Кисточкина история

Глава первая

Если очень захотеть…

– Не бойся, малыш. Выходи. Мир ждёт тебя. Он добрый. Смелее. – вкрадчиво шептали солнечные сосны.

– Смелее! – подхватил быстрый ветер. – Навстречу приключениям! Сделай первый шаг!

– Ррраууу… – робко отозвался куст папоротника и вздрогнул. Средь листьев промелькнули настороженные кисточки и испуганные конопушки.

– Неа, не верю. – улыбнулось ясное небо, подмигнуло редким облаком ветру и соснам. – Разве так рычит отважный охотник и грозный зверь?

– Рррау! – куст снова вздрогнул и на опушку выскочил… Рысёнок. – Рррау! Я отважный охотник! Я грозный зверь! Рррау!!!

– Другое дело! – радостно зашумел лес. – Здравствуй, охотник! Здравствуй, грозный зверь!

– Добрый день. – Рысёнок неуклюже улыбнулся в ответ и плюхнулся на мягкий мох, облизнул лапу, прошёлся по шёрстке. Выдохнул. Первый шаг сделан. Первый шаг без мамы. И совсем не страшно. Ну разве чуточку.

– Ква!

Рысёнок оглянулся: поодаль на старом пне свернулся калачиком… Ух ты! Дракон! Ослепительно изумрудный, с чудными перепончатыми крыльями. Лениво зевал и выпускал колечки дыма.

«Ха! Что за вздор! – скажете вы. – Разве не видишь? Это всего лишь древесная лягушка. Греется на солнце.»

Отвечу: «Всё может быть… А может и не быть.»

«Вот так добыча!» – обрадовался Рысёнок, подобрал лапы, приготовился к прыжку.

– Ква! – «вот так добыча» заметила Рысёнка, надула щёки. – Что ты делаешь?

– Тише! Я охочусь! – нетерпеливо забил хвостом Рысёнок.

– Уж не на меня ли? – поинтересовался Дракон.

– Ага! Пожалуйста, не мешай. – Рысёнок всегда старался быть вежливым, особенно с добычей. Так учила мама.

– Ну уж нетушки! – возмутился Дракон и выпустил сизый дым из ноздрей. – Это ты мне не мешай! Я первый начал охотиться! Ква!

– А это как? – удивился Рысёнок. – Ты же просто сидишь на пне и ничего не делаешь.

– Зачем мне что-то делать? Так я только всё испорчу. Главное в охоте очень сильно захотеть! – Дракон зажмурил глаза. – Хочу большую вкусную муху!

Вжик, хлоп, ням! И большая муха, на свою беду пролетавшая мимо, исчезла в пасти у Дракона.

– Ух ты! – восхищённо воскликнул Рысёнок. – А если я очень сильно захочу, у меня получится? И мне тоже ничего делать нельзя? Просто сидеть? Или может лучше лежать? Нет, правда, получится? Если прям сильно-сильно-сильно?

– Ещё бы, комары да мушки! – хмыкнул Дракон и важно пошлёпал прочь. Ему бы  расправить чудные перепончатые крылья и взмыть к солнцу, но кое-кто обозвал его древесной лягушкой. А драконы невероятно обидчивы.

Глава вторая

Ворон Карлос и потерянная мечта

– Хочу огромного-преогромного вкусного тетерева! – громко произнёс Рысёнок и зажмурился.

– Осторожнее в желаниях, amigo (исп. друг). – раздался скрипучий голос.

Рысёнок открыл глаза и… возмущённо фыркнул: вместо тетерева по опушке бродил ворон. Птица казалась расстроенной и, похоже, что-то искала. Рысёнку стало любопытно.

– Добрый день! – заговорил он с Вороном. – Я тут немного занят, но могу помочь. Что-то потерялось?

– Потерялось… – рассеянно повторил Ворон, осматриваясь по сторонам, заглядывая под кусты. – Мечта потерялась.

– Чья?! – изумлённо спросил Рысёнок.

– Моя, конечно! Caramba (исп. чёрт побери)! Мне чужая не нужна. – огрызнулся Ворон.

– А зачем тебе мечта? – не унимался любознательный Рысёнок.

– Летать без мечты не могу. – вздохнула птица и нахмурилась.

– Вот дела… – задумался Рысёнок, но тут же догадался, довольно заурчал:

– А ты зажмурься и сильно-сильно её захоти! Сразу найдётся!

– Лягушку встретил? – Ворон скосил глаз на сообразительного советчика.

– Неа, Дракона. Не важно! Попробуй! Ну же! – Рысёнку не терпелось увидеть мечту.

– Не получится. Я слишком взрослый для этого. Lo siento mucho (исп. мне очень жаль)… – буркнул Ворон.

– Пфф! – фыркнул Рысёнок от досады. – Тяжело с тобой… А чем пахнет твоя мечта?!

Ворон закрыл глаза, прислушался к себе. Рысёнок переминался с лапы на лапу.

– Весной… Утренней росой… Песней жаворонка… Радугой! – неожиданно улыбнулся Ворон, но тут же смутился и добавил, – Хотя не уверен. Давно это было.

– Ух ты! Сложно, но справлюсь! – заявил Рысёнок. – Да, забыл представиться: Рысёнок, отважный охотник и грозный зверь! Мама зовёт меня Кисточкиным.

– Ворон Карлос. – ответила птица. – А la madre (исп. мать)… мама… не заругает?

Маленький охотник прижал уши, дрогнули кисточки. Тихо сказал:

– Не заругает… Сейчас я тебе больше нужен…

По опушке пробежался ветер, растрепал листву, потревожил травы. Рысёнок уловил тонкий мятный аромат приключений и свободы. Свобода чуть горчила.

Глава третья

Ежонок

Рысёнок плутал меж высоких деревьев, вынюхивал мечту. И не заметил, как оставил Ворона далеко позади. Тяжело птице, разучившейся летать, угнаться за резвым следопытом. Осмотрелся по сторонам: Карлоса нигде не было видно.

«Главное – мечта! – решил Рысёнок. – А за Вороном после вернусь, да!»

Вдруг конопатый нос уловил запах, вполне себе весенне-радужный. Неужели?! Кисточкин встрепенулся, рванул вперёд и выскочил на луг, залитый солнцем. Луг встретил отважного охотника шумным роем сочных ароматов, оглушил, сбил с лап. Напрасно Рысёнок пытался вычихать яблочные ромашки, сладкий медовник, терпкую полынь. Голова шла кругом.

– Почему вы не вальсируете? Раз-два-три, раз-два-три! Это же чудо чудное!

Рысёнок обернулся и увидел маленького Ежонка, танцующего среди всего этого цветочного безобразия. Грациозно покачивая колючками, он плавно кружился под неведомую музыку в пёстром облаке из мотыльков и бабочек. Кисточкин слегка насторожился.

«Какой…» – подумал он и из любопытства уточнил:

– Как же мне танцевать без музыки? Аааапчхи!

– Разве вы не слышите эту дивную мелодию? Будьте здоровы! Раз-два-три, раз-два-три! Вот скрипка! Пронзительная грусть! Сверчки – виртуозы струнных… Раз-два-три, раз-два-три! Цикады и их невероятные цимбалы! Восхитительное лирическое вступление… Раз-два-три, раз-два-три! А это… Это же тихий стук маракас. Стрекозы! Ах нет, обознался! Мотыльки… Но о чём я, простите великодушно. У вас должна быть своя мелодия! Разве не слышите? – Ежонок искренне удивился и застыл в ожидании ответа.

– Ну не то, чтобы не слышу… – Кисточкину совсем не хотелось расстраивать малыша. – Цветочные запахи отвлекают, но я уже почти… вроде… Аааапчхи!

– О, это не беда! Растите большим! Раз-два-три, раз-два-три! – оживился Ежонок и вновь завальсировал. – Закройте глаза, впустите музыку. И цветы тотчас раскроются яркими нотами.

Рысёнок вздохнул, но глаза закрыл. Представил маму. Волнуется, наверное… Ничего. Вот найдёт Карлосу мечту и вернётся. Тихо зазвучала нежная убаюкивающая мелодия… Стало легко и уютно…

– Наконец-то! Нашёл тебя, amigo! – неожиданно выпал из леса взъерошенный Ворон. Музыка исчезла, испугалась чужака.

Отдышавшись, Карлос недоумённо уставился на вальсирующего Ежонка:

– Caramba (исп. черт побери)! Что делает этот старый Ёж?

– Какой он старый? Это же малыш совсем. – изумился Рысёнок. – И он танцует под волшебную музыку.

– Странный ты всё-таки, Кисточкин. Пожилого Ежа малышом называть. И какая такая музыка? Только мошкара жужжит, да бабочки крыльями шуршат. Похоже, что немного loco (исп. сумасшедший) твой Ёж. – настаивал на своём Карлос. – Не связывайся, а то неприятностей не оберёшься. Идём же! Я, кажется, слышал жаворонка за лугом. Может там моя мечта… Ведь ты мне ещё помогаешь?

– Ага. – рассеянно ответил Рысёнок и последовал за птицей. Та музыка казалось знакомой и будто напоминала ему о чём-то важном… Но о чём?

– Это ты странный. В мечту веришь, а в маленького Ежонка и его музыку нет. – фыркнул он Ворону и на прощанье махнул лапой малышу.

– Теперь музыка с тобой! Она в твоём сердце! Навсегда… – улыбнулся Ежонок и вновь закружился в вальсе. – Раз-два-три, раз-два-три…

Глава четвёртая

Обида

Ворон осторожно вышагивал по малоприметной тропке, время от времени перепрыгивая через кротовьи кочки. Хмурился. Рысёнок же беззаботно кружил поблизости, увлёкшись охотой на бабочек-пеструшек.

– В мечту я верить перестал, потому она и потерялась… –  сказал вдруг Карлос.

Маленький охотник остановился, озадаченно посмотрел на птицу:

– А почему ты перестал верить?

Ворон тяжело вздохнул:

– Я ведь не всегда в лесу жил. Когда-то у меня был друг. Человек. Мы жили вместе. В городе. По утрам мы гуляли в парке, я летал для него. А вечерами читали Кастанеду, учили испанский и строили планы. Было так хорошо…

Карлос замолчал, а Кисточкин подумал, что нелепое, всё-таки, занятие строить с кем-то планы.

– Но потом пришла Она… – продолжил Ворон. – Они стали гулять в парке, читать по вечерам, строить планы без меня… И однажды Человек отвёз меня в лес…

Иссиня-чёрный Карлос вдруг стал серым, как прошлогодний мох.

Рысёнок испуганно замер, почувствовал гадкий ком в горле. Подался обнять Ворона, лизнуть в клюв, промурлыкать что-нибудь доброе, тёплое. Но гордая птица, заподозрив неладное, отстранила Кисточкина, горько ухмыльнулась:

– Кра! Я ведь верил в Человека. В нас. А он… даже в глаза не посмотрел. Не попрощался. И ушёл. Оставил одного. Разве так друзья поступают? Тогда мечта и пропала…

Ворон отвернулся. Притих Рысёнок. Сердце подсказывало, что Карлос запутался, но как объяснить, как подобрать верные слова… Прислушался. Из луговых трав доносились трели цикад.

«Да!» – Рысёнок не сдержался и широко улыбнулся.

– Только не перебивай, пожалуйста, а то собьюсь! – поймал он тяжёлый взгляд Ворона. – Мне очень жаль, правда, что так случилось. Но, послушай, глупо обижаться на дождливый день или назойливого слепня. Обидой тучи не разгонишь, а, пфф, слепня не перевоспитаешь.

Рысёнок сделал многозначительную паузу и доверительно заметил:

– Пробовал. Не выходит. Да. Зато обида ТЕБЕ вредит. Мечта вот пропала? Пропала. Летать не можешь? Не можешь. Легко любить только за хорошее, но опасно.

– Caramba! La scolopendra me bajo la cola (исп. чёрт побери! Сколопендру мне под хвост)! Умный какой! По-твоему, расцеловать Человека за то, что он трусом оказался? – огрызнулся Ворон.

– Это не я умный, а мама. И мама говорит, если любить мир таким, какой он есть, обижаться не на что будет. А хорошего будет случаться больше, чем плохого. Вот! – ответил Рысёнок и, помедлив, осторожно добавил. – А ещё глупо строить планы. Логово построить или гнездо… Это пожалуйста. Да. А планы не стоит. Глупо. Извини.

Карлос разозлился. Что вообще понимает этот chico (исп. малыш)! Клюнуть бы в этот наглый конопатый нос! Но не стал. Задумался.

Глава пятая

А что Журавль?

– Беда!!! Катастрофа!!! Апокалипсис!!!

Рысёнок и Ворон оглянулись: прямо на них пикировала Сорока и стрекотала во весь голос:

– Что же это делается?! У Барсука Синица из лап улетела! В небо! С концами! Что ж теперь будет?! Хаос! Арррмагеддон!

У Рысёнка загорелись глаза, затрепетали кисточки. Барсук! Синица! Ух, как интересно!

– Прости, пожалуйста. А почему улетела? И почему Синица у Барсука в лапах? А что Барсук? И что будет? – засыпал вопросами Сороку, не успела она приземлиться.

– Как что будет? Пре-цен-дент будет! Это ж теперь любая Синица из лап в небо попросится! – горячо застрекотала Сорока. – А что Барсук? А вот он сам и расскажет, что Барсук. В грусти Барсук. Не ест, не спит Барсук.

– Ойюшкиии… Айюшкиии… Уйяйюшкиии… – раздалось позади и из высокой травы вышел, кряхтя и причитая, Барсук. – Это что же делается… Среди дня порядочного Барсука Синицы лишили… Не хочу, мол, больше в лапах… Хочу в небо к Журавлю… А мне, несчастному, что делать?

– Пойдём скорее. Не наше это дело, amigo. – шепнул Ворон Рысёнку. На горизонте замаячили непредвиденные приключения и Карлос забеспокоился.

– Как же так?! Выхухоли на тебя нет, вредная ты ворона! – рассердился конопатый amigo. – Неужели мы не поможем? Тебе добро только на пользу пойдёт! Мама говорит, доброе дело от горя спасает. А вдруг выручишь Барсука и от обиды излечишься?! Уважаемый Барсук, а без Синицы никак?

Ворон страдальчески закатил глаза: вляпались.

– Никак! – развёл лапами Барсук. – У моего отца была Синица, у моего деда была Синица, у моего прадеда и у прапрадеда! Это, конечно, не Журавль, но зато своя, родная. Разве не слышал? Лучше Синица в лапах, чем Журавль в небе! Я даже не знаю, как иначе. Что же теперь делать? Ойюшкиии… Айюшкиии… Уйяйюшкиии…

– А ты попробуй полюбить мир вот таким, какой он есть. Без Синицы. – ехидно предложил Ворон, но тут же стушевался, заметив укор в глазах Кисточкина.

– А что Журавль? – вдруг спросил Рысёнок. – Если Синица в небе. Может с Журавлём поговорить? Не пробовали подружиться?

– Как? – ахнули хором Барсук и Сорока. – Он же Журавль! И всё время в небе! Не-до-ся-га-е-мый он.

– Пфф! Думаете, Журавлям не бывает одиноко? – удивился Рысёнок. – И не всегда они не-до-ся-гае-мы, пфф. Главное, сильно захотеть и всё получится. Идём! Знаю, где одного искать.

Совсем недавно мама учила Рысёнка охоте возле заболоченного озерца на окраине луга. Там он и увидел впервые Журавля. Туда он и привёл новых знакомых. Грациозная птица спокойно выхаживала среди кувшинок, выискивала на ужин особо нерасторопных лягушек.

– Какой же он красивый… – затаив дыхание, прошептал Барсук. – Я всегда мечтал о Журавле, но боялся. Не по мне птица. Лучше уж Синица, как у всех.

«Потому Синица и улетела.» – догадался Ворон, но благоразумно промолчал.

– Здравствуй, Журавль! – громко поздоровался Рысёнок. – Как поживаешь?

Птица-мечта внимательно оглядела странную компанию, заговорила медленно, нараспев:

– Добрый вечер и вам. Тоскливо. В лесном сообществе сложилось ошибочное мнение, что я недосягаем, только небом одержим. Поэтому меня сторонятся, боятся лишний раз потревожить. – Ошибочное? – робко переспросил Барсук.

– Безусловно! – воскликнул Журавль. – Одиночество стало невыносимым, даже в заоблачных далях! О, как я жажду дружеских бесед за завтраком и душевных прогулок на закате!

– Я люблю завтраки! – быстро отозвался Барсук.

– Правда? – обрадовался Журавль. – Прелестно! Может, заглянете ко мне с рассветом? Вы любите лягушек?

– Уже да! – радостно ответил Барсук и неожиданно взмыл в небо. Куда ж ещё стремиться счастливым барсукам! Журавль взмахнул могучими крыльями и быстро нагнал своего нового друга. Сорока спешно последовала за ними. Как же без неё.

Кисточкин повернулся к Ворону: птица завороженно смотрела на парящих в безбрежной облачной дымке Барсука и Журавля. Кажется, впервые Карлос улыбался. Рысёнок повёл носом и заурчал от восторга.

– Поразительно! Ты чувствуешь? – Ворон закрыл глаза, вдыхая воздух.

Маленький amigo кивнул.

– Запах утренней росы! Мечта! – птица расправила крылья, взмах… Нет, рано.

Глава шестая

Блуждающий огонёк vs светлячок

– Ууух-история, правда?! – не унимался Кисточкин. – Побежали мурашки, когда Барсук полетел?! Чудо, да? Ведь удивился же, да? Признайся! Ууух!

– Не побежали! И не чудо это! Журавль – сильная птица. Запросто Барсука в небо поднимет. А барсуки сами не летают. Es una ilusión (исп. бред)! – отмахивался от назойливого Рысёнка Ворон.

– Ага! А запах утренней росы?! Любопытно просто! – хихикнул Кисточкин.

– Кра! – разозлился Карлос. – Говорю же: показалось! И вообще! Любопытство к хорошему не приведёт! Всегда всему есть логическое объяснение, наивный мой amigo. Вырастешь – поймёшь!

Тем временем стемнело. И друзья нашли укромный лаз в зарослях дикой ежевики, устроились на ночлег.

– Пфф! Нет, ну ты и выхухоль! Прости, пожалуйста. А сейчас почему не смогу понять? Обязательно ждать, когда вырасту? – разочарованно фыркнул Рысёнок, свернулся колечком под кустом, посмотрел на яркое звёздное небо. – Неужели все взрослые такие скучные? Посмотри, какие звёзды, какая красота! И даже теперь не веришь в чудеса?

– Что необычного в звёздах? – устало зевнул Ворон.

– Пфф! – Рысёнок собрался совсем расстроиться, как вдруг одна звёздочка мигнула, качнулась и сорвалась с небосклона. Мгновенье и маленькая путешественница мягко опустилась на ближайший ежевичный куст, подмигнула оторопевшему Кисточкину.

– Смотри… Блуждающий огонёк… – прошептал Рысёнок Ворону и важно добавил. – Мама говорит, это добрые духи. Они присматривают за нами, оберегают и подсказывают верный путь, да…

Ворон пригляделся к мерцающему огоньку, прищурился и  ехидно скрипнул:

– Кра! Это всего-то жук-светляк!

Но Рысёнок уже не слышал: сморил наконец, плотно укутал байковый сон малыша. Только кисточки подрагивали в такт сладким дрёмам.

«Ну уж нет, amigo. Мы не закончили. Поймаю твой блуждающий огонёк и докажу, что чудес не бывает.» – упрямо подумал Карлос и устремился за огоньком-светлячком.

Погоня выдалась тяжёлой: огонёк-светлячок ловко уклонялся от Ворона и каждый раз проворно перелетал с ветки на ветку, увлекая рассерженную птицу всё дальше в заросли.

– Фршш! – огонёк вдруг вспыхнул и исчез перед самым клювом.

– La scolopendra me bajo la cola! – в сердцах выругался Карлос.

– Ну уж прям «scolopendra». – раздался за спиной резкий скрипучий голос.

Ворон обернулся и увидел… ворона, старого, седого, сгорбленного. Карлос встретился взглядом с незнакомцем и вздрогнул: глаза ворона-старика были пустые и равнодушные.

– Прости, старина. Не видел, куда блуждающий огонёк улетел? Только что тут был… – спросил он у ворона.

– Огонёк? – рассеянно повторил незнакомец. – Огонёк… Неуместная шутка. Не бывает, ста-ри-на, огоньков. Скорее это светляки или чьё-то глупое воображение…

– Полностью с тобой согласен! – оживился Карлос: наконец здравомыслящий собеседник. – Мне бы ещё эту мысль до одного Кисточкина донести…

– Как не бывает мечты, чудес и верных друзей… – продолжал старый ворон. – Знал я одного Кисточкина, который верил в эти… хммм…

Карлос насторожился:

– Случайно не рысёнка Кисточкиным звали?

– Рысёнок, да. Навязался мечту мне искать, со всякими фокусами приставал. Прогнал его. – ворон безразлично рассматривал землю у лап. – Одному проще жить. Спокойнее.

– А ты в небо летаешь? – с надеждой спросил Карлос. Страшная догадка подобралась совсем близко и хотелось поскорее её прогнать.

– А зачем? Внизу лучше. – старик вырыл клювом ямку и выудил жирного червяка. – Здесь всё есть: и еда, и приют. А в небе одни сквозняки.

Карлосу стало холодно и колко. Съёжился:

– Прости, дедушка, мне пора. Спешу.

– Какой же я дедушка. Ровесники мы с тобой, наивный мой amigo. – хмыкнул ворон.

– Caramba! – испуганно вскрикнул Карлос и зажмурился. Крепко-крепко, как в детстве, когда прятался от неприятностей.

Спустя мгновенье снова открыл глаза и… с облегчением выдохнул: рядом мирно посапывал Рысёнок, в соснах только-только занималась заря… А седой незнакомец исчез. Был ли то сон или явь? Уже неважно. Ворон устроился возле Кисточкина и накрыл крылом маленького охотника. Карлос не заметил, как с ежевичного куста сорвался блуждающий огонёк и полетел прочь, увлекая за собой тихую убаюкивающую музыку… Или всё-таки светлячок.

Глава седьмая

Не будь Выхухолью

«Ну сколько можно дрыхнуть! Соня Кисточкин!» – досадовал Ворон Карлос, но будить Рысёнка не решался.

Наконец Кисточкин тихо заурчал, потянулся и приоткрыл один глаз.

– Ага! Соизволил-таки, amigo! Пока ты тут… Я там… Caramba! Видел твои блуждающие огоньки! Верю! И барсуки летают! Кто ж с мечтой не полетит?! Пойдём уже скорее мою искать! Не хочу, чтобы одному спокойнее… – протараторил Ворон.

Рысёнок только рот открыл от изумления:

– Видел? Веришь?

– Видел! Верю! Правда! – выпалил Карлос, потом добавил. – И мне очень важна твоя помощь. Спасибо!

На душе стало светлее.

И тотчас высоко над головами зазвучала пронзительная песня. Песня о весне и жизни. Песня жаворонка! Шустрый ветер подхватил её, смешал с ароматами полевых цветов и расплескал по синеве утреннего неба.

– Ух ты! – ахнул Кисточкин. Яркий запах волновал и будоражил.

Ворон закрыл глаза, сделал глубокий вдох, взмахнул крыльями… Нет, ещё не время. Но птица чувствовала: мечта совсем близко. Там, где радуга.

– Теперь дело за грозой! Да! – сказал Рысёнок, будто прочёл мысли Карлоса.

Друзья посмотрели вверх: на небе ни облачка.

– Вот дела… Придётся ждать. – расстроился Рысёнок.

– И подождём. – успокоил Ворон.

– Оу-эу-уа-уооо!!! Кхррр-пхррр-хррр! Оу-эу-уа-уооо!!!

Рысёнок вопросительно посмотрел на Карлоса. Ворон пожал крыльями и прислушался: странный звук доносился из дупла расколотой молнией сосны. Он подошёл ближе и с опаской заглянул в темноту расселины:

– Кажется, там выхухоль, amigо.

Рысёнок вдруг выгнул спину, попятился назад, зашипел:

– Вы-вы-выхухоль?! Бе-бежим, пока целы! Эт-т-то же са-самый с-с-страшный зверь!

– Да ну?! – искренне удивился Карлос. Теперь ему стало любопытно.

– Т-ты что! Пшшш! Он та-такой! Д-д-даже мама боится! Пшшш! Знаешь, кто по ночам за плохими рысятами приходит?! Ага! Вы-выхухоль! Пшшш! Хуже выхухоли зверя нет! – прошипел Рысёнок и для убедительности выпучил глаза, повёл кисточками.

– Твой страшный зверь, a proposito (исп. между прочим), плачет. Похоже, он в беде. – сказал Ворон и снова заглянул в дупло.

– Оу-эу-уа-уооо!!! Кхррр-пхррр-хррр! Оу-эу-уа-уооо!!! – всхлипывал невиданный зверь.

Да, это была выхухоль, но странная: шёрстка торчала клоками, хвост был скорее змеиный, на перепончатых лапках выросли уродливые когти, а нос-хобот казался длиннее и нелепее обычного. Из пасти почему-то торчали жуткие кривые клыки. На спинке зверька виднелся гребень из острых шипов.

– Кра! – вырвалось у Ворона.

Выхухоль обернулась и пробуравила непрошеного гостя огненными глазами-бусинами:

– Сто?!

– Может помощь нужна? – выдавил из себя Ворон и попробовал улыбнуться.

– Сем мне мозно помоць, оу-эу-уа-уооо! – Я зе такая узасная! Мною зверят пугают, кхррр-пхррр-хррр! Только и слысно: хоросего зверя выхухолью не назовут… Непослусных выхухоль забирает… Будесь маленьких обизать – выхухолью станесь…

– Хуже выхухоли зверя нет… – тихо пробубнил в клюв Карлос.

– Сто? – переспросила Выхухоль.

– Так, ничего. И ты всему этому веришь?

– А как зе не верить, если говорят? – Выхухоль растерялась. – Просто так говорить не будут. Не любит меня никто, оу-эу-уа-уооо!

Тут Ворон догадался, в чём беда.

– А ты сама-то себя любишь? Никто тебя не полюбит, пока сама себя ценить не будешь. Веришь глупым наговорам, а себя не слушаешь.

Выхухоль призадумалась, неуверенно возразила:

– Я зе страсная… Все это знают… Смотри, какие сипы на спине, а клыки какие… – выбралась из дупла, покрутилась на месте. – Смотри зе…

– Пфф! И не страшная вовсе! Придумают тоже!

Любопытство победило: Рысёнок подкрался к сосне и изумлённо смотрел на Выхухоль.

– Извини, пожалуйста, что тебя боялся. Ты красивая! И какие-такие шипы-клыки? Ничего не вижу. Ничего кроме милой пушистой шёрстки и очень симпатичной мордочки.

Карлос скосил глаз на Кисточкина: не было похоже, чтобы тот лукавил. Опять эти его чудеса.