скачать книгу бесплатно
– О нет. Я о другом. Люди считают, будто ее убил призрак отца.
Глава 4
Если бы Уоллес и Рэндольф были женщинами, я бы употребила слово «всполошились». Хотя слово все равно годится. Они всполошились.
– Прекрати это повторять, – вскинулся Рэндольф.
– Нет никаких оснований предполагать, что это не что иное, как дело рук какого-то… безумца, – с легкой дрожью в голосе сказал Уоллес, и дряблая кожа на его лице затряслась. – Любой, кто утверждает обратное, просто жестокий идиот. Я не желаю слушать сплетни и суеверия. Уж точно не от ближнего круга.
– Я этого не утверждала, – возразила Ребекка. – Только повторила, что говорят другие.
– Прошу вас! – мисс Пентикост примирительно подняла руку. – Может быть, начнете сначала? Но сперва не хотите ли чего-нибудь выпить? Немного бренди, мисс Коллинз?
– Джин, если у вас есть.
Джин у нас был, и я налила ей щедрую порцию, слегка разбавив водой. Уоллес попросил скотч с молоком, я бы такое не переварила, но каждому свое. Когда я спросила Рэндольфа, что налить ему, он бросил взгляд на сестру.
– Нет, спасибо. Я предпочитаю оставаться в трезвом уме.
Он тут же мне разонравился. Не из-за трезвости, ведь сама я не пью, а из-за того, что осуждает других.
– Как пожелаете, – сказала я, наливая мисс Пентикост привычный бокал медовухи.
Миссис Кэмпбелл покупала импортную, из Шотландии, за совершенно неприличную цену. Взяв напитки и снова рассевшись, они начали рассказ, периодически отвечая на вопросы мисс Пентикост. Они явно не раз повторяли эту историю, вероятно перед вереницей сменяющихся людей с жетонами.
История началась в вечер Хеллоуина. Праздник выпал на среду, так что горожане в основном отметили его в предыдущие выходные. В субботу и воскресенье на улицу высыпал народ в маскарадных костюмах, перемещаясь с вечеринки в какой-нибудь бар и обратно. Но к середине недели почти все затихло, по крайней мере для тех, кто не обременен детьми.
– Мама хотела устроить вечеринку на Хеллоуин. Хотя это и был рабочий день. Она сказала, мол, в этот день самая тонкая завеса, – объяснил Рэндольф.
– Завеса? – удивилась мисс Пентикост.
– Между миром живых и мертвых.
Голос Рэндольфа сочился сарказмом. Уоллес смущенно потупился.
Лишь Ребекка сохранила невозмутимость.
– Каждый год она устраивала что-нибудь особенное, – сказала она. – В этом году…
– Мы до этого еще дойдем, Бекка! – одернул ее Рэндольф.
Может, они и похожи, но гармоничными их отношения не назовешь.
Дальше рассказ подхватил Уоллес:
– Ал завел эту традицию вскоре после свадьбы. Частично, чтобы Абигейл могла развлечься и чем-то себя занять. Но главным образом, чтобы устроить прием для руководства компании. В этом году было около сотни гостей – меньше, чем прежде. Из-за того, что в прошлом году Ал… скончался, – сказал Уоллес. – Почти все присутствующие были работниками компании и их жены.
Вечеринка началась около девяти. В бальном зале играл струнный квартет, официанты бесконечным потоком разносили закуски, работало три бара, два внутри и один на веранде, чтобы никто не стоял в очереди за выпивкой.
Как и в прошлые годы, все прибыли в костюмах. И никаких взятых напрокат костюмов гориллы. Платья и шляпы, черные галстуки и изысканные маски, в основном закрывающие только верхнюю часть лица, чтобы не мешали есть, пить, болтать, курить и так далее.
Я с удивлением узнала, что Уоллес нарядился Дядей Сэмом в красно-сине-белом смокинге, цилиндре и с накладной бородой.
– Меня уговорила жена, – признался он, краснея. – Чтобы отпраздновать победу в войне. Она сказала, людей это впечатлит.
– Так и есть, дядя Харри, – подтвердила Ребекка, наградив его сдержанной улыбкой.
Уоллес улыбнулся в ответ, но слегка кривовато.
– Вскоре после полуночи Абигейл собрала всех в кабинете на втором этаже. Раньше там был кабинет Ала, – объяснил он. – Когда мы вошли, то обнаружили, что все задрапировано черным бархатом. И полки, и почти вся мебель. Стол Ала был покрыт безвкусным шелком, посередине лежал нелепый хрустальный шар. А прямо в кресле Ала сидела та женщина. Просто смехотворно.
– Это было ужасно, – добавила Ребекка. – Отвратительно.
– Что за женщина? – осведомилась мисс Пентикост.
– Ну, это был спиритический сеанс, – продолжил Уоллес. – Абигейл пригласила свою «духовную наставницу» – это ее слова, не мои. Та женщина собиралась предсказывать судьбу, гадать на картах таро и говорить с мертвыми.
Мисс Пентикост слегка подалась вперед.
– И как звали гадалку?
– Белестрад. – Уоллес прожевал фамилию и буквально выплюнул ее. – Ариэль Белестрад.
Вот оно. Имя из газетной вырезки, которое я обвела красным. Крючок, которым притянуло мисс Пентикост к этому делу.
Белестрад входила в список людей, чьи имена я высматривала в прессе. Она гадала многим представителям элиты и периодически появлялась в газетах, хотя обычно на страницах светской хроники, и то мимоходом.
В нашем архиве на третьем этаже хранились две коробки, целиком посвященные ей. Почему мисс Пентикост так интересовали передвижения женщины, которая фактически ничем не отличалась от Мадам Фортуны, только работала на другом поле? Понятия не имею. Я научилась не задавать вопросов, когда дело касается причуд мисс Пентикост. Она расскажет, когда сочтет нужным.
Я уже упоминала, насколько это меня раздражает?
Я заметила признаки оживления на лице мисс Пентикост – едва заметно поднятые брови и блеск в глазах цвета зимнего неба, плюс напряженные пальцы.
– Белестрад, вероятно, не настоящее имя, – пробормотал Уоллес. – С такими типами ни в чем нельзя быть уверенным.
– С такими типами? – поддела его мисс Пентикост.
– Шарлатанами. Мошенниками, – ощерился Уоллес.
– Бекка считает, что она не обманывает, – с презрением высказался Рэндольф.
– Я никогда такого не говорила, – возразила его сестра. – Никогда. Я лишь сказала… Что у нее хорошо получается.
Мисс Пентикост снова подняла руку, призывая успокоиться.
– Чем именно мисс Белестрад занималась на вечеринке?
Все трое угомонились и принялись описывать события, которые выглядели более уместными для цирка на сельской ярмарке. Она предсказывала судьбу женам, и в одном случае вытащила на свет божий новость о пока еще не объявленной беременности. Потом пришел черед гадания на картах таро. К тому времени подключились и некоторые мужчины. Белестрад объявила, что один немолодой джентльмен планирует уйти на пенсию, чем удивила его боссов.
Кульминация наступила, когда выключили электрическое освещение. Комнату освещал только огонь в камине. Ночь была холодной, а отопление в кабинет не провели. Гадалка попросила кого-нибудь вызваться добровольцем. Никто не вышел, и тогда Белестрад позвала Ребекку.
– Давай, девочка. Я чувствую, что кое-кто хочет с тобой поговорить, – объявила она.
– Она велела мне сесть напротив нее, – сказала нам Ребекка. – Затем попросила взять ее за руки, я подчинилась, и тогда она положила мои ладони на хрустальный шар.
Свет погас, осталась только пара свечей на столе. Медиум закрыла глаза и велела мне сделать то же самое. После долгой минуты неловкого молчания голова Белестрад откинулась назад, и гадалка заговорила низким и зычным голосом: «Я чувствую дух… Рядом тот, кто умер прямо в этой комнате. И он еще здесь».
А потом ее голос снова изменился. Стал еще более низким и грубым.
– Все ошалели, – сказал Рэндольф.
– Почему? – спросила мисс Пентикост.
– Потому что это был отцовский голос, – ответила Ребекка, и ее голос дрогнул. – Совершенно точно его голос.
– И что он сказал?
Ребекка закрыла глаза, припоминая.
– «Кто здесь? Кто это? Здесь темно. Я ничего не вижу. Я чую запах лаванды, „Белой орхидеи“. Это ты, Бекка? Духи из того пузырька, который ты украла?»
Ребекка поежилась.
– Это существенная деталь? – спросила мисс Пентикост.
– Да. Когда я была маленькой, одна подруга подговорила меня украсть пузырек «Белой орхидеи» с прилавка в универмаге. Мне было ужасно стыдно, и позже я призналась отцу. Он обещал никому не говорить и заставил заплатить магазину. Я… Я до сих пор пользуюсь этими духами.
Мисс Пентикост выждала немного, а потом спросила:
– И что было дальше?
– Кажется… Кажется, я что-то сказала. Я не… не помню что.
– Ты сказала: «Папа? Это ты?» – подсказал Рэндольф, уставившись в пол и явно стыдясь сестры.
А глаза Уоллеса налились злостью.
Ребекка продолжила:
– А потом он… она… сказала что-то вроде «Мне так одиноко. Хочу уйти отсюда. Хочу покоя. Прошу тебя, позволь мне покоиться с миром». И тут мама спросила из-за моей спины: «О чем ты, Алли? Как мы можем помочь тебе упокоиться с миром?», а он… ясновидящая и говорит: «Не выдавай меня. Не выдавай меня, любовь моя».
Ребекка затрясла головой, словно пытаясь избавиться от засевших в ней воспоминаний.
– Больше я не могла этого выносить, – сказала она. – Вырвала из ее рук свои ладони, убежала к себе в комнату и заперла дверь.
– И что было дальше? – спросила мисс Пентикост.
– Когда Бекка убежала, эти… чары… исчезли. Или та женщина перестала притворяться, – объяснил Рэндольф. – А потом мама велела всем выйти. Сказала, что хочет остаться наедине с…
– Со своим мужем. С Алом, – закончил за него Уоллес. – Она попросила всех вернуться на вечеринку, включая Белестрад.
Понятно, что после такого веселье увяло. Гости начали расходиться. Рэндольф с несколькими приятелями вышел покурить на веранду, а Уоллес стал обходить гостей, пока все не разбежались.
– Хотел поговорить с некоторыми самыми влиятельными членами совета директоров, – объяснил Уоллес. – Чтобы не болтали языками, тем более в такое время, когда будущее компании и так висит на волоске.
Уоллес, видимо, запугал их до чертиков, потому что до сих пор никто не проболтался о спиритическом сеансе газетам, а ведь заголовок «Светская львица убита во время разговора с покойником» поднял бы тиражи до небес.
– Вы знаете, что могло означать «Не выдавай меня»? – спросила мисс Пентикост.
Уоллес покачал головой.
– Понятия не имею.
Мисс Пентикост допила медовуху, и я подошла, чтобы налить ей еще бокал.
– А вы, мисс Коллинз? Вы вернулись к гостям?
– Нет. Осталась у себя.
– На все время?
– Да. А потом услышала… Услышала вопль. Когда я вышла, дверь кабинета уже взломали.
– В газетах писали, что там был пожар. Кто-то почуял запах дыма? – спросила мисс Пентикост.
– Я, – ответил Уоллес. – Сначала решил, что кто-то оставил открытой дверь на веранду, но пахло не сигаретным дымом. Потом я поднялся и увидел дым из-под двери кабинета.
– И как вы поступили?
– Попробовал открыть дверь, но она была заперта. Я закричал.
– Так громко, что мы услышали даже снаружи, – уточнил Рэндольф.
– Кто это «мы»? – спросила мисс Пентикост.
– Я и Джон Мередит, он начальник цеха на заводе в Джерси. Мы побежали в дом и вверх по лестнице. Я увидел, как дядя Харри пытается выбить дверь. Мередит подналег, и у него получилось. Чуть не снес дверь с петель. Повалил дым, но Джон все равно вбежал внутрь. Такой уж он человек.
– Порывистый?
– Человек действия, – ответил Рэндольф. – Какой-то там пожар его не испугает.
Ни Уоллес, ни Ребекка явно не разделяли его восхищения героем, но промолчали.
– Как только дым немного рассеялся, вошли и остальные. Пламя из камина перекинулось на черный бархат. Я сорвал ткань и затоптал огонь. Я не… Я не сразу ее заметил. Пока не увидел Бекку и не проследил за ее взглядом.
– Я услышала крики, – объяснила Ребекка. – А когда открыла дверь своей комнаты, весь коридор был в дыму. Я побежала в кабинет. Люди суетились из-за пожара, а она просто сидела там. Растянувшись на столе.
Я взяла бутылку джина с тележки с напитками и пополнила бокал Ребекки. Она даже не заметила.
