Алхимия и амбивалентность любви 1

скачать книгу бесплатно


– Вы разрываетесь между своим профессиональным долгом и требованиям к вам со стороны работодателя. Для кого на первом месте стоит рост профессионального потенциала в человеке в ущерб всему человеческому, тогда как ваша основная задача – привести к балансу его жизнь. Что входит в своё противоречие, и вы подчас не знаете, как вам быть. – Делает вот такое умозаключение Адам.

– Всему вы найдёте оправдание…объяснение. – Поправляет себя Ламбада, всё же сумевшая собраться.

– А есть разница? – спрашивает Адам.

– Наверное.

– И какая?

– Оправдание нужно тому, кто живёт и действует в подчинении. – Даёт ответ Ламбада.

– Как вы.

– Разговор не обо мне. – Резко пресекает Адама Ламбада.

– Я понимаю. – Осажено говорит Адам. – Но через вас… – Вы поели? – резко перебивает Адама Ламбада. А так как Адам ничего для себя и не заказывал, то этот её вопрос служил для других целей, дать понять Адаму, что на этом всё, эта тема закрыта.

А что насчёт поесть, то вот Ламбада сейчас будет своим организмом считать принятые килокалории, и она надеется очень, что без горечи осадка после этого приёма пищи. Ну а чтобы Адам не чувствовал себя здесь рядом с ней лишним, да и когда тебе заглядывают в рот, если это не касается разговоров, не совсем интересная идея, Ламбада предлагает Адаму всё же взять для себя хоть кофе. Так сказать, для балансировки кислотно-щелочного баланса, который очень сложно удержать, когда находишься в таких местах в позиции наблюдателя.

– И что-нибудь к кофе. – Делает вот такое многозначительное добавление Ламбада, в край озадачив официанта, на чью сообразительность он совершенно не хочет, что б вот так рассчитывали. И теперь ему ломай голову, что хотела ему сказать эта, хоть и интересная во всех внешних пределах посетительница, но официант Гоша не стал бы с ней заводить шашни. Слишком она непредсказуемая и опасная для него. И ладно бы она последние сбережения из него вытянула бы («А они не такие уж и большие, – посчитает эта стерва-незнакомка и обвинит Гошу в том, что он не смог её оценить по достоинству, прямо обесценил в конец её и их отношения, прижимала несчастный, и нам с вами, скупердяй Гоша, не по пути»), так она ему все мозги вынесет своей удивительной логикой.

– Да, здесь без коньяка не обойдёшься. – Вдруг такое решил Гоша, в полной растерянности смотря на лукавую насмешливость в глазах этой стервы Ламбады, с которой ему точно не по пути, даже после накачивания себя и её теми спецсредствами, которые ему сейчас на ум только и идут. И Гоша прямо сейчас же приходит к прямо противоположному первой своей мысли результату. – Обойдутся без коньяка. Только не с моей подачи. – С этими заговорщицкими мыслями Гоша решительно направился к административной стойке, чтобы там заявить администратору о том, что у него есть небезосновательные подозрения в сторону одного столика насчёт их неплатежеспособности. Мол, рожа находящегося за этим столиком человека ему не то чтобы не понравилась, что тоже имеет место, а вот глаза у этого типа слишком по сторонам бегающие. Явно он ищет лучший путь для своего ухода отсюда без оплаты заказа.

– Это ещё кто такой? – сразу напряглась и возмутилась администратор Лера, животной ненавистью терпеть не могущая вот таких беспринципных людей.

– Да вон тот тип взъерошенного вида. – Кивает головой Гоша.

Администратор Лера с предубеждением уже смотрит на всеми фибрами своей души ненавидимого типа, и что за чёрт, не может к нему так предвзято отнестись. Что-то в нём вызывает у неё сочувствие. Как-то он жалок и несчастлив в предел, что вызывает в ней только сердечную жалость.

– Может с ним случился несчастный случай. – Делает вот такое предположение Лера.

– Ага. Он встретился не с тем, с кем нужно. – Своим предельным цинизмом Гоша вызывает у Леры неприязненные в предел чувства.

– Не пора бы вам приступить к своим прямым обязанностям. – Делает замечание Гоше Лера, вызывая у того ещё большее неприятие Адама, кто и здесь ему все планы разрушил.

– Говорят, что поглощение одновременно естественной и информационной пищи между собой не согласуется. Наш мозг не знает, чему отдать предпочтение. В результате чего, и та, и та пища полностью в нас не усваивается. Как считаете, это так? – Обращается с этим вопросом к Адаму Ламбада.

– Мы то, что мы едим. – Даёт многозначительный ответ Адам.

– Я с вами полностью согласна. – Говорит Ламбада, берясь одной рукой за вилку, а другой за лежащий также на столе телефон, с которого уже так давно Ламбадой не читались новости, и ей с помощью него нужна небольшая перезагрузка. И она на мгновение оставляет в стороне, но не от себя Адама. Кому предоставляется отличная возможность сделать для себя выводы из их общения и заодно попытаться понять, какая в нём есть заинтересованность Ламбады. Кто всё-таки тратит на него своё личное время, а это чего-то да стоит. Так что вам, Адам, стоит подумать над вопросом расчёта за такого рода оказанные с её стороны услуги. Где она занимается вашей психоаналитикой не только в отведённое для этого рабочее время, но и за пределами рабочего времени и места.

– А и в правду, зачем? – и только задался этим вопросом Адам, как его на этом пути перебил принесённый официантом кофе, без материального, но с умственным сопровождением своего загадочного взгляда (и теперь Адам думай о том, что он мог значить, и плюнул тот ему в кофе или же два раза), а также Ламбада, отчего-то решившая, что прочитанная ею сейчас светская новость будет ему полезна и интересна, да ещё и под горячий кофе.

Глава 5

Принципы любви и принципиальность таких отношений в сферах высоких супружеских материй

«Принц Леопольд Второй и Принцесса Татьяна после 13 лет семейной жизни решили расторгнуть свой брак. Оба выражают сложность этого решения, глубокую признательность и уважение, которые они испытывают друг к другу, а также любовь, с которой они шли все эти годы. Те же ценности уважения и понимания лягут в основу их отношений в будущем, отношений глубокой и искренней дружбы. Они продолжат жить и вести активную деятельность на Олимпе, где оба чувствуют себя как дома», – зачитав это абзац светской жизни венценосных особ, Ламбада оторвала свой взгляд от телефона, посмотрела на Адама, и одним взглядом его спросила: Что обо всём этом думаете?

– Предельное лицемерие. – Ответил одним своим взглядом Адам, давая понять, что слова тут излишни.

– А что тебе тут не понравилось? – искрится провокационным весельем, как вдруг это сейчас видит перед собой Адам, находящийся в совершенно в другой памятливой и пространственной геолокации, та она, которая в его память неожиданно и резко прорывалась из какой-то его за памятливости.

И судя по той внутри себя ощущаемой сердечной чувствительности в сторону этой девушки, где имеет место не одна только предельная симпатия, то между ней и Адамом установлены очень даже близкие контакты и есть полное друг с другом доверие и взаимопонимание. На котором могут даже строиться некоторые пути своего и общего будущего. Так что то, что она к нему обратилась с таким воодушевлением и с искренним желанием с ним поделиться своим мнением, было более чем ожидаемо и логично.

Но всему своё время, и Адам, кто имеет возможность руководить этим памятливым просмотром, а может даже воспоминанием из позапрошлой жизни, решает сперва осмотреться по сторонам и понять для себя, где это они находятся. Что в любой другой ситуации было бы не сложно сделать, но когда всё вокруг тебя пространство занято этими прекрасными глазами напротив, от которых ничего в тебе не укроется и не пройдёт мимо – так они к тебе пристально внимательны и заинтересованы – то тебе ничего другого не остаётся делать, как принимать эту данность, складывая общую картинку из того, что тебе открывается с боковых сторон от этой девушки.

Ну а там Адаму открылось не так уж и много, но достаточно для того, чтобы для себя понять, что лучшего места нет на свете. И если это не рай, то что же. И этот сад, в котором они сейчас находились, улегшись на мягкой траве, с этой хорошей очень для него знакомой, есть только часть пасторальной картинки, которую в самой мягкой пропорции освещает и греет солнце, где свою интригующую и заманчивую роль играет с вами коварный ветерок, заглядывающий без вашего спроса в самые щекотливые ваши места, тревожа иногда даже очень сильно ваш разум при виде приоткрытых им завес ваших природных тайн. Но самое прекрасное в этом саду Эдема, без чего он не имел права так называться, то это конечно она. И эта она всё тут собой заполняет. И сейчас она требовательно на Адама смотрит и требует от него пора бы уже ответа.

Конечно, Ева, – а кем же она может быть, как только ею в этом Эдемском саду, – дождётся и притом немедленно ответа от Адама, а от кого же ещё, это столь же логичный и ассоциированный именной ответ.

– Не то чтобы не понравилось, а скажем так, – с остановкой для раздумывания, а может для того, чтобы дать и себе передохнуть от вот такого жизненного наполнения себя, ответил Адам, – вызвало душевное отторжение.

– Так ты у нас душевная и возможно даже, что трепетная на чувства натура. – Усмехнулась Ева.

– Всё возможно. – Многозначительно посмотрел на такую свою интригующую собеседницу Адам.

А той как-то очень щекотно видеть в свою сторону вызывающие столько спорных ассоциаций и вопросов взгляды. Вот она и щурится в ответ, типа ей глаза солнце застилает, да ещё и ветер своим дуновением заставляет слезиться глаза.

– Тогда может разберём на свои элементарные частицы. – Делает предложение Ева.

– Разберём. – Только такой ответ с его стороны и был предполагаем. А вот с чего начать разбор, и вообще, Адаму хотелось бы понять, на чём Ева хочет акцентировать своё внимание, то с этим вопросом сразу и не определишься, и ему надо над этим вопросом, хотя бы как есть подумать.

И, конечно, такое серьёзное отношение Адама к своим словам, Ева не может не заметить, и за это она ему премного благодарна, чуть ли не до дрожи в коленках, как только она себе представит всякую со своей стороны дурь и глупость, которые не слишком хорошие советчики, но что поделать, когда только они её преследует в этом хаосе мыслей. В общем, если всё то, что пришло сейчас Еве на ум подытожить, то она не только благосклонно смотрит на вот такое вдумчивое отношение Адама к собою сказанному – вон как он во лбу нахмурился, не иначе что-то толковое надумал, но только без той самой изюминки, которая позволит обрести им придуманное законченную форму, и здесь он во всём полагается на меня – а она признательно ему за то, что он принимает не единоличное решение, а он ждёт от неё слов помощи, так называемого вектора направленности их будущей дискуссии по следам рассмотренной новости.

И Ева подходит к вопросу оказания помощи Адаму в свойственной ей манере, очень на себя похоже, то есть оригинально. Так она отвлекает Адама от собственных дум тем, что забирается всей собой в корзинку с продуктами, которые они взяли с собой, чтобы разбавить питательным элементом отдых на природе, и начинает к большой заинтересованности и что поделать, раз так оно и есть, к любопытству Адама, по очереди вынимая, перебирать принесённые продукты, выбирая из них самые актуальные к сему моменту.

И первое, что оказалось, как бы случайно в руках Евы, так это бутылка красного вина, которое должно было разбавить сухость во рту и застоявшиеся мысли Адама, если он опять будет в себе чувствовать скованность и проявлять не решительность (не трудно догадаться, кто стоял за выбором всех этих продуктов для пикника на природе).

Ева рассудительно так посмотрела на этикетку бутылки вина с интересным названием «Лангедок-Руссийон», затем перевела свой взгляд на Адама, кто замер в одном положении и ожидании решения на свой счёт Евы, и, покачав головой в сторону преждевременности использования этого средства в сторону укрепления межличностных отношений и связи – попробуйте затуманить мои мысли ясным взором сперва – откладывает бутылку обратно в корзинку, на мгновение задумывается, косясь боковым зрением в сторону яблочного сада, и её осеняет мыслью. Которая получает для себя продолжение в том, что она поднимается на ноги и, – я всего лишь на секунду, – быстрым шагом покидает недоумевающего Адама.

– Это что ещё за фокусы такие? – глядя вслед Еве, начинает возмущаться про себя Адам, вот чего-то такого ожидавший от этого выхода на природу с Евой. Которая категорически отклонила его предложение сходить в ресторан, достаточно резонно обосновав это своё решение выйти на природу тем, что погода сегодня прямо радует своей ясностью и теплом, и ей бы хотелось беззаботно понежиться на природе в самом лёгком платье. Ну и Адам зарефлексованный дурак клюнул на это её завуалированное, заманчивое предложение быть в самом лёгком платье.

А Ева тем временем подошла к первому дереву и давай в его верхушки заглядывать из своего нижнего положения, вызывая информационные вопросы у Адама. – И чего ты там ищешь? – с долей тревоги задаётся этим вопросом Адам, догадываясь о том, что может там искать Ева. Конечно же, для него какой-нибудь ребус и загадку. Ответив на который, только тогда будет можно продолжать наши отношения, двигаясь к конечному результату. А вот окажитесь вы, Адам, не столь умны и сообразительны, как я на вас рассчитывала, то догадайтесь сами, что вас ждёт.

– И что? – ни черта и очень зло не понимает Адам, смотря на то, с каким упорством Ева принялась трясти дерево, перенося на себя это её упорство достигать желаемых результатов. – Так она из меня всю душу вытрясет, если не будет по её-ному.

Так что Адам вынужден быть крайне к ней внимателен и не пропускать мимо любые её действия, приведшие к тому, что она дотрясла дерево до нужного для себя результата – получения с него плода. После чего она поднимает с земли этот плод в виде яблока, смотрит в сторону не сводящего с неё своего взгляда Адама, и довольная очень, радостно ему кивает. Адам в ответ ей радостно отвечает кивком и начинает с долей напряжения смотреть на её приближение к нему, присевшего на корточки.

– Сейчас скажет свою любимую фразу: «Надо уравновеситься с природой». – Всё знает, а может догадывается о Еве Адам.

И вот Ева через эту, с её только слов секунду, возвращается назад, как уже можно понять, то уже не с пустыми руками, а в одной из её рук находится яблоко. С которого Адам не сводит своего взгляда, отлично понимая, что это яблоко предназначается для него, и лучше пусть будет так, чтобы это яблоко не стало яблоком раздора, как это умеет делать Адам из всего проблему по мнению Евы, нагружая самые обыкновенные вещи неожиданными смыслами. И Еве даже интересно стало, что на этот раз придумает Адам, чтобы создать вокруг него и его применения по своему основному назначению особую мифическую ауру. Что, а именно умение Адамом оформить обыкновенную жизнь в оболочку сказочности через художественный вымысел романтики (Адам, плохо от неё скрывая, себя считает сценаристом жизни, а она значит, ему в этом подыгрывает), очень нравится Еве, и она время от времени подкидывает ему вот такие сюрпризы для развития его интеллекта и художественного воображения, а не как он вдруг решил думать, что она вечно хочет его поставить в тупик своим непредсказуемым поведением.

И тут в голову Адама лезет само собой напрашивающийся вопрос: «И что это значит?». Ответ на который так же напрашивается. – Неужели это то, о чём я думаю. – Ну а что Адам сейчас думает, глядя на яблоко в руках Евы, которая со своей стороны не сводит с него всё за ним примечающего взгляда, очень даже для всех очевиден.

И посмей только Адам отклонить это её предложение вкусить этот плод от древа познания под благовидным предлогом, мол яблоко не мытое и червивое возможно, а ты сама прекрасно знаешь, какой я плане гигиены и чистоты принципиальный, и не потому, что это у меня какой-то бзик, а всё куда банальней, крайне слаб я на желудок и чуть не то, как я начинаю подвергаться приступам дизентерии. И ты сама не захочешь, что б я испортил сегодняшний вечер, скрутившись в спазмах живота, весь вечер проведя в кустах один на один со своими мыслями, а не как мы собирались изначально, разделить этот вечер друг с другом. На что ответ будет однозначным. Ева в данном случае не знает и не понимает слов разума. И у неё ответ на всё один: «Тогда для поддержания чистоты и гигиены межличностных отношений, и заодно личного здоровья, будет здоровым что ли принять решение нам с вами расстаться. И притом навсегда!». – И как прыснут слёзы из глаз такой беззащитной и смертельно Адамом оскорблённой Евы, что даже небеса не выдержали, сомкнув в укоризненной суровости свои тучные брови. И сразу со всех сторон налетел ветер, принявшись одёргивать Адама от своей фатальной, непоправимой ошибки, пытаясь сбить его с ног и зажмурить глаза, что б дать Еве исчезнуть навсегда с глаз его долой.

Но Адам что за упрямец, стоит на своём, не сводя своего взгляда с Евы, ему видимо доставляет удовольствие смотреть на итоги своего жестокого обращения. Он до такой степени бессердечный и нечувствительный человек, что только садистские методы вызывают в нём шевеление чувств. И небесам ничего другого не остаётся делать в деле защиты Евы, как только с помощью потока дождя остудить пыл Адама. А пока он чертыхается в сторону небес – а я другого от вас и не ожидал, умеете вы испортить праздник и настроение – Ева гуськом покидает это место окончательного разрыва с Адамом. Теперь-то у неё глаза на него открылись, и всё благодаря древу познания добра и зла, к которому он всё не давал ей подойти по причине каких-то там запретов. И Ева, наконец-то, лично убедилась, что это были за запреты такие. Адам предпочитал оставаться для неё мутной, не до конца выясненной личностью, чтобы значит, иметь бесконтрольную с её стороны свободу воли и отношений с кем-то ещё.

А Ева, между тем протянув его Адаму, вот такое его как бы спрашивает. – У вас хватит знаний, чтобы раскрыть рассматриваемую тему. – Таким сюжетным, с яблоком способом однозначно намекая на допотопные теории становления разума в человеке. Который и не стал бы никогда разумным представителем фауны и природы, не примени последняя к нему внешний, раздражающий его нервные и мозговые окончания фактор. Таким образом утверждая за собой первопричинность, тогда как человек всего лишь рефлексирующий элемент животного мира. Он во всех своих действиях отталкивается от внешней среды.

С чем категорически не согласен Адам, у кого на этот счёт имеется свой философский подход. И да, он, конечно, не отрицает значение внешнего фактора для разумной составляющей человека, плюс вся его чувственность на этом построена – окажись на месте Евы кто-то другой, то кто знает, какие бы в нём чувства к ней возобладали – тем не менее, он себя не считает полностью приспособленцем, а раз каждый человек индивидуально по-своему реагирует на внешний раздражитель, то это, как минимум, указывает на то, что не всё так однозначно в природе человека, а каждый для себя требует индивидуальный подход. Что уже указывает на то, что мысленная деятельность в человеке – это не только рефлексирующий фактор.

Так что ему хватит собственного ума, пусть и заложенного в него природой, чтобы справиться с поставленным Евой вопросом.

– Всему своё время. – Многозначительно говорит Адам, беря яблоко из рук Евы и кладя его рядом с собой, таким образом сохранив статус-кво.

– Да ты фантазёр. – Хитро так прищурившись, говорит Ева. А вот что она имела под этим в виду, то разве это важно, когда слово фантазёр так расширяет горизонты мысленного планирования.

– Есть такое. – Соглашается Адам. – И с чего начнём? – Адам даёт право Еве начать дискуссию.

– Дай-ка подумать. – Закатив глаза, сказала Ева. И судя по тому, что она не слишком долго думала, можно предположить, что она давно уже надумала. А вот дерзко себя вести, заявляя, что Еве не свойственно думать, она всегда следует велению сердца, то есть поступает бездумно, то никому не рекомендуется так делать.

– Кабы я была царицей. – Мечтательно проговорила Ева, витая взглядом и всей собой в облаках. Вот честно сказать, таким образом искушая Адама на бездумное и безрассудное поведение этой всей своей романтикой взгляда на обыкновенное стихосложение. И лишь то, что Ева себя решила поправить: «Нет, принцессой будет лучше», позволило возобладать в Адаме разумным началам, и тем самым самому себе с горечью доказать, что человек не раб своих инстинктов, и он может не рефлексировать на очевидные для рефлексов вещи. И что из этого самое удивительное, то не даёт ему рефлексировать его самоличные комплексные рефлексы. Ну это такие рефлексы, которые отвечают в тебе за реальную самооценку, настоянную на самокритичности, которая утверждает в тебе мысль о том, что пока ты не достиг в своей жизни каких-нибудь высот, ты не имеешь права о себе заявлять, как о человеке с кем стоит завести личные отношения. А опираться в себе только на голый пол (во всех смыслах понимания этого слова и выражения), он даже себе не позволит.

– Значит, кабы ты была принцессой… – Адам полушепотом озвучил данный ему Евой триггер, и …

Кабы я была принцессой. История, основанная на реальных событиях, поданных на ваш слух в разжёванном и по своим местам разложенном виде, как есть языком.

– Я, бл*ь, нахожусь в предельной неуравновешенности и растроенности. – Для большей убедительности и подтверждения этих своих слов (что, пожалуй, было лишне при такой её, бл*ь, физической подачи и пунктуации), принцесса Татьяна изо всех своих сил и возможностей, но при этом не переходя границы безрассудности в сторону порчи своего дорогого всегда имущества, в частности хрустальных туфелек, которыми только и ублажают свои ножки принцессы в преддверии светского раута, где они должны ярче всех блистать, поражая воображение даже повидавших жизнь и виды высокопоставленных сановников и венценосных родственников по другой царственной линии, пристукнула ногой об пол, давая понять своему венценосному родителю, как она предельно раздражена и раздосадована принесённой им вестью о её предстоящем замужестве.

Что само по себе не такое уж страшное событие, но принцессу Татьяну больше всего для себя бесит, а для внешнего потребления удручает, так это то, что её, не спросивши, поставили перед фактом этого судьбоносного для него события, без предварительного с её стороны предосмотра претендентов на её руку, и что этот вопрос уже решённый папенькой-деспотом, если это касается её сердечных дел и дел государственных, здравствующим пока королём Василием Вторым, венценосным помазанником самого(!) путём рукоположения на него епископа Кентерберийского. Тогда как самого Василия Второго всё это не только устраивает, а он даже руки потирает от удовольствия. Он в очередной раз проявил государственную прозорливость в деле управления государственными активами, и не дал бесполезно и бесхозно пропасть тому, что может при умелом инвестиционном обращении принести немалую пользу государству и что главное, доход. Как можно из всего этого понять, то речь шла о принцессе Татьяне, самом важном государственном активе. Который в умелых руках, то есть в руках Василия Второго, может принести, наконец-то, пользу, после столько лет с ней мучений.

Избаловали её в край на свою седую по нынешним меркам голову, и вредничает она даже за гранью своих величественных полномочий. И ладно бы подавай ей самого лучшего, но ей этим не угодишь, ей нужно обязательно чего-то капризного, и обязательно в единичном случае. И пойди тут пойми, что это может быть такое. И видимо она с такой же позиции посчитала смотреть на своё будущее. Нужен ей даже не прынц, а обязательно какой-нибудь махараджа из-за своего экзотического названия. А где ей этих махарадж в нашем захолустье отыскать?! Да не откуда. Так что нечего носом крутить, возьмёшь то, что дают.

И король Василий Второй, при этом серьёзном разговоре чуть ли не на повышенных тонах не папа для принцессы Татьяны, вон чего тут удумавшей, перечить своему родителю в первую очередь и в основном государственной политике королевства, которое никогда не считается с чувствами своих подданных и уж тем более первых лиц государства, которые должны во главе его интересов стоять, не взирая на свои личные интересы, начинает со своей стороны раздражаться и не понимать вздорного поведения Татьяны. – Объясните мне, милостивая государыня (это что ещё значит? Вместо ваше высочество, какая-то там милость), чем вызвано ваше столь не лестное мнение о моём предложении и чуть ли недовольство в сторону претендента на вашу руку, раз вы прынца (в таком произношении титула высокой особы проявлялся местный колорит царствующей королевской семьи Палантеологов, с долей снобизма и снисходительности относящейся к вот таким мирским обвеличиванием себя смертными; а вот к кому они себя причисляли, можно было догадываться, а лучше смотреть на их семейный герб, снисходящей с самых небес лестницей) Леопольда Второго в глаза ещё не видели?

– Так вы хотите, чтобы я самолично в этом своём убеждении убедилась? – вопросом на вопрос, да ещё и с явственной подковыркой отвечает ваше высочество в конце концов, Татьяна, яростно стреляя взглядом в сторону вот такой оскорбительной непочтительности короля Василия Второго. Кто, между прочим, должен выступать защитником всех королевских установлений, где придворный этикет и церемониал, есть основы королевской власти, и если ты, оплот всего этого миропорядка, будешь их нарушать, используя своё служебное положение, то не приведёт ли всё это к бунту в головах подданных. Кто посмотрит на то, что и как вами попирается то, что должно вами как раз защищаться, и посчитает так, что нет в этом мире ничего основательного и непогрешимого. А раз так, то почему бы нам не попробовать сделать так, чтобы всё в этом миропорядке не переставить с ног на голову. Где теперь они, челядь, будет попирать ногами смыслоносителей, представителей высшей власти, а она в свою очередь будет подпирать своими глупыми головам основы новой, демократичной власти.

В общем, вот такой оскорбительный королю посыл бросает этим своим дерзким взглядом Татьяна. – А может батюшка, вы демократ.

И короля Василия Второго, кто, конечно, при своём королевском сроке всегда первый, а такая числовая индексация его правления есть дань историческим временам и положению о престолонаследии, прямо корёжит от такого кощунства со стороны Татьяны, пользующейся так цинично и постыдно этими смутными временами гонения на всё святое и когда-то установленное как незыблемые истины. К чему и относится королевская власть, политая немалой кровью и опылённая прахом стольких поверженных врагов этой королевской власти.

И Василий Второй хотел ещё раз заметить этой капризной девчонке Татьяне на то, что их семейное древо, висящее позади трона, которое является веским и задокументированным основанием для их королевского верховенства власти в отдельно взятой когда-то силой ума и оружия их предков, величественных Палантеологов, территории под названием Лапландия, не ограничивается теми задокументированными на этом древе фактами, а их право на свою созидательную роль на названной территории уходит в глубины исторических сперва, а затем мифических веков. И Василий Второй не побоится замахнуться не на одно из ветхих установлений о предтече всего человеческого рода, заявив о том, что в нём течёт кровь и присутствует ДНК прародительницы всего человечества, Евы.