banner banner banner
Хроники перевернутых миров. Излом души. Книга первая
Хроники перевернутых миров. Излом души. Книга первая
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Хроники перевернутых миров. Излом души. Книга первая

скачать книгу бесплатно


– Все эти, не выбирающие прямых путей люди, так сказать, живущие в своём странном мирке, за редким исключением не суеверны. А раз так, то я и подумал, что этот тип с кейсом, предпочтёт двенадцатый этаж тринадцатому. – Сказал Тиша. Чего для Глеба было явно не достаточно и, хотя ему польстило то, что Тиша большого мнения о его умственных способностях, всё же ему не мешало бы быть более информативным. Что и заставляет Глеба задаться вопросом.

– А как насчёт всех остальных этажей? Они, как я думаю, обладают точно такой же не тринадцатой характеристикой. – Поинтересовался Глеб у Тиши.

– Но они в тоже время не так близки к тринадцатому этажу. – Сказал Тиша. И опять Глеб ничего не понял, что изумлённым образом и отразилось на его лице. Что замечается Тишей, и он дополняет свой ответ. – Он слишком самоуверенно думает, что если за ним будет вестись слежка, – в чём мы с тобой только что убедились, – то чёртов этаж, как раз поспособствует тому, чтобы ведущие за ним слежку люди поразбивали себе там лбы и переломали ноги. – Этого Тиша посчитал достаточно для понимания Глеба и, повернувшись в сторону идущего от лифта коридора, выдвинулся вперёд в поиске нужной двери.

Ну а зная номер комнаты, отыскать её не представляется сложным, и совсем скоро, оба приятеля уже стояли у двери того самого номера, в котором поселился тип с кейсом.

– Значит, не беспокоить? – уставившись на висящую на ручке двери табличку с данной надписью, Глеб тихо выразил своё беспокойство насчёт этого вопиющего желания типа с кейсом, который, кто знает, чем сейчас там, в номере занимается. – Наверное, кейс раскрыл, и как кощей над златом чахнет. – Всё также тихо предположил Глеб.

– Вполне вероятно. – Согласился Тиша.

– А я вот сейчас, как забарабаню по дверям, да ещё с криком: «Полиция! Немедленно откройте!». Вот будет для него потеха, с поеданием всех тех бумаг из кейса. – На этот раз уже в полный голос, с улыбкой до ушей, сказал Глеб. Тем самым больше напугав, чем развеселил Тишу, решившего, что с того станет, и он и вправду сейчас замолотит кулаками и ногами по дверям, тем самым поставив на уши, не только типа с кейсом, но и пороняет с ног ведущих за ним слежку людей в костюмах тройках, а уж о персонале гостиницы и говорить нечего.

И если насчёт типа с кейсом, то его несварение желудка, после приличной порции съеденной бумаги, мало волнует Тишу, то вот нервную, до истерических поступков растревоженность полных ульев (номеров) смертельно опасных ос, в виде людей в костюмах тройках, игнорировать никак не получится.

Так находящиеся на нижнем, двенадцатом этаже, прямо под номером типа с кейсом, люди в костюмах тройках, где двое с пистолетами в руках дежурят у дверей, а третий, однозначно самый любопытный или же амбициозный, подставив табурет на стол, забрался на него, после чего достав вначале из областей неизвестного, а сейчас из кармана стетоскоп, приставил его к потолку и принялся слушать, даже не подозревали, что вскоре им всем придётся пережить такое не укладывающееся в их планы и разумение столпотворение.

– Ну и что там слышно? – выждав для приличия минуту, с видимой заинтересованностью, подмигнув сидящему напротив на стуле Дойлю, спросил своего амбициозного товарища Чейза, Кинг.

– Что-то похожее на скрип пружин. – Сосредоточив свой задумчивый взгляд в некую точку, дал ответ Чейз.

– Во как. – Выказал удивление Кинг.

– Неужели, уже кого-то в номер привёл? – выразил озабоченность своим одиноким положением Дойль.

– Ловкач, ничего не скажешь. Умеет совместить приятное с полезным. – Поправляя неожиданно запотевшие на своём носу очки, с какой-то ожесточённостью в голосе сказал Кинг, странным взглядом посмотрев на Дойля. И, пожалуй, Дойлю следовало бы проявить настороженность насчёт Кинга, чей револьвер в руках начал вслед за его рукой покачиваться на своей опоре, колене.

Между тем со стороны Чейза раздаётся опровержение всем этим первоначальным догадкам. – Да нет у него никого. – Звучно говорит Чейз. – Это он сам своим задом ёрзает на кровати.

– У него, что там, геморрой? – усмехнулся Кинг, посмотрев на Дойля. Но тот на этот раз не поддержал его, а с серьёзным выражением лица, заявил. – А если шило? – А вот такая возможность наличия столь опасного холодного оружия в столь укромном месте, не может не тревожить этих следопытов – это опровергает все прежние догадки насчёт объекта наблюдения, который как оказывается, не тюфяк, как они все думали, а определённо высококлассный специалист. А такое открытие невольно заставляет Кинга и Дойля напрячься и ещё крепче взяться за свои револьверы.

Но только они успели спохватиться, как их всех вместе взятых, как громом среди ясного неба, оглушает грохот от ударов по дверям сверху. В результате чего находящийся на переднем крае атаки Чейз, первым попав под удар этой невероятно громкой неожиданности со стуком, которая была кратно увеличена находящимся в его ушах стетоскопом, подкашивается на табурете и вместе со всей этой неустойчивой конструкцией, с не меньшим грохотом падает на пол.

Чего в свою очередь не выдерживают и так находящиеся в конечном натяжении нервы его напарников Кинга и Дойля, которые резко дёрнувшись от испуга, со всей силы начали жать на спусковой крючок своих револьверов, чьё прямое направление друг на друга, теперь заставляло резко дёргаться своего визави. И так до тех пор, пока барабаны их револьверов не опустели. После чего в номере наступает своя относительная тишина, с двумя окончательно утерянными для предков джентльменами и одним свихнувшимся на своей шее калекой.

Что же касается тех джентльменов поселившихся строго над номером типа с кейсом, на тринадцатом этаже, то и для них эти события не просто не прошли мимо, а они как только заселились в этот номер, то сразу же начали испытывать подозрения на что-нибудь такое.

– Чувствует моё сердце, – одной рукой схватившись за сердце, а второй за рукоятку стилета, потёкшим от волнения голосом проговорил Паоло, стоило им только войти в свой номер, – что наше будущее будет предопределено этими цифрами дьявола. – И будь на месте его напарников более благоразумные джентльмены, то они бы непременно выразили свою поддержку словам своего коллеги. Но нет, и его коллеги, даже несмотря на наличия у них вполне зрелого, с пышной растительностью на лице возраста, который по своему наличию у них, уже должен говорить об их высокой ответственности перед собой и их разумению, и намёка на такую серьёзность не проявляют. А вот дерзкую ироничность и подтрунивание над страхами Паоло, то этого сколько угодно.

– Да сядь ты, алхимик, уже, и успокойся. – Прямо-таки режет слух своими словами Марк, который требует себя звать Твен, а не как за ним подозревает Паоло, Карл.

– Одна твоя вчерашняя выходка в ванной, уже нам стоила… – задумавшись замолчал Диккенс, после чего достаёт из кармана пиджака небольшую бутылку виски, ставит на стол и, просветлев в глазах при виде её, говорит. – Лишних трат на поправку здоровья, которого сам знаешь, лишним не бывает. Так что это всё за твой счёт. – Присаживаясь на кресло, сказал Диккенс, поглядывая на корзину для мусора, до краёв наполненную точно такими же, но только пустыми бутылками, которую выставил на стол этот джентльмен.

А вот уж этого Паоло стерпеть не смог и он, оторвавшись ухом от пола, куда припал после слов Марка, чтобы быть в курсе происходящего там внизу в номере, – подслушивающих жучков заранее установленных в том же номере, ему было недостаточно, – яростно скинув с себя пиджак и, стянув с себя воротник рубахи, указывая на открывшуюся красноту, с возмущением обрушился на Диккенса. – А это что по вашему мнению? Я что, специально себя обварил в кипятке? – И, пожалуй, это действительно был стоящий аргумент, против которого Диккенс и Марк ничего возразить не нашли у себя в голове, кроме как только разбавить свои мысли во влитом в себя стаканчике виски. А как только их мысли обрели бодрость духа, то они были готовы в сотый раз выслушать Паоло, как будто им и первого раза чуть-чуть не хватило, чтобы не тронуться умом при виде высочившего нагишом из ванной, незнающего никаких приличий Паоло.

– Да я при одном косвенном воспоминании того, что увидел, уже весь содрогаюсь, и теперь только без света готов войти в ванную. – Марк умело аргументировал Диккенсу своё дозирование виски, с вызывающим немедленные вопросы предпочтением себе.

– А я чуть было не обрёл преждевременную старость, с выпадением самого главного, желания искать близости с людьми. – Перехватив стаканчик Марка, Диккенс даёт ему должный отпор.

Правда имелся ещё один взгляд на случившееся, и он кардинально отличался от всех имевших место в этом номере, а всё потому, что он принадлежал самому зачинщику всего того, что случилось в ванне, а вернее в душе с господином Паоло, и им был, ни за что не догадаетесь, потому что уже догадались, портье Себастьян. Который по причине своей близости ко всем номерам, имел на счёт их и их постояльцев некоторую свою самоуверенность. И эта его самоуверенность особенно отчётливо проявилась по отношению к этому знаковому этажу, который по мнению Себастьяна, просто обязан держать данную ему от рождения, чертовски отличную марку. Для чего собственно Себастьян и устраивал такие своего рода, как он называл, проверки на понимаемость, а по сути, злые шутки с постояльцами номеров.

Так и в случае с этим номером, куда поселились эти господа, Себастьян преисполнившись бескрайним возмущением за их скрупулёзность в расчётах с ним (ну и что, что они налегке), решил таким нехитрым способом сбить с них спесь. И он интуитивно, а может по чьей-то подсказке, почувствовав, что кто-то из них забрался в душевую кабинку, добравшись до кранов отвечающих за подачу воды в их номер, таким образом дал жару, по своей вероятности нахождения, оказавшемуся в этот момент в душе Паоло.

А ведь изначально Паоло, как бы он не был предубеждён против этого номера, тем не менее решился не пренебрегать предоставленным, за не просто так, а за деньги комфортом, и с дороги сразу же полез в душ. Где он, в общем-то, ничего особенного там не делал, а намылив голову, всего лишь хотел смыть с себя пену. Но не успел, а всё по причине резкого изменения климата в душевой кабинке, где резко закончилась холодная вода, и на голову Паоло вдруг обрушился огненный град кипятка. А такого даже и в аду привычные ко всему грешники не всегда выдерживают, что уж говорить о Паоло, ещё не готового к таким жертвам. И конечно он не только не стерпел, а с криком отчаяния и боли, как следует не стерпел и тут же выскочил из душевой кабинки, чтобы оказавшись в гостевой комнате номера, в смятение и ужас потрясти своих коллег, которые после того что они сейчас увидели, даже и не знают, как дальше себя по отношению к нему вести.

Но это всё в физическом прошлом, а сейчас разговор между Паоло и Диккенсом ведётся постфактум.

– Ну, я тебе не Дойль, это он у нас мастак на такого рода загадки. – Попытался сгладить зашедшие в огорчения отношения с Паоло Диккенс, наливая в стаканчик виски. После чего он одной ловкой манипуляцией со стаканчиком полным виски, приводит в изумление Марка, который может быть только по причине того, что он, как оказывается ошибочно посчитал, что этот стаканчик предназначается Паоло, а не самому Диккенсу, и не сказал ему ничего против его чащения с виски. Но уже поздно и дело сделано, и Марку для того чтобы сравнять с Диккенсом свои отношения с виски, нужно что-нибудь посущественнее придумать. И он придумывает, обращаясь к Паоло.

– А знаешь, мне кажется, что твои опасения насчёт этой комнаты небезосновательны. – Сказал Марк. – И если в пятизвёздочном отеле, раз за разом происходят такие свойственные только трёхзвёздочным отелям вещи, – с внезапным отключением холодной воды, перебоями со светом и уж что тут ещё говорить о несмываемом пятне с твоей рубашки после прачечной, – то тут не мешает крепко задуматься и как-то уж начать реагировать.

– А я о чём говорю. – Воодушевился в ответ Паоло.

– А я, знаешь ли, в следующий раз не буду как истукан, молча сидеть и смотреть, как происходит такое безобразие, и без всякого Дойля разгадаю все эти загадки, запустив куда надо мой ботинок. – Марк в целях демонстрации своих более чем серьёзных намерений, почему-то глядя на Диккенса, немедленно снял свои массивный ботинок и начал его крутить в руке. И видимо Диккенс, тоже не так уж был далёк от логического мышления, в котором такие большие познания проявляет Дойль, раз он всё понял и быстро наполнил стаканчик Марка. После чего Марк в один глоток восстанавливает баланс отношений с Диккенсом и с более воодушевлённым лицом смотрит на Паоло, который в свою очередь, как всегда решил себя противопоставить этим достопочтенным, полным довольства господам.

И Паоло, конечно только внутренне, плюнув на них, вновь опускается на колени и припадает ухом к полу, в желании быть более информативным, а не как подтрунивая над ним, заявлял Марк, послушным.

– Да что б я поперхнулся этим стаканчиком виски, если он сейчас не услышит что-нибудь такое ошеломительное, что ввергнет нас в умственный ступор. – Кивая на Паоло и заодно на свой стаканчик, улыбаясь говорит Марк, следя за своевременным наполнением стаканчика своим коллегой.

– А знаете, коллега, у меня практически такое же чувство. И я даже согласен поддаться уговорам охватившего меня страха, который сковав мои руки и главное глотку, не даст мне восполнить себя этой благодатной жидкостью, если сейчас же что-нибудь такого рода не произойдёт. – С довольной улыбкой на лице сказал Диккенс, поднося к своему рту стаканчик с виски.

И вот в этот-то самый неудобный момент для вопиющих виски глоток Диккенса и Марка, и заодно для единственного в этом номере здравомыслящего голоса, практически вопиющего в своей фигуральной пустыне Паоло, происходит это страшное, наполненное своими непредсказуемыми и предсказуемыми возможностями происшествие, со своими ударами в дверь и криками: «Немедленно, падлы, откройте, это полиция!». И это понятно, что у страха глаза велики, а уши ещё шире, раз всем услышалась своя невыносимая для слуха интерпретация сказанного.

Вслед же за случившемся, Марк в одно мгновение показывает себя человеком слова, от которого он не только не отказывается, но и в точности демонстрирует всё то, что и обещал, безостановочно закашлявшись на месте. При этом и Диккенс в своём джентльменстве не собирается отставать от Марка, и он практически с Марком в одно время, как только раздались все эти удары, впал в умственный ступор, со стаканчиком на губах, по которым сейчас текло виски вниз, и ни одна капля из него так и не попала в горло Диккенса.

Что же случилось с Паоло, то об этом доподлинно неизвестно, а всё по причине того, что Тиша взял Глеба в свои крепкие руки и не позволил ему таким образом приводить в чувства этих господ. После чего они разворачиваются в обратный путь и прямиком следуют до лифта. Чей вид на этот раз чем-то не удовлетворил Тишу, и он предложил спуститься по лестнице. И хотя четырнадцатый этаж, это достойный для ног уважения этаж, всё же Глеб, увидев в этом предложении Тиши некий тайный подтекст, согласился с этим его предложением. С чем они и выдвинулись на лестницу.

А ведь между тем в предложении Тиши спуститься вниз по лестнице, не было ничего такого уж загадочного, – он почему-то посчитал, что вероятность новой встречи с людьми в костюмах в тройках, близка к реализуемости как никогда, и поэтому будет благоразумнее обойти стороной лифт по лестнице, – но только так думал сам Тиша, и только до тех пор, пока они спустя два пролёта вниз, вдруг к полной и частично невероятной для себя неожиданности, не натолкнулись на своих бывших попутчиков из поезда – ловкого парня и его спутницу с мольбертом.

– И это уж точно не случайность. – Одновременно подумали Тиша и Глеб, глядя сверху на поднимающихся людей, где им, пожалуй, понадобится ловкость или изобретательность, если они не хотят столкнуться со шляпой с широкими полями, под которой скрывалось так и оставшееся невыясненным лицо дамы с мольбертом. И, наверное, такая её предусмотрительность, с натянутой чуть ли не на глаза шляпой, если она преследовала цель остаться незамеченной, имела свои должные основания быть, всё же как в таком случае быть случайным встречным прохожим, как Глебу и Тише, кому куда интереснее обойти их стороной, нежели заглянуть даме под шляпу.

В общем, времени больно много на раздумье не было и, Тише оказавшемуся на крае атаки шляпы дамы с мольбертом, пришлось выслушать со стороны, как оказывается, весьма нервного и ревнивого спутника этой дамы, претензии и выражения грубости.

– Вот только смейте мне заметить, что всему виной узость лестничных проходов. По мне так, это всё предлог. – Перегородив дорогу Тише, проскрипел зубами спутник дамы с мольбертом, который даже несмотря на то, что стоял на ступеньку ниже, чем Тиша, казалось, что был гораздо выше его.

– Предлог, для чего? – а вот ответное удивление Тиши, выглядело, как закоренелое хамство и его бесконечная наглость, с которой он никому, особенно симпатичным дамам в широкополосных шляпах, не даёт прохода в узких коридорах гостиниц и возможно вообще в жизни. При этом и спутник дамы с мольбертом, был ещё тем придирчивым типом, и он уже со своей стороны не собирался причислять себя к робкому десятку, и если уж ему придётся противостоять двукратно превосходящему противнику, то он не будет прятаться за мольберт своей подруги. И он в свою очередь дерзко заявляет. – Либо для того, чтобы заглянуть под шляпу моей подруги, чего она вам никакого на это права не давала, либо же вы решили обратить её внимание на себя, сдувая с неё пылинки, чего уже я не позволю сделать, как единоличный получатель этого права.

– На ваши права, мы ни в коем случае не покушаемся, – вдруг в разговор вмешался Глеб, – но вот насчёт желания увидеть лицо вашей таинственной подруги, то тут мы должны признаться в том, что грешны. И как только мы увидели вашу неотразимую в фигуральном отношении спутницу, то нам так ничего более не даёт покоя, как желание увидеть её лицо. Вот такие мы любопытные типы.

– А где это вы раньше могли увидеть её? – вдруг неожиданно заволновался этот их собеседник, у которого как оказывается, тоже есть свои больные мозоли, и Глеб вполне догадывался какие. И Глеб уже было хотел посредством того носатого типа с кейсом, прищучить этого не такого уж и смельчака в глазах своей крепкой на расправу супруги, как вдруг его спутница, явно не желая последствий заходящего слишком далеко разговора, хватает за руку своего столь ревнивого на слова спутника и, миновав Тишу и Глеба, уводит его вверх.

Теперь же когда проход оказывается свободен, то можно сказать, что ничего уже не мешает нашим друзьям спокойно продолжить свой путь вниз. И всё так бы и произошло, если бы неуёмное любопытство Глеба, который проходя двенадцатый этаж, не проявил огромную любознательность, заявив, что не мешало бы на деле проверить версию присутствия и на этом этаже людей в костюмах тройках, что, по его мнению, есть далеко не так, а всего лишь тяга к Тиши всё драматизировать. И хотя Тиша насквозь видит всю применяемую к нему хитрость Глеба, всё же он и сам, будучи не в меньшей степени любопытным, да и к тому же он слышал, что этот отель является жемчужиной мировой культуры, решает, что ничего плохого в том не будет, если они для оценки заявленного прогуляются и по этому этажу.

После чего они вступают в вестибюль двенадцатого этажа и … Конечно же, нет пока не наталкиваются, а издалека видят, как у одного из номеров стоят двое типов в своих отличительных костюмах. И, наверное, пока они слишком заняты собой, можно возвратно сманеврировать и быстро покинуть этаж, но Тишу и Глеба одновременно накрывает общая отвага и они решают, что беззаботная прогулка по холлу, с изучением окружающего интерьера со своими картинами, чем не занятие для путешественников. К чему они немедленно и принимаются, косясь боковым взглядом на увлёкшихся разговором между собой тех двух господ.

Ну а эти господа, как будто чувствуют, что за ними, если и не наблюдают, то здесь присутствует кого-то посторонний, и они внимательно посмотрев на стоящих в холле людей, чья беззаботность уж их-то точно не обманет и, Дойль переглянувшись с Кингом, а это были они, решают, что раз собрались идти в ресторан «The Palm Cour», то нечего уже откладывать. Что же касается Чейза, то его никто за язык не тянул предлагать в качестве жребия садиться играть в карты – для контроля кто-то один должен был остаться в номере, а так как все любили пить чай в ресторане, а не в номере, то тяготы выбора возлагался на жребий.

Так вот, эти господа, размеренной и внимательной к окружающим походкой, следуют в сторону лифта, где им на пути попадаются Глеб и Тиша, где первый мгновенно сообразив, что их молчание будет более чем подозрительно выглядеть для этих господ, заводит разговор.

– Слышал. Говорят, что часть квартир отеля, отданы под жильё состоятельных людей. – Обратился Глеб к Тише. Ну а Тиша уже проникся атмосферой роскоши и помпезности, и он на всё это смотрит с удручающей стороны. – Что, дефицит общения испытывают.

– Всего вероятней. А может и того хуже, страх перед своими наследниками. – Усмехнулся Глеб. Чем заставил глубоко задуматься Дойля, а вслед за ним и Кинга.

Между тем Глеб добился своего и эти господа, увлечённые собственными мыслями, не обращая большого внимания на них, прошли мимо и теперь дальнейший путь был свободен. Правда Глеб, по всей видимости, забыл, что здесь на этаже полно номеров, и каждый из них может быть заселён своими постояльцами, и не простыми, а со своими большими запросами постояльцами. И это очень даже скоро выяснилось, даже не дав успеть Тише и Глебу проводить тех господ в костюмах тройках. И только за этими господами закрылись двери лифта, как в тот же момент, как будто бы специально, из одного из номеров выходят два представительных господина, которые поначалу как будто бы даже споткнулись, увидев в коридоре не пустоту, а стоящих людей. Но эти господа быстро спохватываются и, выразив на лице хладнокровность свойственную всем респектабельным господам, с тем же холодным темпом и нечувствительной выразительностью к окружающему, вначале закрывают дверь номера, а затем вооружившись, кто тростью, а кто моноклем в глазу, направляются в сторону лифта.

Что касается Глеба, то на этот раз он не нашёлся о чём заговорить с Тишей, и мимо проходящим респектабельным господам пришлось обратиться к интуиции, чтобы для себя как-то зафиксировать этих встреченных ими людей. Когда же и эта парочка скрылась за дверьми лифта, то Тиша немедленно заявил, что, пожалуй, на этом достаточно встреч и Глеб, согласившись, не стал отставать и направился вслед за ним к лестнице. После чего они уже без происшествий спускаются вниз, к выходу из отеля, а вслед за этим добираются к знаковому банку, чтобы отыскать Анни.

– Ну что, какие есть варианты? – Спросил Тишу Глеб.

– Я честно сказать, пока ещё не думал об этом. – Сказал Тиша.

– Понятно. – Поглядев на Тишу, сказал Глеб. – Я думаю, что наш заход внутрь будет зависеть от того, какой план ты избрал для встречи с Анни. Если, к примеру, ты хочешь сразу же поставить перед ней вопрос ребром в ваших взаимоотношениях, где без соплей и сердечной боли не обойтись, то в данном случае, будем заходить с парадного хода, с дробовиком наперевес.

– С дробовиком? – изумился Тиша, не заметив наличия такого существенного аргумента в споре ни у кого из них в руках.

– А как же иначе. Надо же зафиксировать убытки у этого твоего, более удачливого конкурента Дрейка, чёрная борода. А то это какая-то одна несправедливость получается. Ему значит, сразу всё, и деньги, и девушка. А так не бывает. И мы с помощью этого инструмента уравновесия, так сказать сделаем отбалансировку. – Сказал Глеб, слишком жёстко смотря на стоящего в дверях человека типа дворецкого. Которому скорей всего, первому бы досталось, захоти Глеб немедленно отыскать этого Дрейка.

– Я ещё не так сильно отчаялся. – Сказал Тиша, тем самым купируя этот вариант развития событий.

– Надеюсь, что к этому решению тебя подвело не малодушие. – Сказал Глеб, теперь уже грозно посмотрев на Тишу. – А то, смотри, я усреднённых, посредственных вариантов терпеть не могу. И если у вас с Анни так, всего лишь брак по расчёту, то на меня можешь не рассчитывать.

– Я рассчитываю. – Сказал Тиша, и Глебом было принято решение обратиться ко второму, обходному варианту. Где они вначале проберутся в банк, там всё как следует разузнают, а затем на основании полученных данных будут делать выводы.

– И каким образом мы проникнем внутрь? – спросил Тиша Глеба.

– Как и все. – Вслух удивился наивности Тиши и про себя своему преждевременному затруднению, которое он испытал при виде этого финансового института, куда попасть только на первый взгляд сложно, а на самом деле при должной сноровке, с рожей кирпичом, все двери открыты. – Через главный вход.

– А пустят? – засомневался Тиша.

– Со мной можешь даже не сомневаться. Я умею разговаривать с людьми, особенно с теми, кому нужен дополнительный доход, особый подход, а кому и горячий кофе из службы доставки. – Самоуверенно сказал Глеб и сделал так, как был уверен, что сделает, проведя Тишу и себя в том числе, внутрь коридорных лабиринтов банка.

– И куда же дальше идти? – спросил Глеб Тишу, следуя по очередному коридору, с кем его договороспособность по сравнению с людьми падкими до обещаний или твёрдокаменной мощностью в голосе и заверениях, была не такая обоюдная.

– Единственный путеводный ориентир, который я знаю, так это имя Дрейк, чёрная борода. – Сказал Тиша, глядя через стекло в один из офисных отделов, где свои рабочие места занимал различного рода офисный планктон. И вот тут-то не успел Глеб ещё раз поинтересоваться настоящим именем этого гада, как Тиша, прижавшись к разделяющему его от офиса стеклу, как-то уж громко заволновался, заявив: Это она.

На что Глеб быстро реагирует, и вслед за Тишей прижавшись к стеклу, задаётся вопросом. – Где?

И хотя с его стороны этот вопрос для спрашиваемой стороны, Тиши, слишком уж неразумно слышится, – как он, даже если никогда в жизни не видел Анни, сразу не может её увидеть, когда она прямо за вон той, полной недостатков и веса тёткой, сидит у прохода, – всё же Тиша, чтобы ещё раз иметь возможность выделить Анни из общей массы, не срывается на сомнения и указывает Глебу на неё.

– Вон же там, в дальнем углу, из-за толстой тётки её рыжая копна волос выглядывает. – Говорит обогащённым на восклицания голосом Тиша. И, пожалуй, Глебу приходится приложить немало трудов, чтобы увидеть Анни. Отчего он даже удивляется тому, как это Тише удалось её заметить в такой-то полной людей толчее. А вот это наводит его на некоторую мысль, которая убеждает его в не напрасности прибытия сюда.

– Знаешь, не обижайся. А меня всё это наводит на свои грустные мысли. – Сказал Глеб, под взглядом слишком любопытной сотрудницы офиса оторвавшись от стекла.

– На какие? – спросил Тиша Глеба, оторвавшись вслед за ним от этого прилипчивого стекла.

– А то, что этот Дрейк далеко не глупец и даже очень расчётливый прохиндей. – Сказал Глеб. И если с первым его утверждением Тиша совершенно не желал соглашаться, то второе утверждение более-менее сглаживало им услышанное. Правда отвечать на это сказанное Глебом он не собирался, а молча уставившись на него, ожидал продолжения. Ну, а Глеб и сам не собирался замалчивать то, что хотел сказать и продолжил развивать свою мысль.

– Он, чтобы слишком на Анни не тратиться, убедил её в том, что он ни в какой мере не собирается покушаться на её индивидуальность и на какую-либо свободу, в том числе и материальную, и в результате чего усадил её наравне со всеми за стол простого работника офисного труда. При этом он ей через это указал на её самую простую обычность. Мол, смотри, сколько здесь таких же и даже лучше леди с особыми насчёт себя взглядами и поэтому слишком высоко нос не задирай, а иначе …– Глеб оборвал себя на полуслове, заметив, как нервно покраснел Тиша от его слов.

– Что-то не так? – Глеб поспешил успокоить Тишу.

– Всё именно так, как ты сказал? – бросив косой взгляд в сторону Анни, сказал Тиша.

– Это в самом худшем варианте. Сейчас же мы не знаем, какие между ними расклады. А для того чтобы узнать, то я думаю, нам не помешает для начала убедиться, где и с кем она обедает. – Сказал Глеб, заметив как по коридору, в их сторону двигается полный коробок доставщик пиццы. – Вот чёрт! – зло чертыхнулся Глеб.

– Что ещё? – испуганно спросил его Тиша.

– А разве не понятно. – Указывая на доставщика пиццы, сказал Глеб, с горечью и горячностью посмотрев на отставленные на пол упаковки с кофе, которые вначале стали пропускным билетом для них, а сейчас уже не вызывали у Глеба столь большого оптимизма. – Сколько бы его униформа с пиццей сэкономила нам времени для того чтобы попасть сюда. Хотя сейчас грех не воспользоваться его появлением. – Сказал Глеб и, подхватив сумку с кофе, рванул навстречу к доставщику пиццы.

– Оголодал. – Глядя вслед Глебу, со своей стороны уразумел его действия Тиша.

Пока же Тиша, находясь всё на том же месте, вёл своё наблюдение за Глебом, тот о чём-то сговорился с доставщиком пиццы, для чего из карманов брюк Глеба в карман брюк доставщика пиццы вынуждена была перекочевать некая сумма денег. После чего Глеб снял с головы доставщика пиццы его фирменную бейсболку, одел её на себя, затем взял на себя часть ноши в виде коробок из под пиццы, а часть кофе отдал ему, и вместе с доставщиком пиццы направился вначале к концу коридора, через который они вскоре и попали в этот самый офис, где своё место занимала и Анни.

Тиша же вновь припал носом к стеклу и принялся вести своё наблюдение затем, как офисные работники по прибытии пиццы заволновались и, побросав все свои дела, выдвинулись навстречу своему обеду, благо время для него как раз наступило. Правда всё это мало интересовало Тишу, когда все его мысли занимала Анни, которая может потому, что была здесь новенькой и пока не влилась в коллектив, поэтому не присоединялась к какой-нибудь группе людей. Хотя, судя по некоторым обращённым на неё взглядам, всё больше со стороны парней призывного под знамёна любви возраста, откликнись она, то проблем с этим у неё не выйдет. Ну а то, что она пока что не откликнулась на этот ожидаемый призыв, то это несколько обрадовало Тишу.

Правда ненадолго, а лишь до тех пор, пока Анни не поднялась со своего места, не накинула на себя лёгкую куртку и не выдвинулась в сторону выхода. Что вызвало у Тиши повышенное сердцебиение и испуг за то, что сейчас будет ею обнаружен в таком неподходящем для него месте. И Тиша, не имея возможности дожидаться Глеба, тут же рванул в обратную от входа в этот офис сторону. Там же он, достигнув поворота в какое-то незнакомое ответвление дорог, выглянув из-за угла, принялся выжидать появление Анни. И она появилась, но только на мгновение, и всё потому, что Тише нужно было прятаться, а иначе она его непременно обнаружит. А это будет ещё более неудобно, чем было.

И Тиша, забежав в ведущий в свою неизвестность коридор, где была своя лестница ведущая вверх и вниз, решил, что если забежать вверх, то это будет куда более осмотрительно, нежели вниз. Что он, в общем, и проделал, и надо сказать, что не прогадал, услышав проход мимо каблучков Анни. После чего Тиша в той же скоростной манере возвращается назад и, выглянув из-за угла, правда уже в другую сторону, обнаруживает там спину Анни. Теперь же ситуация изменилась в сторону его удобства, за исключением Глеба, и Тиша, забыв о Глебе, начинает с большей уверенностью вести своё преследование за Анни.

– А с такого ракурса многое что замечается, чего идя рядом с ней по жизни, и не видел раньше. – С долей зависти, правда пока непонятно к кому, смотрел и размышлял Тиша, глядя вслед идущей уж больно притягательно для окружающих взглядов Анни. Отчего Тише даже хотелось сделать пару резких замечаний любителям оборачиваться вслед мимо прошедшей привлекательной девушки, но то, что он находился здесь в неопределённом качестве сдержало его, и господа в брокерских костюмах, с такими же взглядами на окружающий мир, могли быть пока спокойны за свои прилипчивые взгляды, в которых так и сквозило желание поторговаться с Анни на её счёт.

В общем, как бы небезынтересно у Тиши было это его положение в виде стороннего наблюдателя, всё же оно вместе с приятной информацией об Анни, приносило или давало знать Тише, что он не единственный в этом мире человек, на которого она смотрит и кто отвечает ей тем же. Где некоторые из встреченных Анни по пути людей в брокерских костюмах или тот же с придирчивым ко всем входящим людям взглядом сотрудник службы безопасности на входе, по мнению Тиши, слишком уж проявляли по отношению к Анни радость встречи, и когда она покидала их, то внимательно смотрели её вслед. Что не могло не вызвать у Тиши нервной взволнованности за этих слишком много себе думающих людей, чьи обращённые на Анни взгляды, так и жгли ревностью сердце Тиши.

Но вот вроде бы здание банка осталось позади и такого рода происшествия здесь, на этой оживлённой улице, по причине большой занятости прохожих, уже не должны больше возникнуть, что, пожалуй, итак, но на этом успокаиваться не стоит, да и не получается у Тиши, которого теперь волнует куда более волнительный вопрос – и куда это она намылилась?

Но в этом городе, как говорят полном контрастов, даже если все закутки, злачные места и пристрастия наблюдаемого лица знаешь, то и в этом случае, вот так сразу и не предугадаешь ответа на такой весьма в больших городах распространённый вопрос. И Тише только и остаётся, как стараться не потерять из виду Анни, что при такой городской толчее, особенно в обеденное время, когда вашим разумом руководит желудок, и все стремятся успеть и угодить только ему, дело совсем не лёгкое. И Тиша даже пару раз чуть не потерял из виду Анни, которая в отличие от него, знала куда шла и не была скованна незнанием тех опасностей, которые ждут на этом пешеходном пути путника. Где через каждый квартал вас ждут не всегда благоприятно к вам настроенные светофоры, а что уж говорить о смешении лицевых красок, чьё многообразие до обескураживающего, не может не сбить с мысли, а что уж говорить о пути.

Впрочем, и на этот раз Тиша справился с поставленной перед собой задачей, – не потерять из виду Анни, – и сумел-таки проследовать за ней до того пункта назначения, куда она и направлялась. Где опять же перед Тишей встал новый, полный нервозности вопрос – и кого она здесь ждёт? Правда не успел Тиша задаться этим, так волнующим его вопросом, тем более про себя, как вдруг получает на него ответ из-за своей спины.

– Уж точно не тебя. – Говорит Глеб, подойдя к стоящему на углу арки Тише. Который конечно в первую очередь вздрогнул от неожиданности такого подхода, но быстро придя в себя, даже не поинтересовался у Глеба, каким образом он нашёл его, а всё из-за волнения за свою и Аннину судьбу, а задался наиболее актуальным для него вопросом. – И кого? – спросил Глеба Тиша, бросив на него короткий взгляд.

На что Глеб не стал щадить чувства Тиши и дал прямой ответ. – А чего гадать-то. Сейчас подойдёт, и мы сразу узнаем. – С чем конечно спорить совершенно невозможно и Тиша не спорит, а начинает лихорадочно смотреть по сторонам, пытаясь в этой проходящей мимо гуще народа, отыскать предположительного Анниного ухажера, которого она, заняв столик в уличном кафе, явно маскируя свою заинтересованность в его ожидании за меню, с сердечной недостаточностью трепетно ждёт.

– А вот меня она никогда не ждала. Всегда опаздывала на свидания. – С болью и горечью произнёс Тиша, глядя на Анни.

– Да уж. Это совсем не утешает. – Сказал Глеб, попивая из захваченного стаканчика кофе.

– И как это всё понимать? – резко повернувшись к Глебу, зло посмотрел и спросил Тиша. И хотя Глеб здесь не причём, и нечего на него злость срывать, он ответно не взрывается, а сунув под нос Тише стаканчик с напитком, посмотрев на Анни, начинает рассуждать. – Как бы это прискорбно для тебя не звучало, но я это скажу. Она явно заинтересована в приходе того типа, с кем сейчас встречается. – И, наверное, об этом Тиша и сам догадывался, но боялся себе признаться в этом, ожидая от Глеба поддержки в иной, какой-нибудь фантастической точке зрения.

Но это не случилось и он, потеряв опору в себе, в тот же миг припал к чашке горячего напитка и, не чувствуя обжигающей боли, принялся глушить свой внутренний огонь этим не сравниться с его полыхающим огнём души напитком. Это уже потом Тиша придя в себя, обожжённым языком почувствует, что ничего кроме боли не чувствует, а сейчас только превентивные меры Глеба, где он вырвал из его рук стаканчик с напитком, спасли его от более тяжких последствий. О чём Глеб немедленно и хотел заявить, но сейчас Тиша обладал преимуществом эксцентрического человека, у которого энергетика не просто зашкаливала, а грозила вырваться и поколебать уверенность в себе даже у такого твёрдо уверенного в себе человека, каким был Глеб. И Глеб вместо того, чтобы указать Тише на недопустимость его таких опасных для здоровья поступков, был вынужден, – Тиша схватил его за плечи, – прислушаться к тому, что ему говорит Тиша.

– Глеб. Помнишь, я тебе говорил про те два кольца, которые я ей подарил на свадьбу. – Разгорячёно проговорил Тиша, не сводя своего взгляда с Глеба.

– Помню. – Только и сказал Глеб.

– Так вот, у меня к тебе огромная просьба. Подойти к ней незаметно и посмотри на её руки. Узнай, какое кольцо на ней одето. Мне это сейчас крайне необходимо знать. – С той же горячностью проговорил Тиша. И хотя Глеб посчитал, что Тиша хватается за какую-то фантастическую соломинку, он решил, что этот вариант лучше того, где Тиша психанёт, а потом сорвётся и бросится наводить справедливость в свои отношения с Анни и с пришедшим к ней на свидание типом.

– Ладно, я схожу. Но ты пообещай мне, что пока я не вернусь, ты будешь здесь стоять и ждать меня. А то мне тоже как-то не льстит быть второй раз брошенным. – Сказал Глеб, глядя в обращённые на себя глаза Тиши. И это последнее замечание Глеба несколько успокоило Тишу, и он, отпустив Глеба, сказал: «Извини», – после чего они оба переводят свои взгляды на сидящую в одиночестве за столиком Анни, на мгновение сосредотачивают свои взгляды на ней, затем переглядываются, и Глеб прежде чем выдвинуться вперёд, вдруг решает извлечь из своего положения посыльного выгоду.