сытная пища им – грязь бездорожья.
Ветра ледяные стирают с них лица.
Меж звёздных пылинок летят дети божьи.
Их сны разбивает холодное утро,
Сердца в тесных клетках молчат осторожно.
В молитву без слов погружённые будто,
В метро и трамваях сидят дети божьи.
Пьяный Рембо
Я грешник. Поэт ведь не может быть чистым,
Не может быть честным и лжёт. Почему?
Ни чувство, ни искренность праведной мысли
Поэту не выразить ни одному.
Я грешник. Ведь я, говоря о пороках,
Бездарный, позорю божественный свет.
Все святы в истоках, но я в своих строках
Злословлю ехидно. Прощенья мне нет!
Я грешник. В блаженстве пишу свои вирши,
Скуля в предвкушении, как цепной пёс.
«Я прелюбодей», – пусть на длани напишет
Любой, кто себя сам к поэтам отнёс.
Я грешник. Никто не дарил мне ни строки,
Ни рифмы, ни ритма. Я варвар, я скиф —
Я вор, получается. И на востоке
Мне б руку отрезали, в том уличив.
Я грешник. Я подлый зловещий убийца,
Я хаос естественный каждой строкой
Пытаюсь убить. Мои маски как лица,
И нож я сжимаю дрожащей рукой.
Откуда во мне столько липкой гордыни?
Зачем я беру этот мир «на слабо»?
А может, я пьян от настойки полыни?
Иль пьян этим пьяным мальчишкой Рембо?
Пора завершать покаянье, не правда ль?
Пора завершать бесполезный сей плач.
Не важно, я хищник иль сгнившая падаль —
Я грешник. Я мученик. Я же – палач.
Проповедь
Я встретил безгрешного старца однажды,
Что в хижине жил на поляне лесной.
Ему я сказал, что в сомнениях стражду,
И мудростью он поделился со мной:
«Ты ада боишься, мой сын. Не напрасно.
Об аде я кое-что знаю, поверь.
