На пороге нового рассвета

Глава 2. «Апогей надменности»

Когда я вернулся в университет, у меня уже в голове сложилась чёткая картинка: я хочу сделать медицинский стартап на стыке IT и диагностики. Конечно, технических подробностей пока не понимал, но был уверен: стоит мне всерьёз взяться – всё пойдёт по накатанной. Не зря я рос в семье предпринимателей.

Первым делом рассказал об идее Лике. Мы сидели вечером в небольшом азиатском ресторанчике неподалёку от кампуса. За окном шумела улица, внутри было уютно и мерцали фонарики.

Она посмотрела на меня с таким обожанием, что я едва удержал довольную улыбку: да, я об этом же думал – фамилия Грант будет греметь вовсе не благодаря старым стройкам, а благодаря новаторским решениям в медицине.

– Крис, звучит очень круто, – произнесла Лика, склонившись ко мне через столик. – Приложение, которое помогает ставить диагнозы быстрее… Это ведь спасёт кучу людей, правильно? – Именно! – я улыбнулся. – И это только начало. Потом можно расширять функционал, привлекать всё больше инвестиций.

– Слушай, а у тебя уже есть команда или…? – Пока только в планах. Но, Лика, пойми, мне же не нужны годы подготовки. Я быстро нахожу людей, у меня есть связи. Отец тоже может помочь, хотя бы контактами.

– Здорово, – воскликнула она. – Я так горжусь тобой! Представляю, как лет через пять ты станешь настоящим миллиардером, а все вокруг будут говорить: «Это же Кристофер Грант!»

Получить первые деньги оказалось совсем несложно. Я предполагал, что отец начнёт читать мне лекции о планах и бюджетах, но он на удивление быстро согласился выдать стартовую сумму. Видимо, ему льстило, что я наконец занялся чем-то серьёзным – пусть и не строительным бизнесом.

– Хорошо, – сказал он, когда я на выходных объявился у них дома с целым «презентационным» файлом. – Сколько тебе нужно для начала? – Думаю, тысяч триста долларов, – не моргнув, ответил я.

– Триста? – отец нахмурился. – Немало. На что конкретно?

– На найм сильных программистов, дизайнеров, офис – чтобы всё было на уровне. Я хочу, чтобы проект выглядел статусно.

– Хм… Триста – внушительная сумма. Ладно, я подумаю. Но, Крис, учти: если возьмёшь деньги, придётся отчитываться. – Когда отец произнёс эти слова, я ощутил, как по спине пробежал горячий восторг. Впервые в жизни я чувствовал, что не просто беру деньги из семейного кармана, а действительно получаю инвестицию в свою идею. Хотелось доказать ему, что я способен на настоящее дело и что вскоре стану успешнее, чем он сам когда-либо предполагал.

– Конечно, – кивнул я, с трудом скрывая радость. – И я ещё поговорю с другими потенциальными инвесторами – друзьями нашей семьи. Не волнуйся, всё вернётся.

В итоге отец организовал встречу с несколькими его знакомыми, которые тоже охотно вложились: кто двадцать тысяч, кто пятьдесят. Им нравилась идея «что-то про IT и медицину» – в новостях без конца говорят о миллиардах, крутящихся в этой сфере. Так всего за пару месяцев я набрал более полумиллиона. Это казалось мне колоссальными деньгами, и от уверенности я буквально ощущал, как вырастают крылья.

Сразу после того, как отец и несколько его знакомых инвесторов поддержали мою идею, начались самые захватывающие недели в моей жизни. Я снял офис в престижном бизнес-центре, нанял команду, где несколько толковых ребят занялись созданием первой версии нашего медицинского приложения. Конечно, можно было арендовать скромное помещение за городом – но мне хотелось показать себя и команде, что мы «серьёзный игрок». Просторный open-space с панорамными окнами, зонами для переговоров, отдельной кухней и даже лаунж-зоной. Плата была, мягко говоря, высокой, но я не хотел экономить.

– Слушай, шикарно! – воскликнула Лика, когда впервые увидела наше помещение. Светлые стены, мебель из стекла и металла, шикарный вид на центр города. – Как в Кремниевой долине!

– Ну, примерно, – хмыкнул я. – Наша долина, назовём её так.

Я нанял дизайнера, чтобы оформить всё «по последней моде»: графические панно о медицине, настенные мотивирующие цитаты типа «We save lives with code!». В соцсетях хвастался фотографиями: «Работа кипит». Друзья комментировали: «Вау, Крис, как у тебя круто!», «Когда станешь богачом, не забудь меня!». И я радостно basked in glory – купался в лучах восхищения.

Мы решили взять за основу открытые базы снимков и анализов, чтобы «натренировать» алгоритм на типовых заболеваниях. Как ни странно, в первые месяцы этих данных хватало, и модель выдавала многообещающие результаты. Сами программисты, кажется, прониклись энтузиазмом: у нас царила атмосфера стартап-праздника – пицца в офисе вечером, вдохновляющие разговоры о том, как мы «перевернём рынок медицинской диагностики».

Уже через два месяца у нас было, что показать. Небольшой прототип, который на демо буквально удивил инвесторов: модель действительно умела отличать, скажем, нормальные рентген-снимки от патологических. Пусть ещё грубо, пусть ещё с ошибками – но выглядело эффектно.

– Вау, – проговорил один из инвесторов, листая слайды, – то есть ваш софт уже сейчас позволяет выявлять потенциальные проблемы в лёгких?

– Да, – уверенно ответил я. – Это только начало. Скоро мы расширим функционал, добавим анализ крови, ЭКГ… И всё это будет обрабатываться мгновенно.

Они смотрели на нас с восхищением. Видя их реакцию, я чувствовал, как внутри расцветает гордость. «Вот он, момент истины, – думал я, – я и правда могу всё, что захочу». Когда после выступления ко мне подошли пара журналистов из местных интернет-изданий и попросили об интервью, я чуть не расцвёл от удовольствия.

В итоге одна статья на волне этой презентации вышла с громким заголовком: «Студент университета создаёт революцию в медицинской сфере». Я сохранил ссылку, расшарил в соцсетях. Пошли комментарии друзей и знакомых: «Крис, да ты скоро станешь новым Цукербергом!»; «Вот это круто, жги дальше!»; «Революция в медицине – звучит сильно!». Я купался в этом потоке похвалы, смеялся и думал: «А почему бы и нет? Раз все меня поддерживают, значит, я на правильном пути».

После первого успешного демо ко мне начали обращаться люди, которые ещё вчера не замечали меня. Кто-то хотел устроиться в нашу команду, кто-то предлагал сотрудничество, даже отправляли письма с предложениями разной степени безумия («Давайте встроим ваш алгоритм в мобильное приложение для ветеринаров!»). Я, конечно, улыбался, но внутри ликовал: весь этот ажиотаж подтверждал, что я «на гребне волны».

Как-то я приехал к родителям домой на ужин:

– Кристофер, сынок, ты выглядишь уставшим, – сказала она тихим голосом. – Всё время в делах, в беготне?

– Мам, всё нормально, – успокоил я её. – Просто много встреч, переговоров, разработки. Зато проект идёт отлично.

– Я переживаю, что ты совсем не отдыхаешь. Ты ведь всегда был активным, но перегрузка может и навредить. Помнишь, у тебя в школе как-то мигрени начались, когда ты взялся за все кружки сразу?

– Мама, это же давно было! – отмахнулся я, улыбаясь, но внутренне раздражившись. – У меня всё под контролем. Если станет совсем тяжело – возьму паузу.

Я искренне верил, что никакой паузы мне не понадобится. Чем больше я работал, тем сильнее ощущал азарт: хотелось доказать и матери, и отцу, что я не просто «мальчик из богатой семьи».

Тот же отец, хоть и делал вид, что сохраняет скепсис, проговаривал за ужином:

– Поздравляю, сын, хорошее начало. Но не расслабляйся. Ведь для настоящего результата нужно…

– План, дисциплина, да? – перебил я. – Пап, ну давай не сейчас. У нас всё по плану. И мы не ленимся – честно.

Он смиренно кивал, однако в его взгляде всё ещё читалось: «Посмотрим, надолго ли тебя хватит…». Но мне так хотелось верить, что он просто не понимает современных методов: ведь в Кремниевой долине всё делают быстро и рискованно, и от этого появляются гиганты.

Моя девушка, Лика, тоже была в восторге. Мы решили устроить «романтический вечер» по поводу первого демо и отправились в один из роскошных ресторанов – на двадцатом этаже отеля, с панорамными окнами. Место соответствовало моему внутреннему чувству «всесилия».

Мы сидели за столом с белоснежной скатертью, наблюдая за вечерним городом, заполняющимся огнями.

– Невероятно красиво… Как же ты всегда умеешь выбирать места, – сказала она, скользя пальцами по моему запястью.

– Я же говорил, что мы всё можем себе позволить. Это только начало.

– Даже не верится, – протянула Лика, подавая мне свой бокал. – Только недавно ты болтал о каких-то планах, а теперь у тебя уже и офис, и интервью, и уважаемые инвесторы. Крис, это потрясающе!

– Знаешь, – я ухмыльнулся, чуть прищурив глаза, – я всегда чувствовал, что если вложиться на полную, всё выстрелит. И видишь, выстрелило.

– Выстрелило и ещё как, – она провела взглядом по моему лицу, а затем наклонилась ближе, слегка касаясь ногой моей под столом. – И дальше всё пойдёт ещё лучше, да?

– Конечно. Ещё пара месяцев, мы нарастим функционал. А потом – ох, не удивлюсь, если мы появимся на страницах крупных мировых изданий.

Лика с улыбкой отпила шампанского:

– О, я жду не дождусь. Тогда и я буду «девушкой великого предпринимателя», – подмигнула она.

В глубине души я чувствовал всё растущее во мне самомнение: я не просто «сын своих родителей», я уже свои результаты имею. И ничего, что ещё рано говорить о больших деньгах, – славы-то уже хватает.

– Хочу выпить за твой проект, – сказала Лика, поднимая бокал. – И за нас, конечно.

– За нас, – эхом повторил я, чокнувшись с ней.

Лика начала рассказывать о своих новых покупках, о планах на поездку за границу, о парнях своих подруг – а я кивал, думая о своём. Я смотрел на огни города и размышлял о том, что в действительности для успеха нужно лишь отбросить сомнения и что многие люди не добиваются чего-то стоящего, потому что боятся взять на себя ответственность что-то создавать.

Под конец ужина, когда музыка сменилась более мягкими мелодиями, Лика наклонилась ко мне и прошептала:

– Крис, давай закажем ещё бутылку шампанского… и спустимся в номер?

Я ощутил, как во мне вспыхнуло желание. Лика томно улыбнулась, проводя пальцами по моей руке:

– Знаешь, мне хочется продолжения этого праздника. Никто нам там не помешает.

– Прямо сейчас? – я взглянул на часы, внутри уже зная, что тоже не откажусь.

– А почему нет? – Она наклонила голову, будто приглашая меня в опасную игру. – Разве у нас не повод? Первое успешное демо, любимое шампанское, и вся ночь впереди…

Я коротко кивнул, почувствовав мощный прилив адреналина. Заказал у официанта ещё бутылку, а спустя несколько минут мы уже регистрировались у администратора отеля. На душе царило ощущение, что я действительно на вершине мира.

Всю ночь мы провели в роскошном номере под шум кондиционера и лёгкую дрожь ночного города за окнами. Лика флиртовала дерзко, соблазнительно, будто проверяя, насколько я могу соответствовать образу «успешного покорителя». Шампанское, смех, полуночные разговоры о будущем и не только… Казалось, никаких границ не существует. Лишь под утро я, еле держась на ногах от усталости и бурной близости, опустился на подушку, успев мельком подумать: «Так вот, как выглядит безоблачное счастье…»

Примерно в то же время я начал всё чаще замечать, что не все разделяют мою эйфорию. Я был так захвачен растущим успехом, что не придавал значения мелким препятствиям. Программисты пару раз упоминали о сложностях с данными, но я лишь уверял их, что они профессионалы и точно смогут найти крутое решение этой проблемы сами. Мне казалось, что так выглядит настоящий лидер.»

В выходной я отправился на футбольное поле с компанией давних приятелей: Максом, Кириллом и Юрой. Играли в любительский футбол на местном стадионе, после чего, отдышавшись, сели у кромки поля.

– Ну что, мистер стартапер, – ухмыльнулся Кирилл, вытирая пот со лба, – как там твои «революционные алгоритмы»? Уже в Форбс позвали сниматься?

– Смеёшься? А между прочим, у нас уже было успешное демо, – не преминул похвастаться я. – Инвесторы довольны, в нескольких журналах выпустили статьи. Скоро второе демо.

– Ага, ясно, – протянул он, кидая мяч в сторону. – Ну ладно, поздравляю.

– Чё, не веришь в мой успех? – я засмеялся, однако почувствовал нотку раздражения. – Ты всегда был скептиком, Кирилл.

– Да я не против, просто… – он пожал плечами. – Слышал, что такие проекты, бывает, быстро сгорают. Надеюсь, вы не из таких.

Макс, сидевший рядом, пробормотал:

– Парень, который в школе всё получал без труда, теперь и в бизнесе хочет обскакать всех. Надо же…

– И обскачу! – уверенно бросил я. – Почему бы нет? Если вокруг всё так легко удаётся, значит, я делаю что-то правильно. Вы сами увидите.

Ребята переглянулись с лёгкой ухмылкой. Но я решил не обращать внимания, мол, пусть завидуют. Потом поднялся, взял спортивную сумку и, уходя с поля, сказал напоследок:

– Через годик посмотрим, кто смеётся последним.

В душе у меня зрели противоречивые чувства: с одной стороны, меня злили их поддразнивания, с другой стороны, я ощущал, что это меня дополнительно стимулирует доказать всем, что я способен на великое.

На волне успеха я решил: «Нужно расширяться». Ещё чуть позже я найму больше разработчиков, добавлю маркетологов. Но перед этим мы планировали сделать второе демо для инвесторов: должны были показать не только анализ рентгенов, но и ещё парочку диагностических функций.

В офисе кипела работа, но я стал замечать: ребята всё чаще приносят какие-то проблемы. Например, Дима – тихий и упрямый программист:

– Крис, нам срочно нужно больше реальных данных. Использовать открытые наборы недостаточно: для обучения нужно разнообразие, а у нас много однотипных снимков.

– Ну, так найдите ещё! – раздражённо бросал я.

– Мы пытаемся. Но без партнёрства с клиниками это будет сложно. Или нужен совет врачей, который подскажет, какие анализы наиболее приоритетны.

– Какой ещё совет врачей? – Я отмахивался. – Найдите, где люди берут наборы, – там же полно публикуется чего-то…

– Нам бы уже сейчас консультанта, – заметил Дима. – Иначе мы можем пойти не туда.

Я отмахнулся:

– Да ладно, потом подтянем кого-то из университета, какой-нибудь медфак посотрудничает. Вы, главное, пишите код, делайте интерфейс. – Без лишних вопросов.

Дима сжал губы и вздохнул, но промолчал. Видно было, что не до конца понимает мой подход, но, вероятно, решил пока не спорить с «большим боссом». На миг у меня ёкнуло внутри: а вдруг им действительно нужно больше врачебного участия? Мне казалось, всё это лишь временные детали, которые не стоят моего внимания. Мне нужно было заниматься PR-ом, налаживанием отношений с инвесторами и многими другими, более важными вещами.

Всё-таки, через одного знакомого папы, я вышел на администрацию небольшой частной клиники. Меня приняли достаточно вежливо, но когда я попытался заключить «быструю сделку» вроде: «Мы вам AI, вы нам данные», главврач покачала головой:

– Нужна проверка, сертификация, кто будет нести ответственность за возможные ошибки алгоритма? Вы же предлагаете почти «диагностические» рекомендации.

Я отшучивался: «У нас всё будет безупречно!», но понял, что на всё требуется полгода бюрократических процедур. К тому же они захотели специалиста, который бы объяснял врачам, как пользоваться системой. «Нам нужен постоянный контакт.» Я злился: «Какая морока!»

Ушёл я с пустыми руками, обещая «прислать официальный пакет документов», которого у меня не было. В других местах натыкался на ещё более сложные барьеры.

Честно говоря, я не хотел погружаться в этот ворох деталей. Внутри меня крепло убеждение: «Задача лидера – вдохновлять, а не зарываться в техническую рутину. Профессионалы сами должны разобраться». Слушать жалобы команды было скучно. Через пару месяцев я вдруг почувствовал, что всё идёт медленнее, чем хотелось бы. Приложение еле-еле движется, дизайнер жалуется, что нет от меня чёткого ТЗ, программисты переспрашивают детали. С одной стороны, я злился: «Почему они не могут работать без моих постоянных указаний?» С другой – осознавал, что, видимо, в чём-то меня самого не хватает. Однако признаться себе в этом было сложно.

И вот настал день повторного демо, через три месяца после первого. Мы стояли перед инвесторами в том же зале. Но на сей раз, когда Дима включил демонстрацию интерфейса, всё явно шло не гладко. Алгоритм работал медленнее ожидаемого, а попытка «разобрать» новый тип снимков выдавала кучу ошибок.

Один из инвесторов, мистер Чан, заметил, что «результаты показывают нестабильную точность». Я попытался уверить всех, что это временно:

– Наша команда внедряет расширенный функционал, поэтому сейчас снижение точности – нормальное явление. Скоро мы поднимем планку.

– Когда конкретно? – спросил мистер Чан. – И сколько ещё средств вам потребуется?

– Ну, думаю, в ближайшем квартале мы всё наладим, – я бросил взгляд на команду, ожидая кивков. Программисты смотрели растерянно.

В итоге встреча прошла напряжённо. Инвесторы не критиковали жёстко, но я чувствовал их сомнения.

Понимая, что всё может застопориться, я неожиданно для себя решил «подтянуть дисциплину». Начал вставать раньше, читать книжки про «лидерство в стиле Стива Джобса», проводить больше совещаний в офисе. Но делал это без чёткого плана, скорее под влиянием страха: «Надо жёстче управлять!».

В дневнике я написал:

«С сегодняшнего дня начинаю новую жизнь. Подъём ровно в 5:00, пробежка 5 километров, потом работа. Обязательно буду контролировать всё и всех, стану идеальным руководителем. Главное – выглядеть уверенно, без колебаний.»

Утром я действительно встал по будильнику, сонный и злой, вышел на улицу, пробежал абы как пару кругов во дворе и вернулся, ощущая скорее недоумение, чем бодрость. В офис приехал к девяти, уже засыпая на ходу. Зато всем заявил:

– С сегодняшнего дня у нас полный контроль времени. Расписание встреч, отчёты каждый вечер, никакого опоздания! Я хочу видеть вашу эффективность.

Некоторые ребята переглянулись, но промолчали. Лишь Дима осторожно спросил:

– А какие конкретно задачи по продукту приоритетны, Крис?

– Все сразу! – выпалил я, поправляя ворот рубашки. – Интерфейс, алгоритм… Нужно параллельно всё делать. Вы просто не забывайте отмечать, что сделали, и присылайте мне отчёт.

Я каждое утро публиковал в корпоративном чате вдохновляющие цитаты, пытался вставать на час раньше, изучал главы из «7 привычек сверхуспешных людей». Но чёткой методологии не было. Я не имел плана, как разделить проект на этапы.

– Но многие живут далеко, плюс мы же обычно к десяти собирались, – возразили ребята.– С сегодняшнего дня у нас утренняя планёрка в 8:00! – объявил я в чате.

– Меняем режим. Кто опаздывает – штраф, – припечатал я, хотя и сам не знал, как именно реализовать штрафы.

Это вызвало недовольные взгляды, но я игнорировал их. Думал: «Великие компании требовательны, а их сотрудники вкалывают денно и нощно». Чтобы подстегнуть, я вешал на стены мотивирующие постеры и вставлял в речи громкие лозунги: «Мы делаем историю!».

Параллельно и дома ситуация становилась нервной. Лика замечала, что я постоянно срываюсь:

– Крис, что происходит? Ты стал таким колючим. Раньше был весёлым, а теперь то кричишь, то молчишь.

– Прости, устал. – Я пытался улыбнуться. – У нас там в проекте завал, все что-то не успевают.

– Может, тебе нужен отпуск? – предложила она.

– Какой отпуск?! Я не могу бросить всё сейчас, когда мы на пороге огромного успеха. – Я начинал раздражаться.

Однако, заметив, что Лика выглядит обиженной, старался быстренько загладить вину подарками: дарил ей дорогие сумочки, ювелирные мелочи. Она принимала это с улыбкой, но я видел, что её терпению приходит конец: ведь Лика привыкла к постоянным тусовкам, а тут я весь день в офисе, вечерами ворчу, а мои «жесты» выглядят как подкуп.

«Когда мы уже вернёмся к нормальной жизни?» – спросила она однажды

«Когда я добьюсь успеха, тогда мы заживём, как короли!» – ответил я.

Я верил, что вот-вот и всё получится. Но на деле проблем становилось всё больше.

Наступил момент, когда разработчики начали напрямую жаловаться на недостаток конкретики:

– Крис, мы не понимаем, на чём сосредоточиться. То ты требуешь довести алгоритм до совершенства, то хочешь разрабатывать ещё и чат для врачей, то рекламный сайт. Нам нужен чёткий план, в какой последовательности всё делать.

– Вы профессионалы, вам виднее, – огрызался я. – Зачем мне расписывать эти мелочи? Я же сказал – главное фичи, выбирайте из того, что мы планировали.

– «Мелочи» и есть наша работа, нам нужно понимать приоритеты, – возразил Дима.

Я заметил, как он сжимает челюсти, еле сдерживая раздражение. Остальные молчали, глядя в пол. В воздухе висело напряжение: люди чувствовали, что мы буксуем, а я не даю им ясных ответов.

Вскоре один из ребят – Виталий – перестал приходить вовремя. Я вызвал его на разговор:

– Ты что, решил плюнуть на дисциплину?

– Знаешь, Крис, я кучу вечеров просиживал над алгоритмами. А теперь вижу, что нам вечно не хватает данных, а ты не планируешь никаких соглашений с клиниками. Всё как-то на авось…

– На «авось»? – воскликнул я. – Парень, мы просто пробиваемся вперёд, как делают все стартапы! Посмотри истории успеха Эпл – там тоже не сидели с бесконечными планами.

– Да, но у них был чёткий лидер, который действительно знал, чего хочет. А у нас… – Виталий осёкся.

У меня вспыхнула обида:

– Если тебе не нравится, можешь уйти! – Я даже не понял, когда сорвался на крик. – Мне нужны люди, кто готов биться за идею, а не ныть!

– Ладно, – устало произнёс он. – Подумаю.

Под конец четвёртого месяца стало ясно: второй демо не дал того «вау-эффекта», как первый. Инвесторы, продолжая финансировать нас по инерции, всё чаще спрашивали отчёты и сроки. У инвесторов окончательно закончился кредит доверия. На очередном собрании один из них, мистер Чан, поднял вопрос:

– Кристофер, мы вложились не только из-за вашего отца, но и потому что поверили в идею. Однако сейчас мы видим лишь частичные наработки. Куда уходят деньги?

– В разработку, маркетинг, – я пожал плечами. – Мы нанимаем хороших специалистов, арендуем офис…

– Вы уже потратили большую часть инвестиций, а у нас нет ясного плана монетизации и дорожной карты. Какие сроки выхода на рынок?

Я почувствовал, как меня обжигает волна раздражения. «Что за допрос?»:

– Мы планируем бета-версию через месяц, – соврал я, выдав нереалистичную дату. – Сейчас чуть-чуть доработаем алгоритм, и всё пойдёт.

– Хорошо, но, боюсь, без точных цифр мы не сможем дальше увеличивать финансирование, – сказал мистер Чан. – Нам нужен отчёт: структура команды, расходы, прогноз доходов.

У меня напряглись скулы, но я кивнул:

– Понял, сделаю.

Когда инвесторы ушли, я ударил рукой по столу в переговорке, ощущая злость: «Ну и чего они хотят от меня? Каких-то цифр, деталей… Я же предприниматель, а не бухгалтер!»

Через неделю мне позвонил отец:

– Крис, звонили мистер Чан и ещё пара знакомых. Они в замешательстве. Говорят, нет плана, а расходы сумасшедшие. Я уже не могу просить их вносить больше денег, они хотят подтверждений.

– Пап, вначале же все верили… Почему сейчас этот скептицизм?

– Потому что с твоей стороны нет конкретики. И, похоже, ты тратишься на внешний блеск, а продукт не двигается.

– Да, конечно, вы все ничего не понимаете в IT! Это же инновации, нужно время! – я едва не сорвался на крик.

– Хорошо, сын, – ответил отец холодно. – Но я не буду дальше покрывать твою аренду и зарплаты из собственного кармана. Будешь вынужден оптимизировать.

Он прервал связь, а я остался с горьким осадком. «Значит, отец сдался? Ну и пусть! Никто из них не понимает, насколько наш проект сильно выстрелит. Я сам разберусь.»

Проблемы с финансами быстро стали очевидны: на разработку не хватало, арендодатель напоминал о плате, сотрудники ждали зарплату. Я начал откладывать выплаты, врал, что «скоро придут новые транши». Команда всё сильнее напрягалась.

– Крис, где деньги? Нам уже нужно платить по счетам.

– Скоро будут! Понимаете, инвесторы задерживают. Но, клянусь, мы это переждём.

С каждым днём мне всё тяжелее было мотивировать команду лозунгами. Программисты становились мрачнее, некоторые тихо говорили о смене работы. Зарплату я начал задерживать: инвесторы урезали ежемесячный транш, ожидая результатов. Атмосфера накалялась.

– Крис, – в один из вечеров обратился ко мне Дима, когда мы остались вдвоём в офисе, – извини, но мне нужна стабильная оплата. У меня есть семья. Если вы не можете платить вовремя, я не смогу сидеть тут на голом энтузиазме.

– Да что ж все про деньги, да деньги?! – я швырнул на стол ручку, вспылив. – Разве вы не понимаете, что если сейчас поднажать, мы выйдем на новый уровень?