Читать книгу В глубинах неба (Станислав Цыбульский) онлайн бесплатно на Bookz (2-ая страница книги)
bannerbanner
В глубинах неба
В глубинах неба
Оценить:
В глубинах неба

3

Полная версия:

В глубинах неба

– О, господин следователь! Вячеслав Сергеевич, проходите, не стойте! Господа, это мой давний знакомый, мы с ним встречались… Где мы встречались, Вячеслав Сергеевич?

– В Праге, мистер Эллис, – ответил я, – мой отдел расследовал исчезновение вашей секретарши. К сожалению, не особо успешно.

– Точно, точно. – Невероятно, но улыбка Эллиса стала еще шире. – Ну, это не отменяет факта, что вы один из лучших в своем деле! Уверен, что российская полиция сработала бы лучше, чем их чешские коллеги! И если бы вас так срочно не отозвали… Знакомьтесь, господа! Следователь Коростылев, Главное управление… э-э-э… по борьбе… Да, по борьбе!

Семеро повернули кресла в мою сторону, я стоял в перекрестье взглядов, пока директор техотдела заливался соловьем. Он по очереди представил мне остальных. Когда звучало очередное имя, названный коротко кивал.

– Это Дрого, наш директор, главное лицо Юпитера, посмотрите, даже чем-то похож… ха-ха! – Эллис жестом указал на сидящую по правую руку от директора эффектную блондинку неопределенного возраста со стервозным лицом: – госпожа Грима Эриксдоттир, снабжение.

Блондинка обожгла меня ледяным взглядом, а Эллис продолжил, двигаясь против часовой:

– Стефан Алексеев, наш финансист, Бьянка Феррара, она отвечает за искусственный интеллект и сеть, Чэнь Лифань, главный по науке, и Джон Хаммер, безопасник. Самый непримиримый борец с беспорядком, так что если захотите выбросить мусор в неположенном месте, советую сперва оглядеться, не мелькнет ли поблизости его зоркий глаз!

Эллис раскатился звонким заразительным смехом. Хаммер поморщился неодобрительно, остальные сидели с каменными лицами. Я переводил взгляд с одного члена совета на другого, запоминая. Финансист – высокий, спортивный молодой человек. Явно из выпускников настоящего университета, которых на Земле осталось не больше десятка. Если судить по фамилии, то один из российских. Открытое умное лицо, аккуратная прическа и совершенно не идущие ему усы. А ведь у парня комплексы! С Бьянкой все сложнее, она никак не похожа на человека, связанного с сетевыми технологиями. Прямая, как струна, спина, фигура профессионального спортсмена, черные волосы и глаза, она слишком красива, ей место не здесь, а на Земле. Я с трудом оторвал от нее взгляд, чувствуя, что веду себя непрофессионально, и поймал ее понимающий насмешливый взгляд. Научник на ее фоне выглядел бледно, хоть по азиатским меркам и был достаточно крупным. Возраст его было трудно определить, но в волосах блестела ранняя седина. Он единственный был погружен в работу, глаза следили за чем-то мне невидимым, пальцы скользили по виртуальной клавиатуре.

– Господин следователь, – густой бас Дрого заполнил комнату, – вы уже в курсе, для чего вас пригласили?

– В общих чертах. – Я кивнул. Присесть мне не предложили, и я встал, заложив руки за спину. – Но хотелось бы еще раз обо всем услышать непосредственно от вас.

– Хорошо. – Директор повернулся к безопаснику: – Джон, будь добр, просвети.

– Мы имеем дело с рядом смертей, на первый взгляд ничем не связанных. – Голос Хаммера оказался неожиданно живым и звучным. Он откинулся в кресле, сложив руки на груди. – Все началось четыре земных месяца назад, когда погиб руководитель партии разведчиков. Рутинное погружение, отказали газовые понтоны. Потом – начальник смены в ремонтных мастерских, летел домой и провалился в атмосферу. Мы получаем сигналы от его катера, но прошло слишком много времени, и он признан мертвым. Третий – русалка, женщина-плюс. Исследователь-генетик, занималась изучением микробиоты у черных курильщиков в океане Европы. Отправилась помогать на сборе образцов в ледяном поле у поверхности и была раздавлена сместившимся ледяным пластом. И четвертый – радиоастроном, погиб по пути от радиотелескопа к атмосферным станциям Большого Ю. Сбой в системе жизнеобеспечения. Куда он направлялся, мы пока не знаем, катер с выключенным двигателем поймали на входе в атмосферу, но до этого он несколько суток болтался по гравитационным кривым. Все случаи на первый взгляд ничем не связаны, три жертвы знакомы шапочно, а профессор вообще ни с кем из них не пересекался.

На последних словах безопасник слабо развел руками, скорее даже обозначил жест и замолчал. Я сказал, обращаясь к нему:

– Но все же вы решили, что они связаны. Я думал, что здесь связана с опасностью, разве не так?

– Именно так. – Хаммер медленно кивнул. – Знаю, вы долго служили на Марсе, условия там и на десятую часть не так опасны, как у нас. Тут есть некоторые… детали. Мелочи. Бьянка!

Он повернулся к Ферраре, та объяснила:

– Действительно малозначимые детали: разговоры по сети, сообщения. Мы пытались разобраться самостоятельно, кое-что собрали, и решили, что нужно звать профи. Я отправлю вам полные данные.

– Конечно же, не стоит упоминать, что все это конфиденциально? – заговорил Дрого.

– Это как-то связано с теми мерами безопасности, что я успел заметить? – Я мотнул головой в сторону выхода, глядя на директора. – Или здесь всегда такая нервная обстановка?

– Все необходимое уже отправлено, – ответила вместо него Бьянка. – Если вам понадобится что-то еще, можете связаться с любым из нас.

Лицо ее было серьезным, между бровей появились морщинки. В голове прозвучал сигнал полученного сообщения, оно оказалось защищенным, и программы-дешифраторы принялись за распаковку. Я уже собрался попрощаться и выйти из кабинета, когда Хаммер вдруг замер, глаза его двигались, когда он следил за строчками на невидимом экране. Судя по всему, массовая рассылка, потому что следом за ним точно так же один за другим отвлеклись и другие. Наконец, взгляд Хаммера прояснился, он посмотрел на меня, потемнев лицом:

– Сообщили об очередном случае. На этот раз настоящее убийство.


3. Внутри


Сорок лет назад


– Значит, вы продолжаете утверждать, что эти богомерзкие существа, эти… – Человек на экране поперхнулся, картинно заломил руки. – Они, вот эти, никак не могут быть людьми! Вы посмотрите сами…

Мальчик сидел на полу, занимаясь подарками. Сегодня его день рождения, ему исполнилось десять. Было много гостей, много цветных коробок, которые предстоит распаковать. Голоса в видеостене звучат фоном, кто-то из взрослых просто забыл выключить, когда они всей компанией встали из-за стола и вывалились на воздух.

– Это такие же точно люди, как и мы с вами. Улучшения – дело чисто поверхностное. – Другой голос. – У них тот же генетический набор, и если у них появятся дети, они будут обычными. Модификации не передаются по наследству. Поймите…

– Они еще и размножаться могут?! – Голос первого срывается на визг, его поддерживают зрители в студии: низкий ропот, кое-где – недовольные выкрики. – Вы хоть понимаете, что вы чума?! Коричневая чума, если вы только способны понять, что это значит!

– Послушайте, в Вашингтоне просто обязаны заняться этим вопросом, в конце концов ведь это мы открыли способ… К тому же в России им недавно дали права, с разу после Китая, и одно из неотъемлемых прав как раз право на…

– Красная чума! Красная!

Вокруг мальчика на полу разбросана упаковка, стоят раскрытые коробки. Виртуальные открытки, яркие, с мельтешащими картинками, лежат без внимания. Коды от одноразовых подарочных кошельков, конструктор "Молекулярный творец", ракета "Кругосветка" с двигателем на полет в тысячу километров, много других не менее интересных подарков. Но больше всего будоражит его воображение последняя коробка.

– Просто послушайте, – оправдывается на экране второй голос, но его обрывают, не дают говорить, кричит уже вся студия. Мальчик сидит к изображению спиной и не видит, а там уже летит над рядами кем-то заботливо подготовленный мусор, люди вскакивают со своих мест, размахивают руками. – Просто послушайте! Ведь когда-то наш общий предок взял в руки камень, и это привело всех сюда, ко всему, что теперь у нас есть! И это – такой же камень, и вы представить себе не можете…

На коробке крупными яркими рельефными буквами выведено: "Твой работящий сосед". На голографической открытке всего пара слов без подписи, но мальчик и без этого знает, что подарок от дяди, брат отца под большим секретом вызнал, чего мальчик хочет. Коробка с готовностью раскрывается, в ней на слабых магнитных полях подвешен он – Мастер-ремонтник! У него четыре руки: верхняя мощная пара для работы с тяжестями, нижняя – тонкие, с длинными пальцами – для точных действий. Две толстые ноги с вывернутыми назад суставами. Мальчик видел, как в сервисе на соседней улице такой поднимал тяжелый корпус автомобиля. Голова крупная, с покатым лбом, с глазами, скрытыми от травм под тяжелыми надбровьями. Мальчик включает фигурку, дожидается коннекта с сетью. В развернувшемся виртуальном меню – длинный список всего, что игрушка умеет.

Экран шумит, как море. Голоса – словно крики чаек, окруживших жертву. Невозможно разобрать ни слова. Толпа движется, закручивается водоворотом в центре съемочного павильона, но никто не спешит успокаивать ее, или же просто боится попасть под горячую руку.

В прихожей раздается голос умного дома: кто-то пришел. Наверное, это отец, он говорил, что задержится на работе. На лице мальчика появляется радостная улыбка, тут же гаснет. Он вскакивает, в одной руке – фигурка, другой хватает коробку, долгую секунду стоит, не зная, что делать. Наконец, быстро и суетливо прячет коробку в куче использованной обертки, но не успевает с фигуркой. Когда входит отец, мальчик просто убирает ее за спину. Игрушка слишком велика и предательски торчит, но он этого не знает.

Отец снова устал на работе. У него серое лицо, глаза покраснели. Когда он видит мальчика, на его губах появляется добрая улыбка, прямо как раньше, когда отец еще не начал задерживаться, когда они еще не ругались с мамой, когда… Тут отец видит игрушку.

– Это что? – с угрозой в голосе спрашивает он. – Откуда?

Мальчик старается спрятать игрушку, но рука, протянутая, чтобы потрепать его по голове и замершая, уже выдергивает из слабых пальцев пластиковую фигурку, неосторожно задевает физический сенсор, раздается записанный жизнерадостный голос: "Привет! Это я, твой работящий сосед! Я умею…"

Лицо отца багровеет, кривится, брови сходятся над переносицей. Он держит игрушку двумя пальцами, словно это дохлая крыса. Мальчик замирает, не дыша. В груди отца зарождается низкий животный рык.

– Я говорил! Чтобы ни одного! Ни одного! В доме… – рычит он, слова тяжело падают с высоты. – Кто принес!? Я тебя спрашиваю: кто принес в дом это… это дерьмо?!

– Дядя Сергей, – бормочет застывшими губами мальчик, в ужасе закрывает глаза, когда рука отца с зажатой в ней фигуркой взлетает над его головой, но отец всего лишь с размаха швыряет игрушку об пол.

– Вот так! – Он поднимает и опускает ногу в тяжелом ботинке. Пластик звонко трещит под подошвой, искрит электронная начинка. Что-то замыкает, и мальчик в последний раз слышит бодрое: "Привет! Это я…"

***

Я спустился обратно, прошел через белый холл. Виртуал проводил меня до дверей, все с той же призрачной улыбкой дождавшись, пока я выйду на улицу. Войцех сидел в прижавшемся к стене карте, кивая в такт слышимой только ему музыке, длинные пальцы барабанили по рулю. Увидев меня, он сделал легкий жест, обрывая воспроизведение, сказал громко:

– Ну что, как там наши главари? Такие же жирные, как в новостях, или хуже?

Он рассмеялся, показывая, что шутит. Я мотнул головой, пояснил, забираясь на пассажирское сиденье:

– Я еще не успел заглянуть в местные сети, так что без комментариев. Вот адрес, у нас убийство.

– Кто? – Войцех тут же стал серьезным. – Но если убийство, то какие-то разборки среди своих? Ножом в жабры – и вопрос решен.

– Нет, – ответил я, бегло просматривая данные по преступлению. – Убит управляющий ремонтными мастерскими, здесь, на станции. Застрелен в своем кабинете. Гони!

Двигатели тихонько взвыли, карт сорвался с места и покатил по улице. Но на этот раз не по опоясывающей станцию дороге, а свернул в неприметный тупичок, оказавшийся герметичным переходом во внутренние отсеки. Здесь должны были располагаться только мастерские и фабрики, большинство складов снабжения тоже размещались отдельно от жилого кольца. В реальности же население Большого Ю и спутников разрасталось так стремительно, что вместо долгого и затратного строительства еще одной жилой станции решили открыть для заселения почти непригодные для этого площади на центральной. Едва откатился в сторону шлюзовой люк, как в нос ударил тяжелый влажный запах. Пахло затхлостью, нестиранным бельем, химическим поглотителем углекислоты, который, кажется, здесь распыляли прямо на улицах.

Да собственно и улиц-то здесь не было. Куда ни посмотри, взгляд уже через десяток метров упирался в преграду. Контейнеры наподобие тех, из которых состояли жилые дома в жилой зоне, только чудовищно старые и грязные, палатки, огромные, как шатры, тут и там перегораживали проезжую часть, заваленную мусором. Освещение здесь было такое скудное, что взгляд подстроился не сразу, а виртуальной рекламы не было совсем. Мы катили по безжизненной на первый взгляд улице, я не сразу различил в тени спящих морфов, закутавшихся в кучи тряпья и на тряпье похожих. Поймав мой взгляд, Войцех сказал:

– Вот так и живут, да. Уже давно обещают новые площади, но, понимаешь, то одно, то другое. И на рабочих станциях жить тоже запрещают: техника безопасности не велит. Ты не смотри, что пусто, все на смене сейчас. Час назад мы бы тут не протолкнулись.

Карт выкатился на просторную по сравнению с теснотой вокруг площадь. Здесь было относительно чисто, мусор просто растаскивали под стены вокруг и там оставляли. На освобожденных местах я увидел расстеленные прямо на грязном покрытии тряпки, остатки пластиковых тентов, на которых было свалено что-то, больше всего напоминающее хлам. Это был местный вариант блошиных рынков, все еще кое-где встречающихся на Земле, в основном, в Африке. Сходство усиливалось видом самих продающих: худые, изможденные, замотанные в рванину. Войцех кивнул в их сторону:

– А вот представители мелкого бизнеса. Даже крошечного.

– Здесь совсем все плохо? Я думал, контракт покрывает минимальные жизненные потребности.

– Покрывает. – Войцех кивнул. – Минимальные. Если ты здоров и можешь работать. – Он отпустил педаль, карт замедлился, сейчас мы проползали мимо ряда торговцев, те провожали нас пустыми безразличными взглядами. – Если контракт прерывается раньше срока, работник лишается накопительной части, один голый оклад. Тебе платят только по факту работы. Заболел? Нет денег.

Мы остановились совсем. Я выбрался из карта, присел на корточки, разглядывая хлам. Клапаны от дыхательных систем, водоконцентраторы, поглотители углекислоты, у половины индикаторы использования горят опасным желтым, уплотнители… это только то, что получилось опознать. Части скафандров, выдранные из поврежденных или уничтоженных собратьев, чтобы послужить еще. Я поймал взгляд морфа, водянистый, словно направленный сквозь меня.

– Откуда это? – спросил я у продавца. Тот не ответил, даже не двинулся. – Сколько?

Наугад вытащив из кучи какую-то металлическую емкость с зеленой шкалой на боку, я показал ее морфу. Тот наконец обратил на меня внимание, ответил безразличным тоном:

– Двадцать…

– Даю сто, если расскажешь, откуда это!

– Мог бы и меня спросить, – вмешался Войцех. – Давай, нам пора, поехали!

Тон его мне не понравился. Обернувшись через плечо, я увидел, как со всех сторон из переулков появляются местные. Измученные темные лица, плохая грязная одежда, металлические трубы в руках. Я поспешно забрался в карт, емкость же так и осталась лежать на тряпках. Провожаемые недобрыми взглядами, мы покатили дальше.

Пропахший грязью и нищетой отсек оказался просто огромным, под него отвели несколько складов, между которыми разобрали стены. Мы проехали его насквозь, маневрируя среди палаток и контейнеров и везде встречая откровенную враждебность. Миновали еще один шлюз, на этот раз совсем старый, поставленный скорее для отвода глаз, чем для реальной безопасности. За ним открылась развязка, Войцех перестроился на линию, круто забирающую на самый верхний ярус, виртуальный указатель и метка на карте сообщили, что именно там находятся ремонтные мастерские.

Карт взлетел по закрученному спиралью пандусу, подвывая и скрипя покрышками. Мимо то и дело проносились толстые створки ворот, плотно запертые, полуоткрытые, вовсе распахнутые, за ними кипела работа, мелькали огни сварки, сыпались потоки искр, в дыму мелькали искаженные нечеловеческие фигуры. Я кивнул сам себе: нормы тут не появляются никогда, слишком опасно и грязно. За грохотом, визгом разрезаемого металла голоса и звуки терялись полностью, в какой-то момент я перестал слышать даже собственные мысли.

Наконец, мы оказались на самом верху, карт остановился, я встал, борясь с собственным организмом. Вестибулярный аппарат пытался убедить, что мы все еще круто забираем вверх. Войцех соскочил с водительского места, бодрый и подвижный, махнул мне рукой:

– Нам сюда, тут главный офис у ремонтников.

Мы остановились в маленьком, пять на пять метров, парковочном кармане, отгороженном между стеной и петлей разворота. Я не удержался, подошел к краю и выглянул. Небольшая вроде бы высота – шестьдесят метров, но тяжелый дым и всполохи превращали ее в воображении в бесконечную трубу, ведущую в недра Большого Ю. Зрелище наложилось на все еще бунтующее среднее ухо, меня повело, но я только крепче ухватился за перила. Краем глаза заметил движение, это оказался Войцех. Тело непроизвольно напряглось, готовясь к контратаке, морф заметил, сказал примирительно, но не отступая:

– Красивое зрелище, да? Завораживает. Я так же стоял лет десять назад, когда только прилетел. Ты бы видел, как оно в ультрафиолете и инфракрасном!

– Поверю на слово. – Я отодвинулся от края, все еще настороженно прислушиваясь к ощущениям. Сигнала тревоги подсознание не подавало. Хорошо. Не люблю терять контроль. – У нас с тобой разная специализация.

Двинулись к воротам. Створки были разведены ровно настолько, чтобы мог пройти морф-ремонтник, но недостаточно для полицейского. Я повернулся боком, стараясь не задеть грязных краев. Здесь явно кто-то поработал, хорошо смазав их копотью и отработанной смазкой: были заметны следы от прошедшей тут и вернувшейся назад группы экспертов.

Здесь работы были остановлены, либо не начинались сегодня вовсе. По огромному залу и галерее, идущей по его периметру на высоте пяти метров, бродили высокие худые фигуры. Издалека отличить их от моего провожатого можно было только по испачканным комбинезонам. При нашем появлении они замерли и провожали долгими тяжелыми взглядами, пока мы шли к расположенному у дальней стены двухэтажному корпусу управления. Оно было собрано из листового металла, с редкими окнами, грубо сваренное из обрезков. Видимо, чтобы хоть как-то ее украсить, прямо по центру на ней закрепили виртуальный указатель, на котором значилось: "Ремонтное управление №3". Раз в несколько секунд картинка сменялась изображением гипертрофированного члена, но была ли система взломана, или это постарались сами работники, я выяснять не стал.

Центр зала занимали три разобранных до остова атмосферных челнока. Обшивка была разбросана вокруг, спущенные и смятые газовые подушки из металлизированной ткани высились горой в центре. Нам пришлось обходить площадку по широкой дуге, под ногами постоянно оказывались обломки, части агрегатов, балки, и было заметно, что передвинули их недавно. В общем, к моменту, когда мы добрались до здания управления, я успел в полной мере проникнуться гостеприимством местных.

Внутри помещения у стен и по центру размещались рабочие станции с инструментами и аппаратами для тонкой работы. Столы были непривычно высокие, подогнанные под работающих за ними морфов. Морфы-ремонтники могли сидеть за ними в высоких креслах свободно, в отличие от работающей на таможне женщины. Все поверхности здесь были завалены мелкой электроникой, пустыми корпусами от нее. На полу же было удивительно чисто: работники здесь заботились, чтобы упавшую деталь не пришлось потом долго искать.

Здесь же на столах обнаружились признаки работы экспертов. Несколько пустых капсул от препаратов для химических нюхачей, вынутые из вентиляции и выпотрошенные фильтры. Кое-где пленка от отработанных одноразовых защитных костюмов – все это смотрелось здесь непривычно и чуждо. Не совсем профессионально со стороны коллег, я сделал пометку в виртуальном блокноте, что стоит упомянуть об этом в отчете. Кроме того, начал вести персональную запись видео, никогда не знаешь, что может пригодиться, и что пропустили другие.

На запись уходит время, но зато теперь я смогу быть уверен, что не пропустил ничего. Войцех топтался в дверях, не решаясь войти, чтобы чего-нибудь не испортить, как он сам заявил с непременным смешком. Наконец, я подошел к лестнице на второй этаж. Ступени здесь были широкие и такие высокие, что приходилось заметно напрягаться. Оказавшись на самом верху, я жестом позвал за собой морфа, не прекращая съемку. Тот легко протопал наверх, а когда вошел в кабинет, из-за моего плеча раздался присвист:

– Вот же ж твою мать!


4. Место преступления


Войцех шагнул через порог, остановился, крутя головой. Для меня же здесь не было чего-то нового или впечатляющего, смерть уродлива всегда. А еще у нее есть запах. Здесь висел тяжелый запах старой крови, сгоревшего пластика и совсем немного – едкой химии. Последний, скорее всего, оставили эксперты. Я скосил взгляд на виртуальные часы: до их возвращения за телом оставалось минут сорок.

Кабинет занимал примерно треть второго этажа. В дальней стене располагалась дверь, ведущая на склад запчастей и оборудования. Я сверился с планами: оттуда вниз вела лестница для персонала. Высокие потолки с матовыми квадратами светильников, из которых работала половина, видеостены по всем четырем сторонам. На них застыло, мерцая, многократно продублированное сообщение о том, что связь с компьютером потеряна.

Напротив входа расположился стол. Он занимал так много места, что в жилом секторе на нем смогла бы поселиться семья, а в высоту почти доставал мне до груди. На встроенном в верхнюю крышку экране повторялось сообщение, выведенное на стены. Отсюда, с доступного мне ракурса, оно казалось немного искаженным, покрытым битыми секторами. Это были капли крови, уже застывшей и потемневшей.

Я обошел стол и увидел хозяина кабинета. Высокий стул был отброшен в сторону или упал, когда морф вскочил при появлении убийцы. Теперь он сидел, привалившись к стене, огромная ладонь прижата к шее, зажимая рану, чистый новый комбинезон залит кровью, кровь на полу, там целая лужа. Он был мертв давно, насколько – объяснят эксперты, но даже невооруженный глаз отмечал восковую бледность, заострившиеся черты лица. Умирая, он сполз по стене, локтем упершись в бедро, от чего ослабевшая рука застыла в одном положении. Было заметно, что ее сдвигали, чтобы провести осмотр и съемку, но вернули все, как было.

В отчете было указано, что пуля попала в шею, разорвав внутреннюю яремную вену, и прошла навылет. В стене же, – высоко, стреляли в него, когда морф стоял, – осталось шесть пулевых отверстий, убийца либо не умеет стрелять, либо очень нервничал. Не исключено, что и то, и другое вместе. Пули пробили пластик экрана, оставив аккуратные дыры с расходящимися по кругу трещинами, но не они были причиной отказа видеостены. Я повернулся обратно к столу. Войцех замер в дверях и старался не оставаться незаметным, но в его глазах я заметил плохо скрываемую усмешку, когда, подняв стул, подкатил его и забрался на высокое сиденье.

Крови на столешнице оказалось совсем немного. Я вынул платок, стер ее, постучал пальцем, пытаясь вызвать меню, но никакой реакции не последовало. Тогда я внимательно осмотрел стол и вскоре нашел подпалину, идущую вдоль боковой кромки. Здесь находилась пластина компьютера, теперь сгоревшего. Крышка была смещена, внутри уже побывали эксперты, но я поддел ее, заглянул сам. Схемы почернели, припой расплавился и стек. А еще в своих гнездах не оказалось процессора и плашек оперативной и постоянной памяти.

Закончив беглый осмотр, я направился к выходу. Войцех посторонился и подал голос:

– Ну что, кто его убил?

– Убийца, – ответил я. Войцех мелко-мелко заморгал, вскинув брови, потом сообразил, рассмеялся:

– Черт, логично! Затупил, признаю. Куда теперь?

Мы спустились обратно на первый этаж, вышли в цех. Я задумался. Эксперты вернутся с минуты на минуту, но отчет об осмотре места преступления они уже отправили, со всеми анализами и результатами. Правда, там не было записей с камер наблюдения. Они просто отсутствуют. И перед тем, как мы уедем отсюда, хорошо бы узнать, почему.

Мы нашли старшего смены, тот проводил нас до консоли, отвечающей за безопасность. Я опасался, что убийца, заметая следы, уничтожил и ее, но все оказалось в рабочем состоянии. Вот только актуальных записей с камер там не было. Тайм-код самой последней указывал, что сделана она пять стандартных лет назад, а проверка убеждала, что более поздние не были стерты, наблюдение после указанной даты просто не велось. На все мои вопросы старший смены просто пожимал узкими плечами. Внутренняя сеть, включая безопасность, по указанию самого управляющего оставалась в полном его ведении.

bannerbanner