скачать книгу бесплатно
– Хорошо… я подумаю, – помедлив сказал Гафур. – А пока… иди.
Ефрем, пятясь, вышел. Гафур присел за столик, раздумчиво посмотрел на дверь, куда удалился раб, и сказал вслед:
– Если подумать, то урус верно говорит, – обернулся к Шарифу. – Возьмешь ружья, по два на человека, порох, пули каменные… словом, все, что нужно. На первом же привале пусть Ефрем учит воинов охраны стрелять… Ты же следи за ним в оба глаза. Подсунь ему снова Романа… Да и того раба, которого Роман избил. Он наверняка будет соблазнен возможностью бежать от нас. За собой потянет Ефрема…
Утром, чуть занялся рассвет, из ворот Бухары на север вышел большой караван тяжело груженных верблюдов. Везли шелк, пряности, дорогие каменья. Сотня джигитов охраняла караван. В середине его шагала прислуга из невольников. За ними приглядывал Роман, сидя верхом на лошади.
К полудню успели пройти верст семь. Устроили привал. До вечера, когда спадет жара. Шариф выставил охрану, собрал воинов, усадил их в тени пологов и велел Ефрему:
– Вот тебе ружье, вот порох, вот пули. Учи джигитов стрелять.
Ефрем оглядел припасы и покачал головой.
– Что, что не так? – спросил Шариф.
– Каменные пули при выстреле сильно дуло царапают. Летят неточно. Потому что разные все, не круглые…
– Других нет. Показывай с этими, – велел Шариф.
Наука не ахти какая мудреная. Бухарцы довольно скоро приноровились заряжать и стрелять. Поначалу только закрывали глаза, пугаясь вспышки от ружейного замка да нетвердо прижимали приклад. Отдачей при выстреле некоторых валило на землю. Тогда все дружно хохотали. Воинам понравился радушный раб. Ефрема зауважали.
Так день за днем между переходами воины научились делать по команде ружейные залпы, занимать позицию, делать маневры.
* * *
До моря дошли спокойно. На берегу уже шумел большой лагерь. Здесь стояли шатры бухарцев, хивинцев, киргизов, туркмен. Под навесами шел торг. Астраханцы – это русские, татарские, армянские купцы – с больших стругов подвозили лодками-плоскодонками образцы товаров. Приказчики шумно и нещадно торговались. Договорившись, били по рукам и начинали возить на берег и с берега тюки.
К Гафурову каравану сразу потянулись посыльные от всех купцов. Шариф почти с ходу включился в торги. Время не терял. Благо прибыли на заре.
Ефрем переводил без передыха уже почти полдня. Немного охрип. Хотелось пить. Наконец устал и Шариф. Солнце было уже в зените: самое время пить чай да пережидать жару. Торг сам собою завял и сонно притих.
– Молодец, – похвалил Ефрема Шариф, – доложу хозяину. Он, может, и наградит тебя. Теперь иди к Роману. Жди до вечера.
Ефрем устало добрел до рабов. Там тоже натянули навес из попон. Невольникам выдали по лепешке, по горсти сушеного кислого молока и по плошке пресной воды. Роман ел неподалеку от всех. У него было мясо, рис, сушеные фрукты. Воды ему дали целый бурдюк. Голодные рабы с завистью поглядывали на счастливчика.
Ефрем ел молча. Рядом, отпивая маленькими глотками воду из своей плошки, сидел Семен и тоскливо смотрел на астраханские струги.
Привлеченные обилием отбросов у берега, над морем сновали чайки. Небо было безоблачным, синее в жарком мареве.
– Эх! – вздохнул Семен и кивнул на русские суда. – Они скоро домой уплывут…
Ефрем не ответил ему.
– Что, ежели попросить своих-то? Может, спрячут…
– И не думай! – сказал Ефрем вполголоса. – Здесь обычай такой, что свой ты или чужой, а без согласия твоего хозяина – это воровство. Вора, сам знаешь, не помилуют… Ежели живыми оставят, то путь сюда закажут. А тут, видно, барыши немалые крутятся.
– Ну, християне они али нет?! – шептал, чуть не плача, Семен. – Им – барыш, а мы тут – погибай!
– Ты остерегись, брат. Охрана больно зоркая, – Ефрем легонько кивнул в сторону.
Семен обернулся. На него пристально, забыв жевать, смотрел Роман. Невольник потупился.
– Терпи, брат, терпи! Бог терпеливым и сильным помогает, – сказал Ефрем.
Отставив в сторону свою плошку, он лег навзничь на горячий песок, сцепил на лбу ладони и закрыл глаза.
* * *
Ночью к костру, где сидели невольники, подошел вразвалку Роман. Велел Ефрему идти с ним. Увел в темноту. Шли молча в сторону от моря.
В свете зарождавшегося месяца прибрежные барханы казались призраками, спящими под покрывалами. Поднялись на один такой холм. Роман остановился, обернулся к Ефрему и спросил:
– Ну что, брат Ефрем, увидал своих, так небось домой потянуло?
Ефрем молчал. Роман указал на море ногайкой и сказал с видом разбойничьего атамана:
– Молчишь!.. Правильно, молчи! Молчи и слушай, Ефремка. Удача тебе прямо в руки прет! Гляди, не упусти! Второго разу может и не привалит. Думка у меня есть. Прознал я, что в-о-он тот, видишь, крайний струг виднеется? – продолжал тыкать он ногайкой в сторону черно-серебристого моря.
Ефрем вгляделся и сказал:
– Нет, что-то не видать.
– Да вон же, справа!..
– Ага, теперь вижу.
– Так вот, там у них казак-кормчий сказывал, что завтра поутру они уходят домой… Я вызнал, в каком из тюков Шариф каменья дорогие запрятал. Смекаешь?
– Пока нет, – ответил придурковато Ефрем.
Роман нетерпеливо хлопнул себя по голенищу сложенной ногайкой.
– Ну и дубина! Неужто не догадался?
– Нет, не пойму я что-то…
– Ладно, слушай! Каменья те мы сейчас достанем. Ты вплавь доберешься до струга… Да ты плавать-то можешь ли?
– Могу, – ответил Ефрем.
– На струге отсыплешь казаку пригоршню – он за это хоть в ночь с тобой уйдет… Себе не забудь оставить! Богатеем возвернешься домой-то!
– А ты? Сам бы один и сотворил? – спросил Ефрем.
– Я себя не обделю. Но одному мне не справиться!
– А что делать, коль догонять зачнут? – подхватывая игру, спросил Ефрем.
– Тьфу ты! Вот ишак-то! Кто и на чем по морю погонится за вами? На верблюдах, что ли?.. Да и хватятся не вдруг.
«Ох и подлец же ты, каналья! – подумал Ефрем. – Бухарцы всех невольников затравят потом – это тебе плевать! Российских купцов похватают в полон, а то просто зарежут. Тебе все равно! Ну и гадина же ты!..»
– Ну, чего молчишь бараном-то? Онемел от удачи! – торопил его Роман.
«Неспроста ты затеял все это!» – подумал Ефрем. Вслух сказал:
– Ну, я убегу, а ты – не со мной?
– Мне нельзя… да и не к чему! Я и здесь пристроюсь с камушками-то!
– Не-е-т, брат Роман, ты что-то недоговариваешь. Мне ведь тоже нельзя домой. Я там – изменщик!
– Да кто там ведает-то про твои баталии? С деньгами все отмоешь!
– Вот ты поезжай и отмывай.
– Мне не с руки…
– А мне с руки чужие головы закладывать?! – взревел Ефрем и схватил подлеца за горло.
Провокатор повис над песком, едва на цыпочках, задыхался и хрипел. Роман попытался было вынуть кинжал из-за пояса, судорожно стал шарить рукой, но Ефрем опередил его. Выхватил клинок, отбросил в темноту.
– Я тебя голыми руками задушу, пакость! Говори, кем и зачем подослан?
– По-го-ди-и! – взмолился Роман. – Я отслужу-у-у…
– Говори! – Ефрем обеими руками сжал тощую шею подонка.
– Э-э-э-э… Ша-а-риф… ве-лел…
Ефрем ослабил хватку. Тяжело дыша, Роман продолжал:
– Шариф заставил, а ем-му наш хозяин приказал… тебя проверять…
– Ты придумал украсть казну? А не согласился бы я, что тогда?
– Тогда ежели не донесешь Шарифу, значит, нельзя тебе доверять.
– Ну а донес – что было бы?
– Потом как водится – вяжут кровью… – буркнул Роман.
– Как это? – изумился Ефрем.
– Шариф убьет меня!.. – взвыл подлец.
– Не знаю, как Шариф, а вот я убью прямо сейчас! – грозно предупредил Ефрем. – Говори!
– Раба Семена в чем-нибудь обвинят и велят тебе его казнить… – дрожа всем телом, выпалил Роман.
Ефрем не стал чинить расправу сам, а потащил пройдоху к шатру Шарифа. По дороге наделали шуму, побудили весь свой стан.
В свете костра взъерошенный спросонья Гафуров приказчик раздраженно спросил:
– В чем дело?
В отчаянии, надеясь на близкое избавление от рук Ефрема, Роман, теряя рассудок, закричал:
– Хозяин, этот раб убьет меня… я же, как велено было… ты сам…
– Он подбивал меня на грабеж! – перебил его визги Ефрем и бросил подлеца на землю.
– Что-что? – делано возмущался Шариф.
– Он свой, господин, он доложил! – твердил Роман, заглядывая в глаза Шарифу.
Приказчик ударил Романа наотмашь. Тот растянулся на песке. Шариф вынул из-за пояса кинжал. Два его телохранителя придвинулись к нему ближе, готовые первыми бросится, куда укажет хозяин. Роман онемел от ужаса. Шариф протянул кинжал Ефрему. Пристально глядя ему в глаза, произнес тихо и жестко:
– Убей вора.
Ефрем, недавно готовый задушить эту тварь, сейчас содрогнулся.
– Я воин, не палач… – сдавленно выдохнул он.
– Ты – раб, – назидательно возразил ему Шариф. – Или сообщник вора? Как для тебя лучше?
Ефрем понял – выхода у него два: или подчиниться, или лечь здесь, защищая мерзавца. Он молча взял кинжал и вонзил его в сердце визжащего Романа. Тут же его оттолкнул один из телохранителей Шарифа и забрал оружие. Приказчик велел:
– Уберите падаль! Ефрем, иди за мной.
Ефрем, едва справляясь с волнением, вошел в шатер караванщика. Там при свете масляной лампы Шариф велел подробнее рассказать, что произошло. Ефрем выдержал жесткий взгляд приказчика и пересказал все. О том, что Роман выдал хозяев, – ни слова. Шариф помолчал, подумал, потом сказал:
– Молодец, что разоблачил вора! Ходжа Гафур наградит тебя. Теперь ты будешь не только переводить, но и следить за остальными рабами.
– Смогу ли я?..
– Как ты это будешь делать, меня не касается. Охранять их будут воины, а ты твори так, чтобы работа кипела. Теперь иди.
Шариф завалился спать. Ефрем побрел к кучке невольников. До зари он не сомкнул глаз. Невольники его не беспокоили. Молча гадали: «Что теперь будет?»
На другой день Шариф договорился о сходном обмене товарами с кормщиком того самого струга, на который накануне указывал Роман. Оказалось, тот и не думал уходить.
Кормщик, дюжий казачина с бородой-лопатой, смотрел на всех из-под густых бровей стеклянными глазами. Но примечал все. Густым басом он указывал, как и куда класть груз.
– Давно ли ходишь на торжище? – спросил его Ефрем.
– Да лет пять, поди, – добродушно ответил казак.
