скачать книгу бесплатно
«Пожалуй, сегодня начну писать море, – подумала Лара, – ведь не так важно, что я его никогда не видела, дело не в этом. Напишу так, как чувствую, как оно отражается в моей душе.»
Она всегда творила спонтанно, мало сверяясь с оригиналом и даже избегала какой бы то ни было натуры, руководствуясь одним воображением. Лара создавала иные миры, сказочные и фантастические, она не боялась экспериментировать с материалами и красками и в процессе забывала себя, отдавалась безрассудно потоку, доверяя ему. Ещё никогда вдохновение её не подводило.
* * *
Сидя одна на крыше, Лара любила придумывать себе отца. Иногда он жил в Финляндии, в загородном коттедже, в одиночестве. Каждое утро отец выгуливал двух доберманов в заснеженном лесу, а потом возвращался домой, чтоб написать очередную главу своей новой книги. Лара могла приезжать к нему, когда захочет, греться у камина, завернувшись в плед, пить глинтвейн после долгой прогулки по лесу. Собаки, развалившиеся на белом ковре у её ног, тяжело дышали, вывалив языки, но не уходили от огня, потому что они очень любили Лару. А папа сидел в кресле, в тёмно-зелёном полосатом халате и уютных коричневых тапках, положив ноги на журнальный столик. Он держал в руках рукопись или уже изданную книгу (знал, что у дочери никогда нет на это времени) и читал вслух главу за главой, пока девушку не начинало клонить в сон, и тогда она отправлялась в свою маленькую комнатку под крышей, где кроме неё никогда никто не ночевал, зажигала тусклую настольную лампу и думала в одиночестве обо всём – так хорошо думалось в гостях у папы в тихом доме, когда метель снаружи завывала и стучала в окно снежной крупой…
Иногда Ларе нравилось представлять своего папу черноусым цыганом; он вечно мотался по миру, но порой его табор заворачивал в её город, чтобы устроить в каком-нибудь местном клубе шоу с песнями и плясками. Красивые черноволосые цыганки в разноцветных юбках кружились по всему залу и пели так красиво и душевно, что прошибало до слёз, а папа разбивал бокал и тоже пускался в пляс, подхватив дочку; все ликовали, визжали и радовались, а цыганки обирали мужиков, пускающих слюни. Да и вообще – местные просто смотрели и завидовали цыганскому веселью, а Лара была одна из них, тоже цыганка, в её жилах текла буйная отцовская кровь, она танцевала с молодыми черноглазыми ребятами до головокружения, и они так напивались с папой, что, хохоча, держались друг за друга, а потом, распевая песни, покидали клуб в сопровождении всего табора и шумной толпой гуляли всю ночь по городу, пугая народ.
Утром им нужно было ехать дальше, и Лара прощалась со своей цыганской семьёй, вытирая радостные слезы, а черноволосые родственники обнимали её и желали огромной любви и много денег, а всё остальное ведь и так было у неё, и конечно, в следующем году они обещали заехать снова. Черноусый папа сверкал глазами, целовал крепко и обнимал до хруста костей, улыбался золотозубой улыбкой и говорил, что ни за что бы не бросил дочку, но не может без дороги. Он звал Лару с собой, но ей нужно было остаться дома, с мамой, и она махала им вслед, а они все разноцветными пляшущими пятнами высовывались в окна и двери вагона. Ларе казалось, что это не поезд скрывается в пыли дороги, а яркая кибитка, запряжённая отменными вороными лошадьми, с бубенчиками и разлетающимися цветными лентами в косах на пышных гривах и хвостах…
Но чаще всего она представляю себе папу как бизнесмена, может быть, издателя какого-то журнала, что-то в этом роде. Она любила его кабинет, оклеенный оливковыми обоями с классическим узором, стол красного дерева с тёмно-зелёной кожаной вставкой, сделанный на заказ, под старину. У стола были причудливые витые ножки, и отец курил трубку над грудой бумаг, погружая всё видимое в мистический ароматный дым.
Лара любила этот кабинет, и когда она приходила, отец отменял все важные встречи, внимательно выслушивал дочь и давал мудрые советы по самым ничтожным вопросам, которые она ему задавала. На самом деле, всем, чего она добилась в жизни: творчеством, учёбой в нужном месте, тем, что она вообще жила свободно несмотря на те диагнозы, которые ставили ей в детстве – Лара была обязана советам своего вымышленного отца из кабинета с оливковыми обоями…
На этот раз она даже не знала, как начать. С удовольствием вдыхая терпкий вишнёвый дым, она в замешательстве смотрела в пол.
– Чаю? – предложил отец.
– П-пожалуй, – запинаясь, сказала Лара, и тут же, как по волшебству, появилась секретарша с подносом. Она поставила на стол перед девушкой чашку дымящегося зелёного чая с цельными листочками, плавающими на поверхности – знала, как любит дочь шефа.
Лара с благодарностью кивнула ей, и девушка исчезла так же неожиданно, как и появилась.
– Ну, так я слушаю, – отец выжидательно поднял брови над стёклами очков и шумно втянул ароматный табачный дым.
Он с наслаждением откинулся на спинку стула.
– Я… у меня… – запинаясь, пробормотала Лара. – В общем, папа, я влюбилась.
Отец подался вперёд, облокотился на стол и удивлённо посмотрел на дочку.
– Не может быть, – сказал он, смеясь глазами, – вот это новость. И в кого же?
– Не знаю, – лихорадочно сглатывая, помотала головой Лара, – совсем не знаю. Но это какое-то безумное чувство. Я подумала, что должна тебе сказать. Я всегда всё тебе говорю сразу.
– Да, и я это в тебе ценю, – кивнул отец, – я горжусь тем, что ты идёшь своим собственным путём и наслаждаешься жизнью, как можешь и хочешь. Это качество действительно ценно в наши дни, когда все гонятся за деньгами и славой. Но… знаешь, дочка, любовь не всегда приносит счастье, зато часто обрекает людей на страдание. Тем не менее, каждый должен через это пройти. Поэтому я не стану спрашивать тебя ни о чём, ты расскажешь мне, если сама захочешь – этому я всегда рад и готов тебя выслушать в любой момент, хотя на самом деле я обеспокоен. Ты уже давно не ребёнок, и довольно странно, что до сих пор этого с тобой не случилось, но вот теперь ты становишься взрослой, и знай, всегда и несмотря ни на что, я буду тобой гордиться, дочь! За твою уверенность в себе и отсутствие сомнений. Так что, Ларочка, благословляю тебя на этот нелёгкий путь!
Только отец умел так говорить. Только он знал о жизни всё, но, конечно, не мог ничем помочь дочери, которая его выдумала. Ведь он не догадывался, что именно откроет в ней это новое состояние, какие силы выпустит наружу из тёмных глубин её бессмертной души. В тот момент не могла этого знать и сама Лара, наивная девочка, ошеломлённая неожиданной глубиной чувства, пустившего ростки в её юном сердце, нетерпеливо смотрящая вдаль своими серо-зелёными прекрасными глазами.
Однако почему-то она вдруг испытала невыносимую грусть и уверенность в том, что больше никогда не вернётся к своим наивным детским фантазиям: ни в финский коттедж, ни на цыганский праздник, ни в оливковый кабинет – маленькая девочка, нуждавшаяся в отцовских советах, осталась там, во всех этих грёзах. Лара вступила на путь, который ей предстояло пройти одной.
* * *
Перед сном Лара долго расчёсывала перед зеркалом длинные тёмные волосы. Она впервые смотрела на себя оценивающе, начиная, наконец, постигать особую силу своей красоты. Хотя она не была уже юной девчонкой, и конечно, как творческий человек, увлекалась не раз и спала с парнями, сейчас ей впервые захотелось внимательно рассмотреть собственное тело в отражении, изучить каждую клеточку, каждый изгиб и крохотный волосок, чтобы понять, зачем создано всё это и как ОН это увидит, что подумает и почувствует, оказавшись рядом… что лучше всего сказать, как двигаться, как слушать ЕГО, как ЕГО касаться…
Касаться ЕГО… Лара нежно и медленно провела пальцами по своей щеке, откинула голову и продолжала ласкать себя, спускаясь дальше, к шее, а затем ниже, к груди… Кожа была необычайно чувствительна, и девушка изучала своё обнажённое тело, задрожавшее от предвкушаемого наслаждения. Всё оно было движением, волной, порывом. Лара не понимала, откуда приходила эта любовь к себе, к своему телу, к Вселенной, этот танец изнутри, зарождавшийся где-то в глубине её существа под ритм огромного, как мир, сердца, каждый удар которого стучал в ушах невидимым барабаном, управляя лунными циклами, приливами и отливами, женской энергией, раскрывая в ней скрытую доселе способность испытывать сильные чувства и потребность нв ответном их наполнении.
Гладкий нежный шёлк простыней струился по телу лазурной волной. Лара впервые легла спать абсолютно обнажённой, представляя, как мужчина её мечты касается каждой клеточки разгорячённого тела, и словно море, заполняет её мир своим присутствием…
…Во сне она вышла из леса на берег реки. Там сидел шаман с огромным шерстяным бубном, и, глядя вдаль, извлекал из своего инструмента сильные глухие удары, под которые юная душа Лары, танцуя, поднялась высоко в небо и соединилась с облаками и птицами, наполняясь силами воздуха, воды и ветра, чтобы, став целостной и прекрасной, отправиться в неизведанный путь.
* * *
Телефон – это средство связи с реальным миром. Реальным ли?
– Привет, – чарующий голос Златы, словно первые лучи утреннего солнца, разрушил хрупкие ночные грёзы.
– Привет, – Лара улыбнулась в ответ, представляя улыбку подруги и её саму, такую особенную в ореоле вечной таинственности.
У неё было хорошее настроение. В воздухе носилось неясное предчувствие чего-то прекрасного.
– Ну что, ты готова превратиться в настоящую богиню? Афродита уже здесь, – сказала Злата, – начало сегодня в восемнадцать.
– Конечно, готова! – бодро откликнулась Лара. – Где?
– Знаешь вспомогательную школу, напротив городской больницы, за мостом? Больше нигде не могла найти зал. Вечером там уже никого нет, и можно шуметь сколько угодно.
– Да, знаю. Я приду!
В спортзале закрытой на ночь школы под руководством наставницы Афродиты, настоящего имени которой никто не знал, собравшиеся женщины учились наносить макияж, одевали яркие сексуальные одежды, состоящие из белья и шёлковых платков, чтобы они красиво струились во время танцев. Аромат благовоний наполнял пространство, Злата зажгла свечи и расставила их по комнате, а затем потушила свет. Полуобнажённые, похожие на жриц какого-то индийского храма, девушки начали танцевать под мелодичные звуки мантр, льющихся из динамиков. Они двигались спонтанно и легко, направляемые приятным нежным голосом прекрасной черноволосой наставницы.
– Мы богини, и нам подвластно всё! – Афродита, так же, как и Злата, певуче растягивала слова, но голос у неё был громче и сильнее; аффирмации проникали прямо в подсознание, убирая ложные установки и закладывая новые программы. – Женская сила управляет этим миром, и все наши мечты быстро сбываются, потому что мы достойны только самого лучшего и, танцуя, плавно, мягко, но упорно движемся к своей цели!
Мурашки побежали по коже Лары, ей вдруг стало страшно, потому что странные неведомые доселе желания всколыхнулись глубоко внутри и начали подниматься наружу, требуя скорейшего воплощения. В этот момент она поняла, что никогда прежде себя не знала, и, возможно, лишь сейчас, на этом семинаре, увидит и поймёт, чего действительно жаждет её беспокойная душа, до этого дня находившая самовыражение лишь в творчестве – но были ли иллюзорные разноцветные мазки по холсту тем, для чего она явилась в этот мир?
После танца Афродита раздала девушкам листки и фломастеры.
– Вам нужно изобразить мужчину, которого вы хотите притянуть в свою жизнь. Это может быть и реальный человек, с которым у вас уже есть отношения, если их надо улучшить.
Под спокойную медитативную музыку девушки рисовали в свете дрожащих свечей, сидя на полу. Воображение Лары быстро покинуло реальность, и она бездумно отдалась потоку вдохновения. Однако, на сей раз она творила не абстрактные образы, а нечто такое, что должно было обязательно воплотиться наяву. На её листке чёрточка за чёрточкой появлялся красивый статный мужчина, высокий, с пронзительным взглядом чёрных глаз. На нём был синий немного старомодный пиджак, и он стоял, сложив руки, спокойный и уверенный в себе. На заднем плане Лара изобразила небо, на котором горели одновременно золотое жаркое солнце и холодная белая луна.
– Ого, какой классный, – сказала одна из девушек, заглядывая в листок Лары, – прямо как живой, кто это?
– Не знаю, – Лара смущённо пожала плечами, – это не конкретный человек, просто намерение.
– Она ж художница, – улыбнулась Злата.
– Правда? Нарисуй и мне, – попросила девушка, – а то у меня непохоже получилось. Могу дать фотку своего парня, только до сумки сбегаю.
– Девочки, каждая рисует сама, – возразила Афродита, – важно ваше восприятие и ощущение.
К схематичному образу человека девушки добавили энергетические центры в виде цветных кругов, а затем, держа листки перед собой, танцевали с ними медленный танец, посылая свою энергию в разные чакры воображаемого партнёра.
– Никакой магии, – мелодичным голосом поясняла Афродита, – всё очень просто. Женская сила, нежная и тёплая – это то, на чём держатся нити нашего мира, и любое ваше желание рано или поздно неизбежно сбывается. Сейчас вы просто делаете это более осознанно и ускоряете процесс, который могли заблокировать чужеродные программы, встроенные в вас обществом, семьёй, окружением. Признайте же свою власть, верните себе могущество, принадлежащее вам изначально! Своей сексуальной энергией вы можете управлять всеми процессами в мире, а не только влиять на волю мужчин. Сосредоточьтесь на ритуале. Если человек реальный, то представьте, что вы от него хотите, и посылайте своё желание в его межбровный центр. А если он – пока лишь плод воображения, то тяните его к себе сияющими нитями энергии, исходящими из сердечной чакры, чтобы он быстрее проявился в вашей жизни.
Держа перед собой схематичный портрет, Лара медленно двигалась под спокойную музыку и старалась выполнять указания наставницы. Это почему-то было нелегко. Во-первых, нарисованный образ кого-то ей сильно напоминал… Яра? Нет, не исключая некоторого сходства, она не могла сказать, что это был он. В облике вымышленного персонажа сквозила холодная надменность, острый ум и скрытая сила – Лара почти чувствовала его присутствие, словно он усмехался, глядя прямо ей в глаза. Странные забытые эмоции всколыхнулись в груди, и вместо светло-зелёных лучей любви она ощутила что-то вроде электрических разрядов между ней и иллюзорным мужчиной. Иллюзорным? Сейчас она могла бы поспорить, что изобразила конкретного человека, который стоял перед ней будто во плоти.
Лара испугалась и уронила листок. Голова закружилась, ей стало не по себе. Девочки подбежали к ней, спрашивая, что случилось. Она посидела немного у стены, потом порвала и выбросила рисунок, с удивлением заметив, как дрогнуло и сжалось при этом сердце.
– Можно, я уйду пораньше? – попросила она Афродиту. – Мне что-то нехорошо.
– Да, конечно, – откликнулась наставница, – у нас осталась только недолгая медитация. Злата тебе расскажет, что нужно взять завтра.
Оказавшись на улице, Лара почувствовала себя лучше. Она решила прогуляться и пошла домой пешком через мост. От ночной свежести и тишины мысли и чувства приходили в порядок. Думать о том, что произошло на семинаре, Лара не хотела – мало ли что бывает, особенно в трансе. У неё всегда хватало в голове различных странных фантазий, так что лучше было поскорее забыть неприятные ощущения. Тем более, они занимались в очень интенсивном режиме, делали много упражнений, танцевали до изнеможения.
«Надо как следует выспаться, – сказала себе Лара, – и всё пройдёт».
Смерть
– Сегодня – последний день, – напомнила Злата по телефону, – будет групповое занятие с мужчинами.
– Что? – Лара не могла не засмеяться, так двусмысленно это звучало.
– Трансформация. Практика умирания. Нужно принести с собой…
– Гроб?
Девушки зашлись хохотом.
– Ларик, ну я серьёзно, – сказала Злата.
Перестав певуче растягивать слова, она как будто сразу превратилась из богини в обычную девушку.
– Ну, а что ещё нужно мёртвым?
– Мёртвым-то ничего, но это же не на самом деле. Хотя будет похоже… Ты должна взять одеяло (потому что мы замёрзнем) и амулет – любой, какой захочешь взять, что-то материальное, символ, который можно держать в руках. Он поможет вернуться к жизни.
Дневник Лары
Слушай. Каждый удар бубна, как и твоё сердце, бьётся в ритме Земли.
Дыши… Каждый твой вдох собирает и концентрирует энергию внутри тебя. Ту, что необходима для перехода.
Смерть всегда рядом, на расстоянии вытянутой руки за плечом. Ты призываешь её, и она следит своим зорким взглядом, готов ли ты уже, и когда она видит твою непоколебимую решимость, твоё бесстрашие, она делает всего один шаг и наносит удар.
Это лишь краткий миг… как правило.
Меня сковали руки удушья, моё тело билось в агонии, но я продолжала дышать. Холод проникал в конечности, он двигался вверх, заполняя живот, грудную клетку; я чувствовала его как оцепенение, овладевающее всем моим телом. И мне было приятно. Лёгкие мурашки, движение энергии; стремительный вихрь, сметающий всё на своём пути, ощущение пронизывающего давящего ветра, магнитная буря, уничтожающая Вселенную, и я осталась одна, посреди этой бури, которая поглотила всё. Где-то ещё, рядом, моя свободная душа танцевала в окружении зеркал…
Мне не было страшно. В последние мгновения жизни я готовила себя к этому Переходу, к этому тотальному одиночеству, и оно стало настоящим подарком для меня.
Всё обретало смысл. Я наконец-то осталась наедине… Сама с собой. Нескончаемый вихрь разрушал всё живое, а я грелась в его лучах, купалась в его безжалостной энергии.
Холод сковал насквозь, кто-то плакал; возникли люди, что-то значащие для меня в жизни, их образы – какими они остались в моём воображении; так вспоминаешь последнюю встречу с человеком, который умер. Но тут всё было наоборот.
Они плакали; прощались со мной. Вдруг стало темно. Глухие удары комьев земли, отдалённые всхлипы; я всё глубже погружалась в эту тьму; и наступала ночь. Я знала, что мне предстояло родиться заново, и хотела оставить всё лишнее земле. Скинув с плеч ненужное прошлое, как тяжёлый рюкзак, я кинулась к слепящему солнцу и оказалась в лучах Божественной Любви. Меня накрыло состояние вне слов и мыслей; осталось только чистое беспечное блаженство.
А потом была переправа, проводники, пещера; огни, священные танцы, и моё окаменевшее тело рассыпалось, превратившись в прах.
Всё замолкло. Моё существование прекратилось, осталась только Земля. Остались реки и деревья, поля, трава, цветы… Всё, кроме меня.
«Продолжайте дышать. Не останавливайтесь!» – голос наставницы глухим булькающим эхом доносился будто из-под воды.
После выдоха прошло так много времени, а естественная потребность вдыхать растворилась в спокойствии смерти. Личная реальность отдельной человеческой жизни утратила основу: мир продолжал существовать, но в нём больше не было меня.
Невероятно трудно было заставить себя сделать вдох, внимая словам наставницы. Практически невозможно. Прижав к груди магический предмет, мы неохотно возвращалась в тело и наполняли его новой жизнью. Как младенцы, преодолевшие трудный переход, мы изумлённо взирали на этот новый удивительный мир.
Слов не было, слёз – тоже, но зато чудо жизни предстало перед нами в первозданной чистоте и ясности, свободное от страхов и былых иллюзий. Мы танцевали, как безумные, поздравляя друг друга с рождением.
– Следите за знаками. – сказала Афродита, – сейчас вся ваша жизнь начнёт стремительно меняться.
Затем мы стояли в кругу молча, взявшись за руки, и моя рука утонула в тёплой ладони Яра… я слегка сжала её и ощутила, как энергия электрическим разрядом проникла в моё тело, распространившись внутри пульсацией тепла и беспричинной радости. Не знаю, было это связано с практикой или с ним лично. Мы смотрели друг другу в глаза и улыбались. Он чуть заметно кивнул мне и будто не хотел убирать руку. Остальные уже пошли собираться, а мы всё стояли и молчали. Потом он глубоко вздохнул и разжал пальцы; но мне не хотелось его отпускать.
(Уже который раз рядом с ним какие-то странные состояния…)
Яр поднял глаза, он улыбался, и я не могла перестать смотреть на красивый плавный изгиб его тонких, но чувственных губ.
– Теперь мы – новые люди, – сказал он.
– Ага, – согласилась я, чувствуя одновременно радость и страх.
В воздухе вокруг нас словно дрожали невидимые нити энергии…
…Что-то пришло в движение, я не знаю, плохо это или хорошо, но его уже не остановить.
* * *
Лара спала крепко. Ничего не помнила. Высыпалась быстро. Последняя выставка прошла как в тумане.
В воскресенье зашла Злата, вся в слезах.
– Что с тобой? – спросила Лара.
На самом деле она почти ничего не знала об этой хрупкой светловолосой девушке, казавшейся такой сильной и уверенной в зале, а сейчас совершенно разбитой и растерянной. Лара пришла к ней однажды на занятие по йоге, но они обе сразу ощутили некую связь друг с другом. После занятия Лара осталась, чтобы задать ей какой-то вопрос, и Злата пригласила её на семинары, которые «не для всех». Сейчас она сидела рядом, плакала молча, а Лара не знала, как ей помочь.
До сих пор она воспринимала Злату как учительницу, наставницу, богиню – кем же она была на самом деле?
– Этот семинар – особенный, – сказала Злата сквозь слёзы.
– Хочешь чаю? – спросила Лара, не зная, что ещё делать.
– Давай. Зелёный? – Злата подняла ясные голубые глаза, в которых было столько боли, что все мысли и вопросы тотчас исчезли из головы Лары.
Она автоматически заварила чай и села напротив.
Слова родились не сразу. Злата пила глоток за глотком, вытирая слёзы, не глядя на Лару, а потом, сжимая тёплую чашку в ладонях, как спасение, проговорила тихо, но отчётливо:
– Знаешь… у меня была семья: муж и сын.
