Зажигая пламя

Но Алина стоит на месте, скрестив руки на груди. Упрямая, чтоб ее!

Заперев ворота, подхожу к пассажирской двери. Распахиваю.

– Садись!

Окидываю девчонку быстрым взглядом. Сарафан и кеды. Оригинально. И совсем не секси. Но меня почему-то цепляет.

Со мной явно что-то не так! Столько эффектных девочек рядом вьется, а меня, похоже, на экзотику потянуло… Аж самому смешно.

– Садись, Алина. Я не кусаюсь. Надеюсь, ты это уже поняла.

Глянув на меня недоверчиво, она все-таки забирается в салон. Меня немного отпускает. В тачку я ее уже посадил. Осталось только заставить выйти, когда прибудем на место.

Сев за руль, без промедления завожу мотор и сразу давлю на газ. Быстро выезжаем за пределы поселка.

– Чтоб ты знал, я променяла массаж на эту поездку, – изрекает она с важным видом.

– Массаж?

– Да. Юлиана вызвала массажистку. Она должна была сделать мне гуаша.

– Чего? – фыркаю я. – Что за зверь?

Не сдержавшись, Алина хихикает и разводит руками:

– Если повезет, узнаю об этом завтра. Юлиана сказала, что попробует перенести визит массажистки.

– М-м-м… Как интересно.

– Она что-то там про мед еще говорила, – непринужденно рассказывает девчонка. – Обертывание горячим медом. Вот.

На секунду мы встречаемся с ней взглядами. Обертывание? То есть предполагает, что Алина будет голая?..

– А можно мне подглядеть за процессом? – хрипло срывается с губ.

Алина резко отворачивается и зажимается от моего похотливого намека. Перестав улыбаться, девчонка небрежно роняет:

– Юлиана совсем не в восторге, что мы уехали вдвоем.

А мне все равно. И совсем не обязательно все портить разговорами о сестре.

Атмосфера в машине резко меняется, становясь напряженной. А еще минуту назад была такой непринужденной и даже приятной.

– Откуда знаешь про фильм, кстати?

– Я знаю, потому что моя комната над твоей, – бросаю я, глянув на мышку. – И пристегнись, кстати.

Боковым зрением вижу, как она тянет ремень. Раздается щелчок замка.

– А сам не пристегнут, – замечает Алина.

– Мне не нужно.

Девчонка вздыхает как-то раздраженно.

– Так куда мы едем?

– Скоро узнаешь. Потерпи.

Вновь раздраженный вздох.

Да, со мной бывает чертовски сложно. Но и с ней тоже.

Выбираемся на трассу, вклиниваясь в плотный поток машин. Я немного лихачу, иногда съезжаю на обочину и еду по ней.

– Егор! Хватит! – пытается утихомирить меня мышка.

– Сорри, мы опаздываем, – даже не думаю снижать скорость.

– Как ты вообще права получил… – ворчливо замечает она.

– Восемнадцать стукнуло, вот и получил.

– Тебе уже есть восемнадцать? – удивляется Алина.

– Да. Исполнилось в мае. Машину купил отец, если тебя это интересует.

– Я так и поняла, – пренебрежительно отвечает она. – Мы едем в город? Зачем?

– Ты задаешь слишком много вопросов, мышка!

– Не называй меня так!

А говорила, что не цепляет ее это прозвище.

Кажется, теперь Алина злится… У меня появляется возможность посмотреть на нее внимательнее, когда мы останавливаемся на светофоре. Руки скрещены на груди, губы упрямо сжаты в тонкую линию. Карие глаза пытаются просверлить дыры на моем лице.

– Ты можешь немного расслабиться, м? Мы вроде как заключили перемирие. И заметь: я совсем тебе не хамлю.

– Но ты ничего не объясняешь, а я сюрпризы не люблю!

– Ну так сделай исключение! – Я внезапно закипаю.

– Для кого? Для тебя? – произносит она насмешливо.

С раздражением стискиваю руль, выжимая газ. Лучше ехать молча. Мышка сегодня явно не в настроении. Словно специально меня отталкивает. Почему?

Потому что тоже чувствует это… Эти странные импульсы между нами. Искры, рискующие перерасти в пламя. А может, мы опоздали и между нами уже полыхает?

Не доехав до центральных улиц города пару километров, торможу возле парка. Уже стемнело, но народу полно. И тачек тоже. Осматриваюсь в поисках места для парковки.

– Зачем мы здесь? – спрашивает мышка.

Я молчу. Медленно и аккуратно втискиваюсь между двумя «ведрами». Заглушив мотор, перевожу взгляд на Алину. Она уже отстегнула ремень.

– Пойдем, мы почти не опоздали, – бросаю я, глянув на часы.

Закатив глаза, девчонка выбирается из тачки и останавливается в ожидании. Я подхожу к багажнику, достаю из него плед, который взял из гостевой комнаты.

Глаза девушки округляются. Алина вообще ничего не понимает.

– Идем быстрее, – вновь подгоняю я ее, ставя машину на сигналку, и шагаю в сторону главного входа в парк.

– Надеюсь, в этот плед мы не будем заворачивать труп… – произносит Алина с неприкрытым ехидством, но все же идет следом.

Я усмехаюсь. Она боится меня. И пытается спрятать свой страх за сарказмом.

Мы проходим до конца аллеи и выходим к поляне. Мышка резко тормозит.

– Так вот зачем плед… – слетает тихий шепот с ее губ.

На поляне довольно много народа. Кто-то устроился на пледах, кто-то – на надувных матрасах. Даже лавочки все заняты. А на большом экране уже идет фильм.

– Выбирай место. – Я вручаю Алине плед. – Пойду куплю нам что-нибудь перекусить.

Не дожидаясь очередных претензий, быстро сваливаю к ближайшей палатке с напитками и всякой едой.

Когда возвращаюсь с бутылкой колы и арахисом, не без удовольствия наблюдаю, как Алина расстилает на траве плед. Честно говоря, думал, что она сбежит, послав меня куда подальше. Но этого не случилось.

Опускаюсь на плед и ставлю колу на траву рядом.

– Какие предпочитаешь? – демонстрирую девушке упаковки с орешками.

– Сладкие. – Она вытаскивает упаковку из моих рук.

– Хм, я тоже. Значит, покормишь меня. – Откинув пачку с солеными орешками к бутылке с колой, разваливаюсь на пледе и приоткрываю рот.

– Пф-ф… Ну конечно!

Получаю тычок в грудь упаковкой арахиса.

– Ешь, я не буду.

– Тогда я тебя покормлю. – Я расплываюсь в улыбке, открывая упаковку.

– Ш-ш… Можно потише, а?! – шипит какой-то парнишка с соседнего пледа.

Перевожу на него взгляд. Забрало мое падает.

– У тебя какие-то проблемы? – начинаю я, но тут резко вклинивается Алина:

– Извините. Мы больше так не будем.

Хмырь отворачивается. Перевожу взгляд на Алину, и та тихо рычит на меня:

– Если будешь ругаться со всеми вокруг, я уйду! Не хочу участвовать ни в каких разборках.

Она очень серьезна сейчас. Уверен, что так и поступит. Успокаивающе подняв руки перед собой, шепчу в ответ:

– Я понял. Буду паинькой.

Давно ты стал такой тряпкой, Егор?!

Алина переводит взгляд на экран и устраивается удобнее, скрестив ноги. Я же вместо кино смотрю на нее. В ее карих глазах можно поймать отражение того, что происходит на экране, но мой взгляд проваливается глубже. Я вновь тону в этих глазищах.

– Почему мы здесь, Егор? – Алина вопросительно смотрит на меня.

Пожимаю плечами.

– Мама иногда приводила меня сюда. Мне захотелось немного поностальгировать.

Теперь в глазах мышки появляется жалость. Черт. Только этого не хватало!

– Забей. Мне просто скучно. Поэтому мы здесь, – говорю я, отвернувшись к экрану.

Распаковываю сладкий арахис и пытаюсь вникнуть в фильм. Показывают вроде бы «Сердца трех». Во всяком случае, так было написано в афише в Интернете. Никогда не смотрел это старье…

Алина ложится на живот рядом со мной. Подперев подбородок ладонью, второй рукой тянется к орешкам. Так как сегодня я тряпка, то позволяю их взять. Забыв о том, что угрожал сам ее покормить.

– Вы с мамой близки? – говорит она шепотом.

Я молча пожимаю плечом.

– Как ее зовут? – снова шепчет мышка.

– Мария. – Накатывают воспоминания, и у меня вдруг вылетает: – Она приводила меня сюда, когда они ругались с отцом. Говорила что-то типа: «Дома сейчас напряженно, а на природе хорошо. Можно отключить немного мозги и просто наслаждаться фильмом…»

«…И компанией сына», – так она говорила.

Когда мама пропала последний раз, я искал ее и здесь тоже. Я и сейчас невольно это делаю. Взгляд пробегает по лавочкам, пледам, ощупывает всех собравшихся людей. Но нет, ее здесь точно нет.

Ее так давно нет в моей жизни… Но я держусь за воспоминания о ней.

Первый класс. Мама за руку ведет меня в школу.

Второй – я получил грамоту на конкурсе чтецов, и мама испекла торт.

Третий класс – она отводит меня в секцию плавания.

Четвертый – я получаю свою первую медаль, а отец занимает должность прокурора города.

Именно тогда все и полетело к чертям. Не сразу, конечно, а когда в нашей семье стали появляться серьезные бабки.

Я слышал, как родители орали друг на друга по ночам. Как мама плакала… Последние несколько лет их брака между родителями были постоянные разборки. Мама начала пить антидепрессанты. Я стал набивать тату на теле. Каждый справлялся как мог.

И я чертовски много косячил, привлекая внимание родителей к себе. Но они зарылись в собственном дерьме, на меня им стало наплевать. Тогда и я забил на их проблемы. И поэтому потерял мать!

Чувство вины терзает меня уже целый год. С нашей последней встречи. Я должен ее найти, обязан!

Но всего этого я Алине, конечно, не говорю. Достаточно и того, что уже выдал.

Резко сажусь, закидываю в рот орешек. Алина пытается сосредоточиться на фильме, но время от времени поглядывает на меня. Эта жалость в ее взгляде просто бесит!

– Ты ее найдешь, – вдруг произносит девушка и снова тянется к арахису.

Отдаю ей всю упаковку. Пью колу и смотрю на экран, совершенно не понимая сюжет фильма. Плавая в воспоминаниях, нахожу хорошие, светлые моменты. Например, наш семейный отпуск на море, когда мне было восемь. Отличное лето. Родители часто улыбались, были счастливы. Такие воспоминания – это как освещенная комната в мрачном доме. Зашел в нее, заперся и прячешься, восстанавливаешься. Перед тем, как опять нырнуть во тьму. Мой отец теперь – это тьма.

Я тянусь за арахисом. Алина тоже. Наши пальцы соприкасаются. Мы встречаемся взглядами. Подвисаем.

Хочется взять ее за руку. Пропустить свои пальцы между ее. Зачем?..

Отворачиваюсь. В сюжет вникнуть так и не удается. Наконец-то фильм заканчивается. Люди начинают разбредаться, но мы продолжаем сидеть на пледе и молчать.

– Я знаю, что ты делаешь, Егор, – внезапно говорит Алина, забирая из моих рук бутылку с колой.

– Да ну? Удиви меня! – я заранее напрягаюсь.

– Ты считаешь, если я проникнусь твоей историей, то меня не придется шантажировать ни сестрой, ни теми фотками. Что я сама буду помогать тебе искать маму. Так вот: я готова тебе помогать. Без всякого шантажа. Я правда этого хочу. Уверена, у нас все получится.

Она все не так поняла…

Я качаю головой и агрессивно оскаливаюсь.

– А ты не подумала, что я привез тебя сюда только потому, что просто этого захотел? Чтобы потом отвезти тебя в какое-нибудь уединенное место и… – Я провожу ладонью по ее колену и дергаю бровями. – Потому что хочу… Ну, ты поняла.

Алина вспыхивает и вскакивает. Поднимаюсь вслед за ней.

– А в чем, собственно, дело? – Я хватаю ее за руку и притягиваю к себе. – Ты не совсем в моем вкусе, но я всегда получаю то, что хочу. Спасибо папочке.

– Отпусти меня, Егор! – шипит девчонка мне в лицо. – И перестань уже прятаться за маской отморозка!

О-о-о! Думает, что разгадала меня?

– Какой маской? Я такой, какой есть. Поехали… – тяну ее в сторону. Алина пытается вырваться.

– Никуда с тобой не поеду!

– Даже домой?

– Я поеду к себе домой. Хватит! Нагостилась на вашей даче!

Я подаюсь ближе, пытаюсь схватить мышку за талию. Она толкает меня в грудь. Замахивается ногой, норовя угодить в пах. Отскакиваю.

Бойкая, черт возьми! Непокорная!

– Слушай, угомонись уже, а?

Она пытается сбежать. Дергаюсь влево, чтобы преградить девчонке путь.

– Отстань от меня, Егор! Езжай в свое уединенное место с кем-то другим! Я никуда не поеду!

– Но я хочу с тобой, – вновь оскаливаюсь я. – Обещаю, тебе понравится.

Алина сжимает кулачки, стискивает челюсти. Похоже, собралась убиться об меня. Ненормальная.

– Эй, помощь нужна? – спрашивает все тот же имбецил с соседнего пледа.

– Фильм закончился! Вали к чертям отсюда! – рявкаю я, переводя на него взгляд.

Но этот придурок, похоже, считает себя бессмертным и зачем-то прет на меня. Я лениво разворачиваюсь к нему. Разминаю плечи, щелкнув суставами.

– Ну, ок. Раз уж ты так этого хочешь… – я сжимаю кулаки.

Алина моментально вклинивается между нами, встав лицом ко мне.

– Не надо, Егор, – ее губы дрожат. – Пожалуйста, не надо драться! – Она резко поворачивается к тому парню. – Проблем никаких нет. Оставь нас в покое!

Незнакомец недоверчиво поднимает брови, матерится себе под нос и уходит.

Алина стоит чертовски близко, почти прижимается ко мне спиной, а я почти зарываюсь носом в ее макушку. Делаю глубокий вдох, и легкие заполняются ее ароматом. Как же хорошо…

Зажмуриваюсь на секунду.

Что там у нас произошло? Кажется, я наговорил всякого дерьма и она собиралась сбежать. Но сейчас не бежит, а вжимается в меня, провожая того придурка взглядом.

Открываю глаза. Неожиданно мой взгляд улавливает силуэт какой-то женщины неподалеку. Она… в халате. Больничном халате. С губ невольно слетает:

– Мама?!

18

Алина

– Мама… – шепчет он в мои волосы.

Я резко разворачиваюсь и устремляю взгляд на Егора. Зеленые глаза расширены, лицо застыло. Он смотрит куда-то поверх моей головы.

– Где? – крутанувшись обратно, смотрю в том же направлении.

Егор не отвечает. Отмерев, он отстраняется от меня и несется к аллее, ведущей к выходу из парка. Не раздумывая, бегу за ним, совершено забыв про наши вещи. Парень врезается в чужие спины, распихивает какую-то компанию локтями, пробираясь сквозь толпу. Все, кого он задевает и отталкивает, ворчат и огрызаются ему вслед.

– Куда прешь?!

– Это что за борзота?!

Быстро двигаясь за ним, бормочу извинения:

– Извините… Простите…

Уже на выходе из парка Егор догоняет какую-то женщину. Видавший виды бесформенный халат. Всклокоченные темные с проседью волосы.

– Мам! – с надрывом восклицает парень и тянет женщину за локоть, разворачивая к себе лицом.

В глазах Егора такая надежда, что я практически не дышу, застыв немного в стороне. Лица женщины не вижу, лишь читаю эмоции на лице Егора. Оно вздрагивает, напрягается, заостряя скулы. Он нервно улыбается, а в глазах – что-то непонятное, но явно истеричное.

Егор разжимает пальцы, отпуская руку женщины, и отшатывается, не произнося ни слова.

Я подхожу ближе. Теперь мне видно ее лицо. Никакого сходства с Егором нет.

– Я хочу домой, – неожиданно жалобно произносит женщина, с надеждой заглядывая мне в глаза.

– Я… Простите… Вас нужно проводить?

– Я очень хочу домой, – повторяет она, подходя ближе.

Похоже, женщина нездорова. И потерялась…

Обернувшись, ищу Егора глазами. Он медленно бредет по аллее обратно к поляне и опять врезается в людей, идущих навстречу. Словно ничего не видит перед собой. Я вновь смотрю на женщину. Она по-детски хмурится и повторяет:

– Я хочу домой!

– Да, я поняла. Вы знаете, где живете? Помните адрес?

Ее взгляд застывает в прострации.

Нет, явно не помнит. Нужно куда-то позвонить. Вызвать полицию, наверное. По инерции тянусь к карману. Но в этом сарафане их нет. И телефона у меня тоже нет, я оставила его в комнате.

Снова ищу глазами Гроза. Он уже дошел до поляны. Кажется, помутнение прошло, потому что теперь он вертит головой во все стороны, отыскивая меня взглядом.

– Сейчас мы вас отведем домой, подождите. – Я провожаю женщину до лавочки, мягко давлю на плечи, заставляя сесть. – Подождите минуточку, ладно?

Она неоднозначно ведет плечом. Срываюсь с места и бегу к Егору.

– Собирай плед и поехали! – бросает он, не глядя на меня.

– Мне нужно позвонить. – Я вырываю из рук парня телефон, который он как раз достал из кармана.

– Дай сюда! – рычит он на меня.

Я отскакиваю в сторону. Включаю экран. Требуется отпечаток пальца, чтобы айфон заработал.

– Разблокируй экран, пожалуйста. – Наверное, я сейчас смотрю на Гроза очень жалобно. – Мне нужно позвонить в полицию. Та женщина потерялась.

Егор отслеживает мой взгляд, брезгливо морщится. И ничего не делает. Просто засовывает руки в карманы и, глубоко вздохнув, напряженно выдыхает.

– Что? Если это не твоя мать, то и помогать не нужно, да? – закипаю я и рявкаю: – Разблокируй экран! Быстро!

Ноль реакции.

– Что ж… – поджимаю губы и впечатываю айфон в грудь парня. – Разберусь без тебя.

Отпустив мобильник, я разворачиваюсь и слышу, как айфон падает на землю.

Быстро иду обратно к лавочке. Рядом с женщиной стоит какой-то мужчина и, наклонившись к ней, что-то говорит.

– Нужно позвонить в полицию, – обращаюсь я к нему.

– Да она, наверное, из психиатрической сбежала, – рассуждает он вслух. – Можно туда проводить. Или скорую вызвать, пусть сами катают.

– А вдруг родственники ее ищут? – не соглашаюсь я. – Может, и заявление уже написали.

Не хочется думать, что женщина сбежала из психбольницы.

– Парк имени Горького, да. Центральный вход… – К нам подходит Егор, говоря с кем-то по телефону. Он проводит рукой по халату женщины, ощупывая карманы. – Нет, документов с собой нет. Хорошо, ждем.

Сбросив вызов, Грозный поворачивается к мужчине.

– Я вызвал полицию. Сейчас подъедут.

– Ну, тогда я пойду, – отступает прохожий, с опаской взглянув на татуировку черепа, выглядывающую из-под футболки Егора.

– Иди, – презрительно дергает верхней губой парень.

Мужчина уходит. Мы с Егором сталкиваемся взглядами. В его глазах – явное недовольство, а в моих наверняка можно разглядеть благодарность. За то, что он все-таки решил поучаствовать в этой ситуации.

Полиции нет очень долго. Женщина просит пить. Егору приходится купить для нее бутылку воды. Потом она хочет в туалет – я веду ее к кабинкам.

– Нравится возиться с убогими? – язвительно говорит Гроз, когда мы возвращаемся обратно.

– Это нормально – помогать тем, кто в этом нуждается! – чеканю я.

– Да уж… – Он передергивается и отворачивается. Смотрит на часы, потом на центральный вход и едва слышно бубнит себе под нос: – Долбаные тридцать пять минут моей жизни в труху!

Видимо, именно столько ехали полицейские, которые наконец-то появляются на аллее.

– Наша беглянка, – говорит один из подошедших.

Второй хмурит брови:

– Точно она?

– По описанию подходит, – растерянно чешет затылок полицейский. – Тем более до больницы тут рукой подать. – Он склоняется к лицу притихшей женщины. – Вера Григорьевна?

Она хлопает глазами с намеком на положительный ответ.

– Пройдемте с нами, – подключается второй полицейский, помогая ей встать.

– Я хочу домой, – говорит женщина.

– Ага, точно. Домой и отвезем, – с явной иронией произносит один из них, а потом смотрит на меня. – Спасибо, молодежь.

Полицейские уходят. Егор стоит молча, скрестив руки на груди. Поза оборонительная. Лицо застыло в угрюмой гримасе.

– А мы разве не должны что-то подписать? – Я перевожу растерянный взгляд с парня на удаляющуюся троицу и обратно.

– Мы уже все сделали, мышь. Пошли в машину. – Грозный направляется к выходу из парка, но я торможу его, схватив за кисть.

– Нужно забрать плед.

– Уже забрали без нас, – безрадостно хмыкает он и шагает по дорожке.

Что значит «забрали»? Кто? Украли?!

Тороплюсь за Егором. Вроде бы я хотела сбежать от этого типа и уехать домой. Видимо, даже собиралась попасть в собственную квартиру, забравшись через соседский балкон, потому что ключ остался вместе с остальными вещами на даче Юлианы.

Но тогда я хотела удрать на эмоциях. А сейчас совершенно точно хочу остаться, потому что… Мне нужно понять, что же не так с этим парнем!

19

Гроз

Прибавляю звук на магнитоле до упора. Чтобы заглушить все мысли. Вообще вытравить их из головы!

– Убавь! – кричит Алина.

И не подумаю.

Девчонка закрывает руками уши. Прожигает мою щеку испепеляющим взглядом.

Бесит! Все бесит! Бесит ее доброта и проницательность! Бесит, что она увидела мою потребность в матери!

Мне же не пять лет, черт возьми! Мне не нужно утирать сопли! Не нужно меня жалеть!

Мышка сама тянется к магнитоле. Водит по сенсорной панели пальцем, убавляя звук. Теперь я слышу, как долбит в ушах собственное сердце.

Тянусь, чтобы вновь прибавить громкость, но Алина хватает меня за руку. Между нами разгорается настоящий поединок: я вырываю руку, она вновь хватает; вырываю снова и несильно ударяю девчонке по пальцам. Она бьет в ответ. И все это на бешеной скорости, ведь мы успели выскочить на шоссе.

Черт!

Хватаю ее руку, насильно переплетаю наши пальцы и припечатываю тыльную сторону ее ладони к своему бедру. Звук я так и не прибавил. Будем считать, что Алина выиграла. Но и я тоже.

Сжимая ее кисть, бросаю взгляд на мышку. Она возмущена, пытается освободиться.

Бесполезно. Я держу очень крепко.

Алина сдается. Дальше едем молча, держась за руки. Сердце долбит еще быстрее и громче, но резко замирает, когда мышка произносит:

– Почему ты решил, что эта женщина твоя мама?

– Потому что, – сухо бросаю в ответ.

Краем глаза вижу, что Алина обиженно надувает губы.

Сворачиваю с трассы, не сбавляя скорости, и машина летит по узкой дороге мимо озера. В его прозрачной глади отражается луна.

– Егор, – деловито начинает Алина, – для начала отпусти мою руку.

– Давай дальше. Что еще тебе нужно? – Потому что руку я отпускать не намерен.

Она такая маленькая, нежная, хрупкая…

– Я хочу поговорить о случившемся, но… Все, о чем я спрашиваю, оказывается для тебя больной темой, – продолжает девчонка.

Твою мать… Что?

Резко вжимаю тормоз, останавливая тачку возле въезда в поселок. Отпускаю руку девушки и выбираюсь из «бэхи». Алина выскакивает следом.

Меня трясет… В ярости пинаю по колесам.

Вашу мать! Больные темы, да?! Да что она вообще знает обо мне?!

– Да что такого я сказала?! – кричит девчонка.

Резко развернувшись к ней, выпаливаю:

– Я подумал, что это моя мать, потому что последний раз, когда я ее видел, она выглядела примерно так же, как та оборванка! Как бомжиха! От нее воняло помойкой! Тухлой рыбой! Спиртягой! Скажи мне, мышь, может ли любовь довести человека до такого состояния?

Девчонка стоит в метре от меня, ошарашенно вылупившись своими огромными глазами, и молчит.

Что же ты заткнулась, а? Где твоя прозорливость, всезнайка?

– Ну? Что скажешь? Веришь в такую любовь?

Алина неуверенно мотает головой.

Конечно, не верит. Любовь должна быть вменяемой, здоровой. Если она вообще существует.

– Вот и я нет… – выдыхаю хрипло. – Моя обезумевшая мать скатилась до пьянчужки, прикрываясь любовью к отцу. Ей было плевать на сына, а мне стало плевать на нее. Я начал реже ее навещать. Все реже и реже. До тех пор, пока не понял, что не видел и не слышал о матери почти два месяца. Наведался к ней в квартиру, но не нашел ее там. Своей вины я не отрицаю. Поэтому и ищу маму уже почти год.

Шарю жадным взглядом по застывшему лицу Алины. На нем ни кровинки. Девчонка явно в шоке от моих откровений. И зачем я все это вывалил на нее?

– Короче… Не лезь не в свое дело, поняла? От тебя мне нужна только помощь с кражей! Все! – рявкаю я и отворачиваюсь. Мне отчего-то больно смотреть в эти огромные карие глаза. В них тоже боль. Из-за меня.

Опершись руками о капот машины, делаю глубокий вдох и надсадно выдыхаю.

– Ладно, поеха…

Договорить не успеваю. Нежные руки вдруг обхватывают меня сзади, и тонкие пальцы смыкаются на моей груди. Чувствую, как ее лицо прижимается к моей спине между лопатками.

Фак…

Легкие горят. Не знаю, как вдохнуть. Не потому, что объятия слишком тесные, нет… Но они напрочь лишают меня воли.

Судорожно ловлю ртом воздух. Вдыхаю. И на выдохе хриплю:

– Зачем?

– Потому что мне кажется, что тебе это нужно, – тихо отвечает Алина.

Ее голос словно отдает вибрацией вдоль позвоночника, вызывая мурашки. Мне это не нужно. Нет!

Или… Мне это чертовски нужно!

Мы стоим так очень долго. Алина обнимает меня. Но я не обнимаю ее в ответ, продолжая упираться ладонями в капот.

Мое дыхание выравнивается. А вот сердце не собирается успокаиваться. Оно все долбит, рискуя сломать все ребра к черту!

Я должен что-то сказать… Как-то оттолкнуть эту самоуверенную девчонку. Она не знает меня. Пусть даже не надеется, что разгадала ребус. А с другой стороны, мне не хочется все испортить. Этот момент наверняка станет одним из лучших в моей жизни…