Свидетели 8-го дня – 2

скачать книгу бесплатно


Ну а то, что эта совместная обеденная трапеза для Капитолины Андреевны, как звали эту дружески ко всем настроенную и всегда к вам снисходительную сотрудницу одного из местных офисов, – а её коллега, Родион Успенский, как сильно в его сторону соображает Алекс, там занимал какую-нибудь должность компьютерного наладчика, кто имел большое влияние на офисных работников тем, что их компьютеры постоянно сбоили, и им чуть ли не ежедневно приходилось обращаться за помощью к Родину обязательно Леонтьевичу, чтобы он выкроил из своего столь загруженного графика хоть минуту свободного времени и подошёл в частности ко мне и решил эту проблему, – Родион Леонтьевич, будьте так любезны, посмотрите что тут у меня, – а вы тогда, Капитолина Андреевна, со своей стороны меня не игнорьте, и сходите со мной отобедать, – имеет свои побочные эффекты в плане невозможности расслабиться, тошноты при виде того, как Родион Леонтьевич так хищно поглощает блюда, и ей немного неудобно, не по себе и стыдно за то, что Родион Леонтьевич так не презентабельно, а если честно, то пришибленно, неуклюже и потёрто выглядит на её плане, – не собираюсь я становится иллюстрацией к фильму «Красавица и чудо-юдо», – и плюс к тому он рушит всю выстраиваемую ею концепцию защитницы природы и части её, животных, – я об этот не заявляла буквально, и на Родиона Леонтьевича не смотрите как на примата, – когда она не только не попрекает Родиона Леонтьевича за его мясные пристрастия, а она и сама в этом сейчас может замечена (и никого не волнует, что по настоянию Родиона Леонтьевича, как оказывается, очень настойчивого и настырного малого), – всё же и в этом таком сложном для неё моменте есть свои преимущества. Она, наконец-то, находит для себя то, отчего она теперь может отталкиваться в своём сдерживании к хорошему аппетиту.

И вот стоит ей только подумать о том, что ей опять голодно и хочется снова поесть, – да сколько же можно раз на дню об этом думать, когда не ешь?! – как она с этого момента может представить Родиона Леонтьевича, под своё чавканье смачно поглощающего курицу, и у неё весь аппетит как рукой снимает. А лишний раз не идти к столу ведёт к стройности и гармонии себя со своей природой.

В общем, вот такую геолокацию, композицию, фигуральное место битвы и ещё что-то в том роде, что в голову наскоро и на ходу невзначай и спонтанно придёт, наметил для себя в этом обеденном зале Алекс. Ну а то, что он наметил для себя этот, не самый простой вариант, однозначно в себе имеющий скрытые сложности и возможные побочные эффекты в виде затаённой непредсказуемости поведения Капитолины Андреевны (насчёт Родиона Леонтьевича как раз всё ясно и предсказуемо, он, как и всякий собственник ревнив чрезмерно), тогда как предложений в этом зале было хоть отбавляй, то так уж вышло, что первое попалось на глаза, то Алекс для себя и выбрал. В чём также смогла убедиться работница кухни, выполнявшая ваши пожелания и просьбы, которые входили в сферу её компетенции и влияния, и того, что из меню сегодня было здесь представлено.

Так что Алексу пришлось сразу умерить свои аппетиты, запросы и амбиции, ещё не подойдя к раздаче, когда его на пути к ней сбил с хода заказать что-нибудь такое оригинальное, запах приготовленных блюд. Среди которых, судя по тому, что он своим носом ощутил, а затем проанализировав, попытался в голове у себя разобрать по своим тарелкам, не было ничего из того, чем он хотел свой разум, а затем желудок поразить.

Впрочем, это даже лучше для Алекса. Все эти эксперименты с незнакомыми для себя блюдами, особенно в другой среде и ореоле обитания, где, как Алексу ещё в отеле объяснял портье, есть свои логические причины и следствия быть в норме и наоборот, вне её, – куда также входит и самая обыденная для человека вещь, как обед, – не к самым прогнозируемым результатам ведут.

И ты, считая себя вершиной пищевой цепочки всё то время, сколько ты себя знаешь, и в этом тебя и всех остальных твоих единоверцев в свою природную исключительность и венценосность заверяют все самые последние исследования в научной сфере, почивая на лаврах и пренебрегая безопасностью, запросто можешь оказаться не в предполагаемом тобой положении едока, а ты вдруг окажешься съедаемым. И тут не важно чем, жаждой наживы, жадностью или как самый распространенный вариант, несоответствием полученного результата с ожидаемым, – уж не думал же ты (конечно, думал и даже считал), что всё тут так будет просто и прямолинейно, без всей этой социологической философии, – когда тебя прямо изнутри парализует и разрывает на части от собственного несварения.

Но вроде бы как всё обошлось в этом фигуральном плане, и Алекс без особых причин волноваться за себя и собственное пищеварение, взял себе самый обычный бургер с компотом, – этого он посчитал достаточно, чтобы быть принятым в это эксклюзивное общество едоков, – и выдвинулся в сторону намеченного для себя места.

А вот здесь ему уже пришлось применить некоторую хитрость, чтобы раньше времени не спугнуть и не дать насторожиться в свою сторону Родиону Леонтьевичу, который сейчас сидит к нему лицом за своим столом, а Алексу требуется мимо него пройти, чтобы обойти и занять своё место за следующим столом и лицом к его спутнице, Капитолине Андреевне. Ну а Родион Леонтьевич при виде Алекса, сразу ощутит исходящую с его стороны опасность его намерениям в сторону Капитолины Андреевны, насчёт которой у него есть личные планы, желания сердечного характера и даже некоторые разработки того, как довести до ума Капитолины Андреевны мысль о том, что как бы она там не фантазировала себе о принце на белом коне, всё это нереалистично и блажь, и самое разумное для неё будет брать то, что ей тут в его лице предлагается, и начнёт раньше задуманного Алексом времени вести себя не слишком разумно и понятно для окружающих.

– Этот тип однозначно создаст мне конкуренцию. Надо его немедленно устранить. – Вот так в один взгляд на Алекса решит Родион Леонтьевич, и не задумываясь даже о последствиях, самопроизвольно вытащит из-под стола ногу, чтобы сделать подножку Алексу. Ну а когда Алекс проявит завидную обходительность в сторону выставленной ему подножки, и заодно воспитанность, – он и не покажет виду, что заметил это упущение со стороны какой-то босоты, не умеющей себя, не только вести за столом, но и подавать себя к столу, – то Родион Леонтьевич весь в себе изойдёт от невозможности увидеть, что этот его соперник делает за его спиной, хоть при этом и догадываясь – во все глаза пялится и выстраивает свои будущие отношения с Капитолиной Андреевной, а та дура и глаз своих не отводит от всего им предлагаемого, и начнёт срывать свою злость на Капитолине Андреевне. Которой не помешало бы смотреть в свою тарелку, а не глазеть по сторонам.

– У вас, Капитолина Андреевна, капает соус. – Начнёт этот Родион Леонтьевич разрушать образ аккуратной и прилежной девушки у Капитолины Андреевны, заметив за ней эту её оплошность. А Капитолина Андреевна, не только обескуражена столь дерзким себе позволением со стороны Родиона Леонтьевича, и не пойми, что тут себе вообразившего, а она до основания стула, на котором сейчас сидела, потрясена тем с ней происходящим, о чём она ещё час тому назад никогда себе и представить не могла – Родион Леонтьевич в её сторону очевидно прав и она ведёт себя за столом далеко не блестяще.

– И куда он капает? – задаётся вот таким интригующим вопросом Капитолина Андреевна, не привыкшая уступать никому и ничему, и нашедшая чем контраргументировать вот такой своей неаккуратной реальности.

А Родион Леонтьевич находится в большом затруднении насчёт ответа на вот такой её вопрос. Да что там в затруднении, он предположить себе не мог, что самая обыкновенная вещь, которая тебя может сопроводить во время обеда, если ты будешь себя вести неосмотрительно, больше заглядывая в чужие рты, чем в свою тарелку, может в себе содержать такие отклонения в сторону загадок и интриг. И Родион Леонтьевич, раз его об этом просят, а не как можно подумать, что он всё это делает по личному почину и из личных, эгоистичных побуждений, начинает проявлять большую внимательность в сторону направления цели капания соуса, которым был изрядно напичкан ход-дог Капитолины Андреевны, к которым она имела удивительную страсть, и который сам по себе всегда интригующе поедается девушками молодого и не зрелого возраста.

В общем и в деликатной частности Капитолины Андреевны, Родион Леонтьевич, раз его об этом просят, о чём он обязан ещё раз напомнить, посмотрит в ту часть субъективности Капитолины Андреевны, куда она и сама не может полноценно посмотреть, пользуясь сторонними инструментами, в частности зеркалом, чтобы убедиться в том, что там всё на месте, к месту и в тем самых рамках, не дающих сомневаться в том плане, что с вами всё в порядке, и здесь нет никакого занижения и завышения ваших ожиданий.

Ну и что же там такое видит Родион Леонтьевич, и о чём он с какой это стати молчит и своим задумчивым видом, и молчанием нервирует чуть-чуть и интригует Капитолину Андреевну, конечно, не сомневающуюся в том, что в ней всё в порядке, но всё же она не может оставаться безучастной, когда в её сторону выказывают такие сложные загадки.

– И что же вы молчите, Родион Леонтьевич? – ледяным тоном голоса спрашивает Капитолина Андреевна этого провокатора на различные беспокоящие её мысли, Родиона Леонтьевича, однозначно что-то такое в себе в первую очередь заметившего, – я не имею права упускать такой шанс, который даётся может быть в раз жизни, где меня просят быть предельно внимательным и ничего не скрывать из того, что я надумал, – а уж только затем, на основании всего этого решившего заметить в ней больше того, что там есть на самом деле.

– Не знаю, как передать словами мной увиденное. – А вот что это сейчас было со стороны Родиона Леонтьевича, и понять никак не может подохреневшая от всего сейчас услышанного Капитолина Андреевна. Либо же Родион Андреевич большой неуч и дурак мягко сказано, кому по этому умственному недостатку крайне сложно проводить логические связи и параллели между предметами и понятиями их обозначающими, что вполне простительно, либо же Родион Леонтьевич наглец самой высокой степени, решивший с помощью своей пакостной фантазии подорвать её самооценку, – да вы и есть толком не умеете, и тогда мне непонятно, на чём это ещё основываются эти ваши завышенные запросы в сторону молодых людей, одного меня вам за счастье будет, – и раз так, то Капитолина Андреевна не собирается мириться с этим хамлом.

– Как есть говорите. Не испытывайте моё терпение. – Грозно и нетерпеливо заявляет Капитолина Андреевна, в очень опасной близости от совершения преступления держа вилку в руке, которую она чисто инстинктивно прямо сейчас схватила.

А Родион Леонтьевич, как только увидел и заодно осознал, как правда дорого обходится, и что язык враг его, даже в том случае, если он больше недоговаривает, чем говорит, само собой поплыл в своей умственной деятельности и храброй представительности, и от всех этих переживаний, пережал в себе седалищный нерв и в параллель этому то, что держалось сейчас его руками – точь-в-точь, что и у Капитолины Андреевны, ход-дог. С помощью которого Родион Леонтьевич, всё же отдающий предпочтение куриным крылышкам, пытался завоевать сперва доверие Капитолины Андреевны, – вот смотрите сколько у нас общего, – а затем чего и по интересней.

А тут, как прямо сейчас выясняется, этот выбор, требующего для себя большой осторожности и осмотрительности, продукта фаст-фуда, – и кому пришла идея его предлагать в учреждении общепита, – в себе имеет скрытые проблемы в виде прыскающего в разные стороны кетчупа и соуса, стоит только вам переусердствовать в своём ручном давлении на булку, в которой помешается эта сосиска.

И Родион Леонтьевич, сжатием рукой своего ход-дога, так нервно и рефлекторно отреагировав на этот леденящий душу тон требовательного голоса Капитолины Андреевны, получил в тот же момент струю в лицо из этого соуса. И что удивительно из того, что дальше за этим столом случилось, так это то, что даже последственный переход Родиона Леонтьевича на обесценную лексику, не повлиял в худшую сторону на мнение Капитолины Андреевны о нём, вполне удовлетворённой изобретательностью Родиона Леонтьевича в плане своего оправдания.

Вот только Алекс не планирует облегчить таким образом путь к сердцу Капитолины Андреевны этому Родиону Леонтьевичу, уж пусть он сам что-нибудь креативное в этом плане придумает. Сейчас же перед Алексом стоит задача пройти незаметно для этого Родиона Леонтьевича. Для чего, собственно, он делает рассеянный вид, с которым он только себе под ноги смотрит, чтобы в них не запутаться. Ну а куда он сядет, то где будет ближе. И такой подход Алекса к своей маскировке выдаёт нужные ему результаты, и он не обращает на себя внимание Родиона Леонтьевича, и занимает место за столиком, за его спиной.

А вот Капитолина Андреевна, конечно, не может не заметить изменение интерьера и визуальной картинки перед собой, в которой наметилось столь кардинальное изменение в лице Алекса. И хотя она тоже вида не подаёт, что её что-то кроме своего ход-дога в руках ещё интересно, тем не менее, она все детали изменений и движений со стороны Алекса тем же обзорным зрением замечает, анализирует и что-то там в своём уме на счёт Алекса считает.

Алекс же не спешит давать повод на внимание и в свою сторону заинтересованность Капитолине Андреевне на больше, чем предполагают правила общежития, а он, имея её в виду краем своего зрения, начинает ответственно подходить и себя располагать к процессу своего будущего пищеварения, а сейчас к его подготовительной фазе, перекусу, взяв в руки бургер и поднеся его к своему лицу на расстоянии своих возможностей и неосуществлённых намерений, собрался было его изучить, как в этот самый момент, он через призму этого в своих руках вещдока, уличающего его в том, что он голоден, замечает более интересный предмет, а точнее объект для своего изучения. И этим объектом, как в первую очередь для себя осознала и поняла, была Капитолина Андреевна, аж в лице замершая от такого пронзительного взгляда на себя со стороны этого незнакомца.

А она ещё наивно думала, что все буквально незнакомцы, хоть и имеют потенциал для своего роста в её глазах и могут предполагать для неё насущный интерес, тем не менее, все далеки от её идеала хотя бы тем, что они проходят мимо неё, и им чего-то в себе не хватает, чтобы стать для неё знакомым человеком. Но как сейчас ею выясняется на этом примере перед собой, то не всё так в этом деле однозначно, и люди незнакомого для неё именования, могут в себе нести что-то такое, что может кардинально изменить у неё к ним отношение.

И Капитолина Андреевна, возможно увлечённая своими мыслями, навеянными по следам вот такого за собой наблюдения этим незнакомцем, с кем её сближает уже то, что тому интересно тоже самое, что и ей – она сама, и может его даже всё это волнует, как-то в себе почувствовала неуверенность, которая свойственна людям при их экзаменовке, – а так оно сейчас и было, Капитолина Андреевна проходила тест на своё великодушие и снисходительность к незнакомым людям, – и это всё начало сказываться на её уверенности в своих предпринимаемых сейчас действиях.

Так она, глядя на хот-дог в своих руках, начала размышлять об уместности его нахождения в её руках и так близко от лица, что запросто может сказаться на том, как и что в ней сейчас видит этот незнакомец с такими пронзительными глазами.

– Обжору и едачку он во мне видит. И к тому же не самой качественной пищи. – Аж внутри всё похолодело у Капитолины Андреевны от таких жутких мыслей-представлений. И судя по язвительной ухмылке незнакомца, так отреагировавшего на нахмуренность Капитолины Андреевны в сторону своего ход-дога, то он не только может запросто читать её мысли, но он один в один тоже самое о ней думает. Прибавляя ко всему этому следующую провокацию. – Раз вы, Капитолина Андреевна, столь не избирательны в своей жизни, о чём я могу судить, исходя из выбора вами спутника, – а обед одна из фундаментальных и важнейших процессов нашей жизни, он наполняет нашу жизнь жизнью и энергией, а это предполагает брать с собой на обед самых доверительных друзей, – то уж не обессудьте за то, что я уделю большее внимание своему обеду, а не вам. Хотя мне хотелось и обратного. – Со вздохом сожаления незнакомец бросает в сторону Капитолины Андреевны вот такой многозначительный, и что самое удручающее Капитолину Андреевну, то прощальный взгляд, и переводит всё своё внимание в сторону своего обеда.

А Капитолину Андреевну категорически не устраивает такая избирательность незнакомца, выстроенная на ложных предпосылках, за которыми стоит Родион Леонтьевич, кто мизинца её не стоит, и нет тут ничего такого из того, что незнакомец в их сторону надумал. Но что самое сложное из всего этого для Капитолины Андреевны, так это то, что она не имеет никакой возможности доказать обратное этому незнакомцу. Когда факт вот такого попустительства и недальновидности с её стороны имеет место, и тогда что ещё она тут собралась доказывать.

Что прямо из себя благоразумную и спокойную выводит Капитолину Андреевну, ничего так сейчас не желающей, как доказать этому незнакомцу, что он сильно ошибается насчёт неё, и она начинает ёрзать на своём стуле, пытаясь таким образом в себе отыскать доказательства своей непричастности к надуманному незнакомцем. И первое, что сейчас приходит в голову Капитолине Андреевне в плане доказать, что она с этим человеком напротив имеет одно лишь общее, этот стол и неприязнь друг к другу, так это выказать в его сторону эту самую неприязнь. Что она и сделала, продемонстрировав всё это в своём взгляде на Родиона Леонтьевича.

А Родион Леонтьевич, хоть и был занят и отвлечён поеданием своего блюда, всё же не мог пропустить этого резкого изменения себя во взглядах Капитолины Андреевны. Которые до некоторых пор были, как минимум, нейтральные, а сейчас определённо что-то важное случилось, и Капитолина Андреевна уже не так равнодушно и бессердечно на него смотрит. А это уже что-то. И пусть в её взгляде на него присутствует негатив, это всё равно лучше, чем ничто.

– От любви до ненависти два шага, а от ненависти до любви ещё ближе. – Родион Андреевич всё знает о таком инструменте влияния на человека, как чувства, и эта его теоретическая подкованность, не даёт ни шанса Капитолине Андреевне на какой-то иной результат их отношений, кроме того, какой на её счёт Родион Леонтьевич задумал.

– Но сперва нужно отыскать причину столь радикальных изменений её взглядов на меня. – Разумно рассудил Родион Леонтьевич, и продолжая скрывать эти свои новые намерения за поеданием своего блюда, принялся вести скрытое, исподлобья наблюдение за Капитолиной Андреевной.

А та, видя, какая всё-таки хищная и толстокожая скотина Родион Андреевич, кого ничем не проймёшь, еле сдерживается оттого, чтобы этому поедающему самого себя и её нервы гаду, с помощью физической силы, ткнув его лицом в тарелку, напомнить о том, что он тут находится не один и нужно хоть иногда делить с тем, с кем он не один своё внимание. А иначе…А вот это иначе будет зависеть от креативности хода мыслей Капитолины Андреевны, кою так с двух сторон поставили в такое безвыходное в сторону ею пренебречь положение, где с ней, ни там, ни здесь не считаются. А это требует неординарного подхода к решению этого вопроса.

И Капитолина Андреевна, находясь на грани истерики и чуточку отчаяния, начинает цепляться за соломинку, которая образно и фигурально находилась итак в её руках в виде ход-дога, который она сколько ей это позволяют анатомические особенности горла откусывает, и с вот таким набитым под завязку ртом, с выпирающимися щеками, плюс из уголков его губ начал протекать кетчуп, завершая картину этого себя переедания в самоедство, начинает себя пережёвывать, не сводя своего взгляда с оторопевшего от страха Родиона Леонтьевича и одновременно с незнакомца, для кого в первую очередь и задумывался этот спектакль с поеданием хот-дока.

И если насчёт Родиона Леонтьевича особых иллюзий у Капитолины Андреевны нет, он ничего не понял из происходящего с ней, то вот в сторону незнакомца за соседним столом, – в чью сторону всё-таки были иллюзии изначально у Капитолины Андреевны, – у неё, если и были какие-то планы, то они в своей части получились. И этот тип в первый раз вижу для Капитолины Андреевны, совершенно и логическим умом непонятно, почему занял такое приоритетное положение в её уме с первого его на неё взгляда, а там и до сердечных мук недалеко, как только она в щеках раздулась под воздействием откусанной сосиски, а в лице порозовела, то тут же отложил в сторону свой обед, сложил перед собой руки мостиком и опёрся подбородком на них, чтобы ему было удобней наблюдать и анализировать, что же такое в один момент происходит с разумными с виду гражданками и они в тот же самый момент начинают себя вести вот так удивительно.

А такое ответное поведение незнакомца, кто теперь и не скрывает своей заинтересованности в Капитолине Андреевне, подталкивает её к тому, что она, не сводя с него своего много чего говорящего взгляда (а она ничем другим говорить сейчас не может), – смотрите-смотрите, этого вы хотели и добились, – начинает пытаться прожевать всё ею откушенное. Что неимоверно сложно, когда ты не имеешь права потерять лицо перед тем, кто с тебя своего взгляда не сводит, ну и заодно по техническим причинам. Всё-таки нечего так забивать свой рот едой, нужно там оставлять и место для работы зубов.

А вот этот момент в поведении Капитолины Андреевны заметил-таки Родион Леонтьевич, и это его сразу напрягло в злую и ревнивую сторону. В которую, что за правила публичности такие ограничивающие ваши движения сердца и души, он не мог сейчас повернуться.

– Да кто там такой? Кто смущает мой ум?! – начал нервно порываться встретить лицом к лицу эту для своего будущего опасность Родион Леонтьевич. А вот припомнить, кто мог быть тем, кто сбил с толку Капитолину Андреевну, Родион Леонтьевич никак не мог, и всё благодаря предусмотрительности Алекса.

– Что же делать?! – задаётся новым вопросом Родион Леонтьевич, хватая со стола ложку и пытаясь в её отражение высмотреть того, кто там сзади от него сидит и прожигает ему затылок. Хотя нет, не затылок, а он гад заглядывает в рот к Капитолине Андреевне, чтобы в будущем туда залезть. А такие мысли прямо-таки с ума сводят Родиона Леонтьевича в тот момент, когда Алекс посчитал, что он достаточно получил для себя информации, из которой он может спрогнозировать дальнейшее, на пару шагов вперёд поведение этих людей. Чего, как можно предположить и понял Алекс, от него и добивался Максимилиан, не просто гид по движениям и путям этой жизни, если перефразировать и интерпретировать ближе к обыденности его свидетельство, но и плюс к этому то, что в себе подразумевает всё тоже свидетельство, если обозначить фигуральными словами, то произвести морфологический разбор понятийности жизни и его составных частей, людей, на свои части речи, корневые составляющие, лексические идиомы и признаки значений.

– Успокоиться. – Вдруг и так неожиданно звучит этот голос прямо над ухом Родиона Леонтьевича, да ещё на его плечо ложится, а так-то кладётся чья-то рука, что он прямо в себя западает, осаживаясь в самую глубину своей начинки (а там приятного мало, если вообще есть), онемевая, если радикально мягко сказать, от такого панибратства реальности сзади от него.

Ну а Алекс, кто таким образом осадил все возможные потуги Родиона Леонтьевича изменить эту реальность и своё место в ней, кивает в сторону Капитолины Андреевны, мол, честь имею и всё такое, и не давая ей возможности отдуплиться, как бы сказал Родион Леонтьевич женский ненавистник, а у Алекса в сторону женского пола всегда одни только приятные их слуху, комплементарного осознания слова, и он бы предположил себе, что Капитолина Андреевна всего лишь пока что не нашлась в себе от глубокого ощущения удрученности за то, что между ними возникло столько недоговорённости и неосуществлённых поводов всё это продолжить, выдвинулся в сторону выхода из зала столовой.

А вот сейчас Алекс следует в сторону выхода с другого рода внимательным и изыскательным намерением по сторонам, он пытается отыскать Максимилиана, и сверить с ним верность своего тут поведения и подхода к людям. Но Максимилиан нигде совершенно не обнаруживается Алексом, и это наводит Алекса на мысль о том, что это его тестирование в дальнейшем предполагает самостоятельность действий. Сейчас он действовал как бы под сторонним присмотром Максимилиана, что как бы там ни было, а всё равно представляет собой действие под контролем наставника, кто всегда придёт на помощь и вывернет сложно выстраиваемую ситуацию в более нормальное русло. А вот когда ты знаешь, что за тобой нет никого, никто тебе не придёт на помощь, и тебе нужно полагаться только на себя и на тот полученный тобой багаж знаний, то это уже совсем другое.

– И куда теперь идти? И что делать? – задался этими вопросами Алекс уже по выходу из обеденного зала столовой, находясь в фойе и глядя на себя в зеркало на стене.

– А, собственно, у меня разве есть особый выбор. – Рассудил Алекс, краем глаза посматривая по сторонам, где запросто мог находиться Максимилиан, скрываясь от него в капсуле свидетеля. Ведь должны же как-то отслеживаться его шаги в таком самостоятельном качестве. Так что находиться и пребывать в личной самостоятельности и автономии от окружающего мира, дело практически невозможное, кто-нибудь, да обязательно будет свидетельствовать твоё нахождение в нём, даже находясь в стратегически пассивной и инфлюенсерской позиции к тебе, себе и ко всему вокруг.